Two lovers (2008)
Чахоточный романтик средних лет Леонард (Феникс) с ручищами, как у грузчика, после крупных неудач вернулся в нью-йоркский дом к своим образцовым еврейским родителям. Шестью месяцами ранее, кажется, любимая разорвала с ним помолвку и уехала прочь, он же впал в депрессию, почти сошел с ума, порезал неуклюже вены. Ничего этого в фильме мы не видим - а увидим, как опечаленный неудачник в очередной попытке суицида прыгнет с моста в воду, но позовет на помощь, вернется домой, переоденется к званому ужину, на котором познакомится с дочерью отцовского компаньона, с дивной брюнеткой по имени Сандра (Винесса Шоу, путана из ленты Кубрика). На следующий день в дверях он столкнется с другой миловидной красавицей, отвязной Мишель (Пэлтроу), которая смешно зачем-то пряталась от отца в подъезде, крутила в пальцах прядь золотых волос и беспечно болтала о всякой ерунде. Угодив в журчащей жизни любовный треугольник, сквозь шёпот последних осенних дней Леонард начнет переживать роман сразу с двумя женщинами.
Two lovers Грея стали для голливудского актера Хоакина Феникса официально последней картиной. Сразу после съемок лауреат Оскара завязал с актерством, отрастил страшную бороду и начал вести себя на людях как клинический сумасшедший, от которого лучше держаться подальше (даже если в итоге всё это окажется ловкой пиар-шуткой, шоу Леттермана с прилепленной жвачкой будут вспоминать ещё долго). Наблюдать за ним в фильме - одно удовольствие: вот он в кадре в какой-то нелепейшей клетчатой рубашечке навыпуск, невразумительно молчит, а меж тем всё внутри, кажется, что сейчас скажет пару слов и разрежет бритвенно скользящими репликами экран напополам. Запоминающийся герой - это как раз то, что может сделать средненькую историю достойной нескольких просмотров спустя какое-то время. И у Грея странным образом имеется такой герой; феноменально сложный.
Джеймс Грей - режиссер из той категории постановщиков, про которых говорят обычно «хороший, но способен на большее», - раз в пятилетку снимал семейно-криминальные гангстерские саги со звёздами по Скорсезе, но без скорсезевского драйва и нерва. Нередко впадал в мелодраматические куски, смело ходил на грани эпоса и мыльной оперы, не докручивал эмоции до предела там, где они просились, отчего успешно получал подзатыльники и нагоняи от критиков. Сделанные с почти космической скоростью на фоне остальных «Две любовницы» - это уже выход на территорию чистого «маленького фильма». Фильма, где действие разворачивается в двух декорациях, а страсти подобны кромкам вспухнувшего моря. Коллизия обманчиво проста: с одной герой занимается любовью в своей по-холостяцки обставленной комнате, а с другой пускается в любовные авантюры, неизменно заканчивающиеся несколько по-дурацки. Брюнетка красива, как мало кто на свете, но от ее природной красоты веет гибельной стужей. Блондинка глупа, как пробка, но молода, непредсказуема и вообще вся из себя такая экзальтированная натура.
К середине просто-таки напрашиваются сравнения с известным фильмом «Дорога Перемен» Сэма Мендеса; Грей также идентифицирует любовь как отчаянный бросок за мечтой и трусливое бегство от разъедающей реальности, но делает это совсем по-другому. Там, где Мендес поддавал драмы, разводил по углам лучших на свете актеров, словно тяжеловесов на ринге, тут видна трагедия личности, попытка в стакане воды разбушевать океан. Недостатком того, что снимает Грей, обычно называли привычку, как минимум 5 раз за фильм, собрать всех героев вместе, чтобы они поужинали. Но здесь данный прием возведен в ранг большого искусства. Ведь вечеринка - идеальное место, когда ты с равным успехом можешь исчезнуть навсегда из города или просто выйти покурить. И последний кадр - когда герой возвращается обратно, опустошённый и совершенно разбитый, а все собравшиеся вокруг него такие опрятные и расслабленные - это и есть трагедия, та самая буря на общей линии штиля; выразительный рубеж, разделяющий погибшего и всех остальных. К слову, подобную картину беспробудного несчастья мог нарисовать какой-нибудь французский живописец XVIII века а-ля Жак Луи Давид. То, что её сегодня на наших глазах начеркал потомок русских эмигрантов на обломках жанра «банальная мелодрама» - персональная его заслуга. А вот посмотреть фильм и занести в реестр ближайших походов в кино - это уже задача на май для каждого более-менее приличного человека.
