О разных случайностях
Случилось так, что недавно, мне пришлось заниматься организацией высадки экипажа российского парусника "Надежда" в бухте Бодега, недалеко от поселения Росс в Калифорнии. Когда-то это место называлось порт Румянцева, где останавливались и разгружались корабли, приходившие в Росс в начале XIX века. Название залив получил от Ивана Кускова, когда тот приплыл в эти места в 1808 году на разведку, с целью найти место для русского поселения. Если уж быть точным, то залив Румянцева - это небольшая закрытая бухта соединенная с заливом Бодеги не очень глубоким проливом. Во времена Русско-Американской компании существовало оба названия. Теперь оба залива названы именем Хуана Франциско де ла Бодега и про второе название никто и не помнит.
***
Туманным утром в пятницу 20 октября 2011 года на причале в Сан Франциско собрались работники консульских отделов России и Польши во главе с генеральными консулами, работники исторического парка форт Росс, представители русской и польской диаспор и журналисты. Оказались они здесь для того, что бы встретить российский парусник "Надежда" на другом небольшом паруснике в заливе Сан Франциско. Но перед самым отплытием поступил звонок с сообщением о том, что парусник "Надежда" развернулся и не входя в территориальные воды Соединенных Штатов следует в Мексику, что бы пополнить запасы воды, продовольствия и горючего. Это решение стало неожиданным даже для генерального консула Владимира Николаевича Винокурова...
Запрашиваю "Надежду" о том, что произошло и получаю от флагмана похода Вадима Гапоненко следующий ответ:
Константин!
Мы получили с берега запрет на заход в порты США. Это означает только одно - все наши планы рушатся. Телеграмма пришла, ночью когда мы двигались к Сан-Франциско.
Запрет связан с угрозой ареста Надежды. Во второй половине октября вступило в силу решение вашингтонского суда в отношении имущества РФ по делу связанному с "библиотекой Шнеерсона". Посмотрите подробнее в интернете. Из МИДа пришло указание в порты США не заходить.
Я, капитан, экипаж и курсанты испытываем досаду. Однако мы не падаем духом, продолжаем плавание в Мексику, где сможем пополнить запасы воды, топлива и продовольствия. Думаю, что для многих наших курсантов-практикантов этот случай даст повод задуматься о том, что события сегодняшнего дня могут оказать не абстрактное, а совершенно конкретное и ощутимое влияние на будущее. И быть может, подтолкнет их к более серьезному изучению истории, и быть более требовательным к себе и своим поступкам.
Приношу Вам свои извинения - обстоятельства выше нас.
***
О библиотеке Шнеерсона я слышал, но совсем не много, поэтому воспользовался советом Вадима поискать информацию То что я нашел, сложилось в непростую цепочку имен и событий, связанную какой-то высшей логикой, сути которой я не могу понять. Возможно, что это просто набор случайностей, конечно.
***
Николай Петрович Румянцев родился в апреле 1754 года. Был одним из самых образованных министров Российской империи.
В начале 19 века он поддержал проект первого кругосветного плавания Ивана Федоровича Крузенштерна и Юрия Федоровича Лисянского на кораблях "Надежда" и "Нева". Принципиальное значение имели две его записки Александру I "О торге с Японией" и "О торге в Кантоне" от 20 февраля 1803 года. Он предлагал использовать кругосветную экспедицию для отправки "к японскому двору посольства" во главе с человеком "со способностями и знанием политических и торговых дел". В записке сообщалось, что чиновник сей после окончания миссии должен был обозреть русские владения в Америке. Министр коммерции имел в виду Николая Петровича Резанова. Его многие знают из-за романтической истории, приключившейся с ним в Сан Франциско с дочерью коменданта крепости Консепсион Аргуэло, но это уже другая история.
Румянцев служил сначала министром коммерции, затем министром иностранных дел. Был близок с Александром I. До войны пытался убедить его заключить союз с Францией. Когда Наполеон начал войну с Россией, с Николаем Петровичем случился инсульт, в результате которого он потерял слух. После оставления Москвы советовал Александру I отстранить Кутузова и заключить мир с Наполеоном любой ценой. Постепенно император потерял в него веру и Николай Петрович ушел в отставку в 1814 году незадолго перед Венским конгрессом.
После отставки создал музей древностей и библиотеку. Для проведения исследовательской работы канцлер создал творческий коллектив, в котором работали Н.Н. Бантыш-Каменский, А.Х. Востоков, И.И. Григорович, митрополит Евгений (Болховитинов), К.Ф. Калайдович, П.И. Кеппен, И.Н. Лобойко, М.П. Строев и др. Современники называли их «Румянцевским кружком» или «Румянцевской академией». Граф организует поездки исследователей по монастырям, финансирует поиски русских древностей за границей. Результатом их деятельности стало издание древних письменных памятников, исторических исследований, щедро субсидированных Н.П. Румянцевым.
Известный русский историк Ключевский писал о нем:
"Граф Н.П. Румянцев принадлежал к любопытному типу любителей отечественных древностей, появившемуся при Екатерине II, действовавшему при Александре I, и при этом сам неутомимо собирал и собрал коллекцию рукописей, составляющую лучшую часть рукописных сокровищ Румянцевского музея, в которой он сам видел свое настоящее богатство: “Я только тогда и кажусь…”. Прибавьте к этому его почтительное отношение к своим сотрудникам, которые были подчинены ему по службе. Культ разума, в котором он был воспитан, превратился у него в почитание чужого ума, учености и таланта. "
***
Йо́сеф И́цхок Шне́ерсон родился 21 июня 1880 года в городе Любавичи Смоленской области Российской империи. Он происходил из династии цаддиков, которую основал Шнеур Залман.
***
Шнеур Залман из Ляд родился в 1745 году в местечке Лиозно, Польша, ныне Беларусь. Основатель направления хасидизма - Хабад. Число его последователей достигло нескольких десятков тысяч человек. Шнеур Залман основывался на стихе: «Познай Бога, Отца твоего, и служи Ему» и требовал прежде всего познания и проникновения в идею Божества. Интеллектуализация хасидизма в учении Шнеура Залмана, когда источником веры объявлялся разум, созерцательное мышление, а не одно лишь чувство, не устраивали другие группы хасидов.
