"Охота на Венценосца". Часть III.
(Константин Алексеевич Мячин, он же Яковлев, Крылов, Стоянович. Прошел путь от боевика до одного из руководителей большевистского восстания в составе Военно-революционного комитета. По поручению Совнаркома и ВЦИКа перевез Романовых из Тобольска в Екатеринбург.
Затем недолго командовал Самаро-Оренбургским фронтом. После отставки перешел на сторону белых и эмигрировал в Китай. Участвовал в создании Китайской коммунистической партии. В 1928 г. вернулся на родину. Расстрелян в свой день рождения в 1938 г).
- Константин Алексеевич Мячин. Сам из крестьянской семьи, родился в Оренбургской губернии. С 13 лет жил в Уфе у отчима. В 1904 году восемнадцати лет от роду вступил в подпольную организацию уфимских большевиков - «Боевой отряд народного вооружения». Активнейший боевик-террорист, имевший в Уфе свою группу и добывавший для партии деньги при помощи так называемых «эксиков», то есть грабежей. Удачливый, умный и смелый парень стал организатором и руководителем боевых дружин на всем Урале (в Златоусте, на Симском, Миньярском, Катав-Иванов-ском и других заводах). Когда в 1907 году большевики отказались от прямого террора, эти ребята продолжили делать свое дело, но с некоторыми предосторожностями: перед «эксом» все участники писали заявление о выходе из партии, а после «экса», если он был удачный, вновь вступали.
- Припомните самое удачное мячинское дело.
- Пожалуй, захват в Миассе поезда. Это было, если не ошибаюсь, в 1909 году. В ночь на 26 августа дружина из 17 боевиков на станции Миасс захватила около 50 тысяч рублей и два пуда золота из почтовой конторы на вокзале. Боевики отцепили от состава паровоз и на нем двинулись на станцию Сыростан, разрушая на пути телеграфную связь. Не доезжая до станции, высадились, паровоз без людей пустили в обратном направлении, а сами ушли по тайным тропам в леса. Четверо сумели скрыться, а остальных успели схватить, судили, некоторых приговорили к смертной казни, приговор потом смягчили и упекли боевиков на бессрочную каторгу (адвокатом на процессе был, между прочим, Керенский).
- А Мячин?
- Мячин ухитрился скрыться, причем с деньгами. В Самаре его едва не арестовали, но он успел уйти от погони
через двор местной больницы, отстреливаясь из пистолета. Грозила ему виселица. Он бежал за границу, сменил фамилию...
...Да, он стал Василием Яковлевым, явился на Капри к Горькому, чтобы мобилизовать на защиту боевиков «общественное мнение», а деньги передал на организацию партийной школы.
Школа в 1910 году была организована на деньги от «эксов», работала в Болонье и на острове Капри, в нее поступил и сам Яковлев. И вот он слушает лекции Богданова, Луначарского, Менжинского, Коллонтай, Троцкого и других корифеев большевизма, с которыми в эту пору по закону конкуренции борется Ленин - у Ленина под Парижем работает своя партийная школа. Там среди преподавателей - М. Покровский, которому после смерти Николая II большевики поручат разбирать бумаги царя. Но это позже, а пока - материализм, эмпириокритицизм, богоискательство, богостроительство. Яковлев в этой буче закаляет свой боевой дух и проходит полный курс большевистской науки, в результате чего от террора как от способа классовой борьбы отказывается.
В 1910-1911 годах он продолжает подпольную работу в России, но неудачно: скрывается в Финляндии, в 1911 году нелегально поселяется в Бельгии, где живет до 1917 года. Приобретает престижную в те времена профессию электротехника, занимается монтажом электрогенераторов, выучивает иностранные языки.
- Способный человек...
- Весной 1917 года возвращается в Россию, работает вместе с большевиками в особняке Кшесинской, а потом едет на Урал, в рабочий городок Сим, где избирается председателем Симского совета депутатов. Осенью вновь отправляется в Петроград как делегат II съезда Советов. Приезжает он в Петроград в октябре и попадает в самое пекло большевистского переворота, становится членом Военно-революционного комитета, руководит захватом почты, телеграфа, телефона и прочих ключевых пунктов города, арестует «Викжель» и «учредиловцев»...
Тут-то и сказана матросом Железняком знаменитая фраза: «Караул устал».
- Но чтобы устал Яковлев... не верится.
- Да, он времени не теряет: сразу после организации ВЧК становится членом ее коллегии, первым заместителем
Дзержинского. Свердлов поручает ему самую ответственную на тот момент работу -- доставку красногвардейцам оружия с Сестрорецкого оружейного завода, и Яковлев четко выполняет это задание.
И вдруг после этого взлета он все бросает и возвращается на Урал. Просит назначить его туда военным комиссаром, получает соответствующее назначение, в декабре 1917 года прибывает для занятия должности в Екатеринбург и с удивлением узнает, что место занято: на него уже назначен Голощекин. Начинаются трения. Уралсовет поддерживает Голощекина, и Яковлев, несолоно хлебавши, уезжает в Уфу и : приступает к работе в Уфимской парторганизации. Не сидится ему на месте!
Весной 1918 года он доставляет из Уфы в голодающий Петроград железнодорожный состав из сорока вагонов, а взамен получает деньги и оружие для борьбы с Дутовым. Но до борьбы с Дутовым дело не доходит: Яковлеву вручают телеграмму Свердлова с просьбой срочно прибыть в Москву. Он прибывает. И тут Совнарком и ВЦИК поручают ему провести секретную и ответственную операцию - перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург.
- Как?! Разве не в Москву? Владимир Николаевич, это точно, что Свердлов поручил Яковлеву доставить царя не в Москву, а на Урал?
