Рецензия на фильм "Жизнь других" ("Leben der Anderen, Das" 2006)
Рецензия на фильм "Жизнь других" ("Leben der Anderen, Das)
-"...Я попросил несколько дней пописать его разговоры с нашими людьми.
Те, кому я беспрекословно верю, открыто говорят друг с другом о трагизме положения, о тупости наших военных, о кретинизме Риббентропа, о болване Геринге, о том страшном, что ждет нас всех, если русские ворвутся в Берлин...
А Штирлиц отвечает: "Ерунда, все хорошо, дела развиваются нормально".
Любовь к родине и к фюреру заключается не в том, чтобы слепо врать друзьям по работе...
Я спросил себя: "А не болван ли он?" У нас ведь много тупиц, которые бездумно повторяют абракадабру Геббельса. Нет, он не болван. Почему же он "тогда неискренен? Или он никому не верит, либо он чего-то боится, либо он что-то затевает и хочет быть кристально чистым.
А что он затевает, в таком случае?"
Юлиан Семенов "Семнадцать мгновений весны"
Завязка фильма заставляет вспомнить "Семнадцать мгновений весны".
Помните, в начале фильма, Кальтенбруннер вызывает Мюллера и говорит мол - ничего у меня на Штирлица нет, но он слишком уж чист - и одно это вызывает подозрение, последите за ним, старина Мюллер, и развейте мои сомнения документально.
Собственно, подобным же образом начинает разыгрываться драма и в фильме "Жизнь других". Только действие фильма разворачивается уже Берлине 1984-го (привет Оруэллу!), а не 1945 года. И не в Рейхе, а в ГДР. Впрочем, разницы большой нет - что те, что эти чекисты одинаково бездушны, подозрительны друг к другу, одиноки. Единственное что лично меня постоянно цепляло и удивляло - ГДР выглядит для русского очень двойственно. С одной стороны - все знакомое, советско- кондово-стерильное. Полный совок с его дешевыми обоями, мебелью из ПВХ, характерными светильниками на столах, одеждой из кожзаменителя и дешевой синтетики, на улицах угловатые автомобили, детища советского автопрома. С другой стороны - на сотрудниках Штази серые мундиры, характерные петлицы - как в вермахте, погоны так вообще - как в СС. Как-то это все сбивало с толку меня постоянно - вроде не гестапо, а вроде и немцы...
К чести режиссера надо сказать, что советский быт воссоздан с чисто немецкой тщательностью. Многие вещи я сам помню из детства. Но вот улицы в фильме были идеально чистыми, мусора не валялось, все вещи в фильме хоть и дешевые, но прибранные и ухоженные, за все время я не увидел нигде ни пыли, ни грязи, что в моем представлении - промах.
В фильме - два главных героя.
Первый - драматург Георг Дрейман (буду в дальнейшем называть его Писатель), который хоть и выглядит франтом, и вообще выделяется на фоне серой безликой массы "советских граждан", но тем не менее - верен режиму, обласкан партийным начальством, и вообще считается благонадежным гражданином.
Второй - капитан Герд Визлер, агент Штази - одной из самых эффективных и мощных секретных служб того времени (в дальнейшем я буду звать этого героя Агент). Это истинный ариец, характер норди... ой, извините увлекся, но глядя в лицо Герда Визлера первыми на ум приходят именно эти слова. Он - олицетворение профессии чекиста, и во многом, своей педантичностью, вниманием к деталям, умением анализировать информацию, манипулировать людьми, и глубоко проникать в их мир - очень напоминает нашего Штирлица.
И вот, Агенту поручают слежку за Писателем. Точнее он сам берется за это дело с подачи своего непосредственного начальника. А начальнико "очень попросил" об этом министр культуры. Оснований для слежки, как уже было сказано, никаких - но министр "очень просит" раскопать "что-нибудь" на Писателя.
