Про Зосиму Шевчука...
Из вечерней почты:
в продолжение темы "Сергей Васильевич Шевчук..."
"Дедулька!
Про Зосиму Шевчука интересно пишет в своих воспоминаниях мой приятель из 80-х годов - хиппи Р.Г. Воспоминания эти написаны в начале 2000-х и задумывались для узкого круга читателей. Но выдержки про Зосиму будут интересны многим.
Вот первый из фрагментов:
"И вот этот Цеппелин вслед за другим львовским хиппи, первым проторившим эту дорожку, направился в Иваново. Он еще во время наших путешествий рассказывал мне про замечательного Ивановского владыку Амвросия, который понимает и принимает молодых людей нашего круга и устраивает на церковное служение. Как львовские молодые люди прознали про Иваново? - Очень просто. В Почаевской Лавре на Западной Украине жил один ревностный проповедник, о. Амвросий Юрасов, известный среди верующих как Амвросий Пламенный - так были надписаны его проповеди и беседы, распространявшиеся в машинописных копиях. Этот Амвросий был изгнан властями из Лавры и нигде не мог найти себе приюта,- архиереи боялись связываться с опальным священником,- пока не осел в Иваново у своего тезки, отличавшегося смелостью и некоторой независимостью по отношению к властям. В Иваново к нему потянулись духовные чада, и некоторые из них даже совсем переехали туда. А вслед за Цеппелином и по его примеру в Иваново направился Сэй - хиппи из Минска, в миру звавшийся Сергеем. Путь его лежал через Питер, где он задержался довольно надолго, поселившись у Тани Шеремет. Он сидел у Тани, запершись в комнате, и читал духовные книжки, а выходил только в церковь, где мы иногда и встречались и шли вместе к Татьяне в гости. «Вот приедет скоро отец Зосима,- говорила Таня Сэю,- и тебя заберет». Этот о. Зосима рисовался моему воображению таким изможденным аскетом полу-отшельником, служащим в маленькой церквушке посреди дремучего леса. Я еще не знал тогда, что Зосима Шевчук тоже был раньше богемным тусовщиком и однокурсником Димочки Лурье по Химфаку.
Родом он был из Полтавы. О. Алексей Макринов, с которым он тоже дружил, составил на него эпиграмму: Полтава - город знаменитый, Прекрасен в нем Шевчук небритый. Еще в Полтаве он начал свои химические опыты и сильно в них преуспел, изготовив в лаборатории своего отца - тоже химика - ЛСД. Учась в Универе Сережа Шевчук женился на богемной питерской девочке с квартирой и жил у нее, но однажды к ним пришли с обыском милиционеры, и нашли кучу маковой соломки, спрятанной в ванной. Поскольку жилплощадь была девочки, то ее и посадили, а Шевчуку удалось как-то выкрутиться. Он тогда с ней развелся, а вскоре принял монашество и стал священником".
Фрагмент № 2.
"Итак я приехал в Иваново, а оттуда на автобусе добрался до Толпыгино, где служил о. Зосима, оказавшегося отнюдь не глухим лесным погостом, а довольно-таки большим селом среди не блиставших красотой колхозных полей и лугов, да стоявших на них тут и там коровников и свинарников. Церковь была обнесена оградой, внутри которой находился и дом священника. Отец Зосима встретил меня радушно и тут же усадил за стол: было как раз время обеда. Сам Зосима тоже не соответствовал сложившемуся у меня в воображении образу. Моим ожидавшим увидеть сурового аскета очам представился невысокий толстенький батюшка с кругленьким брюшком, обтянутым подрясничком так уютно, словно это был любимый домашний халат. Обедали постно (шел Петров пост), но сытно, запивали кагором. Кроме нас за столом сидел также молодой дьякон о. Даниил и мальчик Саша лет пятнадцати-шестнадцати, келейник о. Зосимы. Саша этот был из находившегося в нескольких километрах от Толпыгино районного городка, где он учился в школе, но сейчас - на каникулах - он жил у своего духовного отца. А дьякон был родом из другой деревни той же области. Я удивился, что среди сельской молодежи так много верующих, но о. Даниил сказал, что вообще-то не много, а это просто ему повезло, что в его родном селе, Стебачево, служат замечательные отцы,- иеромонах Гавриил и иеродиакон Герман,- которые и его приохотили к церкви и монашеству. Он говорил, что соскучился по ним и как раз отпрашивался у о. Зосимы съездить после воскресной службы на несколько дней их проведать. После обеда батюшка повел меня посмотреть церковь, а потом мы вернулись и до позднего вечера снова разговаривали и слушали по радио «Голос Америки». Часов после одиннадцати Саши стал зевать, а потом и ныть, что ему скучны наши беседы, и он хочет спать. Когда Зосима вышел на минутку из комнаты, я спросил его, почему же он тогда не последует примеру уже некоторое время назад покинувшего нас дьякона и не пойдет спать.
