Мама и папа.
2 марта 2009 года. 23 года, как нет мамы. Память моя совсем уже никуда не годится. Ничего из того дня не помню. Кроме маминых закрытых глаз, ее, ставшего таким маленьким, почти невесомым, тела.
Сколько времени уже хочу записать, хоть что-то, пока еще что-то помню, о маме и папе.. Хоть неловкими словами закрепить память о них. Чтобы не ушла со мной навсегда. Ведь никто уже не помнит их так, как я. Такими, какими они были для меня. К сожалению, Поля уже их такими не видела. Какими запомнились ей старенькие и бесконечно больные бабушка и дедушка? Не знаю. Она о них никогда не говорит. Может, хоть здесь почитает…
Кроме всегдашней текучки, никогда не кончаемых дел, всегда мне еще мешал вопрос: как начать? С кого - с мамы, или папы? Дурацкий вопрос, который иногда, не задумываясь, задают детям: кого ты больше любишь? Нет на него ответа. Для меня они всегда вместе.
[Нажмите, чтобы прочитать дальше]
Один мой замечательный товарищ, Володя Шустерман, как-то после ссоры сказал жене: "… у меня были мама и папа, и у тебя были мама и папа. И я хочу, чтобы у наших детей всегда были мама и папа". У нас с Изей были мама и папа. И я попробую писать о них вместе.
Мама, с виду строгая, уверенная в себе женщина, для меня была воплощением доброты, отзывчивости, заботы о людях, близких и не очень близких. Помню из детства, как проснувшись (спал я лет до 10 в родительской спальне), слышал ее шепот, обращенный к папе: "Яша, надо помочь Тане … Исаю … Грише…" Имена менялись, неизменным оставался только лейтмотив: надо помочь. Этот лейтмотив сохранился у нее до самых последних лет. Как она на перекладных (автобус - метро - троллейбус- полтора часа в одну сторону) ездила из Северо Запада (за Автово) на Гражданку, чтобы помочь, оставшейся одной (к счастью, ненадолго одной) с двумя новорожденными дочками-двойняшками дочке папиного ближайшего друга Грищи Баркана. Что уж говорить о собственных внуке и внучке, Саше и Гале - это были регулярные, поездки в течение более 10 лет, на ту же Гражданку. И всегда, по возвращении, не смотря на любую усталость, лицо ее светилось радостью и счастьем от свидания с внуками. Надо ли говорить, что когда кто-нибудь из близких заболевал, не дай бог, попадал в больницу, она первая была рядом. Что же такого? Нормальное поведение человека. Да, нормальное, только она это делала не под настроение, а всегда, без исключения, не смотря на свое давление, головные и прочие боли. Чтобы быть понятым до конца, расскажу еще вот что. Когда болезнь Альцхеймера уже разрушила большую часть клеток ее мозга, когда она почти превратилась в тростинку, одуванчик, я все же старался выводить ее погулять. Она шла осторожно, держась за мою руку. Но если она замечала старушку с тяжелой сумкой, она оставляла мою руку и бросалась - помочь! Это было у нее на уровне инстинкта, как дышать…
Папа, по складу характера, был совсем другой человек. Прежде всего, он был артист. Даже, когда работал заготовщиком обуви, или начальником цеха, он оставался артистом в душе и в поведении. Помню в детстве меня это раздражало: он разыгрывал сценки, небольшие миниатюры повсюду - у киоска с газированной водой, в трамвае, столовой, гостинице, … всюду. Полный, небольшого роста, он чувствовал себя, казалось, Фанфан- Тюльпаном, не меньше. Мне надо было изрядно повзрослеть, чтобы понять - это была его натура, он просто не мог иначе, не мог не играть. И все же я ошибся, написав "прежде всего, он был артист". Прежде всего, он очень любил маму, старался уберечь ее от любых бед, тревог, излишних волнений. И нас, сыновей, свою семью. Конечно, у них с мамой были, как у всех, ссоры, обиды. Но я ничего этого не знал, для меня всегда были мама и папа, моя семья, мой дом. Я с юношеской черствостью и высокомерием не ценил их "мещанский", по внушаемым нам в школе, газетах и кино понятиям, мир. Обижал подчас, приносил массу лишних волнений, но несмотря ни на что, знал, что они всегда меня любят, всегда сумеют, если не понять, то принять и простить. А как они любили моих друзей, как любили видеть их у нас дома, и друзьям было хорошо у нас… Но, пожалуй, начну рассказывать о них по порядку.
