Царская семья в Могилеве глазами горожан (Часть 1))
В годы Первой мировой войны Могилев стал фактически военной столицей Российской империи. В Могилеве с августа 1915 г. по февраль 1918 г. находилась Ставка Верховного главнокомандующего. Город был местом пребывания последнего императора и наследника престола. До
Николай II с детьми в Могилеве
Не буду утомлять историческими выкладками, которых и так полно в сети. Сосредоточусь на быте Могилева и пребывании царской семьи в городе. Рассказ сопровождается фотографиями Романовых в их «могилевский» период жизни.
Интересно на эту тему написала очевидец Марина Белевская (урожд. Летягина), проживавшая в ту пору в Могилеве. После революции она эмигрировала и умерла в Вильне в 1939 году.
(орфография автора 1932 года сохранена)
******************
От автора.
Я жила в Могилеве во время войны и в первые годы Революціи. Я видела людей и наблюдала внешнюю сторону событій, имевших роковое значеніе в судьбе Россіи. Я не вхожу в оценку внутренняго смысла событій, не сужу об их политическом значеніи и ограничиваюсь только тем, что видела и слышала сама. Позволяю себе думать, что бытовая сторона событій, так как она проявлялась и воспринималась в будничной жизни провинціальнаго обывателя все же может представить некоторый интерес.
Могилев до войны
До войны Могилев ничем не был замечателен и ничем не выделялся из ряда многочисленных русских губернских городов. Он уютно и живописно расположился на высоком правом берегу Днепра, широко раскинув по низкому луговому левому берегу свое предместье с очень неблагозвучным названіем "Луполово", об'яснявшимся тем, что большинство населенія занималось кожевенным промыслом.
Могилев до революции:
Две главных улицы параллельными линіями пересекали город и упирались, как водится, в небольшую площадь, на которой находился двухэтажный губернаторскій дом, окружной суд и другія присутственныя места, так сказать, мозг и сердце целой губерніи.
Там же возвышалась старинная круглая башня-ратуша, воспоминаніе о старине глубокой, свидетельница долгих и упорных споров между Россіей и Польшей, дававшая пріют на своем фронте уставшим от боя и празднующим победу, то польскому белому орлу, то двуглавому, русскому.
В конце площади был расположен городской сад, называвшійся "Валом", с широкими тенистыми аллеями и очень красивым видом на Днепр. По праздникам на "Валу" устраивались гулянья. Играл военный оркестр. Aллеи заполнялись публикой. В обыкновенные дни было тихо, торжественно и красиво. У входа стояла арка, на которой крупными буквами было написано: "Добро пожаловать", a с обратной стороны: "Вернитесь, погуляйте еще".
Ни фабрик, ни заводов, ни крупной торговли в Могилеве не было, он имел значеніе исключительно как административный центр. Зимой давались три бала - студенческій, польскій и судейскій. К ним долго готовились и о них долго вспоминали.
Прибытие в Могилев императора с цесаревичем:
Об'явленіе войны всколыхнуло Могилев, как и всю Россію, но значительно не изменило обычное теченіе его жизни. Так же чиновники ходили утром на службу, а вечером играли в карты, также сплетничали кумушки, так же важный полицмейстер ездил на паре лошадей и наводил порядок.
Первыми ласточками войны были ковенскіе евреи. Неожиданно весь Могилев наводнился многочисленными повозками, наполненными домашним скарбом, пуховиками и подушками, из которых выглядывали испуганныя физіономіи стариков, старух и детей. Зрелище было невиданное и каждый останавливался и с удивленіем смотрел на эту безконечную процессію. Запрудив всю улицу от вокзала до Собора, повозки остановились и евреи начали слезать с телег, пугливо озираясь по сторонам. К ним подошли, начали разспрашивать. Оказалось, что это евреи из Ковно (теперь Каунас), выселенные в трехдневный срок из крепости, по приказу начальства, как элемент мало надежный и опаcный. Возражать не рекомендовалось. Надо было немедленно складывать пожитки и ехать в неизвестном направленіи. По дороге им приказано было ехать в Могилев и жить там до конца войны.