Когда в 1812 г. началась война Франции с Россией, Шнеур Залман был одним из тех хасидских лидеров, которые призвали своих приверженцев помогать русским войскам. С приближением французских войск к Лядам Шнеур Залман с семьей присоединился к обозу отступавшей русской армии. В пути он скончался.
Труды Шнеура Залмана представляют собой сочетание мистицизма и рационализма, откровения и здравого смысла.
***
Итак, в 1915 году Иосеф Шнеерсон, потомок Шнеура Залмана, переехал вместе с отцом, пятым любавическим ребе, в Ростов на Дону спасаясь от Первой мировой воины. Он проезжал через Москву со своим обозом. Часть своей библиотеки, которая составляла 12 тысяч экземпляров в 35 ящиках, он оставил в Москве на складе своего единоверца Персица. В годы революции Персиц пропал без вести. Книги стали бесхозными и в 1918 году ученый совет Румянцевского музея, который позже стал Государственной библиотекой имени В.И.Ленина (ныне Российская государственная библиотека), принимает решение взять библиотеку Шнеерсона в восточный отдел.
В 1920 году, после смерти отца Иосиф Шнеерсон становится шестым любавическим ребе. Он создает полу-подпольные хасидские организации в Советской России. В 1924 г. он договорился с представителями Джойнта в СССР, а затем и другими еврейскими зарубежными организациями о предоставлении ими финансовой помощи на развитие еврейской культуры и религиозного образования. В 1924 г. поселился в Ленинграде. В 1925 году Шнеерсон подает заявление в ГЛАВНАУКУ, что бы вернули его библиотеку.
Ответ от директора библиотек В.И. Невского был следующий:
В Научный отдел ГЛАВНАУКИ
Возвращая при сем присланное при отношении от 3 февраля с.г. за N1423 заявление гр Иосифа Шелома Берковича Шнеерсона, ходатайствующего о возвращении ему обратно эвакуированной им осенью 1915 года, в связи с военными действиями, из местечка Любавичи, Оршанского уезда, Могилевской губернии, обширной библиотеки на древнееврейском языке, которая долгое время находилась на бывших Кокаревских складах в Москве, а весною минувшего года была перевезена в бывшую Библиотеку Румянцевского Музея, Публичная Библиотека Союза ССР имени В.И.Ленина сообщает Научному отделу Главнауки, что изложенное ходательство гр. Шнеерсона было внесено на рассмотрение ученого совета Ленинской библиотеки, который после тщательного и всестороннего обсуждения настоящего дела в заседании 12 февраля с.г. не признал возможным удовлетворить просьбу заявителя. Основанием для такого постановления ученого совета послужили следующие соображения:
1. Библиотека эта, вопреки утверждению бывшего собственника, должна рассматриваться именно как бесхозное имущество, т.к. гр. Шнеерсон не озаботился своевременно зарегистрировать ее в Библиотечном отделе Наркомпроса, как это требовалось в то время дикретами Совета Народных Комиссаров от 17 июля и 26 ноября 1918 года. Из заявления не видно так же, что бы у него имелись на эту библиотеку охранная грамота от Библиотечного Отдела Наркомпроса. Такую грамоту, на основании постановления Народного Комиссариата по Просвещению от 8 сентября 1918 года обязан был иметь всякий гражданин, располагавший собранием книг свыше 500 томов.
2. Несоблюдение гр. Шнеерсоном этих формальных требований закона имело своим последствием то, что при национализации бывших Кокоревских складов, библиотека его, как нигде незарегистрированная и не снабженная охранной грамотой, была передана Отделом Научных Библиотек Наркомпроса Румянцевскому музею, о чем в делах Музея имеется официальное извещение.
3. Изложенное делает непонятным, какое наблюдение сам Шнеерсон или его доверенные лица могли иметь за этой библиотекой, с 1919 года она составляла уже не его собственность, а являлась достоянием Румянцевского музея, который, правда, смог вывезти ее из склада себе лишь весною 1924 года. Задержка в вывозе произошла, однако, не по вине музея, а единственно из-за недостатка средств на перевозку, которые оказались в распоряжении музея только прошлой весной.
4. Представляется странным, почему гр. Шнеерсон, ссылающийся в своем заявлении на то, что будто бы он возбуждал уже однажды ходательство о возвращении ему этой библиотеки, как законному ее собственнику и это ходательство было удовлетворено Библиотечным отделом Наркомпроса, не представляет в подтверждение своего совершенно голословного заявления подлинного распоряжения Библиотечного отдела о возвращении ему библиотеки или надлежаще засвидетельствованной копии с него. Представление такого документа тем более необходимо, что в делах Румянцевского музея такого контр-распоряжения не имеется и нет никаких указаний на то, что бы оно действительно имело место.
5. Помимо приведенных выше чисто формальных оснований, впрочем, достаточных для отклонения ходательства гр. Шнеерсона, необходимо указать еще и на существо дела. Сам гр. Шнеерсон характеризует библиотеку, как ценное собрание книг богословского и богослужебного характера на древнееврейском языке, составлявшуюся в продолжении многих десятком лет его отцом и дедом, бывшими еврейскими раввинами. Оценка эта вполне совпадает с отзывом об этой библиотеке Заведующего Еврейским Отделом Ленинской Библиотеки С.И. С.И.Айзенштадта, по заключению которого библиотека эта представляет исключительный интерес и высокую научную ценность. Не зависимо от своего содержания, книги, входящие в состав этой библиотеки, являются редкими уже по одному тому, что представляют собой единственные памятники книгопечатания гражданской печати XVIII века, которое в то время на Украине и в Белоруссии проводилось только на еврейском и польском языках.
6. Это обстоятельство совершенно опровергает утверждение гр. Шнеерсона, будто бывшая его "Библиотека, интересующая по своему содержанию только очень ограниченный круг еврейских специалистов-богословов не представляет никакого интереса для Музея." Напротив, для Еврейского отдела Ленинской Библиотеки, который вообще не имеет особенно богатых книжных собраний, эта библиотека является весьма ценным вкладом, сразу обогатившим Отдел массою очень редких изданий.