- Точно. Яковлев немедленно выезжает в Уфу, быстро и со знанием дела собирает отряд. В Уфе оставляет в своем распоряжении 200 тысяч рублей из денег, полученных в Петрограде. Он отбирает для операции около ста человек (из них 15 кавалеристов), которых лично знает по боевым вылазкам во времена революции 1905 года. Берет только тех, кому доверяет безоговорочно. Во главе отряда поставлен бесстрашный Д. М. Чудинов, кавалерию возглавляет Г. И. Зенцов, со старшим братом которого Мячин-Яковлев когда-то «брал» миасское золото. Заодно заручается поддержкой своего друга - известного на Урале боевика П.В. Гузакова. При отряде свой телеграфист. На вооружении пулеметы, целых девять штук. В Тобольск Яковлев отправляется через Екатеринбург. Здесь, на вокзале, он встречается с Голощекиным и Дидковским, которым: показывает свои мандаты с прописанными в них полномочиями и записку, где конечным местом доставки Романовых («груза», как их называли в переписке) обозначен Екатеринбург. Мандаты у! Яковлева действительно серьезные. Руководителями партии и правительства предписано всем гражданам и организациям под угрозой расстрела на месте, оказывать Яковлеву всяческое содейст-: вне. В полномочиях говорится, что «груз» обязательно должен быть доставлен живым.
- Видимо, это не очень понравилось уральцам?
- Скорее всего, так. Они помнили: «...или мертвым». Но Яковлев делал свое дело. Неподалеку от Тюмени он встретил идущий из Тобольска екатеринбургский отряд Авдеева и подчинил его себе. Потом верстах в 80-90 от Тюмени встретил второй екатеринбургский отряд пехоты (этот отряд в отличие от отряда Авдеева шел к Тобольску) - отряд Бусяцкого. И этот отряд вынужден был подчиниться Яковлеву. Вряд ли встреча с Яковлевым обрадовала Бусяцкого: он имел особое задание, не совпадающее с планами Яковлева, - во что бы то ни стало Романовых убить.
22 апреля 1918 года, в день рождения Ленина, пополнившийся отряд Яковлева вошел в Тобольск, где встретил еще один отряд из Екатеринбурга - отряд Заславского.
Семен Савельевич Заславский - личность примечательная. В 1918 году ему 28 лет. Дважды судим за революционную деятельность. Освоил не только слесарную, но и военную профессию - окончил школу гардемаринов, служил на Балтийском флоте. Пользовался исключительным авторитетом среди рабочих. Главная цель, поставленная перед ним Уралсоветом, - убить царя.
Яковлев понимает, что единственная в Тобольске реальная сила, с которой никто не сможет справиться, -- это гвардейцы-молодцы полковника Кобылинского. Правда, молодцы давно уже сидят без денег и очень хотят уехать из Тобольска. А у Яковлева деньги есть - Петроград выделил, да и поезд его ждет
Епископ Тобольский Гермоген.
Судя по недавно открытым документам ФСБ, хранил все деньги и ценности, поступавшие в Тобольск для царской семьи.
В ночь на 16 июня 1918 года был утоплен в реке Тобол.
в Тюмени... Яковлев быстро договаривается с полковником Кобылинским, деньги выплачены, отношения налажены, охрана соглашается на переезд царя из Тобольска. Правда, молодцы сомневаются, не будет ли царю вреда от этого переезда, то есть не угробят ли его по дороге, но Яковлев находит выход: предлагает совместную охрану. Для Яковлева это выгодно, отряд его усилится солдатами-фронтовиками. Царя начинают готовить к отъезду...
- А как он сам к этому относится?
- Резко отрицательно. Но только не потому, что чувствует беду для себя и своей семьи. Тут причины более возвышенные. С немцами заключен позорный Брестский мир. И Николай II, и Александра Федоровна думают, что без подписи бывшего царя союзники мирный договор не признают и поэтому опального императора везут в столицу, чтобы он поставил подпись. Николай заявляет, что он скорее даст отсечь себе правую руку, чем поставит подпись под мирным договором. Но ехать он не хочет еще и потому (или более всего потому), что больной царевич лежит в постели... Яковлев вежливо, но твердо говорит: не поедете добром, повезу силой. Николай соглашается... У Александры Федоровны разрывается сердце: с кем остаться, с мужем или с больным сыном. В конце концов решает поддержать мужа...
Венценосная пара берет с собой дочь Марию, и первый эшелон - в простых сибирских телегах - трогается. Надо спешить: река вот-вот должна вскрыться. Грузятся. Тут к Яковлеву подходит Заславский: ты, мол, рядом с Николаем не садись, потому что мы его по дороге шлепнем... Яковлев отвечает: мне приказано доставить «груз» живым, и я доставлю. Тот говорит: ну, смотри...
Поведение Яковлева, не желающего «убрать» царя, уральцам не нравится. Тайно от Яковлева они собирают секретное совещание. На этом совещании Заславский предлагает выставить у села Ивлеева, где Яковлев собирается сделать первый ночлег, засаду. «На всякий случай». Так уральцы потом писали в своих мемуарах.
Яковлеву настроения уральцев соврем не нравятся. Волчьим чутьем боевика чует подвох. Из отряда Заславского к нему перебегает боец Александр Неволин, и он рассказывает, что уральцы приняли секретное решение уничтожить не только Николая, но и весь отряд Яковлева, если тот не отдаст царя на расправу. Неволин не может скрыть своего удивления: царя ему не жалко, но как это свои будут убивать своих?
Свои, то есть уральцы, объяснили: у Яковлева девять пулеметов, а настоящих пулеметчиков только двое. Надо на семь пулеметов дать ему пулеметчиков-уральцев, и они в суматохе откроют огонь по бойцам Яковлева. А инсценируют это так, будто на обоз напала неизвестная местная банда и уральцы ни при чем. Узнав от Неволина об этих планах, Яковлев решает положиться на свой опыт боевика-террориста: он так размечает путь, так в восемь смен организует переброс «груза» с телеги на телегу, что, опережая возможные засады уральцев, добегает триста верст до Тюмени за двое суток.
По дороге в селе Покровском - остановка. Как раз напротив дома Распутиных. Из дома выходят родные «старца». После недолгого прощания снова гонка по опасной тряской дороге, быстрая смена коней и экипажей, переправа по ненадежному льду. Наконец, последняя для царя сумасшедшая скачка по весенней распутице заканчивается. Яковлев успевает использовать последний шанс. Река Тобол вскрывается ото льда на следующий день после приезда царя в Тюмень. В 35 верстах от города телеги встречает председатель Тюменского горисполкома. Твердый путь. А там - железная дорога...
- И там...
- И там Яковлеву сообщают на ушко, что готовится крушение поезда. Он принимает ответные шаги: сев с «грузом» в литерный поезд, объявляет, что едет в Екатеринбург, а сам на 18-м разъезде разворачивает состав на Омск. Из Омска надеется прорваться в свой родной Симский округ, где он и царь, и бог.