В окопе с сыном:
За время длиннаго и тяжелаго переезда фронт передвинулся и Ставка должна была быть переведена из Баранович в Могилев.
Здание окружного суда:
О присутствіи в Ставке столь опасных беженцев не могло быть и речи. Как только все эти измученные долгим переездом люди пріехали к месту назначенія, им было приказано в 24 часа выехать из Могилева и ехать не то в Тамбов, не то в Пензу. Тут нервы этих людей не выдержали, - они начали вопить, воздевая руки к небу. Но их некому было слушать. Образовавшійся комитет из еврейской интеллигенціи испугался за собственную судьбу: - "Сегодня они, а завтра мы“. Им собрали на дорогу какіе то гроши и уже утром в Могилеве их не было. Длинный переезд из Ковна до Могилева поглотил все их средства и неизвестно, как они добрались до назначеннаго пункта.
Пріезд Ставки всех всколыхнул.
Тихій маленькій Могилев становился центром войны, в нем должны были разрешаться важнейшіе вопросы и могилевскій обыватель понял, что он неожиданно попал в свидетели міровых событій, начал приглядываться к лицам, от которых зависела жизнь милліонов людей на фронте и существованіе всей націи.
Цесаревич Алексей обедает с офицерами:
Могилевскія улицы наводнились автомобилями Ставки, тротуары наполнились офицерами штабов и военных канцелярій, гостиницы и частныя квартиры были заняты для иностранных представителей союз ных держав и высших представителей военнаго міра. Маленькій провинціальный городок, как по мановенію волшебнаго жезла, изменил свой облик. Он стал во оруженным лагерем, шумным и деловым. Каждый обыватель с трепетом смотрел на окна б. губернаторскаго дома, где жил Верховный Главнокомандующій и откуда исходили приказы, которым безпрекословно подчинялись милліоны людей.
Главнокомандующіе менялись-их было много - Николай Николаевич, Государь, ген. Aлексеев, ген. Духонин, Керенскій, Крыленко - обыватель был все тот же. Он тихо сидел в своей квартире и уголком глаза наблюдал за событіями.
Ставка Верховнаго Главнокомандующаго.
О дне пріезда главнокомандующаго вел. кн. Николая Николаевича никто не знал, но его присутствіе в Могилеве всеми почувствовалось.
Николай II и (первый) главнокомандующий великий князь Николай Николаевич Романов (справа), между ними граф Фредерикс:
В городе стало торжественно и тихо.Чувствовалось деловое напряженіе в Ставке и это передавалось обывателям. Никто не запрещал ходить мимо дома, где жил Николай Николаевич, но как будто по какому то сговору все старались обходить этот дом и около окон Главнокомандующаго не появляться. Всеми чувствовалась та ответственная и громадная работа, которая там шла и каждый старался насколько мог, если не по мочь, то облегчить эту работу. В Ставку входили только лица имеющія к ней отношеніе, и к этим людям чувствовалось какое то невольное уваженіе.
Каждый обыватель понимал, что малейшая ошибка там - смерть Россіи, понимал и заботливо оберегал покой Главнокомандующаго. Идя по улице, из которой был виден белый дом Ставки, каждый старался не смотреть на него и не проявлять празднаго любопытства.
И только ночью, с берега Днепра, откуда вид ны были освещенныя окна ставочнаго дома, обыватель смотрел на них с благоговеніем, глубоко веря, что, несмотря на тревожныя сведенія с фронта, ему, Главнокомандующему, удастся справиться и что Россія выйдет и должна выйти победительницею.
О суровости характера Николая Николаевича все знали. Знали, что он требователен и груб с офицерами, не считается ни с чином, ни с званіем, но каждый понимал, что так должно быть, особенно во время войны, когда слабость Главнокомандующаго могла погубить все дело. Николай Николаевич почти не появлялся в городе и за все время его пробыванія в Могилеве, мне удалось только один раз его увидеть и воочію убедиться, что Николай Николаевич шутить не любит.
Могилевчане без труда узнают это место по сохранившемуся дому справа:
Николай Николаевич недолго был в Могилеве. На фронте дела шли все хуже, но вера, что все из менится к лучшему, никого не покидала. Смещеніе Николая Николаевича произошло внезапно. Может быть в кругах близких к Ставке об этом и знали, но обыватель узнал уже готовое решеніе. Николай Николаевич уехал так же незаметно, как и прибыл.
