Что есть наше рациональное познание? - 5
Итак, если онтология нашей философии есть некий своеобразный синтез философии Аристотеля и Канта, то наша гносеология есть синтез кантианского подхода и подхода эмпирического. В чем же состоит этот синтез? Рассмотрим сначала, как в нашей философии этот синтез осуществлен в применении к эмпирическому знанию, а затем - в применении к знанию рациональному.
В самом деле, мы, вслед за Кантом, утверждаем, что все, абсолютно все формы восприятия нашего опыта уже должны находиться в нашем сознании до всякого опыта, a priori. Мы не смогли бы ощутить вкус яблока или какие-либо другие вкусовые ощущения, если бы в нашем теле не было соответствующих органов (рецепторов восприятия вкуса), а в нашем сознании - соответствующего представления вкусовых ощущений. И форма этого восприятия задается уже нашим сознанием - как вкус сладкий, или горький, или соленый, или терпкий и т.д.
Точно так же мы не смогли бы воспринимать звуки или световые ощущения, если бы у нас не было соответствующих органов чувств и форм восприятия сознания для формирования этих ощущений. Если же в нашем сознании появляются какие-то зрительные или слуховые ощущения без внешнего воздействия со стороны вещи-как-материи (например, в форме снов, фантазии или галлюцинации) - то это уже исключительно наш внутренний опыт, и он может быть отнесен уже к познанию самого нашего сознания, а не вещи-как-материи.
Но, с другой стороны, мы - уже вопреки Канту и следуя скорее эмпирическому подходу - утверждаем, что содержание этого эмпирического опыта не только возникает в результате воздействия на нашу чувственность вещи-как-материи (с этим был согласен и Кант), но и дает нам содержание самих этих вещей-как-материи (что в философии Канта отрицалось, так как кантианская вещь-в-себе оставалась абсолютно непостижимой, и как с ней соотнесен наш эмпирический опыт - об этом философия Канта сказать не могла). Наша способность формировать вкусовые ощущения еще не дает нам никакого вкуса, пока мы - в качестве вещи-как-материя - не испытаем воздействие других вещей-как-материи, то есть пока мы не попробуем яблоко, или грушу, или вино. Мы не задаем содержание наших вкусовых, зрительных или слуховых ощущений - содержание задается объективным миром, наше же сознание задает лишь форму этих ощущений.
И поэтому в нашем эмпирическом опыте уже дано эмпирическое знание об объективном мире, о вещи-как-материи. Но это знание дано нам уже в качестве совершенно новой реальности, которая уже не есть ни вещь-как-материя, ни только наше сознание с его формами - это уже вещь-для, новая реальность, в которой наши субъективные формы восприятия слиты с объективным содержанием объективного мира в некую новую реальность. И, как я показал с помощью ряда примеров, этой реальности без нашего сознания вовсе не существует - как без наших вкусовых ощущений и нашего сознания не существует вкуса яблока, без нашего слуха не существует звуков, а без нашего зрения - света и цветов.
То есть здесь опять-таки онтология тесно переплетена с гносеологией - ведь по сути наше сознание в своем эмпирическом опыте создает совершенно новую реальность - ту реальность, в которой мы существуем. Наше сознание преображает мир, меняет его, то есть придает вещам в нашем опыте какие-то свойства, которыми эти вещи объективно не обладают. Но содержание этого опыта, повторюсь, носит совершенно объективный характер - ведь то, как мы воспримем вкус яблока, задается не только формами нашего сознания (вкусовыми), но и объективными свойствами самого яблока, как и звуковые и зрительные ощущения задаются нашим сознанием только со стороны формы, но не содержания. И, таким образом, эта новая реальность возникает из слияния объективного содержания вещей с субъективными формами нашего сознания.
И при этом в нашем эмпирическом знании, - как совершенно новой реальности, - мы выявляем некое содержание объективного мира, которое без нашего сознания существовало в нем лишь потенциально, как возможность. Вкус яблока, пока оно висит на дереве, существует лишь как возможность, и, строго говоря, яблоко в этот момент не имеет никакого вкуса. Звуки объективно - как колебания среды - существуют только потенциально, и колебания среды так и остались бы только колебаниями, если бы не было сознания, наделенного слухом, которое может преобразить эти колебания, собственно, в звук - то есть звуковое ощущение. Как свет и цвета объективно существуют лишь как возможность, и чтобы они стали действительностью - нужно сознание с соответствующими формами, которое сможет преобразить электромагнитные колебания с разной длиной волны в световые и цветовые зрительные ощущения.
То есть в нашем эмпирическом познании мы вовсе не познаем мир таким, каков он есть без нашего сознания, «объективно». Объективно в мире вещи-как-материя нет ни вкуса, ни звуков, ни внешнего образа в свете и цвете. Все это существует в этом мире лишь потенциально, как возможность. И только благодаря нашему сознанию (или сознанию других существ) эта возможность актуализируется, превращаясь во вкусы, запахи, световые и цветовые образы. При этом форма представления этого эмпирического знания задается нашим сознанием, объективный же мир задает в этом опыте лишь содержание, которое уже слито с формами нашего сознания в некую новую реальность - реальность нашего опыта.
Таким образом, процесс эмпирического познания и суть эмпирического знания носит гораздо более сложный характер, чем это представляется в эмпирическом подходе и подходе кантианском. Но при этом мы должны признать частичную правоту обоих подходов: да, все формы восприятия нашего эмпирического опыта задаются нашим сознанием, и из самого опыта они не могут быть выведены (и в этом состоит правота Канта), но содержание этого опыта и эмпирического знания задается объективным миром и носит объективный характер, а не задается нашим сознанием (и в этом состоит правота эмпирического подхода).