- Свердлов об этих перемещениях знает?
- Еще бы! Узнав о покушениях уральцев на «груз», Свердлов сам и дает указание Яковлеву ехать на Омск. У того постоянная телеграфная связь с Кремлем. Свой телеграфист! Но свои телеграфисты есть и у его противников. Есть при отряде Яковлева и осведомитель из Екатеринбурга - Авдеев, который тайно сообщает об изменении планов кремлевского комиссара в Екатеринбург. Узнав о том, что поезд повернул на восток, уральцы выносят резолюцию: Яковлев - контрреволюционер, и на кого бы он ни ссылался, какие бы документы ни предъявлял, - с ним, Яковлевым, надо кончать. А заодно и с царем. Так что на подъезде к Омску состав Яковлева натыкается на вооруженный заслон... - Сюжет для детектива... Если бы все это было фантазией. Что же делает Яковлев?
- Яковлев не теряется и требует встречи с председателем Омского совета Косаревым, своим старым другом, однокашником по школе на Капри. Они вместе запрашивают Свердлова: что делать? Свердлов телеграфирует своему посланцу: я, мол, договорился с уральцами, они тебя не тронут, отправляй «груз» в Екатеринбург. На что Яковлев отвечает: меня-то не тронут, а «груз» наверняка пустят в расход... Свердлов повторяет: уральцы обещали «груз» доставить в сохранности, поворачивай в Екатеринбург...
Николай II в вагоне, узнав об этом повороте от охранника, роняет фразу: «Куда угодно, только не на Урал...»
- А Яковлев? Его дальнейшая судьба?
- Сдав «груз», Яковлев возвращается в Москву и отчитывается о поездке перед Лениным и Свердловым. Никаких замечаний нет.
14 мая 1918 года Яковлев получает назначение командующим Самаро-Оренбургским фронтом.
Он срочно едет в Самару.
17 мая в Самаре восстают анархисты-максималисты, а через десять дней по всей Транссибирской магистрали вспыхивает бунт чехословацкого корпуса. Советская власть в Поволжье, на Урале, в Сибири до Дальнего Востока свергнута и заменена местными властями эсеро-меньшевистского толка. Железная дорога Челябинск - Самара - Оренбург вся оказывается под властью Комуча - Комитета членов Учредительного собрания. Яковлев активно проводит аресты в Самаре, готовится взорвать железнодорожный мост через Волгу, но эта его работа не нравится Николаю Подвойскому, одному из главных военных лидеров большевиков. Подвойский берет на себя функции командующего Самаро-Оренбургского фронта. Самара осады не выдерживает, она сдана 8 июля. На следующий день Яковлев перебирается в район Уфы, на Уральский фронт. Его штаб усиливают военными специалистами, но уже 13 июля 1918 года Самаро-Оренбургский фронт ликвидируют. Между прочим, командовать группой войск в подчинении у Яковлева присылают Василия Блюхера, но за это короткое время Яковлев успевает с Блюхером поссориться и снять его с должности. Командование Восточным фронтом передают эсеру М.А. Муравьеву. Впрочем, Муравьев в этой роли не удерживается и месяца.
20 июня 1918 года Яковлева назначают командующим 2-й Советской армией, через шесть дней переводят с понижением в штаб фронта, потом спускают военным комендантом Уфы. (В своих воспоминаниях Яковлев указывает, что он отказался командовать Уфимским фронтом, куда его хотели назначить.) На этом неудачная военная карьера Яковлева заканчивается.
- И дальше?
- Что произошло дальше, не совсем ясно, но дальнейшие поступки Яковлева роковым образом меняют его судьбу. Впоследствии он объяснял свои поступки тем, что решил перейти на нелегальное положение и продолжить борьбу партизанскими методами. Никого не предупреждая, он меняет фамилию...
...Под фамилией «Крылов» он прибывает из Сарапула в Уфу и переходит... на сторону Уфимской директории - Временного Всероссийского правительства (в просторечии - Учредилки). Напомню, что в январе 1918 года именно Яковлев разгонял Учредительное собрание.: Теперь Яковлев, то есть Крылов, пишет воззвание, где проклинает большевиков (впоследствии он объяснит болыпевикам, что ругал их для прикрытия, а сам собирался вести борьбу в подполье).
В Уфе в октябре 1918 года он женится, а уже 18 ноября снова попадает в переплет. К власти приходит адмирал А. В. Колчак.
2 декабря правительство в Уфе; арестовано колчаковцами, попадает под арест и Крылов...
- Впервые не сумел вовремя скрыться...
- Однако его молодая жена Ольга Алексеева не дает ему пропасть. Она проводит серьезную «работу» с тюремщиками и, когда мужа отправляют в Челябинск, едет вслед за ним. Из Челябинска заключенного этапируют в Омск. Но везут уже не в кандалах и «Столыпинском» тюремном вагоне, а в нормальном купе, и сопровождает арестанта уже не колчаковская, а чешская охрана. Вместе с ним теперь молодая жена и тетка.
С чехами он ухитряется найти общий язык, и представитель генерала Гайды при Колчаке Ян Кошек, не передавая
(Военный комиссар Урала Голощекин (сидит второй справа), Смилга, Свердлов, Зиновьев в группе уральских делегатов V-го Всероссийского съезда рабочих и крестьянских депутатов).
арестанта в колчаковскую контрразведку, отпускает его под подписку о невыезде и денежный залог с обязательством безотлучно находиться на частной квартире. Вполне естественно, что в ночь на новый 1919 год отпущенный узник растворился в российских просторах и исчез из поля зрения всех известных ему разведок и контрразведок. Он на свободе, но тут в дело вступает уже известный нам колчаковский следователь Соколов, который уже внес в свой проскрипционный список имя Яковлева.
- За что?
- Вы будете смеяться: за то, что Яковлев, «немецкий шпион», якобы хотел вывезти царя через Дальний Восток и передать его... немцам!
- Значит, у большевиков есть смертный приговор Яковлеву за то, что он их предал и присягнул Директории, а у белых - смертный приговор за то, что он хотел передать русского царя масонам в Германию?
- Именно так! Развешаны портреты: разыскивается особо опасный преступник!
- Что же делает особо опасный преступник?
