Про «Тайну Эдвина Друда»
Действительно, в том, что Диккенс не закончил свой готический роман, есть несомненные преимущества. Я традиционно недолюбливаю невыстрелившие ружья и забытые на полпути идеи: они отчаянно жестикулируют об авторской лени, как будто пыхтящий творец, отирая пот с напряжённого лба, не в состоянии довести придуманные инструменты до кульминации и просто бросает их. С другой стороны, неприятно зачастили в разных сферах мифотворчества примеры того, как блестяще выстроенная интрига разваливается из-за слабого и пустого третьего акта. В такие моменты кажется, что лучше бы колосс оставался парить в воздухе недосказанности, чем вставал на глиняные ноги плохой развязки.
Ситуация с Эдвином Друдом опций не предполагает, поскольку Диккенс просто не успел роман дописать. Но сама атмосфера Клостергэма, поведение персонажей, темп, с которым внимание обращается то к причудливой детали, то к странному поступку - всё как будто провоцирует именно такой финал: отсутствие финала. Готичное блуждание впотьмах. Есть две основных «рабочих» версии, кто скрывается под личиной Дика Дэтчери и намерен осуществить возмездие. Обе широко известны, и о них можно хоть почитать на Википедии, хоть послушать у Дмитрия Быкова в лекции. Отдавать предпочтение какой-то из них (либо выдвигать собственную) я пока не готов: с одной стороны, версия Елены выглядит красивее и волнительней; с другой, версия Друда звучит более по-диккенсовски. Беда в том, что обе теории совершенно игнорируют ряд интереснейших тайн, которые оставляет текст: например, цели и мотивы Принцессы Курилки, равно как и её связь со вступительными грёзами Джаспера.
Кроме того, для меня интересна в романе не столько сюжетная развёртка, сколько механизм построения универсальной таинственности - через детали, намёки, аллюзии. Как звучит город Клостергэм, как обретают плоть его обитатели, как возникает запах древности и смертного тлена. И как, при этом, изобретательно сводится на нет любой пафос, свойственный готической литературе. Например, в указании, что из сухого Грюджиуса при должном помоле получился бы отличный нюхательный табак. Как это сделано, будоражит воображение гораздо сильнее, чем что произошло. Вероятно, я в очередной раз старею.
Другая вещь, которая не перестаёт меня терзать в литературе XIX века, да и в самом, видимо, XIX веке: какое всё-таки чудовищное внутреннее напряжение чувств должны были постоянно терпеть эти несчастные люди, отягощённые бесчисленными нормами этикета и бременем социальных обязательств! Сперва кажется, ну отчего они все такие неженки, что у Толстого, что у Достоевского, что у Уайлда, что вот у Диккенса: дунь - и либо истерика, либо помутнение рассудка. Но ведь оттого и образуется душевная нестабильность, когда нельзя расслабиться ни на секунду, когда множество совершенно нормальных человеческих реакций нужно обдумывать и держать в беспощадной узде. Как тут не сойти с ума? Как тут не разродиться готикой души и не наломать дров? Только бегать по утрам и купаться в проруби, как младший каноник мистер Криспаркл.
Мне кажется, разнузданный XX век во много явился экстремальной реакцией на подспудное сдерживание предшествующей эпохи и продемонстрировал, так сказать, в натуре тех демонов, которые прежде были трансцендентальны и приходили лишь в грёзах. Так или иначе, вся готичность Тайны Эдвина Друда, всё безумие, вся надрывность её событий проистекает отсюда. Не имея легитимной, этически допустимой отдушины, человек начинает исторгать бесов через лопнувший нарыв. Удивительно, каким зеркально обратным образом устроены современные дни.
______
Ещё о книжках
Про «Звезду Соломона»
Тщетно об Анне
Океан в конце дороги
Про «Крысиного короля»
«Ложная слепота» Питера Уоттса
Ситуация с Эдвином Друдом опций не предполагает, поскольку Диккенс просто не успел роман дописать. Но сама атмосфера Клостергэма, поведение персонажей, темп, с которым внимание обращается то к причудливой детали, то к странному поступку - всё как будто провоцирует именно такой финал: отсутствие финала. Готичное блуждание впотьмах. Есть две основных «рабочих» версии, кто скрывается под личиной Дика Дэтчери и намерен осуществить возмездие. Обе широко известны, и о них можно хоть почитать на Википедии, хоть послушать у Дмитрия Быкова в лекции. Отдавать предпочтение какой-то из них (либо выдвигать собственную) я пока не готов: с одной стороны, версия Елены выглядит красивее и волнительней; с другой, версия Друда звучит более по-диккенсовски. Беда в том, что обе теории совершенно игнорируют ряд интереснейших тайн, которые оставляет текст: например, цели и мотивы Принцессы Курилки, равно как и её связь со вступительными грёзами Джаспера.
Кроме того, для меня интересна в романе не столько сюжетная развёртка, сколько механизм построения универсальной таинственности - через детали, намёки, аллюзии. Как звучит город Клостергэм, как обретают плоть его обитатели, как возникает запах древности и смертного тлена. И как, при этом, изобретательно сводится на нет любой пафос, свойственный готической литературе. Например, в указании, что из сухого Грюджиуса при должном помоле получился бы отличный нюхательный табак. Как это сделано, будоражит воображение гораздо сильнее, чем что произошло. Вероятно, я в очередной раз старею.
Другая вещь, которая не перестаёт меня терзать в литературе XIX века, да и в самом, видимо, XIX веке: какое всё-таки чудовищное внутреннее напряжение чувств должны были постоянно терпеть эти несчастные люди, отягощённые бесчисленными нормами этикета и бременем социальных обязательств! Сперва кажется, ну отчего они все такие неженки, что у Толстого, что у Достоевского, что у Уайлда, что вот у Диккенса: дунь - и либо истерика, либо помутнение рассудка. Но ведь оттого и образуется душевная нестабильность, когда нельзя расслабиться ни на секунду, когда множество совершенно нормальных человеческих реакций нужно обдумывать и держать в беспощадной узде. Как тут не сойти с ума? Как тут не разродиться готикой души и не наломать дров? Только бегать по утрам и купаться в проруби, как младший каноник мистер Криспаркл.
Мне кажется, разнузданный XX век во много явился экстремальной реакцией на подспудное сдерживание предшествующей эпохи и продемонстрировал, так сказать, в натуре тех демонов, которые прежде были трансцендентальны и приходили лишь в грёзах. Так или иначе, вся готичность Тайны Эдвина Друда, всё безумие, вся надрывность её событий проистекает отсюда. Не имея легитимной, этически допустимой отдушины, человек начинает исторгать бесов через лопнувший нарыв. Удивительно, каким зеркально обратным образом устроены современные дни.
______
Ещё о книжках
Про «Звезду Соломона»
Тщетно об Анне
Океан в конце дороги
Про «Крысиного короля»
«Ложная слепота» Питера Уоттса