Мэрион Вудман
Начнем наше погружение? Акваланги наготове, или выдать кому? воздуха достаточно?)
Еще в августе хотела написать про нее и ее книги, но то одно, то другое писалось...в общем, как всегда, всему свое время.
Мэрион Вудман - еще одна из юнгианских аналитиков. Еще одна из рода Женщин, исследовавших феминность и женские архетипы в самых разных контекстах. Очень глубоко и иногда кажется, что с какой-то своей болью. Но от того то, о чем она пишет еще более ценно. Волею судеб, у нее самой обнаружили рак матки, во время лечения от которого она написала дневник, позже опубликованный как «Тело: умирание в жизнь».
А я хочу начать с другой ее книги "«Сова была дочерью пекаря: ожирение, анорексия и репрессированная фемининность». Она, конечно, про пищевое поведение, на первый взгляд. А на самом деле про Женщин, с их страхами и желаниями. Про нас и наши отношения с родителями, с жизнью, с Богом.
Я постаралась выбирать цитаты, чтобы они были понятны без контекста, т.к. саму книгу, думаю, не всем будет интересно и легко читать, вникая в дебри юнгианцев. Будет много и не один день. Но о важном. Мне кажется, это та книга, которые, даже если просто читаешь, не вникая, соприкасаешься, все равно трогают что-то внутри, трансформируют.
Важно: читая, оставаться в центре себя и во взрослой позиции. Да, многое у нас из детства, но в конечном итоге, это НАШЕ детство, НАШ выбор, и НАША ответственность. И только НАМ решать, как всем этим распоряжаться, и как это использовать, чтобы творить дальше)
[В общем, я всех предупредила)..]
***
"Конечно же, комплексы должны местами перекрываться, и в них всегда присутствуют определенные скрытые течения. Например, влияние «негативного Анимуса» (одна из форм околдованности) отравляет всю личность. Снова и снова в комментариях мы слышим голос, отрицающий истинные чувства женщины (когда мы говорим про "наверно, мне показалось" или "может, я это все придумала"), вкладывающий в ее уста избитые мнения, высасывающий ее энергию в попытках угодить окружающим или интроецированным родителям. С детства ригидность матери и перфекционисткие стандарты отца вынуждали ребенка «проглатывать» свой страх и обиду, заглушать свои эмоции едой. Возникающая в результате тревога часто приводит к формированию в раннем возрасте паттерна переедания в сочетании с чрезмерной зависимостью от самоконтроля. Эта форма поведения может настолько укорениться, что способна впоследствии стать серьезной преградой для проявления гибкости во взаимоотношениях.
В анализе - например, в случае позитивного переноса - женщина может обрести достаточную уверенность, чтобы облегчить свою строгую диету. Она сможет позволить себе получать удовольствие от еды и, что еще важнее, позволить себе спонтанные реакции в отношениях с окружающими. Если, однако, перенос является или становится негативным, женщиной может овладеть тревога, которая заставит ее вернуться к изначальному контролю, а с вместе с ним - к компульсивному перееданию. До той поры, пока она сознательно придерживается строгой диеты, она, вероятно, относится к аналитику и ко всем окружающим людям одинаково поверхностно. В этом случае невозможно задействовать в переносе более глубокие инстинктивные уровни, и, таким образом, нет никакой надежды на оздоровление.
Голос негативного Анимуса громко кричит: «Ты не должен, ты не должен, ты не должен!» Зажатый в тиски этой негативности, ребенок очень рано начинает задействовать защитные механизмы и развивает защитный панцирь, который можно принять за сильное Эго. Однако это реактивная форма поведения, которая заключает сознание реальной личности в клетку и оставляет ее в неведении относительно ее собственных потребностей. Так, например, толстая девушка в детстве часто выглядит старше своих сверстников, а во взрослом возрасте - младше своих лет. Ее заимствованные чувства не имеют корней в ее собственной реальности, и из-за этого ее непознанный внутренний ребенок оказывается похороненным в ее взрослом теле. Пока ее собственный ребенок голодает, она питает своего Анимуса - его ярость, жадность, уродство и зависть - и вынуждена жить, не имея позитивного мостика к своему собственному бессознательному."
***
"Тщательное изучение данных сразу раскрывает тираническую мощь пищевого комплекса. Пища становится фокусом депрессии, подавленной злости, тревоги и подавленной сексуальности. Она превращается в средство, при помощи которого человек пытается контролировать собственную судьбу, способ выражения сопротивления чужому контролю, неповиновения закону и общественным традициям или даже вызова природе и Богу.
Восемь женщин, страдающих ожирением, признали, что они отказывались от еды в ходе семейных трапез, которые были им неприятны, предпочитая «варварски хватать куски» из холодильника; несколько женщин получали наслаждение, воруя сладости в супермаркетах. Слова «милая, дорогая, моя сладкая» используются для выражения нежности, привязанности; от колыбели до могилы мы ищем у тех, кого любим, «пищу». Тем самым потребность в любви легко можно перепутать с потребностью в еде. Из-за того что любовь является очень существенной частью жизни, пробовать еду - то же, что и пробовать жизнь, но и наоборот, избегание еды может быть избеганием жизни. Система наказания и вознаграждения при кормлении тучного тела становится вопросом морали. Когда такие женщины чувствуют себя отвергнутыми другими, они стараются скомпенсировать свою потерю тем, что едят; когда они злятся на себя, они наказывают свое тело тем, что едят; когда они счастливы, они награждают свое тело тем, что не едят. Только одна из женщин с ожирением предположила, что добровольное голодание было наказанием для ее тела. Короче говоря, еда становится козлом отпущения при любой эмоции и формирует ядро, вокруг которого вращается личность."