- С молодой женой и теткой не спеша движется по Транссибу на восток. В Харбине он достает из загашника свои старые (подлинные) документы на имя Мячина, поступает на мукомольную фабрику и начинает... революционную деятельность среди рабочих! Вот так: полиция ищет Яковлева, а Мячин в это время организует забастовку.
В результате этой забастовки Мячин оказывается на улице, идет работать электриком в железнодорожные мастерские (а электрик он хороший - в Европе времени не терял), изучает китайский язык (немецкий и французский при нем), организует коммунистические ячейки среди китайцев...
- По чьему мандату?
- По мандату сердца. Мячин никому не рассказывает своей биографии, но с упоением повторяет свою молодость. ! Снова организация боевых дружин и поиски оружия для рабочих, забастовки и подпольная большевистская работа. Мячину предлагают вступить в партию большевиков, но он отказывается. Боится, что через «Мячина» ищущие его русские агенты выйдут на «Яковлева»...
- Но ведь и Мячиным ему оставаться нельзя: Мячина китайская полиция ищет как большевистского смутьяна...
- И тогда с помощью друзей-большевиков сооружает себе еще один псевдоним...
Стоянович
... и вот уже под этой фамилией он начинает писать статьи во владивостокскую газету «Красное знамя». Партийная организация направляет Константина Алексеевича Стояновича (так он теперь именуется) в Тяньцзинь, потом он переезжает в Шанхай, где связывается с известным деятелем Коминтерна Г. Н. Войтинским.
В Пекине участвует в организации выступления студентов университета, активно работает по созданию коммунистической партии Китая.
В структуре миссии Коминтерна встречается и работает с Сунь Ятсеном и главным генералом Гоминдана Чан Кайши. Принимает участие в организации военной школы в Вампу, где учатся военнослужащие-коммунисты, готовится встретить в Нанкине посланного из Москвы военного советника Чан Кайши «генерала Га Линя» и вдруг узнает, что под этим именем едет не кто иной, как Василий Блюхер...
- Тот самый, которого Яковлев в роли командарма уволил из армии?!
- Тот самый! Так что уж Блюхер-то сразу распознал бы в благообразном, с бородкой, товарище Стояновиче изменника Яковлева! Что остается делать Стояновичу?
В августе 1924 года он внезапно «заболевает» всеми возможными болезнями и быстро передислоцируется из Кантона в Шанхай подальше от «генерала Га Линя»...
- И в Шанхае очередной раз меняет фамилию?
- ...продолжает работу как коминтерновец Стоянович. Но в 1927 году к власти приходит Чан Кайши, и товарищ Стоянович как коммунистический функционер и журналист попадает в очередной проскрипционный список. Дело Стояновича попадает к следователю с оригинальной фамилией Кедроливанский.
Судят Стояновича китайцы, и грозит ему, скорее всего, смертная казнь, а в лучшем случае - большой срок. Даже адвокат, опасаясь за свою жизнь, отказывается его защищать. В безвыходном положении жена Стояновича обращается в советское консульство. Консул помогает Стояновичу получить политическое убежище, и через некоторое время сначала жена и дочь, а затем и он сам возвращаются в СССР.
- Под фамилией...
- Не спешите. В СССР по случаю десятой годовщины Октября как раз объявляют широкую политическую амнистию, и Стоянович, он же Яковлев, он же Мячин, не останавливаясь в родной Уфе, едет в Москву. Он старается опередить события, пишет старым знакомым - преподавателю Болонской школы, а теперь всесильному начальнику ОГПУ товарищу Менжинскому, а также самому товарищу Сталину письмо, где пытается оправдаться в своих былых ошибках. Письмо принято к сведению: 28 июня его автора арестовали и отправили в Бутырскую тюрьму. Предъявленные обвинения: попытка вывезти Романовых из России, переход на сторону белых, сомнительная деятельность в Китае. Следствие продолжается почти год, Стоянович приговорен к расстрелу.
Расстрел милостиво заменяют на 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
- Еще раз избежал, казалось бы, неминуемой смерти. Куда же его этапируют?
- В Управление Соловецких лагерей особого назначения (СЛОН). На Соловках он встречает своего старого товарища-партийца Ивицкого, который с ходу предлагает Стояновичу заведовать тамошним изолятором. Но спокойная жизнь явно не для Стояновича: через некоторое время его направляют на строительство Беломорско-Балтийского канала. Там он проявляет себя и за самоотверженный труд 29 августа 1933 года, на пять лет раньше срока, получает освобождение со снятием судимости.
Но, не успев выйти из лагеря, он снова попадает в лагерь. В исправительно-трудовой лагерь с идиллическим названием «Осиновский», что в Кемеровской области. На этот раз не в качестве заключенного, а в качестве начальника. Он опять ведет себя круто принципиально, влезает в конфликты с местным начальством, его понижают в должности и наконец в 1937 году увольняют из системы ГУЛАГа. Не только увольняют, но и лишают возможности устроиться на какую-нибудь работу. Последняя работа Стояновича - отдел снабжения инструментального завода в городе Ворсме Нижегородской области. - Мог бы и успокоиться...
- Только не это! Стоянович не успокаивается. В июле 1937 года он очередной раз пишет Сталину. Думаю, что это письмо только ускорило развязку. В феврале 1938 года Стоянович снова попадает на Лубянку. Следствие ведет молодой сержант госбезопасности. Подследственному вменяют переход к белым и шпионаж.
16 сентября 1938 года военная коллегия под председательством В.Ульриха после 15-минутного разбирательства приговаривает Стояновича к смертной казни. Расстреливают немедленно, и, между прочим, в день рождения, когда ему исполнилось 52 года.
- Просто какая-то возрожденческая живучесть и возрожденческая же неуемность... Вы согласны, Владимир Николаевич?
- Да, та эпоха таила в себе огромный энергетический потенциал, люди были повально одержимы...
- И, конечно, в этой безумной ситуации нечего было делать венценосцу, сброшенному сюда из прежней эпохи, так что он все равно обречен был погибнуть - не в питерской толпе, требовавшей самосуда, так в снегах под Тобольском, не в поезде, пущенном под омский откос, так в екатеринбургском подвале...
