Уже безумия крылом...
Сегодня Петербург прощается не только
с градским пиитом нумер 1
(а так себя Елена Шварц всегда и именовала),
но и с великой, я бы сказал, трудоголицей-труженицей
на ниве "священного безумия".
Если в Москве или Урюпинске
или граде Мышкине - по всей Руси великой
просто "съезжают крышей" - тихо сходят с ума,
то питерское градское сумашествие
давно уже стало особым видом
духовного столпостояния и культурного делания:
"Вмешайте в вино мне снегу,
Насыпьте в череп льду,
Счастье не в томной неге -
В исступленно-строгом бреду".
http://www.vavilon.ru/texts/shvarts3.html
Со времён блаженной Ксении
северо-пальмирский нямецкий городок
житийствовал и супротивствовал
навязывавшемуся ему прусскому "ordnung und discipline"
чисто русским бедламом, бардаком и юродством:
Ксения Петербуржская, блаженной Митя, юродливая Аннушка,
блаженная Матрёна босоножка, старец Григорий Ефимыч, -
культ градских "божьих людей" из народу
тесно соседничал с гоголевским Носом,
разгуливающим по Невскому,
"Записками сумашедшего"
и совершенно живой Шинелью,
из коей, как известно, и вышла вся русская литература.
Вслед за мифотворчеством Николая Васильевича Гоголя -
Двойничество Фёдора Михайловича,
как и вся последующая "достоевщина",
стали такой же "визитной карточкой" Петербурга,
как и пронзающий небесную твердь
шпиль Петропавловки.
Безумныя игрища серебряного веку -
в кокаиновых парах,
от начала до конца сплошь душевно больного -
закончились уже неподдельным
юродным страдальчеством Анны Андревны Ахматовой:
"Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином,
И манит в черную долину..."
http://www.akhmatova.ru/poems/rekviem.htm
Казалось, что на сём Истории "культурного сумашествия"
и следовало благополучно пресечься.
Ан нет: милоть градской сумасбродки
смело подняла другая Андреевна - Елена Андреевна Шварц:
"Скачет, смеется и странно резвится...
Может, и ангелы?
Подкожной безуминкой вирус и в солнце и в сердце.
Если вся тварь обезумела, Творцу никуда уж не деться.
Мира лопнула голова.
Холодно стало в раю. Морды кажут слова,
Их пропитанье - дурная трава.
И только надежда на добротолюбие тех,
Кто даже безумье священное стиснет в арахис-орех..."
http://www.vavilon.ru/texts/shvarts4.html
с градским пиитом нумер 1
(а так себя Елена Шварц всегда и именовала),
но и с великой, я бы сказал, трудоголицей-труженицей
на ниве "священного безумия".
Если в Москве или Урюпинске
или граде Мышкине - по всей Руси великой
просто "съезжают крышей" - тихо сходят с ума,
то питерское градское сумашествие
давно уже стало особым видом
духовного столпостояния и культурного делания:
"Вмешайте в вино мне снегу,
Насыпьте в череп льду,
Счастье не в томной неге -
В исступленно-строгом бреду".
http://www.vavilon.ru/texts/shvarts3.html
Со времён блаженной Ксении
северо-пальмирский нямецкий городок
житийствовал и супротивствовал
навязывавшемуся ему прусскому "ordnung und discipline"
чисто русским бедламом, бардаком и юродством:
Ксения Петербуржская, блаженной Митя, юродливая Аннушка,
блаженная Матрёна босоножка, старец Григорий Ефимыч, -
культ градских "божьих людей" из народу
тесно соседничал с гоголевским Носом,
разгуливающим по Невскому,
"Записками сумашедшего"
и совершенно живой Шинелью,
из коей, как известно, и вышла вся русская литература.
Вслед за мифотворчеством Николая Васильевича Гоголя -
Двойничество Фёдора Михайловича,
как и вся последующая "достоевщина",
стали такой же "визитной карточкой" Петербурга,
как и пронзающий небесную твердь
шпиль Петропавловки.
Безумныя игрища серебряного веку -
в кокаиновых парах,
от начала до конца сплошь душевно больного -
закончились уже неподдельным
юродным страдальчеством Анны Андревны Ахматовой:
"Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином,
И манит в черную долину..."
http://www.akhmatova.ru/poems/rekviem.htm
Казалось, что на сём Истории "культурного сумашествия"
и следовало благополучно пресечься.
Ан нет: милоть градской сумасбродки
смело подняла другая Андреевна - Елена Андреевна Шварц:
"Скачет, смеется и странно резвится...
Может, и ангелы?
Подкожной безуминкой вирус и в солнце и в сердце.
Если вся тварь обезумела, Творцу никуда уж не деться.
Мира лопнула голова.
Холодно стало в раю. Морды кажут слова,
Их пропитанье - дурная трава.
И только надежда на добротолюбие тех,
Кто даже безумье священное стиснет в арахис-орех..."
http://www.vavilon.ru/texts/shvarts4.html