Леонид Бешер-Белинский. Взгляд изнутри. Записки ветерана Средмаша. Часть 1
Выдержки из записок ветерана Средмаша, проработавшего в очень важном, секретном Ведомстве почти полвека, пройдя от должности Начальника горного участка уранового рудника, через все ступеньки иерархической лестницы, до Директора большого комплексного Предприятия (со своим городом и всей инфраструктурой) по добыче урана, а, затем Главного инженера проектов по крупнейшему Горному Комбинату по добыче урана и золота.
Источник: http://www.proza.ru/avtor/leonidsheer
Ведомство наше началось с 1-го Главного Управления при СНК СССР, которое и организовало разработку известных месторождений урана. Ими были месторождения Табошары, Адрасман, Майли-Су, находящихся в Средней Азии, на территории Таджикистана и Киргизии. Эти месторождения, относительно небольшие по запасам в начале строительства и разработки и имевшие определённую перспективу по наращиванию запасов, вошли в состав первого Комбината по добыче и первичной переработке урансодержащих руд с выпуском урановых концентратов. Основным источником руководящих кадров и рабочей силы стали резервы всесильного Ведомства Внутренних Дел СССР, имевшего громадный опыт строительства, эксплуатации промышленных объектов, рудников, городов и посёлков, практически во всех географических и климатических условиях Советского союза, особенно на Севере, Востоке, Сибири, в том числе по строительству и отработке месторождений цветных и редких металлов.
На площадках урановых месторождений в короткие сроки были организованы лагеря заключенных, во временных сооружениях
размещены жизненно необходимые объекты, ввозилась рабочая сила из возвращаемых в Страну из немецких лагерей военнопленных , создавались посёлки спецпоселенцев, выселенных с мест проживания граждан немецкой, крымскотатарской, калмыцкой и др. национальностей. Руководители Ведомства, Начальники (директора) Предприятий (Комбината, Рудоуправлений) наделялись широкими полномочиями, неограниченными правами. На строительство, освоение месторождений, создание всей инфраструктуры Государством выделялись соответствующие, не малые, средства и материальные ресурсы.
Атомному Ведомству предоставлено было право преимущественного отбора выпускников Высших и Средне-технических учебных заведений, рабочих кадров из ремесленных училищ и школ ФЗО. На месторождениях одновременно велись горные работы геолого-разведочного, горно-подготовительного назначения и добыча руд. Горные работы в начальный период велись на верхних горизонтах при штольневом вскрытии, а затем уже вскрывались более глубокие горизонты, велась проходка вертикальных стволов и необходимых горных комплексов.
Урановые руды стране были необходимы немедленно, сейчас, и поэтому горные работы начались с использованием самых простых, по тем временам, технических средств. Пневмотехника, лёгкие перфораторы, отбойные молотки, передвижные и малопроизводительные поршневые компрессоры, передвижные электростанции, малогабаритные опрокидные вагонетки, ручная откатка и лошадиная тяга, примитивные вентиляторы частичного проветривания и т.п. и т. д. Одновременно с производством работ шло обучение рабочих кадров горным и другим профессиям. Привлечение лучших кадров, выделение ресурсов, высокая по сравнению с другими отраслями оплата труда, "железная", полувоенная дисциплина, да и немалый энтузиазм большинства работающих, в первую очередь, инженерно-технических кадров, позволяли держать очень высокие темпы развития производств, увеличение объёмов добычи и переработки руд и обеспечить научно-исследовательские и практические работы по созданию атомного устройства, осуществлению взрыва атомной бомбы на Семипалатинском полигоне в 1949 году.
Донбасс 1939-40:
...в то время была пятидневная рабочая неделя с выходными днями 6-го, 12-го, 18-го, 24-го и 30-го числа каждого месяца
Мне кажется, что 39-40-вые годы были самыми лучшими для большинства населения СССР, с точки зрения снабжения продуктами питания и ширпотребом, и относительно доступными ценами на них.