Как, впрочем, погибли и все участники этой драмы: расстрелыцики и тюремщики, спасители и заговорщики, правые, левые, под красными флагами Совдепии, под красными флагами Директории - под кровавыми знаменами революционной эпохи, сжирающей своих сыновей...
.
Затем недолго командовал Самаро-Оренбургским фронтом. После отставки перешел на сторону белых и эмигрировал в Китай. Участвовал в создании Китайской коммунистической партии. В 1928 г. вернулся на родину. Расстрелян в свой день рождения в 1938 г).
- Константин Алексеевич Мячин. Сам из крестьянской семьи, родился в Оренбургской губернии. С 13 лет жил в Уфе у отчима. В 1904 году восемнадцати лет от роду вступил в подпольную организацию уфимских большевиков - «Боевой отряд народного вооружения». Активнейший боевик-террорист, имевший в Уфе свою группу и добывавший для партии деньги при помощи так называемых «эксиков», то есть грабежей. Удачливый, умный и смелый парень стал организатором и руководителем боевых дружин на всем Урале (в Златоусте, на Симском, Миньярском, Катав-Иванов-ском и других заводах). Когда в 1907 году большевики отказались от прямого террора, эти ребята продолжили делать свое дело, но с некоторыми предосторожностями: перед «эксом» все участники писали заявление о выходе из партии, а после «экса», если он был удачный, вновь вступали.
- Припомните самое удачное мячинское дело.
- Пожалуй, захват в Миассе поезда. Это было, если не ошибаюсь, в 1909 году. В ночь на 26 августа дружина из 17 боевиков на станции Миасс захватила около 50 тысяч рублей и два пуда золота из почтовой конторы на вокзале. Боевики отцепили от состава паровоз и на нем двинулись на станцию Сыростан, разрушая на пути телеграфную связь. Не доезжая до станции, высадились, паровоз без людей пустили в обратном направлении, а сами ушли по тайным тропам в леса. Четверо сумели скрыться, а остальных успели схватить, судили, некоторых приговорили к смертной казни, приговор потом смягчили и упекли боевиков на бессрочную каторгу (адвокатом на процессе был, между прочим, Керенский).
- А Мячин?
- Мячин ухитрился скрыться, причем с деньгами. В Самаре его едва не арестовали, но он успел уйти от погони
через двор местной больницы, отстреливаясь из пистолета. Грозила ему виселица. Он бежал за границу, сменил фамилию...
...Да, он стал Василием Яковлевым, явился на Капри к Горькому, чтобы мобилизовать на защиту боевиков «общественное мнение», а деньги передал на организацию партийной школы.
Школа в 1910 году была организована на деньги от «эксов», работала в Болонье и на острове Капри, в нее поступил и сам Яковлев. И вот он слушает лекции Богданова, Луначарского, Менжинского, Коллонтай, Троцкого и других корифеев большевизма, с которыми в эту пору по закону конкуренции борется Ленин - у Ленина под Парижем работает своя партийная школа. Там среди преподавателей - М. Покровский, которому после смерти Николая II большевики поручат разбирать бумаги царя. Но это позже, а пока - материализм, эмпириокритицизм, богоискательство, богостроительство. Яковлев в этой буче закаляет свой боевой дух и проходит полный курс большевистской науки, в результате чего от террора как от способа классовой борьбы отказывается.
В 1910-1911 годах он продолжает подпольную работу в России, но неудачно: скрывается в Финляндии, в 1911 году нелегально поселяется в Бельгии, где живет до 1917 года. Приобретает престижную в те времена профессию электротехника, занимается монтажом электрогенераторов, выучивает иностранные языки.
- Способный человек...
- Весной 1917 года возвращается в Россию, работает вместе с большевиками в особняке Кшесинской, а потом едет на Урал, в рабочий городок Сим, где избирается председателем Симского совета депутатов. Осенью вновь отправляется в Петроград как делегат II съезда Советов. Приезжает он в Петроград в октябре и попадает в самое пекло большевистского переворота, становится членом Военно-революционного комитета, руководит захватом почты, телеграфа, телефона и прочих ключевых пунктов города, арестует «Викжель» и «учредиловцев»...
Тут-то и сказана матросом Железняком знаменитая фраза: «Караул устал».
- Но чтобы устал Яковлев... не верится.
- Да, он времени не теряет: сразу после организации ВЧК становится членом ее коллегии, первым заместителем
Дзержинского. Свердлов поручает ему самую ответственную на тот момент работу -- доставку красногвардейцам оружия с Сестрорецкого оружейного завода, и Яковлев четко выполняет это задание.
И вдруг после этого взлета он все бросает и возвращается на Урал. Просит назначить его туда военным комиссаром, получает соответствующее назначение, в декабре 1917 года прибывает для занятия должности в Екатеринбург и с удивлением узнает, что место занято: на него уже назначен Голощекин. Начинаются трения. Уралсовет поддерживает Голощекина, и Яковлев, несолоно хлебавши, уезжает в Уфу и : приступает к работе в Уфимской парторганизации. Не сидится ему на месте!
Весной 1918 года он доставляет из Уфы в голодающий Петроград железнодорожный состав из сорока вагонов, а взамен получает деньги и оружие для борьбы с Дутовым. Но до борьбы с Дутовым дело не доходит: Яковлеву вручают телеграмму Свердлова с просьбой срочно прибыть в Москву. Он прибывает. И тут Совнарком и ВЦИК поручают ему провести секретную и ответственную операцию - перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург.
- Как?! Разве не в Москву? Владимир Николаевич, это точно, что Свердлов поручил Яковлеву доставить царя не в Москву, а на Урал?
- Точно. Яковлев немедленно выезжает в Уфу, быстро и со знанием дела собирает отряд. В Уфе оставляет в своем распоряжении 200 тысяч рублей из денег, полученных в Петрограде. Он отбирает для операции около ста человек (из них 15 кавалеристов), которых лично знает по боевым вылазкам во времена революции 1905 года. Берет только тех, кому доверяет безоговорочно. Во главе отряда поставлен бесстрашный Д. М. Чудинов, кавалерию возглавляет Г. И. Зенцов, со старшим братом которого Мячин-Яковлев когда-то «брал» миасское золото. Заодно заручается поддержкой своего друга - известного на Урале боевика П.В. Гузакова. При отряде свой телеграфист. На вооружении пулеметы, целых девять штук. В Тобольск Яковлев отправляется через Екатеринбург. Здесь, на вокзале, он встречается с Голощекиным и Дидковским, которым: показывает свои мандаты с прописанными в них полномочиями и записку, где конечным местом доставки Романовых («груза», как их называли в переписке) обозначен Екатеринбург. Мандаты у! Яковлева действительно серьезные. Руководителями партии и правительства предписано всем гражданам и организациям под угрозой расстрела на месте, оказывать Яковлеву всяческое содейст-: вне. В полномочиях говорится, что «груз» обязательно должен быть доставлен живым.