7. Наконец, нельзя не указать так же на то, что в случае возвращения библиотеки гр. Шнеерсону, пользование ею будет доступно только самому владельцу и тем лицам, которым он признает возможным предоставить это право, т.е. весьма ограниченному кругу читателей. Оставаясь же в стенах Публичной Библиотеки Союза ССР имени Ленина, двери которой открыты для всех ищущих знания, она будет обслуживать не только еврейских специалистов-богословов, как заявляет гр.Шнеерсон, но и ученых, для которых библиотека эта, несомненно, имеет огромный интерес.
Директор Библиотек: В.И.Невский
После отказа, ребе Шнеерсон возвращения библиотеки уже не добивался, но активно продолжал заниматься развитием своей хасидской организации "Ваад".
2 февраля 1927 года сотрудники ОГПУ произвели обыск у его секретаря ребе Эльханана Морозова. Переписка, изъятая при обыске, подтвердила данные о руководстве и финансировании Хабадом подпольных хедеров и иешив за счет средств, собираемых в СССР и за границей. Примерно в тоже время был арестован сотрудник Сабшель-Яков Сорин. На допросе он показал, что Любавичский ребе финансировал Невельскую иешиву и организовал сбор средств для нужд Хабада в крупных городах СССР и за границей.
На основании собранных улик ОГПУ арестовала ребе Иосифа-Ицхака Шнеерсона в его квартире в Ленинграде 14 июня 1927 года. Раввин был помещен в тюрьму ОГПУ, известную как "Шпалерка". 21 июня Шнеерсону было предъявлено обвинение в контрреволюционном саботаже и преподавании религиозных вероучений малолетним и несовершеннолетним. 27 июня постоянная судебная комиссия Ленинградского ОГПУ постановила выслать ребе Шнеерсона на три года в Кострому, а его секретаря на такой же срок в Тамбов. Столь мягкий приговор объяснялся мощной компанией в защиту Шнеерсона, начатой сразу после его ареста. В ней приняли участие политический Красный крест, возглавляемый Екатериной Пешковой, депутат латвийского сейма, лидер партии "Агудат Исраэль" Мордехай Дубин, депутат рейхстага от социал-демократов Оскар Коган. В Москве был создан Комитет по освобождению Ребе, куда вошли представители крупных еврейских центров страны . В качестве метода, с помощью которого защитники Шнеерсона и Либермана надеялись облегчить участь узников, было избрано непосредственное обращение к руководству страны, в лице, главным образом, председателя ВЦИК Калинина и председателя ОГПУ Менжинского. После вынесения приговора ходатайства продолжились, и 11 июля на заседании коллегии ОГПУ дело было пересмотрено, было принято решение об освобождении Любавичского ребе и разрешении ему свободного проживания в любой части СССР. Ребе вернулся в Ленинград. До руководителей Хабада дошла информация о том, что Ленинградское ОГПУ собирает материал, необходимый для нового ареста ребе Шнеерсона. Ввиду этого он принимает решение о немедленном отъезде из Ленинграда. Он переезжает в поселок Малаховка под Москвой. Прожив там более 2 месяцев Шнеерсон покидает Советский Союз и отправляется в Латвию.
***
Итак, Иосиф Шнеерсон поселяется в Латвии, затем в Польше и в 1940 году спасается от фашистов с помощью начальника военной разведки Германии Ви́льгельма Франца Кана́риса. Да, он спасал евреев. Под видом шпионов отправил за границу порядка 500 человек. Участвовал в заговоре против Гитлера. В 1945 году был повешен гестапо.
Шнеерсон переезжает в Америку. В 1941 году помогает дочери и своему зятю Менахему-Мендлу перебраться из оккупированный Франции в США. Там ребе приобрёл дом в районе Бруклин по адресу 770 Eastern Parkway. С этого времени этот дом стал центром движения Хабад, а "770" - одним из символов движения. Умирает он в 1950 году не оставив никаких распоряжений по поводу библиотеки.
***
Его зять Менахем Мендл Шнеерсон становиться седьмым Любавическим ребе в 1951 году. Он продолжил деятельность по распространению иудаизма. Движение Хабад имело глубокие корни в Российской империи. После революции базу движения разрушили, но остались островки тайных последователей и подпольная деятельность по сохранению еврейства; ребе активно её поддерживал и был одним из первых, кто заново воссоздал еврейские общины в странах СНГ. Одной из центральных тем его деятельности была подготовка к пришествию мессии. Многие хасиды Хабад стали открыто говорить о том, что Ребе Менахем-Мендел Шнеерсон сам является мессией.
***
В конце 1980х годов начинается массированное давление на официальные Советские власти со стороны хасидских организаций с целью передачи библиотеки в Соединенные Штаты.
Понять, насколько сильным было давление можно из следующих документов:
http://bronnaya.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=335&Itemid=133
http://bronnaya.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=408&Itemid=133
8 октября 1991 года Гос арбитраж РСФСР обязал Библиотеку имени Ленина вернуть коллекцию Любавическим хасидам. Библиотека это решение не выполнила, заявив, что ее архивы - национальное достояние народа. 18 ноября того же года Высший арбитражный суд РСФСР вторично постановил немедленно начать передачу коллекции в фонды специально для этого создаваемой Еврейской национальной библиотеки. Тогдашний заведующий отделом рукописей Виктор Дерягин грозился сжечь себя вместе с коллекцией, а затем спрятал ее в стенах библиотеки. 14 февраля 1992 года, благодаря протестам российской общественности, пленум Высшего арбитражного суда отменил предыдущие решения.
***
Виктор Дерягин родился в 1937 году в Новосибирске. В 1955 году поступил в МГУ на филфак. Решил заниматься диалектологией. Полюбил Русский Север, Архангельскую область. Лучше всего об этом замечательном человеке рассказывает его жена, кандидат филологических наук Зинаида Савиновна Дерягина:
Диалектологические экспедиции так увлекли Виктора, что на каникулы он приезжал, по воспоминаниям матери, только один раз - после 1-го курса. Конечно, свою дипломную работу он писал на собранном своими руками материале, где были описаны языковые особенности северного села. Экспедиции для Виктора Яковлевича стали делом привычным. Он ездил в них и в аспирантские годы, и позднее. Любимым местом для него было знаменитое Кенозеро, где наши фольклористы 19 - начала 20 века записывали былины киевского цикла. И еще в 50-х годах Виктор Яковлевич слышал там сказителей былин, или, как они говорили, старин. Его последняя экспедиция состоялась все на то же Кенозеро в 1993 году, туда же он собирался поехать и в 1994.
