Про куклу
Воспоминательное детское память подкинула.
Значит, про куклу. Кукла появилась у меня то ли в подготовительной группе детского сада, то ли уже в первом классе. Куклу привезла мне в подарок мамина то ли подруга, то ли сотрудница, побывавшая в загадочных заграницах. То ли сама мама привезла из поездки в Болгарию? Помнится, что подруга. Или сотрудница. Ну да ладно. В общем, год 1975-й. Или 1976-й. А у меня - кукла.
Сделана она была, как я задним числом понимаю, по образу и подобию Барби. Только раза в полтора-два поменьше размером. Из мягкой резины, в белых туфельках, в оранжевом мини-платьице с блесками. Ну и с формами, разумеется. Бабушка, насколько помню, формы не слишком одобрила. Мама с бабушкой не согласилась.
Тут еще к воспоминаниям примешивается чудесная воспитательница из подготовительной группы Людмила Павловна, которой я принесла показать это чудо (и да, это мог быть первый класс, или даже второй, я долго к Людмиле Павловне в садик в гости бегала; про нее, может быть, когда-нибудь отдельно расскажу). Людмилу Павловну кукольные формы не ужаснули ничуть, она совершенно ровно и спокойно объяснила, что это, наверное, не взрослая тетенька, а девочка-подросток - вот как ее дочка, например.
Шила для куклы поначалу мама. Я почему-то отчетливо помню тот принцессочный кружевной гардероб. А потом и я потихоньку приспособилась, несмотря на свои от роду кривые ручки.
...В конце мая 1979-го года, меньше чем через два месяца после маминого ухода, мне предложили великолепное приключение: поездку на лето в Киев. В гости к маминой однокласснице и подруге тете Свете. Опять же задним числом я понимаю, что бабушке с дедушкой очень надо было меня удалить из Москвы. И задним числом категорически не понимаю, как им в апреле и в мае того года удавалось сохранять при мне стоическое спокойствие. Тётя Света приехала за мной в Москву. Меня ожидали две недели Киева и два месяца первого в жизни пионерского лагеря.
Куклу я забрала с собой. Бабушка усомнилась в том, что это разумно - брать с собой такую ценную вещь, предмет моей гордости, да и - честно говоря - зависти окружающих. Но куклу я взяла с собой. Вместе со сшитым мамой гардеробом и моими тряпочками.
Киев был прекрасен, тётя Света - замечательная, и лагерь мне понравился. В лагере я была экзотическим персонажем - "девочкой из Москвы, у которой (шепотом) нет мамы". Всё там было: и мое десятилетие, и дружбы, и недружбы, и в целом было здорово.
И кукла моя тоже была персонажем экзотическим. И в конце первой смены оказалось, что бабушка права. Пропала моя кукла.Расстроилась я сильно, но, насколько помню, молчала, мысль "ну что же, сама виновата" сидела в голове прочно.
После пересменки я вернулась в лагерь. Из детей кое-кто сменился, кое-кто остался, моя лучшая первосменная подруга почему-то превратилась в мою главную врагиню, появились другие подруги, жизнь шла своим чередом.
В середине смены ко мне подошла совершенно незнакомая девочка из другого отряда.
- Твоя? - спросила она, протягивая мне мою куклу.
- Моя... - ошалела я.
- Мы ее нашли, нам сказали, что это кукла девочки из Москвы...
В Москву из Киева мы с куклой возвращались вдвоем. В купе проводницы. Ага, пасторальные были времена. Бабушка, услышав мою первую реплику на перроне, рассмеялась - я за два месяца ухитрилась заговорить с симпатичным украинским акцентом.
А кукла - что кукла? Я с ней играла еще несколько лет. Шила для нее, когда мне хотелось чем-нибудь занять руки. Потом с прочими игрушками прихватила ее с собой в иммиграцию. Девица моя с ней играла некоторое время (думаю, она этой радости уже не упомнит, потому что вид у куклы был к тому времени совсем уж нетоварный). И где-то - по-моему, в нашем кибуце номер три, когда девице было лет пять - кукла наконец окончательно и бесповоротно потерялась.
Не знаю, почему я о ней сегодня вспомнила, по какой цепочке пришла. Я ведь совершенно случайно знала, как называлась эта кукольная серия. Потому что мама - да, опять мама - никогда не упускала случая поучить меня английскому на ходу, переводчица она у меня была. А память в детстве у меня была цепкая. И запомнились мне те "длинные локоны", переведенные мамой, которые были написаны на нарядной коробке почему-то в одно слово.
А дальше я пошла в интернет. И - опа. Вуаля. Это не просто из серии, это точно-точно-точно такая. В том самом оранжевом платье с блестками и белых туфельках.