Никто не радовался, что Государь на свои плечи взвалил столь ответственное и страшное дело. Не вольно почувствовалось, что приближается какая то неслыханная катастрофа, что Государь делает ошибку беря на себя такую ответственность.
Николай II с сыном Алексеем:
Сейчась трудно сказать, как развернулись бы событія, если бы Государь не брал на себя главнаго командованія, но по резкой перемене в настроеніи Ставки. Каждый, кто хоть немного задумывался над происходящими событіями, видел, - что это начало конца.
При Николае Николаевиче Ставка была военным лагерем, деловым и строгим, с первых же дней пріезда Государя она внешне потеряла этот облик.
Сразу все изменилось.
Пріехала оперетка, которой не было при Николае Николаевиче, театр был до отказу набит дамами и ставочными офицерами. Начались какіе то подношенія артистке Лабунской и Грекову, появилась какая то модная молодая опереточная примадонна, снискавшая кучу поклонников, начались автомобильныя поездки к заставному домику, открылся новоявленный ресторан в особняке высланнаго немца пивовара Яника.
Все распустилось, и стало видно всякому, что машина начинает давать перебои.
Пріехали великіе князья, которых раньше не было, а если и были, то незаметно работали в штабе. Теперь на улицах Могилева то и дело можно было видеть Царицу, наследника, князей: Дмитрія Павловича, Бориса Владимировича и других лиц Царскаго Дома и свиты.
Место Ставки, - Могилев пріобрел вид резиденціи царской семьи и война отходила на второй план, забывалась.
Жизнь была черезчур интересна, чтобы думать о столь тяжелых событіях. Понятно, ни Государь, ни Царская семья в этом виноваты не были, но была снята тяжелая рука и сразу все почувствовали, что можно жить легко и весело, не думая о завтрашнем дне.
В городском театре была смонтирована киноустановка, чтобы Николай II мол смотреть военную кинохронику
Самое ужасное, что вместе с пріездом Государя появился и страшный слух о Распутине.
Слух этот варьировался, расширялся, и как снежный ком, облеплялся всякими подробностями и прикрасами. Об этом говорили все с наслажденіем, с каким то нескрываемым интересом и, чем слух был ужасней и грязней, тем он сильнее действовал на воображеніе.He помню человека. который постарался бы опровергнуть, или хотя бы смягчить страшныя подробности этих сплетен.
Все принималось на веру, никто не хотел этого опровергать. Говорилось открыто, что Николая Николаевича убрали, чтобы Распутин имел доступ к тайнам командованія, что он добивался и раньше пріезда в Ставку, но что Николай Николаевич этому противился и должен был сдаться и уйти перед страшной распутинской силой.
Хотя ни при Николае Николаевиче, ни при Государе Распутин ни разу в Могилеве не был, слухи все же не унимались и, огибая Ставку, называли сообщников, которыми был, якобы, окружен Распутин. Исторія со временем раз'яснит роль Распутина при дворе, роль, может быть, и действительно вредную, но еще вреднее были эти страшныя сплетни, которыя проникали всюду, колебали авторитет Государя и как Царя, и как Главнокомандующаго.
К Царице появилась общая ненависть. Она не видела не только любви, но и простого уваженія. И если это случайно проявлялось, то ценилось и видимо доставляло и ей, и всей семье большую радость. Я лично видела, как Царица задерживала ежедневно свой автомобиль около домика стараго учителя, жившаго на краю города и ожидающаго у окна проезда царской семьи на прогулку. Царица и царскія дочери кланялись ему как родному и улыбались, стараясь взглядами показать, как оне ценят его ожиданія их проезда. После службы в ставочной церкви ему посылалась просфора от Государя, а его пріемной дочери, девочке лет семи, от наследника. Иногда наследник подходил после службы к девочке и лично передавал ей просфору.
Царская семья на перроне вокзала:
Необыкновенно пріятное впечатленіе производил маленькій наследник. Это было милое дитя, любознательное и веселое и, несомненно, в любой стране было бы любимым детищем своего народа.