Итак, Агент ставит на квартире Писателя прослушку, а сам с чердака этого же дома слушает все что происходит в квартире Писателя. А Писатель ведет богемный образ жизни, приятельствует с опальными диссидентствующими личностями, у него красавица-подруга, да и вообще его жизнь - резко отличается от выхолощенной, подчиненной "делу защиты государства" жизни Агента. И это различие сыграет роковую роль в дальнейшем.
Все идет как и должно идти - Писатель наслаждается жизнью, а Агент эту жизнь прослушивает, скурпулезно фиксируя все на бумагу - и то, когда Писатель пришел, и что говорил, и когда и как долго занимался любовью со своей красавицей-сожительнецей. Все, все это записывается с помощью печатной машинки - бумага, она все стерпит.
Но вдруг высняется, что слежку поставили ради карьерных устремлений начальства Агента, т.к. министр обещал начальнику свою дружбу, а самому министру понравилась подруга Писателя, которую толстый министр втихаря лапает прямо в присутствии Писателя сразу после премьеры очередного спектакля, поставленного по пьесе Писателя.
Вот такой-вот незамысловатый расклад. Министр хочет трахать подругу Писателя, начальник Агента хочет повышения по службе и дружбы члена Политбюро, а что Агент? А Агент задает начальству вопрос - "неужели для этого мы работаем", ради ублажения членов ЦК? Агент - профессионал, всего себя отдает работе, у него нет личной жизни, у него нет жизни как таковой - одна только СЛУЖБА. Ест он в столовке Штази - типичный общепит, живет в панельном доме - планировка стандартная, мебели мало, и только характерное окошко из кухни в комнату заставляет вспомнить, что речь, все же идет о Германии, хоть и советской. Личной жизни как уже было сказано нету - нечастый, судя по всему, секс с проституткой, вот и вся любовь.
Поэтому совершенно естественно, что слушая перепетии жизни Писателя, Агент не может не увлечься - это ж как приключенческий роман: страсти кипят, богема гуляет, разговоры об искусстве, чтение стихов, игра на пианино. Очень хорошо показан момент, когда Агент надевает наушники прослушки с каким-то детским восторгом на лице - как будто он только и ждал, чтобы погрузиться опять в этот интересный мир. Вам наверняка знакомо это ощущение нетерпения, когда вы читаете какую-то интересную книгу, и вдруг приходится ее оставить, заняться чем-то другим, и какой кайф снова взять ее в руки, и окунуться в перепетии книжных событий. Вот такое-то ощущение, по-моему, испытывал и Агент в тот момент.
Другое дело, что мне лично, кажется слишком уж быстрым "моральная перестройка" Агента - как-то уж слишком быстро он начинает сопереживать Писателю, слишком скоро становится готов на подлог - стараясь выгородить Писателя он пишет в отчет всякую белиберду, например, вместо того, чтобы написать о подрывной статье, которую написал Писатель для публикации на Западе (в ФРГ то есть), Агент пишет что Писатель сочиняет пьесу о Ленине к 40й годовшине образования ГДР, и даже пишет в отчет сюжет этой пьесы типа - "Ленин задумался", "Ленин встал и прошелся" и прочая советская бурда.
Я думаю, что по-началу Агент относился к Писателю как к некой игрушке, а к его жизни - как к живому спектаклю с непредсказуемыми и увлекательными поворотами сюжета, которые Агент может каждый день бесплатно наблюдать. Но после того, как он становится практически свидетелем того, как Министр трахает в своей машине подругу Писателя, а та подчиняется, потому что знает, что всесильный министр может сделать с ее возлюбленным. Так вот после этого что-то происходит с Агентом - он вдруг из наблюдателя превращается в действующее лицо. Он подстраивает так, чтобы Писатель узнал куда ходит его благоверная по ночам в четверг. Зачем он это делает? Я думаю, он просто увлекся. Слишком уж ему нравится пьеса, и он сам захотел в ней участвовать. Пока ему только интересно, он дорожит возможностью подспудно участвовать в интересной жизни Писателя, но делать что-то, что противоречит Службе, он пока не собирается.