Виктор Яковлевич очень любил город Архангельск за его размеренный и неспешный образ жизни, за чистоту отношений между людьми. Выделял он его еще, наверное, и потому, что именно отсюда начинается его вхождение в науку, поэтому он часто называл Архангельск своей "научной родиной". Именно здесь его научные интересы расширились, точнее, углубились в историю русского языка. И связано это было с тем, что ему было любопытно посмотреть на то, как же данные современных живых архангельских говоров отражены (или не отражены) в северных письменных памятниках 15-17 вв. Практически все эти средневековые памятники не были опубликованы, они хранились и хранятся в Архангельском областном архиве, куда они попали в начале ХХ века из разорявшихся многочисленных северных монастырей.
В Академии наук Виктор Яковлевич работал до 1983 года, ему оттуда пришлось уйти после нашумевшей истории с карауловским "Семантическим словарем русского языка". Тогда все с нетерпением ждали выхода этого словаря, но с ним вышел казус: была неудачно составлена компьютерная программа, которая и выдала совершенно невероятную семантическую картину русской лексики. Примерно то же самое получилось с русской историей в "обработке" математика Фоменко. Виктор Яковлевич не смог промолчать и сделать вид, что ничего не произошло в русистике. Он написал отзыв в виде фельетона "Учить ли ЭВМ писать с ошибками?" Как бы оправдываясь перед домашними, он говорил: но если бы я дал положительный отзыв, мне бы никто из моих друзей руки не подал...
Точно так же он решительно поступил и 10 лет спустя, когда заведовал Отделом рукописей в Ленинке. В этом случае речь идет об истории с хасидами, которые в начале 90-х годов предъявили свои требования на книжную коллекцию, получившую в Ленинке название "Библиотека Шнеерсона". Книги, из-за которых разыгралась драма, спокойно хранились в библиотеке с 1918 года, и только когда зашаталась наша государственная система, хасиды вдруг заявили о своем якобы праве на них. Тогдашнее правительство, Верховный Совет СССР, возглавляемый Хасбулатовым, спешно издает указ о передаче этой коллекции в Правительственную библиотеку. Это было очень тревожное время, время начала разграбления России. Если бы прошла эта история с хасидами, то началось бы растаскивание Ленинки, мы могли очень многое потерять в нашей культуре, накопленное несколькими поколениями русских коллекционеров. Библиотекари знают, что в это время немцы, эстонцы, украинцы уже высказывали свои претензии на отдельные книжные раритеты. Надо сказать, что наша национальная библиотека является уникальной библиотекой по своему богатству, это по-настоящему сокровищница мира. Ее рукописные богатства хронологически равны почти полутора тысячам лет, то есть в России есть такие рукописные книги, которые относятся к первым векам нашей эры! Не случайно у Виктора Яковлевича все годы, когда он заведовал Отделом рукописей РГБ, была заветная мечта - создать Институт рукописей. Почему-то в Армении, Азербайджане, Грузии, Узбекистане существуют национальные институты рукописей, а в России такого института нет. А между тем только в нашей стране сосредоточены богатейшие собрания рукописных книг древней традиции на многих языках мира, практически на всех - европейских языках, например, на греческом - начиная с 7 века, а на славянском - с 11 века. И В. Я. Дерягин, надеясь, что ему удастся осуществить эту идею, собрал высокопрофессиональный коллектив, в котором были даже гебраисты, специалисты по древнееврейскому языку. Надо сказать, что в 19 веке центр гебраистики был именно в России. Но ему не удалось переломить устоявшуюся традицию чиновного ведомства...
Правда, ему удалось другое - переломить правительственное решение, сопротивление тогдашнего Министерства культуры и сохранить в целостности фонды Отдела рукописей. Зная обстановку в самом ОР, создавшееся мнение определенных кругов об этом отделе, он очень долго раздумывал: идти ему или не идти на заведование ОР Ленинки (до этого он заведовал кафедрой русского языка и литературы Историко-архивного института). Может быть, он интуитивно чувствовал, что его ждет схватка, потому что ОР - это средоточие нашей культуры, нашей отечественной истории. Это действительно ключевое место даже не для нашего сегодня, а скорее для будущего.
Есть еще одна интересная страница в биографии В. Я. Дерягина: переложения древнерусской литературой на современный русский язык. В то время многие филологи и писатели как-то дружно для себя отметили многие неточности в переводах текстов древней русской литературы, которые порой просто искажали основной смысл. Также непонятным было и то, что при издании свода древней русской литературы почему-то некоторые тексты упорно не замечались и не включались в издания (например, "Слово о законе и благодати"), что в общем-то искажало в целом и перспективу всей нашей древнерусской письменности. К примеру, академик Лихачев настойчиво вел отсчет древнерусской литературы с конца 12 века (со "Слова о полку Игореве"), а не с первой половины 11 века ("Слово о законе и благодати"). Все это и подтолкнуло В. Я. Дерягина заняться древнерусской литературой, защитить ее от обидчиков. И в 1987 году он приступил к переводу на современный язык "Слова о законе и благодати", которое было написано как проповедь, то есть было предназначено для публичного произнесения. Работая над переложением "Слова" он нашел ритмический рисунок, услышал то, как эта проповедь должна была звучать. И она зазвучала великолепным полиритмическим стихом. Когда мы ездили в экспедиции в Ферапонтов монастырь, то он читал свой перевод "Слова" студентам и сотрудникам музея на паперти собора Рождества Богородицы. До сих пор все, кто слышал это, вспоминают с восторгом.
***
Виктор Яковлевич Дерягин умер 28 июня 1994 года от инфаркта через 16 дней после смерти Менахема-Мендел Шнеерсона, который умер 12 июня 1994 года.
***
Действительно, жизнь богаче фантазии.