- Видимо, это не очень понравилось уральцам?
- Скорее всего, так. Они помнили: «...или мертвым». Но Яковлев делал свое дело. Неподалеку от Тюмени он встретил идущий из Тобольска екатеринбургский отряд Авдеева и подчинил его себе. Потом верстах в 80-90 от Тюмени встретил второй екатеринбургский отряд пехоты (этот отряд в отличие от отряда Авдеева шел к Тобольску) - отряд Бусяцкого. И этот отряд вынужден был подчиниться Яковлеву. Вряд ли встреча с Яковлевым обрадовала Бусяцкого: он имел особое задание, не совпадающее с планами Яковлева, - во что бы то ни стало Романовых убить.
22 апреля 1918 года, в день рождения Ленина, пополнившийся отряд Яковлева вошел в Тобольск, где встретил еще один отряд из Екатеринбурга - отряд Заславского.
Семен Савельевич Заславский - личность примечательная. В 1918 году ему 28 лет. Дважды судим за революционную деятельность. Освоил не только слесарную, но и военную профессию - окончил школу гардемаринов, служил на Балтийском флоте. Пользовался исключительным авторитетом среди рабочих. Главная цель, поставленная перед ним Уралсоветом, - убить царя.
Яковлев понимает, что единственная в Тобольске реальная сила, с которой никто не сможет справиться, -- это гвардейцы-молодцы полковника Кобылинского. Правда, молодцы давно уже сидят без денег и очень хотят уехать из Тобольска. А у Яковлева деньги есть - Петроград выделил, да и поезд его ждет
Епископ Тобольский Гермоген.
Судя по недавно открытым документам ФСБ, хранил все деньги и ценности, поступавшие в Тобольск для царской семьи.
В ночь на 16 июня 1918 года был утоплен в реке Тобол.
в Тюмени... Яковлев быстро договаривается с полковником Кобылинским, деньги выплачены, отношения налажены, охрана соглашается на переезд царя из Тобольска. Правда, молодцы сомневаются, не будет ли царю вреда от этого переезда, то есть не угробят ли его по дороге, но Яковлев находит выход: предлагает совместную охрану. Для Яковлева это выгодно, отряд его усилится солдатами-фронтовиками. Царя начинают готовить к отъезду...
- А как он сам к этому относится?
- Резко отрицательно. Но только не потому, что чувствует беду для себя и своей семьи. Тут причины более возвышенные. С немцами заключен позорный Брестский мир. И Николай II, и Александра Федоровна думают, что без подписи бывшего царя союзники мирный договор не признают и поэтому опального императора везут в столицу, чтобы он поставил подпись. Николай заявляет, что он скорее даст отсечь себе правую руку, чем поставит подпись под мирным договором. Но ехать он не хочет еще и потому (или более всего потому), что больной царевич лежит в постели... Яковлев вежливо, но твердо говорит: не поедете добром, повезу силой. Николай соглашается... У Александры Федоровны разрывается сердце: с кем остаться, с мужем или с больным сыном. В конце концов решает поддержать мужа...
Венценосная пара берет с собой дочь Марию, и первый эшелон - в простых сибирских телегах - трогается. Надо спешить: река вот-вот должна вскрыться. Грузятся. Тут к Яковлеву подходит Заславский: ты, мол, рядом с Николаем не садись, потому что мы его по дороге шлепнем... Яковлев отвечает: мне приказано доставить «груз» живым, и я доставлю. Тот говорит: ну, смотри...
Поведение Яковлева, не желающего «убрать» царя, уральцам не нравится. Тайно от Яковлева они собирают секретное совещание. На этом совещании Заславский предлагает выставить у села Ивлеева, где Яковлев собирается сделать первый ночлег, засаду. «На всякий случай». Так уральцы потом писали в своих мемуарах.
Яковлеву настроения уральцев соврем не нравятся. Волчьим чутьем боевика чует подвох. Из отряда Заславского к нему перебегает боец Александр Неволин, и он рассказывает, что уральцы приняли секретное решение уничтожить не только Николая, но и весь отряд Яковлева, если тот не отдаст царя на расправу. Неволин не может скрыть своего удивления: царя ему не жалко, но как это свои будут убивать своих?
Свои, то есть уральцы, объяснили: у Яковлева девять пулеметов, а настоящих пулеметчиков только двое. Надо на семь пулеметов дать ему пулеметчиков-уральцев, и они в суматохе откроют огонь по бойцам Яковлева. А инсценируют это так, будто на обоз напала неизвестная местная банда и уральцы ни при чем. Узнав от Неволина об этих планах, Яковлев решает положиться на свой опыт боевика-террориста: он так размечает путь, так в восемь смен организует переброс «груза» с телеги на телегу, что, опережая возможные засады уральцев, добегает триста верст до Тюмени за двое суток.
По дороге в селе Покровском - остановка. Как раз напротив дома Распутиных. Из дома выходят родные «старца». После недолгого прощания снова гонка по опасной тряской дороге, быстрая смена коней и экипажей, переправа по ненадежному льду. Наконец, последняя для царя сумасшедшая скачка по весенней распутице заканчивается. Яковлев успевает использовать последний шанс. Река Тобол вскрывается ото льда на следующий день после приезда царя в Тюмень. В 35 верстах от города телеги встречает председатель Тюменского горисполкома. Твердый путь. А там - железная дорога...
- И там...
- И там Яковлеву сообщают на ушко, что готовится крушение поезда. Он принимает ответные шаги: сев с «грузом» в литерный поезд, объявляет, что едет в Екатеринбург, а сам на 18-м разъезде разворачивает состав на Омск. Из Омска надеется прорваться в свой родной Симский округ, где он и царь, и бог.
- Свердлов об этих перемещениях знает?