Следующим поворотным моментом и в жизни Писателя и в жизни Агента стало самоубийство близкого друга Писателя. Друг этот режиссер, но он чем-то не угодил партэлите, и был дан негласный (как это обычно и бывало) указ не давать ему ставить театральные постановки, чем он всю жизнь занимался. В итоге, не выдержав, он кончает жизнь самоубийством.
Для Писателя это удар, он в шоке. Он кипит гневом на систему. И этим не пременули воспользоваться диссиденты из его окружения - они подбивают его написать провокационную статью, и опубликовать ее на Западе (об этом я писал выше). Интересно, что диссиденты в фильме - небритые, неухоженные, одинокие мужчины, часто испитые - меня всегда удивляло, почему образ диссидента рисуют именно так, может быть это штамп? Хотя Сахарова, например, таким я нигде не видел. А уж лучшего примера диссидента не найти.
Чтобы проверить, не следят ли за Писателем, он и его товарищи задумывают провокацию. Они разыгрывают мизансцену, в которой якобы кого-то переправляют за границу в багажнике машины. Агент слышит это, и повинуясь долгу службы вычисляет пограничный пункт, через который поедет машина, и уже звонит туда, но в последний момент что-то его останавливает. Трудно отказаться от яркой игрушки. Загубить своими руками то, что так долго давало тебе интерес к жизни, заставляло буквально бежать, чтобы вновь окунуться в интересный мир, и отгородиться от серой действительнсти. Агент не делает того, что должен делать по Службе. Но это еще не Рубикон. Это, как думает Агент, еще одна уступка, ее последствия легко нивелировать, ведь Писатель станет более рискованным после этой провокации.
Тем временем Писателю привозят из-за границы пишущую машинку. Зачем? Дело в том, что Штази не зря считалось и считается до сих пор одной из самых эффективных спецслужб мира - все пишущие машинки в ГДР были поставлены на учет, их особенности были известны, и вычислить на какой машинке был напечатан подрывной текст не составляло труда. Вот зачем понадобилась незасвеченная пишущая машинка.
И тут уже Агент не может сидеть. Шутки кончились. Он готовит рапорт, и идет с ним к начальству в полной готовности прикрыть эту лавочку - к удовольствию начальства и министра. Однако начальник прежде чем выслушать рапорт, показывает ему некий доклад одного из курсантов. Тема доклада - "методики допроса людей творческих профессий" (ну или что-то в этом роде). И в этом докладе говорится, что таких как Писатель достаточно подержать месяцев 10 в одиночной камере, не давай ему ни с кем встречаться, ни с кем переписываться, ограничить доступ к информации о том, что происходит вне тюрьмы, не бить, не устрашать , вобще ничего такого не делать - просто держать в одиночке. И после этого, как сказал начальник, те кто выходит - не пишут ничего противозаконного, точнее - они вообще ничего больше не пишут. Никогда.
Жребий брошен. Агент понимает, что его рапорт приведет к тому, что Писателя как личности больше не станет. И он говорит прямо противоположное тому что собирался докладывать - рекомендует снять слежку, и ограничиться наружным наблюдением в виду бесперспективности дальнейшей разработки.
С этого момента Агент становится ангелом-харнителем Писателя.
Не буду раскрывать всего сюжета фильма, оставляя вам удовольствие выяснить самим как развивались дальше собятия. Скажу лишь, что далее Агент идет на должностное преступление, буквально выдергивая писателя из-под самого носа Штази.
Это стало ясно начальству Агента. В Штази работали не дураки. Агент лишен всех привелегий, и сослан на мелкую должность - перлюстрация почты. Он с достоинством принимает свою участь. С достоинством, и спокойствием, которое вызывает уважение. Помогая Писателю, Агент приобрел какую-то внутреннюю силу.
