Камушек преткновения...
Братия любого мужского монастыря,
в самом начале 90-х,
гуртовалась из чадушек старца Наум-Сен-Рикё:
романтиков духа,
перекати-поле столичных хиппи,
просто градской гопоты,
тюремных сидельцев
и деток, взросших прям-таки у старцевых келий
и с пелёнок предопределенных
своими елохнувшимися мамочками,
скитавшимися исключительно по мужским обителям,
не иначе как токмо в схимонахи.
О каждом типусе надобно молвить свое сокровенное словцо,
но о последних дитятках
надобно сказывать в самый первой черед:
именно они, ещё с конца 70-х,
и олицетворяли собой
самые первыя плоды духовенного просвещения,
и они зачастую
и становились монастырь-образующим
заглавным "камушком преткновения":
"И при таком воспитании в стенах монастырёвых
отрок мужал,
выучившись тонко лукавить и
божиться, говоря неправду;
имитировать состоявшее из акафистов
домашнее правило;
хохмить, передразнивая духовное начальство,
и с откровенной долей цинизму
точно подмечено
зубоскалить над духовными отцами,
выказывая при сём
образцовай наружный благопристой
и особенную прыткость
в умении подладиться под прегадки обычаи
наместника Гаврюхи Стеблюченко;
вволю прихихешно надрывать живот над теми,
кого отец наместник
возюкал заместо половой тряпки и
принародно выстругивал в щепу...
И вырос бы из будущего отца Василия
совсем бы обыкновенный церковный проходимец и
донельзя юркий карьерист,
шагающий по протопопьим головам,
не сохрани он в себе большую долю
детской веры, страха Божия
и вроде как даже и доверчиво-народного наива.
В Печёрах Пскопских его не оставили:
"Молод ещё - поучись!",
и он два года у преподобного Сергия
(где не столько учатся - сколько, известное дело, молятся)
и отстоял на клиросе,
и так бы стоял там и далее,
не попади он на исповедь к старцу Наум-Сен-Рикё:
"А чего ты здесь забыл: читать и петь ты и так умеешь.
Езжай, брат, в Муром - там отец игумен
с ножницами тебя давненько уже дожидатси!"
http://kalakazo.livejournal.com/142683.html
в самом начале 90-х,
гуртовалась из чадушек старца Наум-Сен-Рикё:
романтиков духа,
перекати-поле столичных хиппи,
просто градской гопоты,
тюремных сидельцев
и деток, взросших прям-таки у старцевых келий
и с пелёнок предопределенных
своими елохнувшимися мамочками,
скитавшимися исключительно по мужским обителям,
не иначе как токмо в схимонахи.
О каждом типусе надобно молвить свое сокровенное словцо,
но о последних дитятках
надобно сказывать в самый первой черед:
именно они, ещё с конца 70-х,
и олицетворяли собой
самые первыя плоды духовенного просвещения,
и они зачастую
и становились монастырь-образующим
заглавным "камушком преткновения":
"И при таком воспитании в стенах монастырёвых
отрок мужал,
выучившись тонко лукавить и
божиться, говоря неправду;
имитировать состоявшее из акафистов
домашнее правило;
хохмить, передразнивая духовное начальство,
и с откровенной долей цинизму
точно подмечено
зубоскалить над духовными отцами,
выказывая при сём
образцовай наружный благопристой
и особенную прыткость
в умении подладиться под прегадки обычаи
наместника Гаврюхи Стеблюченко;
вволю прихихешно надрывать живот над теми,
кого отец наместник
возюкал заместо половой тряпки и
принародно выстругивал в щепу...
И вырос бы из будущего отца Василия
совсем бы обыкновенный церковный проходимец и
донельзя юркий карьерист,
шагающий по протопопьим головам,
не сохрани он в себе большую долю
детской веры, страха Божия
и вроде как даже и доверчиво-народного наива.
В Печёрах Пскопских его не оставили:
"Молод ещё - поучись!",
и он два года у преподобного Сергия
(где не столько учатся - сколько, известное дело, молятся)
и отстоял на клиросе,
и так бы стоял там и далее,
не попади он на исповедь к старцу Наум-Сен-Рикё:
"А чего ты здесь забыл: читать и петь ты и так умеешь.
Езжай, брат, в Муром - там отец игумен
с ножницами тебя давненько уже дожидатси!"
http://kalakazo.livejournal.com/142683.html