Продолжение следует..
Еще в августе хотела написать про нее и ее книги, но то одно, то другое писалось...в общем, как всегда, всему свое время.
Мэрион Вудман - еще одна из юнгианских аналитиков. Еще одна из рода Женщин, исследовавших феминность и женские архетипы в самых разных контекстах. Очень глубоко и иногда кажется, что с какой-то своей болью. Но от того то, о чем она пишет еще более ценно. Волею судеб, у нее самой обнаружили рак матки, во время лечения от которого она написала дневник, позже опубликованный как «Тело: умирание в жизнь».
А я хочу начать с другой ее книги "«Сова была дочерью пекаря: ожирение, анорексия и репрессированная фемининность». Она, конечно, про пищевое поведение, на первый взгляд. А на самом деле про Женщин, с их страхами и желаниями. Про нас и наши отношения с родителями, с жизнью, с Богом.
Я постаралась выбирать цитаты, чтобы они были понятны без контекста, т.к. саму книгу, думаю, не всем будет интересно и легко читать, вникая в дебри юнгианцев. Будет много и не один день. Но о важном. Мне кажется, это та книга, которые, даже если просто читаешь, не вникая, соприкасаешься, все равно трогают что-то внутри, трансформируют.
Важно: читая, оставаться в центре себя и во взрослой позиции. Да, многое у нас из детства, но в конечном итоге, это НАШЕ детство, НАШ выбор, и НАША ответственность. И только НАМ решать, как всем этим распоряжаться, и как это использовать, чтобы творить дальше)
[В общем, я всех предупредила)..]
***
"Конечно же, комплексы должны местами перекрываться, и в них всегда присутствуют определенные скрытые течения. Например, влияние «негативного Анимуса» (одна из форм околдованности) отравляет всю личность. Снова и снова в комментариях мы слышим голос, отрицающий истинные чувства женщины (когда мы говорим про "наверно, мне показалось" или "может, я это все придумала"), вкладывающий в ее уста избитые мнения, высасывающий ее энергию в попытках угодить окружающим или интроецированным родителям. С детства ригидность матери и перфекционисткие стандарты отца вынуждали ребенка «проглатывать» свой страх и обиду, заглушать свои эмоции едой. Возникающая в результате тревога часто приводит к формированию в раннем возрасте паттерна переедания в сочетании с чрезмерной зависимостью от самоконтроля. Эта форма поведения может настолько укорениться, что способна впоследствии стать серьезной преградой для проявления гибкости во взаимоотношениях.
В анализе - например, в случае позитивного переноса - женщина может обрести достаточную уверенность, чтобы облегчить свою строгую диету. Она сможет позволить себе получать удовольствие от еды и, что еще важнее, позволить себе спонтанные реакции в отношениях с окружающими. Если, однако, перенос является или становится негативным, женщиной может овладеть тревога, которая заставит ее вернуться к изначальному контролю, а с вместе с ним - к компульсивному перееданию. До той поры, пока она сознательно придерживается строгой диеты, она, вероятно, относится к аналитику и ко всем окружающим людям одинаково поверхностно. В этом случае невозможно задействовать в переносе более глубокие инстинктивные уровни, и, таким образом, нет никакой надежды на оздоровление.
Голос негативного Анимуса громко кричит: «Ты не должен, ты не должен, ты не должен!» Зажатый в тиски этой негативности, ребенок очень рано начинает задействовать защитные механизмы и развивает защитный панцирь, который можно принять за сильное Эго. Однако это реактивная форма поведения, которая заключает сознание реальной личности в клетку и оставляет ее в неведении относительно ее собственных потребностей. Так, например, толстая девушка в детстве часто выглядит старше своих сверстников, а во взрослом возрасте - младше своих лет. Ее заимствованные чувства не имеют корней в ее собственной реальности, и из-за этого ее непознанный внутренний ребенок оказывается похороненным в ее взрослом теле. Пока ее собственный ребенок голодает, она питает своего Анимуса - его ярость, жадность, уродство и зависть - и вынуждена жить, не имея позитивного мостика к своему собственному бессознательному."
***
"Тщательное изучение данных сразу раскрывает тираническую мощь пищевого комплекса. Пища становится фокусом депрессии, подавленной злости, тревоги и подавленной сексуальности. Она превращается в средство, при помощи которого человек пытается контролировать собственную судьбу, способ выражения сопротивления чужому контролю, неповиновения закону и общественным традициям или даже вызова природе и Богу.
Восемь женщин, страдающих ожирением, признали, что они отказывались от еды в ходе семейных трапез, которые были им неприятны, предпочитая «варварски хватать куски» из холодильника; несколько женщин получали наслаждение, воруя сладости в супермаркетах. Слова «милая, дорогая, моя сладкая» используются для выражения нежности, привязанности; от колыбели до могилы мы ищем у тех, кого любим, «пищу». Тем самым потребность в любви легко можно перепутать с потребностью в еде. Из-за того что любовь является очень существенной частью жизни, пробовать еду - то же, что и пробовать жизнь, но и наоборот, избегание еды может быть избеганием жизни. Система наказания и вознаграждения при кормлении тучного тела становится вопросом морали. Когда такие женщины чувствуют себя отвергнутыми другими, они стараются скомпенсировать свою потерю тем, что едят; когда они злятся на себя, они наказывают свое тело тем, что едят; когда они счастливы, они награждают свое тело тем, что не едят. Только одна из женщин с ожирением предположила, что добровольное голодание было наказанием для ее тела. Короче говоря, еда становится козлом отпущения при любой эмоции и формирует ядро, вокруг которого вращается личность."
Продолжение следует..