Через несколько лет Стена пала, Германия стал единой. Штази исчезло, уничтожив большую часть секретных архивов (сейчас их пытаются восстановить). Здание Штази стало "музеем Штази", где каждый желающий может ознакомиться со своим досье, которое вели на него в этой спецслужбе (вот где русская душа повергается в изумление!!). И случайная встреча Писателя и министра в новые уже времена открывает Писателю тот факт, что он был под постоянным колпаком. Он, как не глупый человек, задается вопросом - а почему же тогда его не посадили? Он начинает раскапывать, идет в "музей Штази" ознакомляется со своим делом, и в изумлении видит отчет о том, как он "писал пьесу про Ленина к 40ю образования ГДР", и даже видит выдержки из этой пьесы... Но кто? Кто такое писал про него? Кто прикрывал его? Известен лишь номер агента - "HGW XX/7", но выяснить кто это не составляет труда - тут же, в этом же здании (даже в той же комнате) любой человек может выяснить кто скрывался под тем или иным номером агента Штази (вот где русская душа повергается в изумление вторично), что Писатель и делает. Но найти Агента в столь быстро изменившемся многомиллионном Берлине - дело нереальное...
Я хочу вернуться к Агенту. Еще раз попытаться понять, почему же он фактически пошел на то, чтобы загубить свою карьеру ради почти незнакомого ему человека?
С каждым из нас хоть раз в жизни да было - когда хотели сделать "как надо" или "как привычнее", или "как удобнее", или "так чтобы меня похвалили" , но делаем вдруг, зачастую совершенно неожиданно для самих себя так, как страшно, и кажется невообразимым, или нелепым, а чаще - глупым - но сделав, ощущаем в душе какой-то странный покой - цельность с самим собой. С этим ощущением внутри не страшно ничего.
Вы сделали так, как велела вам ваше совесть, или ваше чувство справедливости, или чувство высшей гармонии - называйте как хотите - но главное, вы сделали это, и стали полностью едины сами с собой - внутри в этот момент звучит: "да, так и надо было поступить - НЕ СМОТРЯ НИ НА ЧТО".
Появляется иррациональная, подчас, уверенность в своей правоте, как будто вы на короткий момент стали Богом, и приняли решение всей своей жизни.
Это могло быть что угодно - помощь ближнему, которую вы не обязаны были делать, но посмотрев на него - сделали, и не потому, что пожалели, а потому что так - сообразно с тем, что звучит в вас внутри - даже зачастую незаметно для вас - столько хлама лежит сверху. Но вот вы сделали это - и вы счастливы. Хотя последствия могут быть самыми неприятными, но сам этот поступок - дает силы пережить все, что может случиться потом. Все-все-все.
Вот в чем объяснение спокойствия и выдержки Агента. объяснение того, как достойно он перенес свое низвержение из Агента Штази в почтальона. Потому что именно это грело его изнутри все это время.
Он ведь не знал, что перемены близко, что Стена скоро падет (напоминаю, действие происходит в 1984 году).
Писатель таки нашел способ отблагодарить своего благодетеля. Отблагодарить более чем щедро, и истинно благородно. Я очень признателен режиссеру за то, что он сумел избежать пошлости, в которую можно было бы скатиться - устроить "случайную встречу" (она почти что произошла в фильме), и показать обнимание со слезами и словами благодарности. Слава богу, этого режиссер не сделал.
Я опять же не хочу раскрывать в чем состояла эта благодарность. Скажу лишь, что Писатель не встречался с Агентом. Но благодарность переданная от одного к другому была столь яркой, что финальный кадр, в котором Агент говорит "это для меня" - способен растрогать, на мой взгляд, любого.
Я очень рекомендую вам этот фильм. На мой взгляд, его можно смотреть и дома. Я не думаю, что в нашей стране он соберет кассу, хотя уже завоевал приз зрительских симпатий во многих странах. Слишком, мне кажется, близко к нам это советское время, собственно, за пределами МКАД Советский Союз жив до сих пор в гораздо большей степени, чем в современной Восточной Германии. Да и живут "победители" хуже, чем "побежденные".