-- Но я же не могу лечь спать раньше настоятеля,- сказал он как о чем-то само собой разумеющемся.
-- Почему же?- удивился я.
-- Как почему?- казалось, еще больше моего удивился Саша. - Я же должен уложить его в постель раз я его келейник.
Мне это было непонятно, но тут вернулся о. Зосима и я прекратил дальнейшие расспросы, а вскоре мы встали из-за стола, и Саша пошел исполнять свои обязанности в келью к батюшке, а я расположился на поставленной для меня на кухне раскладушке".
Фрагмент № 3
"Следующий день принес мне еще большее удивление. После завтрака о. Зосима пригласил меня к себе в келью для серьезного разговора, так как до этого мы говорили лишь на общие темы. Теперь же он повел со мной беседу о моих намерениях в церковной жизни. Расспросив меня подробно обо всем, он перешел к наставлениям и сказал: «Если ты собираешься стать монахом, то запомни: бывают разные искушения на монашеском пути, но меньший грех, если монах падет с другим монахом, чем с женщиной; а уж про онанизм я вообще не говорю - это чисто физиологическое явление, и так к нему надо и относиться - греха здесь и вовсе нет». Кажется, означенные явления он предпочитал не только «падению с женщиной», но и законному с нею браку. По крайней мере, для духовенства это точно было так. О. Зосима вовсе не одобрял женатых священников: «Господь в Евангелии,- говорил он,- посылая апостолов на проповедь, заповедал им не брать с собой влагалище». Он имел в виду место из Луки, которое по-церковнославянски действительно звучит: Идите: се Аз посылаю вы яко агнцы посреде волков. Не носите влагалища, ни пиры, ни сапог » (Лк. 10: 4), но на русский это переводится: «Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви», и не имеет никакого отношения к браку и половой жизни. Впрочем, я был тогда еще столь наивен, что не догадался связать эти наставления о. Зосимы с удивившими меня словами его келейника. Беседа эта состоялась в субботу днем..."
продолжение следует.
P.S. Ваши письма, обращения, жалобы присылайте дедульке на kalakazospb@gmail.com
в продолжение темы "Сергей Васильевич Шевчук..."
"Дедулька!
Про Зосиму Шевчука интересно пишет в своих воспоминаниях мой приятель из 80-х годов - хиппи Р.Г. Воспоминания эти написаны в начале 2000-х и задумывались для узкого круга читателей. Но выдержки про Зосиму будут интересны многим.
Вот первый из фрагментов:
"И вот этот Цеппелин вслед за другим львовским хиппи, первым проторившим эту дорожку, направился в Иваново. Он еще во время наших путешествий рассказывал мне про замечательного Ивановского владыку Амвросия, который понимает и принимает молодых людей нашего круга и устраивает на церковное служение. Как львовские молодые люди прознали про Иваново? - Очень просто. В Почаевской Лавре на Западной Украине жил один ревностный проповедник, о. Амвросий Юрасов, известный среди верующих как Амвросий Пламенный - так были надписаны его проповеди и беседы, распространявшиеся в машинописных копиях. Этот Амвросий был изгнан властями из Лавры и нигде не мог найти себе приюта,- архиереи боялись связываться с опальным священником,- пока не осел в Иваново у своего тезки, отличавшегося смелостью и некоторой независимостью по отношению к властям. В Иваново к нему потянулись духовные чада, и некоторые из них даже совсем переехали туда. А вслед за Цеппелином и по его примеру в Иваново направился Сэй - хиппи из Минска, в миру звавшийся Сергеем. Путь его лежал через Питер, где он задержался довольно надолго, поселившись у Тани Шеремет. Он сидел у Тани, запершись в комнате, и читал духовные книжки, а выходил только в церковь, где мы иногда и встречались и шли вместе к Татьяне в гости. «Вот приедет скоро отец Зосима,- говорила Таня Сэю,- и тебя заберет». Этот о. Зосима рисовался моему воображению таким изможденным аскетом полу-отшельником, служащим в маленькой церквушке посреди дремучего леса. Я еще не знал тогда, что Зосима Шевчук тоже был раньше богемным тусовщиком и однокурсником Димочки Лурье по Химфаку.