Итак, Николай Петрович Румянцев в 1803 году помогает в организации кругосветки на кораблях "Надежда" и "Нева". В 1808 году небольшой залив на Американском континенте получает его имя. После 1814 года занимается организацией музея русской старины и древних рукописей. Этот музей становится "Румянцевским музеем", а после революции на его основе создается библиотека имени Ленина. В 1918 году в "Румянцевский музей" переходит, как бесхозная собственность библиотека Шнеерсона.
В 2011 году новый русский парусник "Надежда" не может попасть в бухту Румянцева из-за библиотеки Шнеерсона.
***
Туманным утром в пятницу 20 октября 2011 года на причале в Сан Франциско собрались работники консульских отделов России и Польши во главе с генеральными консулами, работники исторического парка форт Росс, представители русской и польской диаспор и журналисты. Оказались они здесь для того, что бы встретить российский парусник "Надежда" на другом небольшом паруснике в заливе Сан Франциско. Но перед самым отплытием поступил звонок с сообщением о том, что парусник "Надежда" развернулся и не входя в территориальные воды Соединенных Штатов следует в Мексику, что бы пополнить запасы воды, продовольствия и горючего. Это решение стало неожиданным даже для генерального консула Владимира Николаевича Винокурова...
Запрашиваю "Надежду" о том, что произошло и получаю от флагмана похода Вадима Гапоненко следующий ответ:
Константин!
Мы получили с берега запрет на заход в порты США. Это означает только одно - все наши планы рушатся. Телеграмма пришла, ночью когда мы двигались к Сан-Франциско.
Запрет связан с угрозой ареста Надежды. Во второй половине октября вступило в силу решение вашингтонского суда в отношении имущества РФ по делу связанному с "библиотекой Шнеерсона". Посмотрите подробнее в интернете. Из МИДа пришло указание в порты США не заходить.
Я, капитан, экипаж и курсанты испытываем досаду. Однако мы не падаем духом, продолжаем плавание в Мексику, где сможем пополнить запасы воды, топлива и продовольствия. Думаю, что для многих наших курсантов-практикантов этот случай даст повод задуматься о том, что события сегодняшнего дня могут оказать не абстрактное, а совершенно конкретное и ощутимое влияние на будущее. И быть может, подтолкнет их к более серьезному изучению истории, и быть более требовательным к себе и своим поступкам.
Приношу Вам свои извинения - обстоятельства выше нас.
***
О библиотеке Шнеерсона я слышал, но совсем не много, поэтому воспользовался советом Вадима поискать информацию То что я нашел, сложилось в непростую цепочку имен и событий, связанную какой-то высшей логикой, сути которой я не могу понять. Возможно, что это просто набор случайностей, конечно.
***
Николай Петрович Румянцев родился в апреле 1754 года. Был одним из самых образованных министров Российской империи.
В начале 19 века он поддержал проект первого кругосветного плавания Ивана Федоровича Крузенштерна и Юрия Федоровича Лисянского на кораблях "Надежда" и "Нева". Принципиальное значение имели две его записки Александру I "О торге с Японией" и "О торге в Кантоне" от 20 февраля 1803 года. Он предлагал использовать кругосветную экспедицию для отправки "к японскому двору посольства" во главе с человеком "со способностями и знанием политических и торговых дел". В записке сообщалось, что чиновник сей после окончания миссии должен был обозреть русские владения в Америке. Министр коммерции имел в виду Николая Петровича Резанова. Его многие знают из-за романтической истории, приключившейся с ним в Сан Франциско с дочерью коменданта крепости Консепсион Аргуэло, но это уже другая история.
Румянцев служил сначала министром коммерции, затем министром иностранных дел. Был близок с Александром I. До войны пытался убедить его заключить союз с Францией. Когда Наполеон начал войну с Россией, с Николаем Петровичем случился инсульт, в результате которого он потерял слух. После оставления Москвы советовал Александру I отстранить Кутузова и заключить мир с Наполеоном любой ценой. Постепенно император потерял в него веру и Николай Петрович ушел в отставку в 1814 году незадолго перед Венским конгрессом.
После отставки создал музей древностей и библиотеку. Для проведения исследовательской работы канцлер создал творческий коллектив, в котором работали Н.Н. Бантыш-Каменский, А.Х. Востоков, И.И. Григорович, митрополит Евгений (Болховитинов), К.Ф. Калайдович, П.И. Кеппен, И.Н. Лобойко, М.П. Строев и др. Современники называли их «Румянцевским кружком» или «Румянцевской академией». Граф организует поездки исследователей по монастырям, финансирует поиски русских древностей за границей. Результатом их деятельности стало издание древних письменных памятников, исторических исследований, щедро субсидированных Н.П. Румянцевым.
Известный русский историк Ключевский писал о нем:
"Граф Н.П. Румянцев принадлежал к любопытному типу любителей отечественных древностей, появившемуся при Екатерине II, действовавшему при Александре I, и при этом сам неутомимо собирал и собрал коллекцию рукописей, составляющую лучшую часть рукописных сокровищ Румянцевского музея, в которой он сам видел свое настоящее богатство: “Я только тогда и кажусь…”. Прибавьте к этому его почтительное отношение к своим сотрудникам, которые были подчинены ему по службе. Культ разума, в котором он был воспитан, превратился у него в почитание чужого ума, учености и таланта. "
***
Йо́сеф И́цхок Шне́ерсон родился 21 июня 1880 года в городе Любавичи Смоленской области Российской империи. Он происходил из династии цаддиков, которую основал Шнеур Залман.
***
Шнеур Залман из Ляд родился в 1745 году в местечке Лиозно, Польша, ныне Беларусь. Основатель направления хасидизма - Хабад. Число его последователей достигло нескольких десятков тысяч человек. Шнеур Залман основывался на стихе: «Познай Бога, Отца твоего, и служи Ему» и требовал прежде всего познания и проникновения в идею Божества. Интеллектуализация хасидизма в учении Шнеура Залмана, когда источником веры объявлялся разум, созерцательное мышление, а не одно лишь чувство, не устраивали другие группы хасидов.
Когда в 1812 г. началась война Франции с Россией, Шнеур Залман был одним из тех хасидских лидеров, которые призвали своих приверженцев помогать русским войскам. С приближением французских войск к Лядам Шнеур Залман с семьей присоединился к обозу отступавшей русской армии. В пути он скончался.
Труды Шнеура Залмана представляют собой сочетание мистицизма и рационализма, откровения и здравого смысла.