Но от этого моральная ценность этого фидьма не становится меньше.
Удач!
-"...Я попросил несколько дней пописать его разговоры с нашими людьми.
Те, кому я беспрекословно верю, открыто говорят друг с другом о трагизме положения, о тупости наших военных, о кретинизме Риббентропа, о болване Геринге, о том страшном, что ждет нас всех, если русские ворвутся в Берлин...
А Штирлиц отвечает: "Ерунда, все хорошо, дела развиваются нормально".
Любовь к родине и к фюреру заключается не в том, чтобы слепо врать друзьям по работе...
Я спросил себя: "А не болван ли он?" У нас ведь много тупиц, которые бездумно повторяют абракадабру Геббельса. Нет, он не болван. Почему же он "тогда неискренен? Или он никому не верит, либо он чего-то боится, либо он что-то затевает и хочет быть кристально чистым.
А что он затевает, в таком случае?"
Юлиан Семенов "Семнадцать мгновений весны"
Завязка фильма заставляет вспомнить "Семнадцать мгновений весны".
Помните, в начале фильма, Кальтенбруннер вызывает Мюллера и говорит мол - ничего у меня на Штирлица нет, но он слишком уж чист - и одно это вызывает подозрение, последите за ним, старина Мюллер, и развейте мои сомнения документально.
Собственно, подобным же образом начинает разыгрываться драма и в фильме "Жизнь других". Только действие фильма разворачивается уже Берлине 1984-го (привет Оруэллу!), а не 1945 года. И не в Рейхе, а в ГДР. Впрочем, разницы большой нет - что те, что эти чекисты одинаково бездушны, подозрительны друг к другу, одиноки. Единственное что лично меня постоянно цепляло и удивляло - ГДР выглядит для русского очень двойственно. С одной стороны - все знакомое, советско- кондово-стерильное. Полный совок с его дешевыми обоями, мебелью из ПВХ, характерными светильниками на столах, одеждой из кожзаменителя и дешевой синтетики, на улицах угловатые автомобили, детища советского автопрома. С другой стороны - на сотрудниках Штази серые мундиры, характерные петлицы - как в вермахте, погоны так вообще - как в СС. Как-то это все сбивало с толку меня постоянно - вроде не гестапо, а вроде и немцы...
К чести режиссера надо сказать, что советский быт воссоздан с чисто немецкой тщательностью. Многие вещи я сам помню из детства. Но вот улицы в фильме были идеально чистыми, мусора не валялось, все вещи в фильме хоть и дешевые, но прибранные и ухоженные, за все время я не увидел нигде ни пыли, ни грязи, что в моем представлении - промах.
В фильме - два главных героя.
Первый - драматург Георг Дрейман (буду в дальнейшем называть его Писатель), который хоть и выглядит франтом, и вообще выделяется на фоне серой безликой массы "советских граждан", но тем не менее - верен режиму, обласкан партийным начальством, и вообще считается благонадежным гражданином.
Второй - капитан Герд Визлер, агент Штази - одной из самых эффективных и мощных секретных служб того времени (в дальнейшем я буду звать этого героя Агент). Это истинный ариец, характер норди... ой, извините увлекся, но глядя в лицо Герда Визлера первыми на ум приходят именно эти слова. Он - олицетворение профессии чекиста, и во многом, своей педантичностью, вниманием к деталям, умением анализировать информацию, манипулировать людьми, и глубоко проникать в их мир - очень напоминает нашего Штирлица.
И вот, Агенту поручают слежку за Писателем. Точнее он сам берется за это дело с подачи своего непосредственного начальника. А начальнико "очень попросил" об этом министр культуры. Оснований для слежки, как уже было сказано, никаких - но министр "очень просит" раскопать "что-нибудь" на Писателя.