Алексей на могилевском вокзале:
Но русскій народ его не любил. Приходилось слышать шопот в толпе при проезде наследника: "этот царствовать не будет!". Это говорилось с озлобленіем. И говорившіе не замечали перед собою веселаго, симпатичнаго ребенка, они видели в нем будущаго деспота, который со временем лишит их права на накую то необыкновенно счастливую и свободную жизнь. А наследник этого не видел.
Он с любопытством вертелся сидя в автомобиле рядом со своим отцом, читал вывески и улыбался прохожим. Это было дитя, вырвавшееся из скучной дворцовой обстановки и имеющее возможность наблюдать подлинную жизнь. Для него устраивались игры с могилевскими детьми то на Валу, то где нибудь в лесу около города и играть с ним могли все дети без различія національности и положенія родителей.
Купание в Днепре:
Помню характерный случай с наследником в последнее лето перед революціей. Могилевскія дамы устроили на Валу традиціонную лотерею. О том, что будет наследник, не знали, но он пришел вместе с каким то генералом. Дамы немедленно сообразили, что наследник пришел попытать счастья и предложили ему осмотреть выигрыши. Его заинтересовало все: и самовары, и подушки, и карандаши, и пачки с цикоріем. Он купил билет и выиграл конечно первый номер. Это был маленькій улей с сотами и медом. Его радости не было границ. Он схватил улей и помчался домой показать свой выигрыш отцу. Его остановили, и предложили через день взять выигрыш, т. к. по правилам лотереи выигрыши раздавались после окончанія лотереи. Он огорчился и спросил у дам разрешенія взять улей ненадолго и показать Государю. Ему, понятно, разрешили и скоро улей снова стоял на своем месте.
На берегу Днепра
Прошло всего несколько месяцев и все изменилось. Ребенок, видевшій вокруг себя только поклоненіе, лесть и заботы, был кинут своим народом на растерзаніе дикой толпе, не знающей ни жалости, ни пощады.
Маленькій и жалкій, он не понимал происходящих событій и должно быть это было самое ужасное, что пришлось пережить тем, кто его любил не только как наследника русскаго престола, но и как близкаго ребенка.
Царь на фоне могилевской Ратуши, которая была восстановлена несколько лет назад.
Царская семья в Могилеве.
Первый пріезд Государыни в Ставку произошел очень торжественно.
На перроне вокзала помимо военных встречали царскую семью представители города, благотворительных организацій и, наскоро организованный губернаторшей, дамскій комитет.
Царица в сопровожденіи дочерей вышла из поезда и медленно, еле передвигая ноги, пошла по направленію депутацій.
Я видела Государыню в Красном Селе в дни моего детства и перемена в ней меня поразила. Тогда это была очень худая светлая блондинка со скорбными глазами и грустным, меланхолическим лицом. Здесь двигалась к нам очень полная женщина, темная шатенка, злая и надменная.
Перемена была поразительная: не то лицо, не тот весь облик, который запечатлелся у меня в памяти. Царица подошла к дамам и каждой протянула свою необыкновенно выхоленную и красивую руку. Дамы делали реверанс и целовали руку Царицы. Все это происходило в глубоком молчаніи и старыя женщины, прикладывавшіяся к руке, невольно чувствовали себя школьницами. Во время этой церемоніи Царица не сказала ни одного слова и вряд ли даже видела кто склоняется перед ней.
Когда царская семья уехала с вокзала, все дамы засуетились и старались говорить друг с другом о посторонних вещах. Явно Царица всем не понравилась, а в связи с всевозможными сплетнями, каждая дама чувствовала какую то неловкость, смущеніе от этой церемоніи.
Прибытие императрицы в Ставку:
Четыре дочери стояли отдельно и всех поразили их костюмы.
Оне все, как одна, были одеты в светлыя шляпы, коричневыя короткія кофточки и юбки цвета бордо. Смесь этих цветов была так безвкусна, что вряд ли самая скромная провинціальная барышня могла бы так одеться. Сказалось ли в этом отсутствіе вкуса у Государыни или же нарочно во время войны подчеркивалась скромность царской семьи, неизвестно, но костюмы царских дочерей осуждались всеми.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
список всех моих статей об аристократах и монархах.
