30 марта. Кинообсерватория ГЭЗ-21. Секция "СтыдноБытьЧеловеком"
«Дыра в моем сердце» («Ett hål i mitt hjärta»)
Швеция - Дания, 2004, 98 мин.
Режиссер: Лукас Мудиссон
Настоящий социальный жест, а также хороший удар по эстетизму, что якобы защищает от реальности, но не способен противостоять ее соблазнам и даже не без удовольствия им поддается, произвел Лукас Мудиссон, режиссер фильма «Дыра в моем сердце».
Искусство кино
Еще одна картина из радикального роттердамского спектра - "Дыра в моем сердце" шведа Лукаса Мудиссона. Он продолжает тему своей предыдущей работы "Лиля навсегда", только вместо русской девочки, насильно превращенной в проститутку, мы сталкиваемся со шведским подростком, чья мать погибла, а отец работает актером порнофильмов, на съемках которых и протекают жизнь мальчика и основное действие фильма. Его крайне неприятно смотреть из-за поданной крупным планом технологии порноиндустрии, но режиссер сознательно добивался эффекта тошнотворности. Один из самых честных и бескомпромиссных современных режиссеров Лукас Мудиссон все более откровенно отказывается от развлекательности ради прямого и даже примитивного выражения своих леворадикальных идей. С чисто бергмановским максимализмом он превращает свои фильмы в моральные диспуты.
Смотреть надо, поскольку это фильм Лукаса Мудиссона. Международным хитом стал его дебют "Fucking Amal", что на неформальный русский можно перевести как "Гребаный Урюпинск", а прокатчиками было преобразовано в ласковое "Покажи мне любовь". Дело было в нарицательном городе Омуле, который, хоть и в паре часов езды от Стокгольма, казался его юным обитателям беспросветным волчьим углом. В местной школе вызревало взаимное чувство двух девушек, которые в финале гордо выходили из туалета обнявшись - на зависть толпе возбужденных сверстников. С тех пор прошло всего несколько лет, а телячий восторг господина Мудиссона перед идеей сексуальной свободы рассеялся как дым, как утренний туман. Его фильм "Лиля навсегда" о русской девушке, проданной сутенерами в шведское рабство, шокировал сценами насилия над героиней Оксаны Акиньшиной, и эти безжалостные фронтальные кадры лишь слабо компенсировал поэтический мотив ангельской загробной жизни. Правда, орудий мужского насилия крупным планом не показывали.
Лукас Мудиссон к тому времени стал почитаться культурным героем нации, который с чисто бергмановским максимализмом превращает свои фильмы в моральные диспуты и приговоры обществу. Для русских же имя модного шведа тоже с самого начала имело неформальный эквивалент, напоминая о бессмертном Луке Мудищеве. И модный швед не посрамил этого славного созвучия. В новом фильме он предстает не как какой-то пускающий слюни порнограф (вроде Тинто Брасса), а как философ порнографии и ее радикальный судья.
Теперь вместо Лили, превращенной в проститутку,- шведский подросток Эрик, чья мать погибла, а отец, бывший рокер и ветеран сексуальной революции, промышляет изготовлением домашнего порно. Жизнь мальчика проходит на съемках: так детей из бедных приличных семей мама таскала на работу в химчистку, а бабушка в церковь. Парень, отвлекаясь от коллекции дождевых червей и долбежки хард-рока, наблюдает происходящий срам через дверную щелку, не испытывая ни особого возбуждения, ни отвращения. Скука производственного процесса не становится меньше оттого, что помимо банальных актов здесь имитируют садизм и убийства. Все это - профрутина чернорабочих киношной профессии с простоями, возникающими оттого, что чей-то "перец" отказывается занять боевые позиции, а чья-то "киска" чересчур перегрелась.