***
Итак, в 1915 году Иосеф Шнеерсон, потомок Шнеура Залмана, переехал вместе с отцом, пятым любавическим ребе, в Ростов на Дону спасаясь от Первой мировой воины. Он проезжал через Москву со своим обозом. Часть своей библиотеки, которая составляла 12 тысяч экземпляров в 35 ящиках, он оставил в Москве на складе своего единоверца Персица. В годы революции Персиц пропал без вести. Книги стали бесхозными и в 1918 году ученый совет Румянцевского музея, который позже стал Государственной библиотекой имени В.И.Ленина (ныне Российская государственная библиотека), принимает решение взять библиотеку Шнеерсона в восточный отдел.
В 1920 году, после смерти отца Иосиф Шнеерсон становится шестым любавическим ребе. Он создает полу-подпольные хасидские организации в Советской России. В 1924 г. он договорился с представителями Джойнта в СССР, а затем и другими еврейскими зарубежными организациями о предоставлении ими финансовой помощи на развитие еврейской культуры и религиозного образования. В 1924 г. поселился в Ленинграде. В 1925 году Шнеерсон подает заявление в ГЛАВНАУКУ, что бы вернули его библиотеку.
Ответ от директора библиотек В.И. Невского был следующий:
В Научный отдел ГЛАВНАУКИ
Возвращая при сем присланное при отношении от 3 февраля с.г. за N1423 заявление гр Иосифа Шелома Берковича Шнеерсона, ходатайствующего о возвращении ему обратно эвакуированной им осенью 1915 года, в связи с военными действиями, из местечка Любавичи, Оршанского уезда, Могилевской губернии, обширной библиотеки на древнееврейском языке, которая долгое время находилась на бывших Кокаревских складах в Москве, а весною минувшего года была перевезена в бывшую Библиотеку Румянцевского Музея, Публичная Библиотека Союза ССР имени В.И.Ленина сообщает Научному отделу Главнауки, что изложенное ходательство гр. Шнеерсона было внесено на рассмотрение ученого совета Ленинской библиотеки, который после тщательного и всестороннего обсуждения настоящего дела в заседании 12 февраля с.г. не признал возможным удовлетворить просьбу заявителя. Основанием для такого постановления ученого совета послужили следующие соображения:
1. Библиотека эта, вопреки утверждению бывшего собственника, должна рассматриваться именно как бесхозное имущество, т.к. гр. Шнеерсон не озаботился своевременно зарегистрировать ее в Библиотечном отделе Наркомпроса, как это требовалось в то время дикретами Совета Народных Комиссаров от 17 июля и 26 ноября 1918 года. Из заявления не видно так же, что бы у него имелись на эту библиотеку охранная грамота от Библиотечного Отдела Наркомпроса. Такую грамоту, на основании постановления Народного Комиссариата по Просвещению от 8 сентября 1918 года обязан был иметь всякий гражданин, располагавший собранием книг свыше 500 томов.
2. Несоблюдение гр. Шнеерсоном этих формальных требований закона имело своим последствием то, что при национализации бывших Кокоревских складов, библиотека его, как нигде незарегистрированная и не снабженная охранной грамотой, была передана Отделом Научных Библиотек Наркомпроса Румянцевскому музею, о чем в делах Музея имеется официальное извещение.
3. Изложенное делает непонятным, какое наблюдение сам Шнеерсон или его доверенные лица могли иметь за этой библиотекой, с 1919 года она составляла уже не его собственность, а являлась достоянием Румянцевского музея, который, правда, смог вывезти ее из склада себе лишь весною 1924 года. Задержка в вывозе произошла, однако, не по вине музея, а единственно из-за недостатка средств на перевозку, которые оказались в распоряжении музея только прошлой весной.
4. Представляется странным, почему гр. Шнеерсон, ссылающийся в своем заявлении на то, что будто бы он возбуждал уже однажды ходательство о возвращении ему этой библиотеки, как законному ее собственнику и это ходательство было удовлетворено Библиотечным отделом Наркомпроса, не представляет в подтверждение своего совершенно голословного заявления подлинного распоряжения Библиотечного отдела о возвращении ему библиотеки или надлежаще засвидетельствованной копии с него. Представление такого документа тем более необходимо, что в делах Румянцевского музея такого контр-распоряжения не имеется и нет никаких указаний на то, что бы оно действительно имело место.
5. Помимо приведенных выше чисто формальных оснований, впрочем, достаточных для отклонения ходательства гр. Шнеерсона, необходимо указать еще и на существо дела. Сам гр. Шнеерсон характеризует библиотеку, как ценное собрание книг богословского и богослужебного характера на древнееврейском языке, составлявшуюся в продолжении многих десятком лет его отцом и дедом, бывшими еврейскими раввинами. Оценка эта вполне совпадает с отзывом об этой библиотеке Заведующего Еврейским Отделом Ленинской Библиотеки С.И. С.И.Айзенштадта, по заключению которого библиотека эта представляет исключительный интерес и высокую научную ценность. Не зависимо от своего содержания, книги, входящие в состав этой библиотеки, являются редкими уже по одному тому, что представляют собой единственные памятники книгопечатания гражданской печати XVIII века, которое в то время на Украине и в Белоруссии проводилось только на еврейском и польском языках.
6. Это обстоятельство совершенно опровергает утверждение гр. Шнеерсона, будто бывшая его "Библиотека, интересующая по своему содержанию только очень ограниченный круг еврейских специалистов-богословов не представляет никакого интереса для Музея." Напротив, для Еврейского отдела Ленинской Библиотеки, который вообще не имеет особенно богатых книжных собраний, эта библиотека является весьма ценным вкладом, сразу обогатившим Отдел массою очень редких изданий.
7. Наконец, нельзя не указать так же на то, что в случае возвращения библиотеки гр. Шнеерсону, пользование ею будет доступно только самому владельцу и тем лицам, которым он признает возможным предоставить это право, т.е. весьма ограниченному кругу читателей. Оставаясь же в стенах Публичной Библиотеки Союза ССР имени Ленина, двери которой открыты для всех ищущих знания, она будет обслуживать не только еврейских специалистов-богословов, как заявляет гр.Шнеерсон, но и ученых, для которых библиотека эта, несомненно, имеет огромный интерес.