Николай II с детьми в Могилеве
Не буду утомлять историческими выкладками, которых и так полно в сети. Сосредоточусь на быте Могилева и пребывании царской семьи в городе. Рассказ сопровождается фотографиями Романовых в их «могилевский» период жизни.
Интересно на эту тему написала очевидец Марина Белевская (урожд. Летягина), проживавшая в ту пору в Могилеве. После революции она эмигрировала и умерла в Вильне в 1939 году.
(орфография автора 1932 года сохранена)
******************
От автора.
Я жила в Могилеве во время войны и в первые годы Революціи. Я видела людей и наблюдала внешнюю сторону событій, имевших роковое значеніе в судьбе Россіи. Я не вхожу в оценку внутренняго смысла событій, не сужу об их политическом значеніи и ограничиваюсь только тем, что видела и слышала сама. Позволяю себе думать, что бытовая сторона событій, так как она проявлялась и воспринималась в будничной жизни провинціальнаго обывателя все же может представить некоторый интерес.
Могилев до войны
До войны Могилев ничем не был замечателен и ничем не выделялся из ряда многочисленных русских губернских городов. Он уютно и живописно расположился на высоком правом берегу Днепра, широко раскинув по низкому луговому левому берегу свое предместье с очень неблагозвучным названіем "Луполово", об'яснявшимся тем, что большинство населенія занималось кожевенным промыслом.
Могилев до революции:
Две главных улицы параллельными линіями пересекали город и упирались, как водится, в небольшую площадь, на которой находился двухэтажный губернаторскій дом, окружной суд и другія присутственныя места, так сказать, мозг и сердце целой губерніи.
Там же возвышалась старинная круглая башня-ратуша, воспоминаніе о старине глубокой, свидетельница долгих и упорных споров между Россіей и Польшей, дававшая пріют на своем фронте уставшим от боя и празднующим победу, то польскому белому орлу, то двуглавому, русскому.
В конце площади был расположен городской сад, называвшійся "Валом", с широкими тенистыми аллеями и очень красивым видом на Днепр. По праздникам на "Валу" устраивались гулянья. Играл военный оркестр. Aллеи заполнялись публикой. В обыкновенные дни было тихо, торжественно и красиво. У входа стояла арка, на которой крупными буквами было написано: "Добро пожаловать", a с обратной стороны: "Вернитесь, погуляйте еще".
Ни фабрик, ни заводов, ни крупной торговли в Могилеве не было, он имел значеніе исключительно как административный центр. Зимой давались три бала - студенческій, польскій и судейскій. К ним долго готовились и о них долго вспоминали.
Прибытие в Могилев императора с цесаревичем:
Об'явленіе войны всколыхнуло Могилев, как и всю Россію, но значительно не изменило обычное теченіе его жизни. Так же чиновники ходили утром на службу, а вечером играли в карты, также сплетничали кумушки, так же важный полицмейстер ездил на паре лошадей и наводил порядок.
Первыми ласточками войны были ковенскіе евреи. Неожиданно весь Могилев наводнился многочисленными повозками, наполненными домашним скарбом, пуховиками и подушками, из которых выглядывали испуганныя физіономіи стариков, старух и детей. Зрелище было невиданное и каждый останавливался и с удивленіем смотрел на эту безконечную процессію. Запрудив всю улицу от вокзала до Собора, повозки остановились и евреи начали слезать с телег, пугливо озираясь по сторонам. К ним подошли, начали разспрашивать. Оказалось, что это евреи из Ковно (теперь Каунас), выселенные в трехдневный срок из крепости, по приказу начальства, как элемент мало надежный и опаcный. Возражать не рекомендовалось. Надо было немедленно складывать пожитки и ехать в неизвестном направленіи. По дороге им приказано было ехать в Могилев и жить там до конца войны.
В окопе с сыном:
За время длиннаго и тяжелаго переезда фронт передвинулся и Ставка должна была быть переведена из Баранович в Могилев.