- Еще бы! Узнав о покушениях уральцев на «груз», Свердлов сам и дает указание Яковлеву ехать на Омск. У того постоянная телеграфная связь с Кремлем. Свой телеграфист! Но свои телеграфисты есть и у его противников. Есть при отряде Яковлева и осведомитель из Екатеринбурга - Авдеев, который тайно сообщает об изменении планов кремлевского комиссара в Екатеринбург. Узнав о том, что поезд повернул на восток, уральцы выносят резолюцию: Яковлев - контрреволюционер, и на кого бы он ни ссылался, какие бы документы ни предъявлял, - с ним, Яковлевым, надо кончать. А заодно и с царем. Так что на подъезде к Омску состав Яковлева натыкается на вооруженный заслон... - Сюжет для детектива... Если бы все это было фантазией. Что же делает Яковлев?
- Яковлев не теряется и требует встречи с председателем Омского совета Косаревым, своим старым другом, однокашником по школе на Капри. Они вместе запрашивают Свердлова: что делать? Свердлов телеграфирует своему посланцу: я, мол, договорился с уральцами, они тебя не тронут, отправляй «груз» в Екатеринбург. На что Яковлев отвечает: меня-то не тронут, а «груз» наверняка пустят в расход... Свердлов повторяет: уральцы обещали «груз» доставить в сохранности, поворачивай в Екатеринбург...
Николай II в вагоне, узнав об этом повороте от охранника, роняет фразу: «Куда угодно, только не на Урал...»
- А Яковлев? Его дальнейшая судьба?
- Сдав «груз», Яковлев возвращается в Москву и отчитывается о поездке перед Лениным и Свердловым. Никаких замечаний нет.
14 мая 1918 года Яковлев получает назначение командующим Самаро-Оренбургским фронтом.
Он срочно едет в Самару.
17 мая в Самаре восстают анархисты-максималисты, а через десять дней по всей Транссибирской магистрали вспыхивает бунт чехословацкого корпуса. Советская власть в Поволжье, на Урале, в Сибири до Дальнего Востока свергнута и заменена местными властями эсеро-меньшевистского толка. Железная дорога Челябинск - Самара - Оренбург вся оказывается под властью Комуча - Комитета членов Учредительного собрания. Яковлев активно проводит аресты в Самаре, готовится взорвать железнодорожный мост через Волгу, но эта его работа не нравится Николаю Подвойскому, одному из главных военных лидеров большевиков. Подвойский берет на себя функции командующего Самаро-Оренбургского фронта. Самара осады не выдерживает, она сдана 8 июля. На следующий день Яковлев перебирается в район Уфы, на Уральский фронт. Его штаб усиливают военными специалистами, но уже 13 июля 1918 года Самаро-Оренбургский фронт ликвидируют. Между прочим, командовать группой войск в подчинении у Яковлева присылают Василия Блюхера, но за это короткое время Яковлев успевает с Блюхером поссориться и снять его с должности. Командование Восточным фронтом передают эсеру М.А. Муравьеву. Впрочем, Муравьев в этой роли не удерживается и месяца.
20 июня 1918 года Яковлева назначают командующим 2-й Советской армией, через шесть дней переводят с понижением в штаб фронта, потом спускают военным комендантом Уфы. (В своих воспоминаниях Яковлев указывает, что он отказался командовать Уфимским фронтом, куда его хотели назначить.) На этом неудачная военная карьера Яковлева заканчивается.
- И дальше?
- Что произошло дальше, не совсем ясно, но дальнейшие поступки Яковлева роковым образом меняют его судьбу. Впоследствии он объяснял свои поступки тем, что решил перейти на нелегальное положение и продолжить борьбу партизанскими методами. Никого не предупреждая, он меняет фамилию...
...Под фамилией «Крылов» он прибывает из Сарапула в Уфу и переходит... на сторону Уфимской директории - Временного Всероссийского правительства (в просторечии - Учредилки). Напомню, что в январе 1918 года именно Яковлев разгонял Учредительное собрание.: Теперь Яковлев, то есть Крылов, пишет воззвание, где проклинает большевиков (впоследствии он объяснит болыпевикам, что ругал их для прикрытия, а сам собирался вести борьбу в подполье).
В Уфе в октябре 1918 года он женится, а уже 18 ноября снова попадает в переплет. К власти приходит адмирал А. В. Колчак.
2 декабря правительство в Уфе; арестовано колчаковцами, попадает под арест и Крылов...
- Впервые не сумел вовремя скрыться...
- Однако его молодая жена Ольга Алексеева не дает ему пропасть. Она проводит серьезную «работу» с тюремщиками и, когда мужа отправляют в Челябинск, едет вслед за ним. Из Челябинска заключенного этапируют в Омск. Но везут уже не в кандалах и «Столыпинском» тюремном вагоне, а в нормальном купе, и сопровождает арестанта уже не колчаковская, а чешская охрана. Вместе с ним теперь молодая жена и тетка.
С чехами он ухитряется найти общий язык, и представитель генерала Гайды при Колчаке Ян Кошек, не передавая
(Военный комиссар Урала Голощекин (сидит второй справа), Смилга, Свердлов, Зиновьев в группе уральских делегатов V-го Всероссийского съезда рабочих и крестьянских депутатов).
арестанта в колчаковскую контрразведку, отпускает его под подписку о невыезде и денежный залог с обязательством безотлучно находиться на частной квартире. Вполне естественно, что в ночь на новый 1919 год отпущенный узник растворился в российских просторах и исчез из поля зрения всех известных ему разведок и контрразведок. Он на свободе, но тут в дело вступает уже известный нам колчаковский следователь Соколов, который уже внес в свой проскрипционный список имя Яковлева.
- За что?
- Вы будете смеяться: за то, что Яковлев, «немецкий шпион», якобы хотел вывезти царя через Дальний Восток и передать его... немцам!
- Значит, у большевиков есть смертный приговор Яковлеву за то, что он их предал и присягнул Директории, а у белых - смертный приговор за то, что он хотел передать русского царя масонам в Германию?
- Именно так! Развешаны портреты: разыскивается особо опасный преступник!
- Что же делает особо опасный преступник?