Директор Библиотек: В.И.Невский
После отказа, ребе Шнеерсон возвращения библиотеки уже не добивался, но активно продолжал заниматься развитием своей хасидской организации "Ваад".
2 февраля 1927 года сотрудники ОГПУ произвели обыск у его секретаря ребе Эльханана Морозова. Переписка, изъятая при обыске, подтвердила данные о руководстве и финансировании Хабадом подпольных хедеров и иешив за счет средств, собираемых в СССР и за границей. Примерно в тоже время был арестован сотрудник Сабшель-Яков Сорин. На допросе он показал, что Любавичский ребе финансировал Невельскую иешиву и организовал сбор средств для нужд Хабада в крупных городах СССР и за границей.
На основании собранных улик ОГПУ арестовала ребе Иосифа-Ицхака Шнеерсона в его квартире в Ленинграде 14 июня 1927 года. Раввин был помещен в тюрьму ОГПУ, известную как "Шпалерка". 21 июня Шнеерсону было предъявлено обвинение в контрреволюционном саботаже и преподавании религиозных вероучений малолетним и несовершеннолетним. 27 июня постоянная судебная комиссия Ленинградского ОГПУ постановила выслать ребе Шнеерсона на три года в Кострому, а его секретаря на такой же срок в Тамбов. Столь мягкий приговор объяснялся мощной компанией в защиту Шнеерсона, начатой сразу после его ареста. В ней приняли участие политический Красный крест, возглавляемый Екатериной Пешковой, депутат латвийского сейма, лидер партии "Агудат Исраэль" Мордехай Дубин, депутат рейхстага от социал-демократов Оскар Коган. В Москве был создан Комитет по освобождению Ребе, куда вошли представители крупных еврейских центров страны . В качестве метода, с помощью которого защитники Шнеерсона и Либермана надеялись облегчить участь узников, было избрано непосредственное обращение к руководству страны, в лице, главным образом, председателя ВЦИК Калинина и председателя ОГПУ Менжинского. После вынесения приговора ходатайства продолжились, и 11 июля на заседании коллегии ОГПУ дело было пересмотрено, было принято решение об освобождении Любавичского ребе и разрешении ему свободного проживания в любой части СССР. Ребе вернулся в Ленинград. До руководителей Хабада дошла информация о том, что Ленинградское ОГПУ собирает материал, необходимый для нового ареста ребе Шнеерсона. Ввиду этого он принимает решение о немедленном отъезде из Ленинграда. Он переезжает в поселок Малаховка под Москвой. Прожив там более 2 месяцев Шнеерсон покидает Советский Союз и отправляется в Латвию.
***
Итак, Иосиф Шнеерсон поселяется в Латвии, затем в Польше и в 1940 году спасается от фашистов с помощью начальника военной разведки Германии Ви́льгельма Франца Кана́риса. Да, он спасал евреев. Под видом шпионов отправил за границу порядка 500 человек. Участвовал в заговоре против Гитлера. В 1945 году был повешен гестапо.
Шнеерсон переезжает в Америку. В 1941 году помогает дочери и своему зятю Менахему-Мендлу перебраться из оккупированный Франции в США. Там ребе приобрёл дом в районе Бруклин по адресу 770 Eastern Parkway. С этого времени этот дом стал центром движения Хабад, а "770" - одним из символов движения. Умирает он в 1950 году не оставив никаких распоряжений по поводу библиотеки.
***
Его зять Менахем Мендл Шнеерсон становиться седьмым Любавическим ребе в 1951 году. Он продолжил деятельность по распространению иудаизма. Движение Хабад имело глубокие корни в Российской империи. После революции базу движения разрушили, но остались островки тайных последователей и подпольная деятельность по сохранению еврейства; ребе активно её поддерживал и был одним из первых, кто заново воссоздал еврейские общины в странах СНГ. Одной из центральных тем его деятельности была подготовка к пришествию мессии. Многие хасиды Хабад стали открыто говорить о том, что Ребе Менахем-Мендел Шнеерсон сам является мессией.
***
В конце 1980х годов начинается массированное давление на официальные Советские власти со стороны хасидских организаций с целью передачи библиотеки в Соединенные Штаты.
Понять, насколько сильным было давление можно из следующих документов:
http://bronnaya.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=335&Itemid=133
http://bronnaya.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=408&Itemid=133
8 октября 1991 года Гос арбитраж РСФСР обязал Библиотеку имени Ленина вернуть коллекцию Любавическим хасидам. Библиотека это решение не выполнила, заявив, что ее архивы - национальное достояние народа. 18 ноября того же года Высший арбитражный суд РСФСР вторично постановил немедленно начать передачу коллекции в фонды специально для этого создаваемой Еврейской национальной библиотеки. Тогдашний заведующий отделом рукописей Виктор Дерягин грозился сжечь себя вместе с коллекцией, а затем спрятал ее в стенах библиотеки. 14 февраля 1992 года, благодаря протестам российской общественности, пленум Высшего арбитражного суда отменил предыдущие решения.
***
Виктор Дерягин родился в 1937 году в Новосибирске. В 1955 году поступил в МГУ на филфак. Решил заниматься диалектологией. Полюбил Русский Север, Архангельскую область. Лучше всего об этом замечательном человеке рассказывает его жена, кандидат филологических наук Зинаида Савиновна Дерягина:
Диалектологические экспедиции так увлекли Виктора, что на каникулы он приезжал, по воспоминаниям матери, только один раз - после 1-го курса. Конечно, свою дипломную работу он писал на собранном своими руками материале, где были описаны языковые особенности северного села. Экспедиции для Виктора Яковлевича стали делом привычным. Он ездил в них и в аспирантские годы, и позднее. Любимым местом для него было знаменитое Кенозеро, где наши фольклористы 19 - начала 20 века записывали былины киевского цикла. И еще в 50-х годах Виктор Яковлевич слышал там сказителей былин, или, как они говорили, старин. Его последняя экспедиция состоялась все на то же Кенозеро в 1993 году, туда же он собирался поехать и в 1994.