Итак, Агент ставит на квартире Писателя прослушку, а сам с чердака этого же дома слушает все что происходит в квартире Писателя. А Писатель ведет богемный образ жизни, приятельствует с опальными диссидентствующими личностями, у него красавица-подруга, да и вообще его жизнь - резко отличается от выхолощенной, подчиненной "делу защиты государства" жизни Агента. И это различие сыграет роковую роль в дальнейшем.
Все идет как и должно идти - Писатель наслаждается жизнью, а Агент эту жизнь прослушивает, скурпулезно фиксируя все на бумагу - и то, когда Писатель пришел, и что говорил, и когда и как долго занимался любовью со своей красавицей-сожительнецей. Все, все это записывается с помощью печатной машинки - бумага, она все стерпит.
Но вдруг высняется, что слежку поставили ради карьерных устремлений начальства Агента, т.к. министр обещал начальнику свою дружбу, а самому министру понравилась подруга Писателя, которую толстый министр втихаря лапает прямо в присутствии Писателя сразу после премьеры очередного спектакля, поставленного по пьесе Писателя.
Вот такой-вот незамысловатый расклад. Министр хочет трахать подругу Писателя, начальник Агента хочет повышения по службе и дружбы члена Политбюро, а что Агент? А Агент задает начальству вопрос - "неужели для этого мы работаем", ради ублажения членов ЦК? Агент - профессионал, всего себя отдает работе, у него нет личной жизни, у него нет жизни как таковой - одна только СЛУЖБА. Ест он в столовке Штази - типичный общепит, живет в панельном доме - планировка стандартная, мебели мало, и только характерное окошко из кухни в комнату заставляет вспомнить, что речь, все же идет о Германии, хоть и советской. Личной жизни как уже было сказано нету - нечастый, судя по всему, секс с проституткой, вот и вся любовь.
Поэтому совершенно естественно, что слушая перепетии жизни Писателя, Агент не может не увлечься - это ж как приключенческий роман: страсти кипят, богема гуляет, разговоры об искусстве, чтение стихов, игра на пианино. Очень хорошо показан момент, когда Агент надевает наушники прослушки с каким-то детским восторгом на лице - как будто он только и ждал, чтобы погрузиться опять в этот интересный мир. Вам наверняка знакомо это ощущение нетерпения, когда вы читаете какую-то интересную книгу, и вдруг приходится ее оставить, заняться чем-то другим, и какой кайф снова взять ее в руки, и окунуться в перепетии книжных событий. Вот такое-то ощущение, по-моему, испытывал и Агент в тот момент.
Другое дело, что мне лично, кажется слишком уж быстрым "моральная перестройка" Агента - как-то уж слишком быстро он начинает сопереживать Писателю, слишком скоро становится готов на подлог - стараясь выгородить Писателя он пишет в отчет всякую белиберду, например, вместо того, чтобы написать о подрывной статье, которую написал Писатель для публикации на Западе (в ФРГ то есть), Агент пишет что Писатель сочиняет пьесу о Ленине к 40й годовшине образования ГДР, и даже пишет в отчет сюжет этой пьесы типа - "Ленин задумался", "Ленин встал и прошелся" и прочая советская бурда.
Я думаю, что по-началу Агент относился к Писателю как к некой игрушке, а к его жизни - как к живому спектаклю с непредсказуемыми и увлекательными поворотами сюжета, которые Агент может каждый день бесплатно наблюдать. Но после того, как он становится практически свидетелем того, как Министр трахает в своей машине подругу Писателя, а та подчиняется, потому что знает, что всесильный министр может сделать с ее возлюбленным. Так вот после этого что-то происходит с Агентом - он вдруг из наблюдателя превращается в действующее лицо. Он подстраивает так, чтобы Писатель узнал куда ходит его благоверная по ночам в четверг. Зачем он это делает? Я думаю, он просто увлекся. Слишком уж ему нравится пьеса, и он сам захотел в ней участвовать. Пока ему только интересно, он дорожит возможностью подспудно участвовать в интересной жизни Писателя, но делать что-то, что противоречит Службе, он пока не собирается.