Здание окружного суда:
О присутствіи в Ставке столь опасных беженцев не могло быть и речи. Как только все эти измученные долгим переездом люди пріехали к месту назначенія, им было приказано в 24 часа выехать из Могилева и ехать не то в Тамбов, не то в Пензу. Тут нервы этих людей не выдержали, - они начали вопить, воздевая руки к небу. Но их некому было слушать. Образовавшійся комитет из еврейской интеллигенціи испугался за собственную судьбу: - "Сегодня они, а завтра мы“. Им собрали на дорогу какіе то гроши и уже утром в Могилеве их не было. Длинный переезд из Ковна до Могилева поглотил все их средства и неизвестно, как они добрались до назначеннаго пункта.
Пріезд Ставки всех всколыхнул.
Тихій маленькій Могилев становился центром войны, в нем должны были разрешаться важнейшіе вопросы и могилевскій обыватель понял, что он неожиданно попал в свидетели міровых событій, начал приглядываться к лицам, от которых зависела жизнь милліонов людей на фронте и существованіе всей націи.
Цесаревич Алексей обедает с офицерами:
Могилевскія улицы наводнились автомобилями Ставки, тротуары наполнились офицерами штабов и военных канцелярій, гостиницы и частныя квартиры были заняты для иностранных представителей союз ных держав и высших представителей военнаго міра. Маленькій провинціальный городок, как по мановенію волшебнаго жезла, изменил свой облик. Он стал во оруженным лагерем, шумным и деловым. Каждый обыватель с трепетом смотрел на окна б. губернаторскаго дома, где жил Верховный Главнокомандующій и откуда исходили приказы, которым безпрекословно подчинялись милліоны людей.
Главнокомандующіе менялись-их было много - Николай Николаевич, Государь, ген. Aлексеев, ген. Духонин, Керенскій, Крыленко - обыватель был все тот же. Он тихо сидел в своей квартире и уголком глаза наблюдал за событіями.
Ставка Верховнаго Главнокомандующаго.
О дне пріезда главнокомандующаго вел. кн. Николая Николаевича никто не знал, но его присутствіе в Могилеве всеми почувствовалось.
Николай II и (первый) главнокомандующий великий князь Николай Николаевич Романов (справа), между ними граф Фредерикс:
В городе стало торжественно и тихо.Чувствовалось деловое напряженіе в Ставке и это передавалось обывателям. Никто не запрещал ходить мимо дома, где жил Николай Николаевич, но как будто по какому то сговору все старались обходить этот дом и около окон Главнокомандующаго не появляться. Всеми чувствовалась та ответственная и громадная работа, которая там шла и каждый старался насколько мог, если не по мочь, то облегчить эту работу. В Ставку входили только лица имеющія к ней отношеніе, и к этим людям чувствовалось какое то невольное уваженіе.
Каждый обыватель понимал, что малейшая ошибка там - смерть Россіи, понимал и заботливо оберегал покой Главнокомандующаго. Идя по улице, из которой был виден белый дом Ставки, каждый старался не смотреть на него и не проявлять празднаго любопытства.
И только ночью, с берега Днепра, откуда вид ны были освещенныя окна ставочнаго дома, обыватель смотрел на них с благоговеніем, глубоко веря, что, несмотря на тревожныя сведенія с фронта, ему, Главнокомандующему, удастся справиться и что Россія выйдет и должна выйти победительницею.
О суровости характера Николая Николаевича все знали. Знали, что он требователен и груб с офицерами, не считается ни с чином, ни с званіем, но каждый понимал, что так должно быть, особенно во время войны, когда слабость Главнокомандующаго могла погубить все дело. Николай Николаевич почти не появлялся в городе и за все время его пробыванія в Могилеве, мне удалось только один раз его увидеть и воочію убедиться, что Николай Николаевич шутить не любит.
Могилевчане без труда узнают это место по сохранившемуся дому справа:
Николай Николаевич недолго был в Могилеве. На фронте дела шли все хуже, но вера, что все из менится к лучшему, никого не покидала. Смещеніе Николая Николаевича произошло внезапно. Может быть в кругах близких к Ставке об этом и знали, но обыватель узнал уже готовое решеніе. Николай Николаевич уехал так же незаметно, как и прибыл.