Виктор Яковлевич очень любил город Архангельск за его размеренный и неспешный образ жизни, за чистоту отношений между людьми. Выделял он его еще, наверное, и потому, что именно отсюда начинается его вхождение в науку, поэтому он часто называл Архангельск своей "научной родиной". Именно здесь его научные интересы расширились, точнее, углубились в историю русского языка. И связано это было с тем, что ему было любопытно посмотреть на то, как же данные современных живых архангельских говоров отражены (или не отражены) в северных письменных памятниках 15-17 вв. Практически все эти средневековые памятники не были опубликованы, они хранились и хранятся в Архангельском областном архиве, куда они попали в начале ХХ века из разорявшихся многочисленных северных монастырей.
В Академии наук Виктор Яковлевич работал до 1983 года, ему оттуда пришлось уйти после нашумевшей истории с карауловским "Семантическим словарем русского языка". Тогда все с нетерпением ждали выхода этого словаря, но с ним вышел казус: была неудачно составлена компьютерная программа, которая и выдала совершенно невероятную семантическую картину русской лексики. Примерно то же самое получилось с русской историей в "обработке" математика Фоменко. Виктор Яковлевич не смог промолчать и сделать вид, что ничего не произошло в русистике. Он написал отзыв в виде фельетона "Учить ли ЭВМ писать с ошибками?" Как бы оправдываясь перед домашними, он говорил: но если бы я дал положительный отзыв, мне бы никто из моих друзей руки не подал...
Точно так же он решительно поступил и 10 лет спустя, когда заведовал Отделом рукописей в Ленинке. В этом случае речь идет об истории с хасидами, которые в начале 90-х годов предъявили свои требования на книжную коллекцию, получившую в Ленинке название "Библиотека Шнеерсона". Книги, из-за которых разыгралась драма, спокойно хранились в библиотеке с 1918 года, и только когда зашаталась наша государственная система, хасиды вдруг заявили о своем якобы праве на них. Тогдашнее правительство, Верховный Совет СССР, возглавляемый Хасбулатовым, спешно издает указ о передаче этой коллекции в Правительственную библиотеку. Это было очень тревожное время, время начала разграбления России. Если бы прошла эта история с хасидами, то началось бы растаскивание Ленинки, мы могли очень многое потерять в нашей культуре, накопленное несколькими поколениями русских коллекционеров. Библиотекари знают, что в это время немцы, эстонцы, украинцы уже высказывали свои претензии на отдельные книжные раритеты. Надо сказать, что наша национальная библиотека является уникальной библиотекой по своему богатству, это по-настоящему сокровищница мира. Ее рукописные богатства хронологически равны почти полутора тысячам лет, то есть в России есть такие рукописные книги, которые относятся к первым векам нашей эры! Не случайно у Виктора Яковлевича все годы, когда он заведовал Отделом рукописей РГБ, была заветная мечта - создать Институт рукописей. Почему-то в Армении, Азербайджане, Грузии, Узбекистане существуют национальные институты рукописей, а в России такого института нет. А между тем только в нашей стране сосредоточены богатейшие собрания рукописных книг древней традиции на многих языках мира, практически на всех - европейских языках, например, на греческом - начиная с 7 века, а на славянском - с 11 века. И В. Я. Дерягин, надеясь, что ему удастся осуществить эту идею, собрал высокопрофессиональный коллектив, в котором были даже гебраисты, специалисты по древнееврейскому языку. Надо сказать, что в 19 веке центр гебраистики был именно в России. Но ему не удалось переломить устоявшуюся традицию чиновного ведомства...
Правда, ему удалось другое - переломить правительственное решение, сопротивление тогдашнего Министерства культуры и сохранить в целостности фонды Отдела рукописей. Зная обстановку в самом ОР, создавшееся мнение определенных кругов об этом отделе, он очень долго раздумывал: идти ему или не идти на заведование ОР Ленинки (до этого он заведовал кафедрой русского языка и литературы Историко-архивного института). Может быть, он интуитивно чувствовал, что его ждет схватка, потому что ОР - это средоточие нашей культуры, нашей отечественной истории. Это действительно ключевое место даже не для нашего сегодня, а скорее для будущего.
Есть еще одна интересная страница в биографии В. Я. Дерягина: переложения древнерусской литературой на современный русский язык. В то время многие филологи и писатели как-то дружно для себя отметили многие неточности в переводах текстов древней русской литературы, которые порой просто искажали основной смысл. Также непонятным было и то, что при издании свода древней русской литературы почему-то некоторые тексты упорно не замечались и не включались в издания (например, "Слово о законе и благодати"), что в общем-то искажало в целом и перспективу всей нашей древнерусской письменности. К примеру, академик Лихачев настойчиво вел отсчет древнерусской литературы с конца 12 века (со "Слова о полку Игореве"), а не с первой половины 11 века ("Слово о законе и благодати"). Все это и подтолкнуло В. Я. Дерягина заняться древнерусской литературой, защитить ее от обидчиков. И в 1987 году он приступил к переводу на современный язык "Слова о законе и благодати", которое было написано как проповедь, то есть было предназначено для публичного произнесения. Работая над переложением "Слова" он нашел ритмический рисунок, услышал то, как эта проповедь должна была звучать. И она зазвучала великолепным полиритмическим стихом. Когда мы ездили в экспедиции в Ферапонтов монастырь, то он читал свой перевод "Слова" студентам и сотрудникам музея на паперти собора Рождества Богородицы. До сих пор все, кто слышал это, вспоминают с восторгом.
***
Виктор Яковлевич Дерягин умер 28 июня 1994 года от инфаркта через 16 дней после смерти Менахема-Мендел Шнеерсона, который умер 12 июня 1994 года.
***
Действительно, жизнь богаче фантазии.
Итак, Николай Петрович Румянцев в 1803 году помогает в организации кругосветки на кораблях "Надежда" и "Нева". В 1808 году небольшой залив на Американском континенте получает его имя. После 1814 года занимается организацией музея русской старины и древних рукописей. Этот музей становится "Румянцевским музеем", а после революции на его основе создается библиотека имени Ленина. В 1918 году в "Румянцевский музей" переходит, как бесхозная собственность библиотека Шнеерсона.
В 2011 году новый русский парусник "Надежда" не может попасть в бухту Румянцева из-за библиотеки Шнеерсона.