Прощай, сердечный сердолик...
Характерный портрет Пушкина.
Закольцую:
Итак, в двух словах о достоверных фактах: после смерти Пушкина печатка, ценная только для тайных организаций и использовавшая единственно в секретной переписке, корреспондентом в которой была отнюдь не Воронцова, плавно перекочевала с коченеющего пальца поэта на палец его учителя, "певца во стане русских воинов", академика околовсяческих наук В.А.Жуковского. Жуковский жил в Зимнем дворце и читал сказки немецким принцессам, дослужившись, таким образом, до тайного советника. Сначала он читал маме Александра I и Николая I, а когда она не выдержала этих пыток, начал учить русскому языку очередную Шарлотку, жену Николая I. Неудобно как-то: русская королевишна, а по-русски ни бельмеса. Затем он плавно перешел к обучению Александра II, объездив с наследником Россию и даже побывав в Сибири. Удивительная покладистость: всегда при деле. Настоящий "гроссмейстер", так с немецкого можно перевести "учитель". Заодно и степень высокая масонская. Женился он сам на немке и умер в Баден-Бадене.
Кому писал и что запечатывал "Симхой", неизвестно. Но, без сомнений, ложа эта была германофильская. Он пересекался с М.С.Воронцовым, но бдительные английские "врачи" были начеку: "Описывая случайную встречу Воронцова и Жуковского на почтовой станции близ Дерпта (Тарту) в октябре 1827 г., нечаянный ее свидетель, английский врач А. Грэнвил, замечает, что Воронцов с большим почтением обращался к Жуковскому, последний же, хотя он и Воронцов ехали в одном направлении, без особых церемоний умчался вперед - „очевидно, очень торопясь”, добавляет рассказчик". (Аринштейн Л. М. "К истории высылки Пушкина из Одессы", стр. 297) Еще б ему не торопиться! Его только что повысили, он назначен наставником будущего императора Александра II. Есть ложи немецкие, есть ложи английские, есть ложи французские. Воронцов, кажется, не понял, почему торопился Жуковский.
Жуковский владел даже одесской информацией. Напротив дворца Воронцовых в Одессе жила его племянница, ровесница и друг с простой русской фамилией Зонтаг, детская писательница. Воронцов прославился благими делами, если не считать его чрезмерной юдофилии и англофилии, и упокоился в Спасо-Преображенском соборе в Одессе. Вдова дожила до преклонных лет, известна была благотворительностью (коллизия: наследство от потемкинских бриллиантов - одесским сироткам), не дотянула нескольких месяцев до открытия опекушинского памятника и первой пушкинской выставки в Москве в 1880 г. с премьерой печатки, приписываемой ей, и захоронена в Одессе рядом с мужем.
Но злые масоны, пришедшие позднее к власти, в 1936 г. не оставили Воронцовых в покое, они поступили с их могилами по-масонски. Собор разобрали, могилы вскрыли, ордена и оружие светлейшего прихватизировали. Дальнейшие планы тоже были чисто масонскими: После этого большевистские власти города решили устроить на месте Собора увеселительное место, а на месте главного алтаря планировалось разместить туалет. Очень сильно насолил Воронцов другой масонской ложе, и имя его где-то значилось в таинственных общих тетрадочках. Говорят, что благодарные одесситы все-таки сумели перезахоронить прах светлейшего, и сейчас все устаканилось: собор восстановили, прах вернули на место.
Если верить сопроводительной записке И.С.Тургенева к выставлявшемуся на первой пушкинской выставке в Москве перстню, то изделие ему преподнес сын Жуковского - Павел Васильевич (1844-1912). А на каком основании? Сам Жуковский пустил легенду, что Пушкин якобы на смертном одре завещал ему печатку. Этот аргумент из серии "мама - пленная турчанка" или "портфель Гоголя". Пришел мужик в музей, принес портфель, говорит: "Это портфель Гоголя". С тех пор портфель и выставляется. Если восстановить картину "Завещание Пушкиным печатки Жуковскому", то в традициях соцреализма она будет выглядеть так: Пушкин без сознания, рыдает Натали, Жуковский стягивает печатку, Натали вопросительно смотрит на Жуковского, Жуковский говорит: "Молчи, сука!" Вот и вся интермедия.
Сам германофил умер в 1852 г. Как видим, сыну Паше шел всего восьмой годок. Если верить легенде И.С.Тургенева, то лет 18 печатка где-то гуляла, что-то штемпелевала, но не на свету. А на каком основании она была преподнесена Тургеневу Пашей Жуковским? Я, конечно, дико извиняюсь, но в какой ложе принималось решение? Наверное, и в 1880-х гг. этот вопрос задавали: "Иван Сергеевич, а откуда у Вас масонская печатка с ивритскими письменами? Вы же вроде как русский романист? Вот и письмо актрисе М.Г.Савиной по-ивритски штемпельнули."