Two lovers Грея стали для голливудского актера Хоакина Феникса официально последней картиной. Сразу после съемок лауреат Оскара завязал с актерством, отрастил страшную бороду и начал вести себя на людях как клинический сумасшедший, от которого лучше держаться подальше (даже если в итоге всё это окажется ловкой пиар-шуткой, шоу Леттермана с прилепленной жвачкой будут вспоминать ещё долго). Наблюдать за ним в фильме - одно удовольствие: вот он в кадре в какой-то нелепейшей клетчатой рубашечке навыпуск, невразумительно молчит, а меж тем всё внутри, кажется, что сейчас скажет пару слов и разрежет бритвенно скользящими репликами экран напополам. Запоминающийся герой - это как раз то, что может сделать средненькую историю достойной нескольких просмотров спустя какое-то время. И у Грея странным образом имеется такой герой; феноменально сложный.
Джеймс Грей - режиссер из той категории постановщиков, про которых говорят обычно «хороший, но способен на большее», - раз в пятилетку снимал семейно-криминальные гангстерские саги со звёздами по Скорсезе, но без скорсезевского драйва и нерва. Нередко впадал в мелодраматические куски, смело ходил на грани эпоса и мыльной оперы, не докручивал эмоции до предела там, где они просились, отчего успешно получал подзатыльники и нагоняи от критиков. Сделанные с почти космической скоростью на фоне остальных «Две любовницы» - это уже выход на территорию чистого «маленького фильма». Фильма, где действие разворачивается в двух декорациях, а страсти подобны кромкам вспухнувшего моря. Коллизия обманчиво проста: с одной герой занимается любовью в своей по-холостяцки обставленной комнате, а с другой пускается в любовные авантюры, неизменно заканчивающиеся несколько по-дурацки. Брюнетка красива, как мало кто на свете, но от ее природной красоты веет гибельной стужей. Блондинка глупа, как пробка, но молода, непредсказуема и вообще вся из себя такая экзальтированная натура.
К середине просто-таки напрашиваются сравнения с известным фильмом «Дорога Перемен» Сэма Мендеса; Грей также идентифицирует любовь как отчаянный бросок за мечтой и трусливое бегство от разъедающей реальности, но делает это совсем по-другому. Там, где Мендес поддавал драмы, разводил по углам лучших на свете актеров, словно тяжеловесов на ринге, тут видна трагедия личности, попытка в стакане воды разбушевать океан. Недостатком того, что снимает Грей, обычно называли привычку, как минимум 5 раз за фильм, собрать всех героев вместе, чтобы они поужинали. Но здесь данный прием возведен в ранг большого искусства. Ведь вечеринка - идеальное место, когда ты с равным успехом можешь исчезнуть навсегда из города или просто выйти покурить. И последний кадр - когда герой возвращается обратно, опустошённый и совершенно разбитый, а все собравшиеся вокруг него такие опрятные и расслабленные - это и есть трагедия, та самая буря на общей линии штиля; выразительный рубеж, разделяющий погибшего и всех остальных. К слову, подобную картину беспробудного несчастья мог нарисовать какой-нибудь французский живописец XVIII века а-ля Жак Луи Давид. То, что её сегодня на наших глазах начеркал потомок русских эмигрантов на обломках жанра «банальная мелодрама» - персональная его заслуга. А вот посмотреть фильм и занести в реестр ближайших походов в кино - это уже задача на май для каждого более-менее приличного человека.