Как интересно... А для меня этот фильм всегда был смелым (для советского общества, конечно) аргументом о том, что социальное и культурное различие - это пропасть, которую героям в фильме (а людям - в жизни) не преодолеть. Счастье было близко, но оно не возможно. И в этом правда, которую выражает главная героиня...
В этом фильме, мне кажется, как раз и дана возможность этого преодоления - при условии встречного движения. Когда она со своим Рахманиновым осталась бы в Москве и ходила бы в зал Чайковского, а он, не сраженный ее московским отблеском, продолжил бы свои пьянки-гулянки с черноглазой Тоней-Дуней, тогда они оставались бы в разных мирах. А тут есть движение к сближению, сдвижению этих двух миров. И вот уже ее детский друг, почти брат, становится ему начальником, наставником, почти старшим братом. Породнились уже почти что. И у него есть запал творческий - рационализации, изобретения. Это возможность. Но ведь многоточие в конце... Возможность есть, а реализуют ли ее эти герои - и эти социальные страты - это уже другой вопрос для другого кино.
"А у меня как раз такая семья - мама-учительница и папа - всю жизнь на заводе, в литейном цехе. Любовь со знаком бесконечности..." - ну вот, это история из жизни наверняка не была перед глазами создателей фильма, но могла бы быть - вот эта угаданная реальность, угаданная, как сказка, делают фильм вечным и любимым.
Comments 4
Reply
Reply
А у меня как раз такая семья - мама-учительница и папа - всю жизнь на заводе, в литейном цехе. Любовь со знаком бесконечности...
Reply
Reply
Leave a comment