Никто не радовался, что Государь на свои плечи взвалил столь ответственное и страшное дело. Не вольно почувствовалось, что приближается какая то неслыханная катастрофа, что Государь делает ошибку беря на себя такую ответственность.
Николай II с сыном Алексеем:
Сейчась трудно сказать, как развернулись бы событія, если бы Государь не брал на себя главнаго командованія, но по резкой перемене в настроеніи Ставки. Каждый, кто хоть немного задумывался над происходящими событіями, видел, - что это начало конца.
При Николае Николаевиче Ставка была военным лагерем, деловым и строгим, с первых же дней пріезда Государя она внешне потеряла этот облик.
Сразу все изменилось.
Пріехала оперетка, которой не было при Николае Николаевиче, театр был до отказу набит дамами и ставочными офицерами. Начались какіе то подношенія артистке Лабунской и Грекову, появилась какая то модная молодая опереточная примадонна, снискавшая кучу поклонников, начались автомобильныя поездки к заставному домику, открылся новоявленный ресторан в особняке высланнаго немца пивовара Яника.
Все распустилось, и стало видно всякому, что машина начинает давать перебои.
Пріехали великіе князья, которых раньше не было, а если и были, то незаметно работали в штабе. Теперь на улицах Могилева то и дело можно было видеть Царицу, наследника, князей: Дмитрія Павловича, Бориса Владимировича и других лиц Царскаго Дома и свиты.
Место Ставки, - Могилев пріобрел вид резиденціи царской семьи и война отходила на второй план, забывалась.
Жизнь была черезчур интересна, чтобы думать о столь тяжелых событіях. Понятно, ни Государь, ни Царская семья в этом виноваты не были, но была снята тяжелая рука и сразу все почувствовали, что можно жить легко и весело, не думая о завтрашнем дне.
В городском театре была смонтирована киноустановка, чтобы Николай II мол смотреть военную кинохронику
Самое ужасное, что вместе с пріездом Государя появился и страшный слух о Распутине.
Слух этот варьировался, расширялся, и как снежный ком, облеплялся всякими подробностями и прикрасами. Об этом говорили все с наслажденіем, с каким то нескрываемым интересом и, чем слух был ужасней и грязней, тем он сильнее действовал на воображеніе.He помню человека. который постарался бы опровергнуть, или хотя бы смягчить страшныя подробности этих сплетен.
Все принималось на веру, никто не хотел этого опровергать. Говорилось открыто, что Николая Николаевича убрали, чтобы Распутин имел доступ к тайнам командованія, что он добивался и раньше пріезда в Ставку, но что Николай Николаевич этому противился и должен был сдаться и уйти перед страшной распутинской силой.
Хотя ни при Николае Николаевиче, ни при Государе Распутин ни разу в Могилеве не был, слухи все же не унимались и, огибая Ставку, называли сообщников, которыми был, якобы, окружен Распутин. Исторія со временем раз'яснит роль Распутина при дворе, роль, может быть, и действительно вредную, но еще вреднее были эти страшныя сплетни, которыя проникали всюду, колебали авторитет Государя и как Царя, и как Главнокомандующаго.
К Царице появилась общая ненависть. Она не видела не только любви, но и простого уваженія. И если это случайно проявлялось, то ценилось и видимо доставляло и ей, и всей семье большую радость. Я лично видела, как Царица задерживала ежедневно свой автомобиль около домика стараго учителя, жившаго на краю города и ожидающаго у окна проезда царской семьи на прогулку. Царица и царскія дочери кланялись ему как родному и улыбались, стараясь взглядами показать, как оне ценят его ожиданія их проезда. После службы в ставочной церкви ему посылалась просфора от Государя, а его пріемной дочери, девочке лет семи, от наследника. Иногда наследник подходил после службы к девочке и лично передавал ей просфору.
Царская семья на перроне вокзала:
Необыкновенно пріятное впечатленіе производил маленькій наследник. Это было милое дитя, любознательное и веселое и, несомненно, в любой стране было бы любимым детищем своего народа.