- С молодой женой и теткой не спеша движется по Транссибу на восток. В Харбине он достает из загашника свои старые (подлинные) документы на имя Мячина, поступает на мукомольную фабрику и начинает... революционную деятельность среди рабочих! Вот так: полиция ищет Яковлева, а Мячин в это время организует забастовку.
В результате этой забастовки Мячин оказывается на улице, идет работать электриком в железнодорожные мастерские (а электрик он хороший - в Европе времени не терял), изучает китайский язык (немецкий и французский при нем), организует коммунистические ячейки среди китайцев...
- По чьему мандату?
- По мандату сердца. Мячин никому не рассказывает своей биографии, но с упоением повторяет свою молодость. ! Снова организация боевых дружин и поиски оружия для рабочих, забастовки и подпольная большевистская работа. Мячину предлагают вступить в партию большевиков, но он отказывается. Боится, что через «Мячина» ищущие его русские агенты выйдут на «Яковлева»...
- Но ведь и Мячиным ему оставаться нельзя: Мячина китайская полиция ищет как большевистского смутьяна...
- И тогда с помощью друзей-большевиков сооружает себе еще один псевдоним...
Стоянович
... и вот уже под этой фамилией он начинает писать статьи во владивостокскую газету «Красное знамя». Партийная организация направляет Константина Алексеевича Стояновича (так он теперь именуется) в Тяньцзинь, потом он переезжает в Шанхай, где связывается с известным деятелем Коминтерна Г. Н. Войтинским.
В Пекине участвует в организации выступления студентов университета, активно работает по созданию коммунистической партии Китая.
В структуре миссии Коминтерна встречается и работает с Сунь Ятсеном и главным генералом Гоминдана Чан Кайши. Принимает участие в организации военной школы в Вампу, где учатся военнослужащие-коммунисты, готовится встретить в Нанкине посланного из Москвы военного советника Чан Кайши «генерала Га Линя» и вдруг узнает, что под этим именем едет не кто иной, как Василий Блюхер...
- Тот самый, которого Яковлев в роли командарма уволил из армии?!
- Тот самый! Так что уж Блюхер-то сразу распознал бы в благообразном, с бородкой, товарище Стояновиче изменника Яковлева! Что остается делать Стояновичу?
В августе 1924 года он внезапно «заболевает» всеми возможными болезнями и быстро передислоцируется из Кантона в Шанхай подальше от «генерала Га Линя»...
- И в Шанхае очередной раз меняет фамилию?
- ...продолжает работу как коминтерновец Стоянович. Но в 1927 году к власти приходит Чан Кайши, и товарищ Стоянович как коммунистический функционер и журналист попадает в очередной проскрипционный список. Дело Стояновича попадает к следователю с оригинальной фамилией Кедроливанский.
Судят Стояновича китайцы, и грозит ему, скорее всего, смертная казнь, а в лучшем случае - большой срок. Даже адвокат, опасаясь за свою жизнь, отказывается его защищать. В безвыходном положении жена Стояновича обращается в советское консульство. Консул помогает Стояновичу получить политическое убежище, и через некоторое время сначала жена и дочь, а затем и он сам возвращаются в СССР.
- Под фамилией...
- Не спешите. В СССР по случаю десятой годовщины Октября как раз объявляют широкую политическую амнистию, и Стоянович, он же Яковлев, он же Мячин, не останавливаясь в родной Уфе, едет в Москву. Он старается опередить события, пишет старым знакомым - преподавателю Болонской школы, а теперь всесильному начальнику ОГПУ товарищу Менжинскому, а также самому товарищу Сталину письмо, где пытается оправдаться в своих былых ошибках. Письмо принято к сведению: 28 июня его автора арестовали и отправили в Бутырскую тюрьму. Предъявленные обвинения: попытка вывезти Романовых из России, переход на сторону белых, сомнительная деятельность в Китае. Следствие продолжается почти год, Стоянович приговорен к расстрелу.
Расстрел милостиво заменяют на 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
- Еще раз избежал, казалось бы, неминуемой смерти. Куда же его этапируют?
- В Управление Соловецких лагерей особого назначения (СЛОН). На Соловках он встречает своего старого товарища-партийца Ивицкого, который с ходу предлагает Стояновичу заведовать тамошним изолятором. Но спокойная жизнь явно не для Стояновича: через некоторое время его направляют на строительство Беломорско-Балтийского канала. Там он проявляет себя и за самоотверженный труд 29 августа 1933 года, на пять лет раньше срока, получает освобождение со снятием судимости.
Но, не успев выйти из лагеря, он снова попадает в лагерь. В исправительно-трудовой лагерь с идиллическим названием «Осиновский», что в Кемеровской области. На этот раз не в качестве заключенного, а в качестве начальника. Он опять ведет себя круто принципиально, влезает в конфликты с местным начальством, его понижают в должности и наконец в 1937 году увольняют из системы ГУЛАГа. Не только увольняют, но и лишают возможности устроиться на какую-нибудь работу. Последняя работа Стояновича - отдел снабжения инструментального завода в городе Ворсме Нижегородской области. - Мог бы и успокоиться...
- Только не это! Стоянович не успокаивается. В июле 1937 года он очередной раз пишет Сталину. Думаю, что это письмо только ускорило развязку. В феврале 1938 года Стоянович снова попадает на Лубянку. Следствие ведет молодой сержант госбезопасности. Подследственному вменяют переход к белым и шпионаж.
16 сентября 1938 года военная коллегия под председательством В.Ульриха после 15-минутного разбирательства приговаривает Стояновича к смертной казни. Расстреливают немедленно, и, между прочим, в день рождения, когда ему исполнилось 52 года.
- Просто какая-то возрожденческая живучесть и возрожденческая же неуемность... Вы согласны, Владимир Николаевич?
- Да, та эпоха таила в себе огромный энергетический потенциал, люди были повально одержимы...
- И, конечно, в этой безумной ситуации нечего было делать венценосцу, сброшенному сюда из прежней эпохи, так что он все равно обречен был погибнуть - не в питерской толпе, требовавшей самосуда, так в снегах под Тобольском, не в поезде, пущенном под омский откос, так в екатеринбургском подвале...
Как, впрочем, погибли и все участники этой драмы: расстрелыцики и тюремщики, спасители и заговорщики, правые, левые, под красными флагами Совдепии, под красными флагами Директории - под кровавыми знаменами революционной эпохи, сжирающей своих сыновей...
.