Родом он был из Полтавы. О. Алексей Макринов, с которым он тоже дружил, составил на него эпиграмму: Полтава - город знаменитый, Прекрасен в нем Шевчук небритый. Еще в Полтаве он начал свои химические опыты и сильно в них преуспел, изготовив в лаборатории своего отца - тоже химика - ЛСД. Учась в Универе Сережа Шевчук женился на богемной питерской девочке с квартирой и жил у нее, но однажды к ним пришли с обыском милиционеры, и нашли кучу маковой соломки, спрятанной в ванной. Поскольку жилплощадь была девочки, то ее и посадили, а Шевчуку удалось как-то выкрутиться. Он тогда с ней развелся, а вскоре принял монашество и стал священником".
Фрагмент № 2.
"Итак я приехал в Иваново, а оттуда на автобусе добрался до Толпыгино, где служил о. Зосима, оказавшегося отнюдь не глухим лесным погостом, а довольно-таки большим селом среди не блиставших красотой колхозных полей и лугов, да стоявших на них тут и там коровников и свинарников. Церковь была обнесена оградой, внутри которой находился и дом священника. Отец Зосима встретил меня радушно и тут же усадил за стол: было как раз время обеда. Сам Зосима тоже не соответствовал сложившемуся у меня в воображении образу. Моим ожидавшим увидеть сурового аскета очам представился невысокий толстенький батюшка с кругленьким брюшком, обтянутым подрясничком так уютно, словно это был любимый домашний халат. Обедали постно (шел Петров пост), но сытно, запивали кагором. Кроме нас за столом сидел также молодой дьякон о. Даниил и мальчик Саша лет пятнадцати-шестнадцати, келейник о. Зосимы. Саша этот был из находившегося в нескольких километрах от Толпыгино районного городка, где он учился в школе, но сейчас - на каникулах - он жил у своего духовного отца. А дьякон был родом из другой деревни той же области. Я удивился, что среди сельской молодежи так много верующих, но о. Даниил сказал, что вообще-то не много, а это просто ему повезло, что в его родном селе, Стебачево, служат замечательные отцы,- иеромонах Гавриил и иеродиакон Герман,- которые и его приохотили к церкви и монашеству. Он говорил, что соскучился по ним и как раз отпрашивался у о. Зосимы съездить после воскресной службы на несколько дней их проведать. После обеда батюшка повел меня посмотреть церковь, а потом мы вернулись и до позднего вечера снова разговаривали и слушали по радио «Голос Америки». Часов после одиннадцати Саши стал зевать, а потом и ныть, что ему скучны наши беседы, и он хочет спать. Когда Зосима вышел на минутку из комнаты, я спросил его, почему же он тогда не последует примеру уже некоторое время назад покинувшего нас дьякона и не пойдет спать.
-- Но я же не могу лечь спать раньше настоятеля,- сказал он как о чем-то само собой разумеющемся.
-- Почему же?- удивился я.
-- Как почему?- казалось, еще больше моего удивился Саша. - Я же должен уложить его в постель раз я его келейник.
Мне это было непонятно, но тут вернулся о. Зосима и я прекратил дальнейшие расспросы, а вскоре мы встали из-за стола, и Саша пошел исполнять свои обязанности в келью к батюшке, а я расположился на поставленной для меня на кухне раскладушке".
Фрагмент № 3
"Следующий день принес мне еще большее удивление. После завтрака о. Зосима пригласил меня к себе в келью для серьезного разговора, так как до этого мы говорили лишь на общие темы. Теперь же он повел со мной беседу о моих намерениях в церковной жизни. Расспросив меня подробно обо всем, он перешел к наставлениям и сказал: «Если ты собираешься стать монахом, то запомни: бывают разные искушения на монашеском пути, но меньший грех, если монах падет с другим монахом, чем с женщиной; а уж про онанизм я вообще не говорю - это чисто физиологическое явление, и так к нему надо и относиться - греха здесь и вовсе нет». Кажется, означенные явления он предпочитал не только «падению с женщиной», но и законному с нею браку. По крайней мере, для духовенства это точно было так. О. Зосима вовсе не одобрял женатых священников: «Господь в Евангелии,- говорил он,- посылая апостолов на проповедь, заповедал им не брать с собой влагалище». Он имел в виду место из Луки, которое по-церковнославянски действительно звучит: Идите: се Аз посылаю вы яко агнцы посреде волков. Не носите влагалища, ни пиры, ни сапог » (Лк. 10: 4), но на русский это переводится: «Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви», и не имеет никакого отношения к браку и половой жизни. Впрочем, я был тогда еще столь наивен, что не догадался связать эти наставления о. Зосимы с удивившими меня словами его келейника. Беседа эта состоялась в субботу днем..."
продолжение следует.
P.S. Ваши письма, обращения, жалобы присылайте дедульке на kalakazospb@gmail.com