Папа родился 10 марта 1910 года в Белоруссии, в городе Борисов. Отца его звали Иче-Ицхок (официально - Исаак, папа - Яков Исаакович) , маму - Алтэ, для меня она была , баба Алта. Алтэ - вторая жена деда. Первая умерла, оставив трех детей: папину сестру Нехаму и братьев Мулю и Гершона (Гришу). О Муле я ничего не знаю, папа говорил, что совсем его не помнит, он пропал без вести, наверное, в 1-ую Мировую войну. Алтэ родила для Иче еще четырех детей, папу и младших сестер: Баше-Басю, Рейхул-Раю и Цире-Цилю. Жила семья очень бедно, у Иче была лавчонка на рынке, где он продавал крупу, муку, папиросы и прочие мелочи. Алтэ ему помогала. Папа вспоминал, что его отец был кантором в синагоге. Пока он был жив, папа учился в хедере, и это была такая крепкая школа - не говорю про идиш, который для него был маме-лошн, но и на иврите он умел читать и писать грамотно. Иногда ему, десятилетнему мальчику, даже доверяли вести молитву в синагоге, и он этим очень гордился. Но семья, конечно, жила очень бедно, к тому же Иче умер, когда папе не было и десяти, а может, и семи лет, не помню. Перед смертью он попросил кисленьких конфет, и папа обегал все окрестные магазины, но так и не нашел. После его смерти, Алтэ с утра и до ночи была занята в лавчонке, своих младших брата и сестер растила Нехама. Папа всегда говорил, она была нам, как самая добрая мать. (Мне повезло, я успел ее узнать и полюбить - необыкновенно добрая женщина, и муж ее Мотэ - светлая им память, и дети - Рива, Маня и Исаак, которого все звали Витя.) Как Алтэ удавалось прокормить 7 ртов, - я не знаю, жили они впроголодь. А потом еще случился пожар, лачуга их сгорела, семья приютилась на кладбище. Вот, кажется все, что я знаю о раннем детстве своего папы. Увы. И некого уже спросить.
Мама росла совсем в другой обстановке.О ее детстве я знаю, в основном, по рассказам двоюродной сестры, Милы. Мила на 5 лет старше меня, застала деда и бабушку, больше слышала семейных историй. Папа иногда рассказывал о детстве, в последний год жизни начал даже писать записки, но, увы, в это время и память, и голова его уже сдали. А маме было не до воспоминаний. Она вся была в делах и заботах сегодняшних. Родилась она 6 мая 1912 года тоже неподалеку от Борисова. Отца ее звали Марк (брат назвал его в своих записях Мотэ, меня убеждают, что это одно имя, но и я, и Мила, и Ося помним его, под именем Марк), а маму - Рахиль. Получить ее руку было очень не просто, рассказывают, что деду пришлось потратить на это годы, почти, как Якову. Но он был человек серьезный, умный, напористый и добился. У них родилось две дочки, Мина (Маня) - моя мама, и ее любимая, неразлучная сестра Таня. И два брата, старший - Гриша, и младший - Исай. Дедушка был богатым купцом, по рассказам, - первой гильдии. По крайней мере, они получили разрешение жить вне черты оседлости, и, когда дети были еще маленькими, перебрались в Екатеринбург (потом Свердловск, теперь снова Екатеринбург). У них был большой дом, парадный выезд с кучером.. Что еще? - не знаю. Да и не так важно. Важно, что первые пять лет жизни ни мама, ни ее братья и сестра, нужды не знали. До 1917 года. Потом, после октябрьской революции, сколько раз деда допрашивали, трясли, выколачивали, выворачивали - не знаю, по рассказам, раз шесть, или 7. По тем же рассказам, у деда еще "что-то оставалось". И окончательно он разорился только перед войной (Великой Отечественной), когда доверился одному родственнику. А тот его обманул. У него осталось только несколько золотых с платиной монет царской чеканки, которые он перед смертью (в начале пятидесятых) раздал детям. Монеты эти пролежали не долго, в 56 году арестовали дядю Колю, мужа тети Тани. В надежде подкупить, то ли судью, то ли прокурора, семья собрала все ценное, что у кого было, в том числе, и эти монеты. Подкуп не удался, дядя Коля получил максимальный срок - 25 лет… Но это другая, очень печальная история, не здесь, и не мне ее рассказывать Что было так, что чуть иначе - не знаю, пишу, что запомнил из рассказов. Точно, что в середине 20-х годов семья перебралась в Ленинград.
Вот, что я успел за сегодня. Продолжение следует.
Фото:
бабушка Алтэ дедушка Марк и бабушка Рахиль
семья мамы - :внизу: бабушка, Таня, Исай, дед, вверху: Гриша и мама
папины родственники из Борисова и Самары
сидят дядя Мотэ - муж Нехамы, Тайбэ-Таня - жена Гриши, тетя Нехама с маленькой Полинькой (дочкой Вити и Фани), дядя Гриша, папа.
стоят: Витя-Исаак, Фаня - его жена, Маня, я, Рива, Абраша - ее муж.
продолжение:
http://k-alex10.livejournal.com/4752.html
Два уточнения:
1. как подсказали борисовские родственники, мама родилась в селе Велятичи, недалеко от Борисова.
2. по поводу имени деда Марка - на его могильной плите написано מנחם מענדל בר יחושע