Моя философия - 9
Вопросы к товарищу Канту имеются. Ну, возьмем ту же проблему пространства (времени мы пока касаться не будем, чтобы не усложнять вопрос). В самом деле, с одной стороны, можно привести множество доказательств и доводов в пользу правоты Канта - то есть в пользу того, что пространство и в самом деле является лишь субъективной формой нашего сознания, существующей в нашем сознании до всякого опыта и независимо от него, в которую мы (то есть наше сознание) «укладываем» все наши зрительные и прочие ощущения, полученные из опыта, в результате чего мы видим мир так, как мы его видим - то есть как трехмерный мир с пространственной перспективой. И такие доказательства можно привести как философского плана, так и из области науки или искусства.
Что касается философских аргументов, то здесь все понятно, и эти аргументы я уже, в сущности, приводил. «Мир, который мы видим» - это есть феномен нашего сознания, то есть, грубо говоря, эта «картинка мира» существует в нашей голове. Мы не можем впихнуть в нашу голову и сознание сам мир - иначе мы тогда просто перестали бы существовать, и поэтому в нашем сознании может существовать только некая «картинка» объективного мира или «образ» этого мира. И здесь зрительные ощущения, организованные в трехмерной пространственной перспективе, ничем принципиально не отличаются от других ощущений: то, что мы осязаем (как горячее или холодное), осязаем мы, это наше восприятие, наши ощущения, феномен нашего сознания, как и то, что мы чувствуем при поедании яблока или когда мы нюхаем цветы.
И если зрительные ощущения здесь чем-то и отличаются от других наших ощущений, то только тем, что они играют особую важную роль среди наших ощущений, так как значительная часть нашей «картинки мира» (до 95%) - это зрительные ощущения. И поэтому картинка, которую дают нам наши зрительные ощущения, кажется нам особенно правдоподобной - то есть мы совершенно убеждены, что мы видим не нашу картинку, а объективный мир, «таким какой он есть». И что этот мир, соответственно, существует в некоем пространстве. С другими ощущениями все сложнее, и им мы доверяем не так безусловно - например, чтобы что-то распробовать или расслышать, нам приходится включать наше внимание, чтобы убедиться, что «нам это не показалось» - то есть что наши ощущения действительно имеют внешний источник опыта, и нам что-то не послышалось от звона в ушах. «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», - гласит поговорка. И хотя смысл ее, конечно, вовсе не сводится к сравнению зрительных и слуховых ощущений (эта поговорка скорее о достоверности источника знаний в обществе), но все же даже из этой поговорки ясно, что зрительным ощущениям человек доверяет гораздо больше, чем каким-то другим. «Я видел это своими собственными глазами!» - этот аргумент всегда звучит гораздо убедительней, чем аргумент вроде «я это нюхал своим собственным носом».
При этом все наши пространственные представления существуют в нашей голове не только до всякого опыта, но и носят идеальный математический (геометрический) характер. «Геометрическая точка» - это идеальное математическое представление, никаких точек «в природе» (то есть в нашем опыте) мы не встречаем. Как мы никогда не встречаем абсолютно идеальных «прямых линий» (не имеющих толщины) или «идеальных окружностей». И в математике и геометрии мы оперируем именно этими идеальными математическими представлениями, причем совершенно самодеятельно, не пытаясь их каждый раз сравнивать с опытом. Вплоть до того, что мы можем создать абсолютно абстрактную неевклидовую геометрию, которая вообще противоречит всему нашему обычному опыту. А потом мы смело применяем все эти геометрические понятия и построения в нашем опыте - при строительстве зданий или в каких-то прикладных науках. И это работает - то есть почему-то «природа» оказывается в соответствии с этими нашими смелыми математическими построениями и расчетами.
Но можно привести аргументы и из других наук. Скажем, мы же прекрасно знаем, что за все наши зрительные ощущения отвечает особый орган чувств - наши глаза. И что при повреждении этого органа чувств наши зрительные ощущения могут измениться (например, мы станем близорукими или будем видеть гораздо хуже или не сможем ничего видеть совсем). А если мы используем какие-то оптические приборы - например, бинокль - то это также дает нам иные зрительные ощущения, и несколько другую «картинку мира», с другой перспективой.
Кроме того, из биологии мы знаем, что подобные же зрительные органы чувств у других животных устроены несколько иначе, и мы можем из этого заключить, что и зрительные ощущения у этих животных другие - то есть они видят мир иначе, чем мы. И при этом мы не можем сказать, что мир, как его видим мы, лучше того, что видят другие животные - то есть что наша «картинка мира» ближе к тому, каким мир является сам по себе, без нашего зрения и сознания. Напротив, мы знаем, что зрительные органы у некоторых животных в чем-то даже более совершенные, чем у нас - зрение у орла гораздо лучше нашего, а кошки (и другие хищники) гораздо лучше видят в темноте, чем мы. Мы не можем точно сказать, как видит мир орел или кошка, но мы можем точно сказать, что их зрительная «картинка мира» отличается от нашей, и при этом мы не можем утверждать, что наша «картинка мира», формирующаяся в нашем сознании в результате зрительных ощущений, чем-то лучше картинки в сознании орла или кошки.
Наконец, из истории искусства - точнее сказать, из истории живописи, иконописания и изобразительного искусства - мы знаем, что люди очень долго просто не умели изображать «пространственную перспективу». Конечно, люди всегда знали и замечали, что предмет, находящийся дальше, кажется «меньшим по размерам», и что-то такое они даже пытались изобразить - например, если нужно было изобразить на иконе дракона, «идущего издалека», то иконописец рисовал этого дракона размерами поменьше и чуточку повыше, но получалось в итоге неважно: в целом изображение оставалось «плоским», и вместо «дракона, идущего издалека» получался просто дракончик размерами поменьше, который тупо висел на одном месте. Создавать убедительную «пространственную перспективу» в живописи люди научились только в эпоху Ренессанса, и для этого просто требовалась особая техника живописи и определенные знания (в том числе из области геометрии).
Но если люди (то есть художники) все же этому научились, то почему бы то же самое не делать нашему сознанию - то есть почему бы ему не использовать особую технику для того, чтобы организовывать все зрительные ощущения в особую пространственную форму, используя при этом свою же особую форму сознания? Более того, сейчас уже подобные технологии используются и для идентификации лиц и предметов в различной технике - например, для видеонаблюдений на улице. И здесь также главная проблема состоит в том, чтобы с помощью специальных алгоритмов «искусственного интеллекта» научить технику создавать «пространственную перспективу», то есть научить ее на плоском изображении определять размеры предметов или особенности лица человека в зависимости от расстояния до этого предмета или человека. Это техника, обычная технология, и человеческое сознание лишь владеет этой технологией в силу самой природы человека и самого сознания. То есть представляет все зрительные ощущения, полученные из опыта, в особой и достаточно удобной для человека форме - в форме трехмерного пространства. И мы уже настолько привыкли к этой картинке (а никакой другой у нас нет и быть не может), что абсолютно убеждены в том, что трехмерное пространство - это свойство самого объективного мира, что он существует таким и без нас и нашего сознания.
Какие же мы все наивные! И доверчивые!