Тогда И.С.Тургенев придумал новую легенду: якобы печатка - это как переходящее красное знамя у писателей, передается от хорошего к лучшему, вот и он готов завещать "Симху" Льву Толстому. "Вот оно чо, Михалыч!" Масонскую символику переходящего красного знамени, оказывается, Тургенев скреативил. Еще в 1880 г. Смешно. Репин уже творил. Сразу представилась новая интермедия: "Русские писатели борятся за печатку "Симхи",отпихивая друг друга локтями и таская за бороды. Пока искры сыпятся из глаз, перстень падает на пол и ползущий на четвереньках Тургенев овладевает им". Однако здесь у Вас, Иван Сергеевич, нестыковочка получается. Жуковский "Симху" не получил, а прихватизировал, оставив без наследства Лермонтова и Гоголя. Да Вы и сами-то, Иван Сергеевич, печатку незаконно получили из рук Паши Жуковского по наущению стоящих за ним влиятельных лиц. И почему Вы все время двигаете на передовую позицию графа нашего, понимаете ли, Льва Толстого? У нас на Руси этих романистов! Гончаров, Писемский чем плохи? А Достоевский? Ведь вот он после Вас речь сказал на пушкинской выставке. А в ней слова: "Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем." Заметьте, последнюю фразу Достоевский сказал. И за речь эту общество любителей русской словесности увенчало Федор Михалыча лавровым венком. Так что, Иван Сергеевич, "Отцы и дети" - это хорошо, а справедливость лучше. Или как еще до нас было сказано: "Не в силе Бог, а в правде".
Забирает Тургенев пушкинский перстень после выставки, а в ушах настойчивый шепот: "Ваня, отдай печатку Феде!" И тут новая интермедия, сюжетец для репинского полотна: Тургенев приходит к Достоевскому и вручает ему печатку с ивритской криптограммой. Достоевский в гневе, глаза горят как у Ивана Грозного. Он швыряет перстень в лицо Тургеневу и кричит: "Погубят жиды Россию!"
Не выдержало сердце бедного Тургенева. А "Симха" не может без хозяина. И вот она уже в руках Полины Виардо. Что? Да ничего. Лев Толстой в пролете. "Вы хочете писателей? В Одессе таки их будет много. Менделе-Мойхер Сфорим, Ахад га-Ам, Бялик, наконец. И я вам скажу - Шолом Алейхем". А пока на печатку претендует проснувшийся шталмейстер Паша Жуковский. Папа был гроссмейстер, а этот - шталмейстер. "Виардо, отдай печатку!" "Павел Васильевич, а как же переходящее знамя?" "Отдай печатку, сука!" "Ах, так! Тогда я ее сдам в музей."
Не спят пушкинисты. Тревожат их мысли о парной печатке. Перечитывают они пушкинскую легенду о паре у Воронцовой. Она как раз скончалась в Одессе. По логике печатка должна достаться наследникам. Обращались. Ответ был предполагаемый: "А нет у нас печатки. Нет, и не было." Но легенда красивая, не опускать же ее до прозаичности. Пусть люди верят, что пара была у Воронцовой: "Вы помните, что у графини Воронцовой остался второй перстень - близнец талисмана, подаренного ею Пушкину и, как она считала, соединенный с ним таинственной связью. Елизавета Ксаверьевна умерла в 1880 году, на сорок три года пережив поэта, и талисман-близнец как семейная реликвия хранился у ее наследников. Когда исчез пушкинский перстень, администрация музея обратилась к владельцам второго перстня с просьбой пожертвовать его музею взамен утерянного. Те с готовностью согласились, но... оказалось, что их собственный перстень исчез неизвестно куда, самым непостижимым образом. Мистика? Или случайное совпадение? Кто его знает."
И вот эпилог: прихватизация копии из музея в 1917 г. "Вихри масонские веют над нами, злобные силы нас тяжко гнетут". Кто резвился в России после февраля? Кому спать не давала символика? Я знаю как минимум двух типов: Керенского и Корнилова. Корнилов лично арестовал царицу-немку. Керенский и Корнилов были причастны к вскрытию могилы Распутина и уничтожению его трупа. Четко идут, носочки тянут, отмашка рук хороша. Если верить пушкинским и тургеневским мулькам, то почему бы не поверить в легенду о том, что копия "Симхи" досталась Керенскому? А что? И мистика, и символика присутствуют. "Оковы тяжкие падут..." "Так, если верить Моисею, Погиб несчастливый Содом..." "Перед сатрапом горделивым Израил выи не склонил..."
Г.Боровик встречался с Керенским:http://www.echo.msk.ru/programs/all/57299/ Жаль Боровик не рассмотрел надпись на печатке Керенского, а тупо фиксировал лапшу, которую тот ему на уши вешал, что, мол, это перстень самоубийц, ему тысячи лет, все его прежние хозяева кончали жизнь самоубийством. Легенда хороша тем, что под нее можно подверстать последующие события. Керенский в больнице отказывался от пищи перед смертью. Подверстаем. Затем перстень перешел к его жене-секретарше Ивановой-Пауэрс. Она якобы наглоталась таблеток и умерла. Подверстаем. Все записано в масонских коленкоровых тетрадочках. Читать - только посвященным. А в стихах - одни легенды.
Не знаю, кто сказал: "масоны - это искусственные евреи". Но есть в этих словах доля истины.