Глава 1
Глава 1
"Когда любишь, нужно доверять. По-другому нельзя. И никаких секретов. А иначе какой смысл?.."
Он сидел с ногами на стуле и с каждой секундой раскачивался все сильнее. Если бы не странный фильм, в котором главный герой говорил эту самую фразу, он неминуемо оказался бы на полу с чем-нибудь больно ушибленным.
Странная фраза, да еще и произнесена так многозначительно. Хотя, когда тебе 14 лет, любая фраза, содержащая слово "любовь", кажется многозначительной.
Он доедал свой поздний обед, ковыряясь в тарелке вилкой. Есть уже не хотелось совсем. Окончательно аппетит отбила мысль о том, что нужно делать уроки и мыть посуду. Но был еще шанс на хороший перерыв между этими занятиями. Нужно было сходить в магазин, а это значило сорокаминутную свободу.
Как же сильно он хотел скорее сбежать из этого дома. Как же сильно он мечтал стать взрослым. Ему казалось тогда, что только взрослые могут принимать любые решения и делать любые вещи, которые они захотят. Даже выбирать мыть им посуду, или нет...
Тогда он еще не курил и очень удивлялся, почему куча людей сует в рот мерзко воняющие бумажные палочки с сухими листьями, еще и испытывают удовольствие. Эта мысль промелькнула, когда он обгонял неторопливо идущего парня лет 18 с сигаретой в зубах и в странной кепке.
Ему вполне могло быть и не 18 лет, а всего лишь 16, возраст он никогда не умел определять, все люди, старше его, всегда казались ему значительно взрослее.
Вторая мысль, заставшая его врасплох перед той самой встречей была о том, почему нужно доверять, когда любишь, и как это, когда не должно быть секретов. У него-то этих секретов было хоть отбавляй, и о них не знал никто, кроме его выдуманного друга Леши. Но тот никому бы не рассказал, о том, как они однажды подожгли мусорку прямо возле дома, потому что Алексея не существовало. В глубине души он уже почти смирился с этой мыслью, но пока продолжал общаться с ним, когда никто не видел.
Вот и сейчас он как раз задавал вопрос о том, почему нельзя любить, если ты не доверяешь. Ведь маму-то свою он любит очень, хотя и не может ей всего рассказать. Странно, как это взрослые могут вот так вот жить и любить... Им же тогда придется рассказывать друг другу столько секретов. У него самого за последние полгода накопилась их уже целая куча. Если бы он про все рассказал, у него бы начались серьезные проблемы.
Ну или даже вот когда он был в лагере и целовался на дискотеке сразу с пятью девочками, он же их любил? Любил, конечно. Если целуешься, значит, любишь. Ну так ведь он же не мог сказать им, что любит не только каждую из них, но и других, с кем только что целовался. В общем, все сложно там у них, у этих взрослых. Придумывают проблемы непонятные.
Все эти мысли проносились в голове довольно быстро для детского мальчишеского мозга. За ними он не заметил, как совсем уже стемнело, ведь был уже конец октября. Снег в тех местах, где он родился, почему-то не очень любил выпадать рано и помногу, хотя он очень любил снег. Но на то она и Центральная Россия, чтобы тут не было суровых зим. Тогда, конечно, для него это территориальное деление было не более чем смешное выражение.
Он шел в довольно бодром темпе, пиная небольшой камешек прямо перед собой. Дорогу от дома до магазина он мог бы пройти с закрытыми глазами, столько раз он по ней ходил. Потому разглядывать окна домов и унылые пейзажи вокруг было неинтересно, и он просто смотрел себе под ноги и на камешек.
Странный звук, вроде свиста, похожий на резкий и очень сильный порыв ветра, заставил его поднять глаза и посмотреть чуть правее в сторону раскачивающегося фонаря. Странно, что он качался, до этой секунды ветра не было вообще.
Он практически поравнялся с этим фонарным столбом, когда увидел, что под ним кто-то стоит.
Человек стоял под самым фонарем, но даже цвет куртки было практически невозможно разглядеть, лишь по силуэту угадывалась хрупкая девчоночья фигура. Лица тоже не было видно, странным образом луч света вырывал из темноты только узкую полоску на лице. Освещены были только глаза.
Он сразу почувствовал на себе этот взгляд, даже не успев сам толком разглядеть эти глаза, он уже сразу понял, что что-то не так.
Они смотрели не просто на него, они заглядывали в самое сердце. На мгновение стало даже жутко, но глаза улыбались, он не видел лица, но точно мог сказать, что глаза улыбались, когда смотрели в него.
В эту секунду мелькнула мысль о том, что, когда так смотрят, секреты, и правда, не утаить никак.
Как под гипнозом, он сделал еще пару шагов и застыл, неспособный отвести глаз от той, которая изучала даже не его, а его сердце.
- В тебя можно влюбиться?
Ему показалось, что он начал падать. Падать и вращаться, все быстрее и быстрее.
- В тебя можно влюбиться?! - настойчивее повторил тонкий голос той, которая не сводила с него глаз.
- Чего можно?
- Влюбиться.
- Не знаю!
- Ты такой смешной. Как тебя зовут?
- Саша.
- я бы могла тебя полюбить.
- почему?
- ты настоящий!
Оцепенение начинало понемногу отступать, пальцы снова слушались, а глаза, вроде бы, научились моргать.
- если я позову, ты придешь?
- куда?
- не важно, куда. Просто однажды я тебя позову, а ты обещай, что придешь.
Разве мог он тогда понимать, что давая то обещание, он навсегда перестал быть просто человеком из Центральной России, из маленького города Королёв, где, по иронии судьбы, начали строить космические ракеты, на которых люди так и не смогли вылететь даже за пределы солнечной системы.
-Обещаю! - как во сне, выдавил он из себя.