Алексей на могилевском вокзале:
Но русскій народ его не любил. Приходилось слышать шопот в толпе при проезде наследника: "этот царствовать не будет!". Это говорилось с озлобленіем. И говорившіе не замечали перед собою веселаго, симпатичнаго ребенка, они видели в нем будущаго деспота, который со временем лишит их права на накую то необыкновенно счастливую и свободную жизнь. А наследник этого не видел.
Он с любопытством вертелся сидя в автомобиле рядом со своим отцом, читал вывески и улыбался прохожим. Это было дитя, вырвавшееся из скучной дворцовой обстановки и имеющее возможность наблюдать подлинную жизнь. Для него устраивались игры с могилевскими детьми то на Валу, то где нибудь в лесу около города и играть с ним могли все дети без различія національности и положенія родителей.
Купание в Днепре:
Помню характерный случай с наследником в последнее лето перед революціей. Могилевскія дамы устроили на Валу традиціонную лотерею. О том, что будет наследник, не знали, но он пришел вместе с каким то генералом. Дамы немедленно сообразили, что наследник пришел попытать счастья и предложили ему осмотреть выигрыши. Его заинтересовало все: и самовары, и подушки, и карандаши, и пачки с цикоріем. Он купил билет и выиграл конечно первый номер. Это был маленькій улей с сотами и медом. Его радости не было границ. Он схватил улей и помчался домой показать свой выигрыш отцу. Его остановили, и предложили через день взять выигрыш, т. к. по правилам лотереи выигрыши раздавались после окончанія лотереи. Он огорчился и спросил у дам разрешенія взять улей ненадолго и показать Государю. Ему, понятно, разрешили и скоро улей снова стоял на своем месте.
На берегу Днепра
Прошло всего несколько месяцев и все изменилось. Ребенок, видевшій вокруг себя только поклоненіе, лесть и заботы, был кинут своим народом на растерзаніе дикой толпе, не знающей ни жалости, ни пощады.
Маленькій и жалкій, он не понимал происходящих событій и должно быть это было самое ужасное, что пришлось пережить тем, кто его любил не только как наследника русскаго престола, но и как близкаго ребенка.
Царь на фоне могилевской Ратуши, которая была восстановлена несколько лет назад.
Царская семья в Могилеве.
Первый пріезд Государыни в Ставку произошел очень торжественно.
На перроне вокзала помимо военных встречали царскую семью представители города, благотворительных организацій и, наскоро организованный губернаторшей, дамскій комитет.
Царица в сопровожденіи дочерей вышла из поезда и медленно, еле передвигая ноги, пошла по направленію депутацій.
Я видела Государыню в Красном Селе в дни моего детства и перемена в ней меня поразила. Тогда это была очень худая светлая блондинка со скорбными глазами и грустным, меланхолическим лицом. Здесь двигалась к нам очень полная женщина, темная шатенка, злая и надменная.
Перемена была поразительная: не то лицо, не тот весь облик, который запечатлелся у меня в памяти. Царица подошла к дамам и каждой протянула свою необыкновенно выхоленную и красивую руку. Дамы делали реверанс и целовали руку Царицы. Все это происходило в глубоком молчаніи и старыя женщины, прикладывавшіяся к руке, невольно чувствовали себя школьницами. Во время этой церемоніи Царица не сказала ни одного слова и вряд ли даже видела кто склоняется перед ней.
Когда царская семья уехала с вокзала, все дамы засуетились и старались говорить друг с другом о посторонних вещах. Явно Царица всем не понравилась, а в связи с всевозможными сплетнями, каждая дама чувствовала какую то неловкость, смущеніе от этой церемоніи.
Прибытие императрицы в Ставку:
Четыре дочери стояли отдельно и всех поразили их костюмы.
Оне все, как одна, были одеты в светлыя шляпы, коричневыя короткія кофточки и юбки цвета бордо. Смесь этих цветов была так безвкусна, что вряд ли самая скромная провинціальная барышня могла бы так одеться. Сказалось ли в этом отсутствіе вкуса у Государыни или же нарочно во время войны подчеркивалась скромность царской семьи, неизвестно, но костюмы царских дочерей осуждались всеми.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
список всех моих статей об аристократах и монархах.