Тот который не сумел
Тот который не сумел
Ребят, вы всерьез думаете, что Боб Ди единственный такой был?
Как командир и организатор - да, равных немного найдется, а вот свой личный счет к Степи, считай, у каждого второго в те времена имелся. И очень многие из них к Бобу примкнули.
В том числе Волчонок. Он к Ди в десять лет пристал. У Волков семей, ну, не то чтобы нет - они стаями живут, а семьи уже внутри стаи. Так вот, стая Волчонка когда-то под набег попала, он единственный выжил.
У Ди в основном по Степи работал: в истребительные рейды ходил, до комгруппы вырос... Мстил степнякам люто, в тех кочевьях, где он побывал, выживших не оставалось.
После Дубненской Битвы его ребята одни из самых результативных были. Дерзкие все, как окосевшая ворона, и резкие, как обкуренные зайцы. А еще везучие немеряно.
Но время шло, стали такие вот мелкие группы к основным силам возвращаться потихонечку. Группа Волчонка тоже возвернулась.
И вот тогда-то его судьба ошарашила.
В набеге, в рейде легко стрелять. Посты вырезали, позиции заняли; сигнал прозвучал - гранату в шатер, следом парой очередей дочистить и к следующему... Кто выскочить успел, опять же, не проблема: в тебя стреляют, ты в ответ.
Если днем какая банда встретится - тут тоже несложно. Пленного после допроса исполнить - ну, радоваться мало кто будет, но и рука ни у кого не дрогнет.
А мирняк если под раздачу попал, куда деваться. Да и сколько в Степи этого мирняка… а глядя на тела, не так сложно сказать: «Это вам, суки, за моих».
В общем, уже возле пустыни группа Волчонка к остальным примкнула. После марша лагерь разбили, посты выставили, отдыхают, технику в порядок приводят. Короче, при деле все. Волчонок в тот день старшим по расположению был. И вот часовые его кликнули, мол, едет кто-то, вроде не из наших. Подошел, смотрит - машина, идет одна, потихоньку этак. Ее на прицел взяли, а она возьми да остановись метрах в ста. Водила вышел, но дальше не пошел, возле машины остался.
Серый двоих взял, вышел разбираться. Смотрит - Лисица, степнячка, в зрелых уже годах, на коленях стоит, голову склонила, и глаза закрыты.
Как он оскалился! Шаг пружинистым стал, подошел, чуть не подпрыгивает. Пистолет достал, с предохранителя снял, дослал патрон. И одну ошибку только допустил - на окна машины глянул, а там лисята на него смотрят: трое, застыли, мелкие еще совсем. Опустил взгляд - рыжая все также молча на коленях стоит. И тут пробрало его.
Свою стаю вспоминал. Как бродяжничал, горе мыкал. Как один всем своим погребальный костер ладил, тела стаскивал и с искореженных машин горючку сливал.
А на спуск нажать не может. Здесь и сейчас нет тех ржущих нукеров. Не носятся шальные от резни степняки, и в воздух никто не лупит с воплями. Есть вот только эта вот лиса и ее лисята.
В голове одна фраза вертится, как заклинило: "Всех, кто выше тележной чеки". Только перед глазами не те, за кого мстил все эти годы, а затылок с рыжей косой. И хочется с матом весь магазин высадить, но почему-то в воздух, туда, к небесам, пулю за пулей.
С трудом себя снова дышать заставил, пистолет медленно в кобуру убрал. Молча достал пропуск, швырнул на землю, развернулся да назад пошел. Так и не узнал, что ребята, которые его страховали, были готовы ствол сбить, если таки стрелять надумает.
Вернулся злой, как не знаю кто. В лагере матерился по-черному.
С поста видели - у него за спиной Лисица глаза открыла, пропуск увидела и сознание потеряла. Ее лисята в чувство привели. Она потом до земли поклонилась перед тем как в машину сесть. Это все Волчонку уже потом рассказать попробовали. Только он слушать наотрез отказался, заорал да послал всех куда подальше.
Что за пропуск такой? Блин, парни. Вот чем Боб Ди со своими информаторами расплачивался, по-вашему? Такими вот пропусками. В то лето они дороже всего были.
Это была возможность пройти линию Застав. Это была Жизнь.
Ну а дальше, хочешь - в Лес, хочешь - к Морю, куда хочешь вали, в общем. Главное, Перелески проезжай побыстрее. От "случайности" пропуска не спасали.
Хотя и осевшие у нас были. Некоторые вполне прижились.