Следующим поворотным моментом и в жизни Писателя и в жизни Агента стало самоубийство близкого друга Писателя. Друг этот режиссер, но он чем-то не угодил партэлите, и был дан негласный (как это обычно и бывало) указ не давать ему ставить театральные постановки, чем он всю жизнь занимался. В итоге, не выдержав, он кончает жизнь самоубийством.
Для Писателя это удар, он в шоке. Он кипит гневом на систему. И этим не пременули воспользоваться диссиденты из его окружения - они подбивают его написать провокационную статью, и опубликовать ее на Западе (об этом я писал выше). Интересно, что диссиденты в фильме - небритые, неухоженные, одинокие мужчины, часто испитые - меня всегда удивляло, почему образ диссидента рисуют именно так, может быть это штамп? Хотя Сахарова, например, таким я нигде не видел. А уж лучшего примера диссидента не найти.
Чтобы проверить, не следят ли за Писателем, он и его товарищи задумывают провокацию. Они разыгрывают мизансцену, в которой якобы кого-то переправляют за границу в багажнике машины. Агент слышит это, и повинуясь долгу службы вычисляет пограничный пункт, через который поедет машина, и уже звонит туда, но в последний момент что-то его останавливает. Трудно отказаться от яркой игрушки. Загубить своими руками то, что так долго давало тебе интерес к жизни, заставляло буквально бежать, чтобы вновь окунуться в интересный мир, и отгородиться от серой действительнсти. Агент не делает того, что должен делать по Службе. Но это еще не Рубикон. Это, как думает Агент, еще одна уступка, ее последствия легко нивелировать, ведь Писатель станет более рискованным после этой провокации.
Тем временем Писателю привозят из-за границы пишущую машинку. Зачем? Дело в том, что Штази не зря считалось и считается до сих пор одной из самых эффективных спецслужб мира - все пишущие машинки в ГДР были поставлены на учет, их особенности были известны, и вычислить на какой машинке был напечатан подрывной текст не составляло труда. Вот зачем понадобилась незасвеченная пишущая машинка.
И тут уже Агент не может сидеть. Шутки кончились. Он готовит рапорт, и идет с ним к начальству в полной готовности прикрыть эту лавочку - к удовольствию начальства и министра. Однако начальник прежде чем выслушать рапорт, показывает ему некий доклад одного из курсантов. Тема доклада - "методики допроса людей творческих профессий" (ну или что-то в этом роде). И в этом докладе говорится, что таких как Писатель достаточно подержать месяцев 10 в одиночной камере, не давай ему ни с кем встречаться, ни с кем переписываться, ограничить доступ к информации о том, что происходит вне тюрьмы, не бить, не устрашать , вобще ничего такого не делать - просто держать в одиночке. И после этого, как сказал начальник, те кто выходит - не пишут ничего противозаконного, точнее - они вообще ничего больше не пишут. Никогда.
Жребий брошен. Агент понимает, что его рапорт приведет к тому, что Писателя как личности больше не станет. И он говорит прямо противоположное тому что собирался докладывать - рекомендует снять слежку, и ограничиться наружным наблюдением в виду бесперспективности дальнейшей разработки.
С этого момента Агент становится ангелом-харнителем Писателя.
Не буду раскрывать всего сюжета фильма, оставляя вам удовольствие выяснить самим как развивались дальше собятия. Скажу лишь, что далее Агент идет на должностное преступление, буквально выдергивая писателя из-под самого носа Штази.
Это стало ясно начальству Агента. В Штази работали не дураки. Агент лишен всех привелегий, и сослан на мелкую должность - перлюстрация почты. Он с достоинством принимает свою участь. С достоинством, и спокойствием, которое вызывает уважение. Помогая Писателю, Агент приобрел какую-то внутреннюю силу.