"Когда любишь, нужно доверять. По-другому нельзя. И никаких секретов. А иначе какой смысл?.."
Он сидел с ногами на стуле и с каждой секундой раскачивался все сильнее. Если бы не странный фильм, в котором главный герой говорил эту самую фразу, он неминуемо оказался бы на полу с чем-нибудь больно ушибленным.
Странная фраза, да еще и произнесена так многозначительно. Хотя, когда тебе 14 лет, любая фраза, содержащая слово "любовь", кажется многозначительной.
Он доедал свой поздний обед, ковыряясь в тарелке вилкой. Есть уже не хотелось совсем. Окончательно аппетит отбила мысль о том, что нужно делать уроки и мыть посуду. Но был еще шанс на хороший перерыв между этими занятиями. Нужно было сходить в магазин, а это значило сорокаминутную свободу.
Как же сильно он хотел скорее сбежать из этого дома. Как же сильно он мечтал стать взрослым. Ему казалось тогда, что только взрослые могут принимать любые решения и делать любые вещи, которые они захотят. Даже выбирать мыть им посуду, или нет...
Тогда он еще не курил и очень удивлялся, почему куча людей сует в рот мерзко воняющие бумажные палочки с сухими листьями, еще и испытывают удовольствие. Эта мысль промелькнула, когда он обгонял неторопливо идущего парня лет 18 с сигаретой в зубах и в странной кепке.
Ему вполне могло быть и не 18 лет, а всего лишь 16, возраст он никогда не умел определять, все люди, старше его, всегда казались ему значительно взрослее.
Вторая мысль, заставшая его врасплох перед той самой встречей была о том, почему нужно доверять, когда любишь, и как это, когда не должно быть секретов. У него-то этих секретов было хоть отбавляй, и о них не знал никто, кроме его выдуманного друга Леши. Но тот никому бы не рассказал, о том, как они однажды подожгли мусорку прямо возле дома, потому что Алексея не существовало. В глубине души он уже почти смирился с этой мыслью, но пока продолжал общаться с ним, когда никто не видел.
Вот и сейчас он как раз задавал вопрос о том, почему нельзя любить, если ты не доверяешь. Ведь маму-то свою он любит очень, хотя и не может ей всего рассказать. Странно, как это взрослые могут вот так вот жить и любить... Им же тогда придется рассказывать друг другу столько секретов. У него самого за последние полгода накопилась их уже целая куча. Если бы он про все рассказал, у него бы начались серьезные проблемы.
Ну или даже вот когда он был в лагере и целовался на дискотеке сразу с пятью девочками, он же их любил? Любил, конечно. Если целуешься, значит, любишь. Ну так ведь он же не мог сказать им, что любит не только каждую из них, но и других, с кем только что целовался. В общем, все сложно там у них, у этих взрослых. Придумывают проблемы непонятные.
Все эти мысли проносились в голове довольно быстро для детского мальчишеского мозга. За ними он не заметил, как совсем уже стемнело, ведь был уже конец октября. Снег в тех местах, где он родился, почему-то не очень любил выпадать рано и помногу, хотя он очень любил снег. Но на то она и Центральная Россия, чтобы тут не было суровых зим. Тогда, конечно, для него это территориальное деление было не более чем смешное выражение.
Он шел в довольно бодром темпе, пиная небольшой камешек прямо перед собой. Дорогу от дома до магазина он мог бы пройти с закрытыми глазами, столько раз он по ней ходил. Потому разглядывать окна домов и унылые пейзажи вокруг было неинтересно, и он просто смотрел себе под ноги и на камешек.
Странный звук, вроде свиста, похожий на резкий и очень сильный порыв ветра, заставил его поднять глаза и посмотреть чуть правее в сторону раскачивающегося фонаря. Странно, что он качался, до этой секунды ветра не было вообще.
Он практически поравнялся с этим фонарным столбом, когда увидел, что под ним кто-то стоит.
Человек стоял под самым фонарем, но даже цвет куртки было практически невозможно разглядеть, лишь по силуэту угадывалась хрупкая девчоночья фигура. Лица тоже не было видно, странным образом луч света вырывал из темноты только узкую полоску на лице. Освещены были только глаза.
Он сразу почувствовал на себе этот взгляд, даже не успев сам толком разглядеть эти глаза, он уже сразу понял, что что-то не так.
Они смотрели не просто на него, они заглядывали в самое сердце. На мгновение стало даже жутко, но глаза улыбались, он не видел лица, но точно мог сказать, что глаза улыбались, когда смотрели в него.
В эту секунду мелькнула мысль о том, что, когда так смотрят, секреты, и правда, не утаить никак.
Как под гипнозом, он сделал еще пару шагов и застыл, неспособный отвести глаз от той, которая изучала даже не его, а его сердце.
- В тебя можно влюбиться?
Ему показалось, что он начал падать. Падать и вращаться, все быстрее и быстрее.
- В тебя можно влюбиться?! - настойчивее повторил тонкий голос той, которая не сводила с него глаз.
- Чего можно?
- Влюбиться.
- Не знаю!
- Ты такой смешной. Как тебя зовут?
- Саша.
- я бы могла тебя полюбить.
- почему?
- ты настоящий!
Оцепенение начинало понемногу отступать, пальцы снова слушались, а глаза, вроде бы, научились моргать.
- если я позову, ты придешь?
- куда?
- не важно, куда. Просто однажды я тебя позову, а ты обещай, что придешь.
Разве мог он тогда понимать, что давая то обещание, он навсегда перестал быть просто человеком из Центральной России, из маленького города Королёв, где, по иронии судьбы, начали строить космические ракеты, на которых люди так и не смогли вылететь даже за пределы солнечной системы.
-Обещаю! - как во сне, выдавил он из себя.