Сохраню картинку на память.
Значит, про куклу. Кукла появилась у меня то ли в подготовительной группе детского сада, то ли уже в первом классе. Куклу привезла мне в подарок мамина то ли подруга, то ли сотрудница, побывавшая в загадочных заграницах. То ли сама мама привезла из поездки в Болгарию? Помнится, что подруга. Или сотрудница. Ну да ладно. В общем, год 1975-й. Или 1976-й. А у меня - кукла.
Сделана она была, как я задним числом понимаю, по образу и подобию Барби. Только раза в полтора-два поменьше размером. Из мягкой резины, в белых туфельках, в оранжевом мини-платьице с блесками. Ну и с формами, разумеется. Бабушка, насколько помню, формы не слишком одобрила. Мама с бабушкой не согласилась.
Тут еще к воспоминаниям примешивается чудесная воспитательница из подготовительной группы Людмила Павловна, которой я принесла показать это чудо (и да, это мог быть первый класс, или даже второй, я долго к Людмиле Павловне в садик в гости бегала; про нее, может быть, когда-нибудь отдельно расскажу). Людмилу Павловну кукольные формы не ужаснули ничуть, она совершенно ровно и спокойно объяснила, что это, наверное, не взрослая тетенька, а девочка-подросток - вот как ее дочка, например.
Шила для куклы поначалу мама. Я почему-то отчетливо помню тот принцессочный кружевной гардероб. А потом и я потихоньку приспособилась, несмотря на свои от роду кривые ручки.
...В конце мая 1979-го года, меньше чем через два месяца после маминого ухода, мне предложили великолепное приключение: поездку на лето в Киев. В гости к маминой однокласснице и подруге тете Свете. Опять же задним числом я понимаю, что бабушке с дедушкой очень надо было меня удалить из Москвы. И задним числом категорически не понимаю, как им в апреле и в мае того года удавалось сохранять при мне стоическое спокойствие. Тётя Света приехала за мной в Москву. Меня ожидали две недели Киева и два месяца первого в жизни пионерского лагеря.
Куклу я забрала с собой. Бабушка усомнилась в том, что это разумно - брать с собой такую ценную вещь, предмет моей гордости, да и - честно говоря - зависти окружающих. Но куклу я взяла с собой. Вместе со сшитым мамой гардеробом и моими тряпочками.
Киев был прекрасен, тётя Света - замечательная, и лагерь мне понравился. В лагере я была экзотическим персонажем - "девочкой из Москвы, у которой (шепотом) нет мамы". Всё там было: и мое десятилетие, и дружбы, и недружбы, и в целом было здорово.
И кукла моя тоже была персонажем экзотическим. И в конце первой смены оказалось, что бабушка права. Пропала моя кукла.Расстроилась я сильно, но, насколько помню, молчала, мысль "ну что же, сама виновата" сидела в голове прочно.
После пересменки я вернулась в лагерь. Из детей кое-кто сменился, кое-кто остался, моя лучшая первосменная подруга почему-то превратилась в мою главную врагиню, появились другие подруги, жизнь шла своим чередом.
В середине смены ко мне подошла совершенно незнакомая девочка из другого отряда.
- Твоя? - спросила она, протягивая мне мою куклу.
- Моя... - ошалела я.
- Мы ее нашли, нам сказали, что это кукла девочки из Москвы...
В Москву из Киева мы с куклой возвращались вдвоем. В купе проводницы. Ага, пасторальные были времена. Бабушка, услышав мою первую реплику на перроне, рассмеялась - я за два месяца ухитрилась заговорить с симпатичным украинским акцентом.
А кукла - что кукла? Я с ней играла еще несколько лет. Шила для нее, когда мне хотелось чем-нибудь занять руки. Потом с прочими игрушками прихватила ее с собой в иммиграцию. Девица моя с ней играла некоторое время (думаю, она этой радости уже не упомнит, потому что вид у куклы был к тому времени совсем уж нетоварный). И где-то - по-моему, в нашем кибуце номер три, когда девице было лет пять - кукла наконец окончательно и бесповоротно потерялась.
Не знаю, почему я о ней сегодня вспомнила, по какой цепочке пришла. Я ведь совершенно случайно знала, как называлась эта кукольная серия. Потому что мама - да, опять мама - никогда не упускала случая поучить меня английскому на ходу, переводчица она у меня была. А память в детстве у меня была цепкая. И запомнились мне те "длинные локоны", переведенные мамой, которые были написаны на нарядной коробке почему-то в одно слово.
А дальше я пошла в интернет. И - опа. Вуаля. Это не просто из серии, это точно-точно-точно такая. В том самом оранжевом платье с блестками и белых туфельках.
Сохраню картинку на память.