Лукас Мудиссон напрашивается на цензурные скандалы и на сравнения с фильмами Катрин Брейя, но проигрывает ей, возможно, потому, что в феноменологии дыры глубже разбираются женщины. Правда, есть контрпример - китаец Цай Миньлян, один из киношедевров которого называется "Дыра", а другой - "Капризное облако", причем герой второго с отцом Эрика - коллеги. Картины Цая изобретательны и остроумны, а символическая "дыра" оборачивается то щелью между квартирами, то гнездом оконной решетки, то, наконец, дыркой, пробуравленной в мякоти арбуза. То, что китайцу здорово, для шведа смерть. Фильмы Мудиссона делаются все грубее и мрачнее, а его социалистическое воспитание выпирает и там, где он становится на путь тяжелого морализаторства. В конечном счете роковая дырка, через которую утекает даже самый радикальный замысел, обнаруживается не в сфере гениталий, а в области головы.
С другой стороны, сколь ни малоприятно смотреть это кино, но режиссер сознательно добивался эффекта тошнотворности. Один из самых бескомпромиссных современных режиссеров, Лукас Мудиссон все более откровенно отказывается от развлекательности ради прямого и даже примитивного выражения своих леворадикальных идей. Для этого он жертвует не только лаврами шведского Бергмана (впрочем, так и не достигая статуса Пазолини), но и самыми закаленными зрителями: идти на этот фильм побоялась очень сильная женщина - бывший культурный атташе шведского посольства.
http://www.imdb.com/title/tt0381682/
Начало - 20.00
Этим фильмом продолжаем секцию «Стыдно быть человеком» в рамках авторского цикл киноведов Оксаны Майстат и Егора Кайрона «Точки интенсивности»
«Поистине, от нашего поколения требовалась одна-единственная вещь: справиться с отчаяньем», - говорит Камю. «Лучшее, что можно сделать в нашем мире, - это уйти из него», - утверждает Селин. «Стыдно быть человеком», - подводит черту Примо Леви, выживший в итальянском фильтрационном лагере, затем в Освенциме, затем в бараке для больных скарлатиной.
XX век был веком стыда, потому что войны обнажили природу людской нетерпимости, но человек еще хранил в памяти фашизм, геноцид и всевозможные «путешествия на край ночи». Человек узнал, где искать начало зла, и обнаружил его в себе, в самой обыденности, в самом мироустройстве, - и за это ему было стыдно. Человек поставил вопрос: как мне встречаться с Другим человеком? С тем, кто «не-я»?
XXI век становится веком беспамятства. Те, кто хранили память и стыдились, - уходят. Там, где вчера болела совесть, - сегодня висят позолоченные таблички «Семья», «Вера», «Патриотизм», хотя подлинным богом в этом дремотном мире является доллар. И сегодня появляется всё больше искушения подумать, будто ко мне 20-й век не имеет никакого отношения. Будто и во мне не произрастает зерно фашизма, надменности или безразличия. Будто я человечнее, чем жившие до меня. Затуманенное наплывом информации, сознание начинает путаться в ценностях и постепенно перестает отличать человечное от бесчеловечного.
На этом киноцикле будет сделана попытка во-первых немного выбраться из беспамятства, во-вторых - понять, существует ли отличие между «кинематографом стыда» 20 века и нынешним кинематографом. Какая одна-единственная вещь требуется от моего поколения? Вот вопрос, на который я желал бы найти ответ.
03.03.2010 «Гибель богов» («La Caduta Degli Dei»), Лукино Висконти, 1969.
10.03.2010 «Змеиное яйцо» («The Serpent’s Egg»), Ингмар Бергман, 1976.
16.03.2010 «Смерть и девушка» («Death and the Maiden»), Роман Полански, 1994.
24.03.2010 «Необратимость» («Irréversible»), Гаспар Ноэ, 2002.
30.03.2010 «Дыра в моем сердце» («Ett hål i mitt hjärta»), Лукас Мудиссон, 2004.
11.04.2010 «Безмолвный свет» («Luz silenciosa»), Карлос Рейгадас, 2007.
kinoobservatory
ГЭЗ-21: СПб, АРТ-ЦЕНТР "ПУШКИНСКАЯ 10", Лиговский пр.53, флигель B, 3-й этаж.