Ребят, вы всерьез думаете, что Боб Ди единственный такой был?
Как командир и организатор - да, равных немного найдется, а вот свой личный счет к Степи, считай, у каждого второго в те времена имелся. И очень многие из них к Бобу примкнули.
В том числе Волчонок. Он к Ди в десять лет пристал. У Волков семей, ну, не то чтобы нет - они стаями живут, а семьи уже внутри стаи. Так вот, стая Волчонка когда-то под набег попала, он единственный выжил.
У Ди в основном по Степи работал: в истребительные рейды ходил, до комгруппы вырос... Мстил степнякам люто, в тех кочевьях, где он побывал, выживших не оставалось.
После Дубненской Битвы его ребята одни из самых результативных были. Дерзкие все, как окосевшая ворона, и резкие, как обкуренные зайцы. А еще везучие немеряно.
Но время шло, стали такие вот мелкие группы к основным силам возвращаться потихонечку. Группа Волчонка тоже возвернулась.
И вот тогда-то его судьба ошарашила.
В набеге, в рейде легко стрелять. Посты вырезали, позиции заняли; сигнал прозвучал - гранату в шатер, следом парой очередей дочистить и к следующему... Кто выскочить успел, опять же, не проблема: в тебя стреляют, ты в ответ.
Если днем какая банда встретится - тут тоже несложно. Пленного после допроса исполнить - ну, радоваться мало кто будет, но и рука ни у кого не дрогнет.
А мирняк если под раздачу попал, куда деваться. Да и сколько в Степи этого мирняка… а глядя на тела, не так сложно сказать: «Это вам, суки, за моих».
В общем, уже возле пустыни группа Волчонка к остальным примкнула. После марша лагерь разбили, посты выставили, отдыхают, технику в порядок приводят. Короче, при деле все. Волчонок в тот день старшим по расположению был. И вот часовые его кликнули, мол, едет кто-то, вроде не из наших. Подошел, смотрит - машина, идет одна, потихоньку этак. Ее на прицел взяли, а она возьми да остановись метрах в ста. Водила вышел, но дальше не пошел, возле машины остался.
Серый двоих взял, вышел разбираться. Смотрит - Лисица, степнячка, в зрелых уже годах, на коленях стоит, голову склонила, и глаза закрыты.
Как он оскалился! Шаг пружинистым стал, подошел, чуть не подпрыгивает. Пистолет достал, с предохранителя снял, дослал патрон. И одну ошибку только допустил - на окна машины глянул, а там лисята на него смотрят: трое, застыли, мелкие еще совсем. Опустил взгляд - рыжая все также молча на коленях стоит. И тут пробрало его.
Свою стаю вспоминал. Как бродяжничал, горе мыкал. Как один всем своим погребальный костер ладил, тела стаскивал и с искореженных машин горючку сливал.
А на спуск нажать не может. Здесь и сейчас нет тех ржущих нукеров. Не носятся шальные от резни степняки, и в воздух никто не лупит с воплями. Есть вот только эта вот лиса и ее лисята.
В голове одна фраза вертится, как заклинило: "Всех, кто выше тележной чеки". Только перед глазами не те, за кого мстил все эти годы, а затылок с рыжей косой. И хочется с матом весь магазин высадить, но почему-то в воздух, туда, к небесам, пулю за пулей.
С трудом себя снова дышать заставил, пистолет медленно в кобуру убрал. Молча достал пропуск, швырнул на землю, развернулся да назад пошел. Так и не узнал, что ребята, которые его страховали, были готовы ствол сбить, если таки стрелять надумает.
Вернулся злой, как не знаю кто. В лагере матерился по-черному.
С поста видели - у него за спиной Лисица глаза открыла, пропуск увидела и сознание потеряла. Ее лисята в чувство привели. Она потом до земли поклонилась перед тем как в машину сесть. Это все Волчонку уже потом рассказать попробовали. Только он слушать наотрез отказался, заорал да послал всех куда подальше.
Что за пропуск такой? Блин, парни. Вот чем Боб Ди со своими информаторами расплачивался, по-вашему? Такими вот пропусками. В то лето они дороже всего были.
Это была возможность пройти линию Застав. Это была Жизнь.
Ну а дальше, хочешь - в Лес, хочешь - к Морю, куда хочешь вали, в общем. Главное, Перелески проезжай побыстрее. От "случайности" пропуска не спасали.
Хотя и осевшие у нас были. Некоторые вполне прижились.