Про «Ла-Ла Ленд»
Я всегда стараюсь - по возможности - умалчивать о произведениях плохих, которые мне довелось прочитать-посмотреть-поиграть, даже если мне есть, что сказать: информационная эпоха устроена так, что единственное эффективное средство борьбы с бездарностью, это предание забвению. И наоборот: о творении незаурядной художественной мощи я стараюсь говорить изо всех сил, даже когда сказать особо нечего, потому что и так всё понятно без слов, да и в горле - до сих пор ком.
Поэтому про Ла-Ла Ленд я не могу не кричать до хрипа. Несмотря на то, что и без моих попискиваний фильм уже получил признание. Несмотря на то, что история здесь проста и бесхитростна. Но послушайте, я разревелся в кинотеатре, вдрызг, в хлам, в дым, в кисель, что последний раз со мной приключалось, пожалуй, в связи с Королём Львом - и вряд ли за последние сколько-то лет я видел кино, столь же сильно придуманное, выстроенное и сыгранное.
Здесь нет ничего лишнего. Очень часто бывает, что кинематограф в руках неуверенного режиссёра путает себя то с литературой, разжёвывая совершенно ненужные вещи в форме пространных монологов, то с живописью, выбрасывая прочь важные куски повествовательной конструкции и полагая, что зритель и так догадается. Ла-Ла Ленд чрезвычайно точен в своём инструментарии. Что должно быть произнесено изустно - произносится, что должно быть спето - поётся и танцуется; там, где слова излишни, никто не говорит; а события, что неважны для истории и только портят её - остаются за кадром.
Фильм потрясающе цветной, в пику голливудским колористическим трендам, вроде холодно-голубых фильтров Снайдера или серо-коричневой гаммы «настоящего мужественного военного кино про войну для настоящих мужчин». Он яркий, сочный, живой, и если здесь показывают жаркий солнечный день - зной и солнце ощущается кожей, а если на экране чудесная ночь - то нет никаких сомнений в её упоительной пряности.
И знаете, я теперь совершенно спокоен за новые поколения людей, делающих кино. Тренды могут делать вид, что навязывают нам мишуру и попкорн; диванно-патриотические страдальцы могут причитать до умопомрачения о тлетворном влиянии Запада, выхолащивании смыслов и обнищании духа. А вот я - спокоен абсолютно. Дэмьену Шазеллю всего тридцать два года, а он дирижирует картиной как седой и великий (а если проследить историю создания фильма, то ещё и как глубоко уверенный в своём замысле!). Эмме Стоун всего двадцать восемь, но она уже актриса какой-то сумасшедшей величины. Ты смотришь на неё и понимаешь: она влюблена, чёрт возьми, до печёнок влюблена, мы миллиард раз видели, как надо играть влюблённых, и мы уже так привыкли к условностям и характерным приёмам жанра, а вот, оказывается, бывает ещё и по-настоящему.
И какой пронзительный финал. Вот эти несколько минут, без песен, без слов, просто картина возможного счастья, короткий взгляд и надпись «Конец» - сразу, без всякой милосердной коды - безупречны и бесценны. Никаких смертельных болезней, войн, ядерных катастроф и природных катаклизмов, мечты сбылись, да и жизнь в целом удалась. Но такое невероятное напряжение сентиментальности в организме, что я сморкался в платочки до самого позднего вечера. Есть устойчивое мнение, что если не про войну, про лагеря, про наркотики или про рак - слезу выдавить из зрителя или читателя невозможно. Глупое ханжество. Ещё как возможно. Настоящая жизнь и настоящие чувства бывают не только у тех, кому плохо. И я страшно рад, что есть на много лет вперёд художники, которые могут об этом так сильно рассказать.
_______________
Ещё про кино
L’Écume des Jours
Интерстеллар: о пятом фундаментальном взаимодействии
Соображения по прибытии
Поэтому про Ла-Ла Ленд я не могу не кричать до хрипа. Несмотря на то, что и без моих попискиваний фильм уже получил признание. Несмотря на то, что история здесь проста и бесхитростна. Но послушайте, я разревелся в кинотеатре, вдрызг, в хлам, в дым, в кисель, что последний раз со мной приключалось, пожалуй, в связи с Королём Львом - и вряд ли за последние сколько-то лет я видел кино, столь же сильно придуманное, выстроенное и сыгранное.
Здесь нет ничего лишнего. Очень часто бывает, что кинематограф в руках неуверенного режиссёра путает себя то с литературой, разжёвывая совершенно ненужные вещи в форме пространных монологов, то с живописью, выбрасывая прочь важные куски повествовательной конструкции и полагая, что зритель и так догадается. Ла-Ла Ленд чрезвычайно точен в своём инструментарии. Что должно быть произнесено изустно - произносится, что должно быть спето - поётся и танцуется; там, где слова излишни, никто не говорит; а события, что неважны для истории и только портят её - остаются за кадром.
Фильм потрясающе цветной, в пику голливудским колористическим трендам, вроде холодно-голубых фильтров Снайдера или серо-коричневой гаммы «настоящего мужественного военного кино про войну для настоящих мужчин». Он яркий, сочный, живой, и если здесь показывают жаркий солнечный день - зной и солнце ощущается кожей, а если на экране чудесная ночь - то нет никаких сомнений в её упоительной пряности.
И знаете, я теперь совершенно спокоен за новые поколения людей, делающих кино. Тренды могут делать вид, что навязывают нам мишуру и попкорн; диванно-патриотические страдальцы могут причитать до умопомрачения о тлетворном влиянии Запада, выхолащивании смыслов и обнищании духа. А вот я - спокоен абсолютно. Дэмьену Шазеллю всего тридцать два года, а он дирижирует картиной как седой и великий (а если проследить историю создания фильма, то ещё и как глубоко уверенный в своём замысле!). Эмме Стоун всего двадцать восемь, но она уже актриса какой-то сумасшедшей величины. Ты смотришь на неё и понимаешь: она влюблена, чёрт возьми, до печёнок влюблена, мы миллиард раз видели, как надо играть влюблённых, и мы уже так привыкли к условностям и характерным приёмам жанра, а вот, оказывается, бывает ещё и по-настоящему.
И какой пронзительный финал. Вот эти несколько минут, без песен, без слов, просто картина возможного счастья, короткий взгляд и надпись «Конец» - сразу, без всякой милосердной коды - безупречны и бесценны. Никаких смертельных болезней, войн, ядерных катастроф и природных катаклизмов, мечты сбылись, да и жизнь в целом удалась. Но такое невероятное напряжение сентиментальности в организме, что я сморкался в платочки до самого позднего вечера. Есть устойчивое мнение, что если не про войну, про лагеря, про наркотики или про рак - слезу выдавить из зрителя или читателя невозможно. Глупое ханжество. Ещё как возможно. Настоящая жизнь и настоящие чувства бывают не только у тех, кому плохо. И я страшно рад, что есть на много лет вперёд художники, которые могут об этом так сильно рассказать.
_______________
Ещё про кино
L’Écume des Jours
Интерстеллар: о пятом фундаментальном взаимодействии
Соображения по прибытии