Через несколько лет Стена пала, Германия стал единой. Штази исчезло, уничтожив большую часть секретных архивов (сейчас их пытаются восстановить). Здание Штази стало "музеем Штази", где каждый желающий может ознакомиться со своим досье, которое вели на него в этой спецслужбе (вот где русская душа повергается в изумление!!). И случайная встреча Писателя и министра в новые уже времена открывает Писателю тот факт, что он был под постоянным колпаком. Он, как не глупый человек, задается вопросом - а почему же тогда его не посадили? Он начинает раскапывать, идет в "музей Штази" ознакомляется со своим делом, и в изумлении видит отчет о том, как он "писал пьесу про Ленина к 40ю образования ГДР", и даже видит выдержки из этой пьесы... Но кто? Кто такое писал про него? Кто прикрывал его? Известен лишь номер агента - "HGW XX/7", но выяснить кто это не составляет труда - тут же, в этом же здании (даже в той же комнате) любой человек может выяснить кто скрывался под тем или иным номером агента Штази (вот где русская душа повергается в изумление вторично), что Писатель и делает. Но найти Агента в столь быстро изменившемся многомиллионном Берлине - дело нереальное...
Я хочу вернуться к Агенту. Еще раз попытаться понять, почему же он фактически пошел на то, чтобы загубить свою карьеру ради почти незнакомого ему человека?
С каждым из нас хоть раз в жизни да было - когда хотели сделать "как надо" или "как привычнее", или "как удобнее", или "так чтобы меня похвалили" , но делаем вдруг, зачастую совершенно неожиданно для самих себя так, как страшно, и кажется невообразимым, или нелепым, а чаще - глупым - но сделав, ощущаем в душе какой-то странный покой - цельность с самим собой. С этим ощущением внутри не страшно ничего.
Вы сделали так, как велела вам ваше совесть, или ваше чувство справедливости, или чувство высшей гармонии - называйте как хотите - но главное, вы сделали это, и стали полностью едины сами с собой - внутри в этот момент звучит: "да, так и надо было поступить - НЕ СМОТРЯ НИ НА ЧТО".
Появляется иррациональная, подчас, уверенность в своей правоте, как будто вы на короткий момент стали Богом, и приняли решение всей своей жизни.
Это могло быть что угодно - помощь ближнему, которую вы не обязаны были делать, но посмотрев на него - сделали, и не потому, что пожалели, а потому что так - сообразно с тем, что звучит в вас внутри - даже зачастую незаметно для вас - столько хлама лежит сверху. Но вот вы сделали это - и вы счастливы. Хотя последствия могут быть самыми неприятными, но сам этот поступок - дает силы пережить все, что может случиться потом. Все-все-все.
Вот в чем объяснение спокойствия и выдержки Агента. объяснение того, как достойно он перенес свое низвержение из Агента Штази в почтальона. Потому что именно это грело его изнутри все это время.
Он ведь не знал, что перемены близко, что Стена скоро падет (напоминаю, действие происходит в 1984 году).
Писатель таки нашел способ отблагодарить своего благодетеля. Отблагодарить более чем щедро, и истинно благородно. Я очень признателен режиссеру за то, что он сумел избежать пошлости, в которую можно было бы скатиться - устроить "случайную встречу" (она почти что произошла в фильме), и показать обнимание со слезами и словами благодарности. Слава богу, этого режиссер не сделал.
Я опять же не хочу раскрывать в чем состояла эта благодарность. Скажу лишь, что Писатель не встречался с Агентом. Но благодарность переданная от одного к другому была столь яркой, что финальный кадр, в котором Агент говорит "это для меня" - способен растрогать, на мой взгляд, любого.
Я очень рекомендую вам этот фильм. На мой взгляд, его можно смотреть и дома. Я не думаю, что в нашей стране он соберет кассу, хотя уже завоевал приз зрительских симпатий во многих странах. Слишком, мне кажется, близко к нам это советское время, собственно, за пределами МКАД Советский Союз жив до сих пор в гораздо большей степени, чем в современной Восточной Германии. Да и живут "победители" хуже, чем "побежденные".
Но от этого моральная ценность этого фидьма не становится меньше.
Удач!