Так как я часто занимался покупками продуктов (о чём уже говорил) и хорошо помню цены на некоторые, то стоит и сообщить их: хлеб (буханка) в зависимости от сортности, от 60 - 70 копеек за чёрный, 1 руб. 10 коп. - 1 руб.30 коп. за серый, 1 руб.50 коп. - 1 руб.70 коп. за белый и от 2 руб. 70 коп. до 3 руб.20 коп. за очень белые с изюмом, маком и др., которые потребляли лишь богатенькие. Наша семья пользовалась хлебом стоимостью 1,10-1,30 руб. за буханку. Водка пшеничная, 0,5 литра, стоила 6 руб. 05 коп., причём на этикетке приводилась калькуляция: водка - 5 руб.50 коп., бутылка - 50 коп., пробка - 05 коп.; папиросы стоили (одна пачка 25 штук) от 35 коп. ("Дон"), 65 коп.("Тачанка"), 1 руб.("Красная звезда"), 1 руб.30 коп.("Беломор-канал"), 2руб.("Пушки"), 3 руб.15 коп. ("Казбек"), 4 руб.50 коп.("Северная Пальмира"), были и дороже, но я уже не знаю их цен. Сливочное масло - 3 руб. за кг., а вот Советское шампанское стоило 22 руб. за бутылку, но кто его пил!? По понятиям людей моего круга, только ,,профессура"! Но такие вещи, как часы наручные, были принадлежностью немногих, а велосипед предметом роскоши.
...проходящие пассажирские поезда, в основном, под номерами пятисотыми (501, 520 и т. п., которые впоследствии назвали ,,пятьсот весёлыми"
...Мама моя продолжала работать в прежнем темпе, днём и часто по ночам. Мне запомнился довольно большой период сорокового года, когда по всей Стране (мама рассказывала) проходила кампания по ,,потрошению" виноделов и виноторговцев. В городе Сталино было много магазинов и магазинчиков (очень часто в подвальчиках и полуподвальчиках), где продавали вина даже на разлив, вина обычные, рядовые и элитные. Жители города и шахтёрских поселков выпить умели и желали. В производстве вин, торговле ими имелись значительные злоупотребления - пересортица, недолив, ,,левое" производство, подпольные цеха и прочее и прочее. Были созданы бригады сотрудников прокуратур, милиции, МВД, которые и днем и ночью производили обыски в квартирах подозреваемых, магазинах, складах, допросы, дознания и т.п. В кабинете моей мамы, в горпрокуратуре, стояли горы опечатанных бутылок для экспертизы
Эвакуация в Ташкент: Я работал на разных работах, слесарем-монтажником сантехники, экспедитором в тресте ,,Облхлебснабсбыт" и, наконец, возчиком на ,,Текстильном комбинате". Эта последняя работа заключалась в том, что нам, мне и напарнику, было необходимо в течении 12-ти часовой смены снабжать Ниточную фабрику пряжей, которую производили на 2-ой Прядильной фабрике. Делалось это так: мы на 2-ой прядильной загружали пряжу определенных номеров в мешки из забракованной ткани, произведенной на Ткацкой фабрике Комбината. Каждый мешок при наполнении весил около двух пудов. Эти мешки мы укладывали на тележку с передним и задним бортами и на четырёх колёсах с резиновыми ободами (точно такие тележки применялись на вокзалах для перевозки багажа по перронам в багажные вагоны и из них). Нагруженную тележку мы толкали с прядильной на ниточную фабрику и там разгружали мешки на склад, откуда уже пряжу брали работницы ниточной к станкам-агрегатам, на которых начинался долгий процесс производства ниток. За смену мы таким образом привозили до 10 тонн пряжи. Работа очень тяжелая, особенно в дневную смену, в жару. В ночной смене было легче, но затем было трудно отдыхать - спать днём при Ташкентской жаре. Большинство трудящихся на Текстильном комбинате боли женщины. На 2-ой прядильной фабрике основной контингент был из женщин-заключенных, которых приводили на работу из лагеря, а на ниточной фабрике работали исключительно молодые вольнонаёмные девушки. Надо отметить, что условия труда у текстильщиц были весьма и весьма тяжёлые и вредные, громадная запыленность, неимоверный шум от работающих машин на прядильной фабрике, тот же грохот от машин, едкие испарения от различных маслянистых химических растворов, применяемых в ниточном производстве, отражались на здоровье работающих, при чём, это было видно невооруженным глазом: постоянный кашель, язвы на руках и ногах, бледность кожи у работниц ниточной, частые заболевания.
Работали по 12-ть часов в день, практически без выходных дней, только большая пересменка после недели ночных смен. Мой заработок составлял, где-то, 500-600 рублей в месяц. Этого хватало, может быть, лишь на оплату только обедов в столовой фабрики, где их можно было получить по соответствующим карточкам на мясные, крупяные и жировые продукты, выдаваемые в начале месяца каждому по соответствующей категории труда, учёбы или домохозяйке. Для того, чтобы выжить надо было искать и находить дополнительные источники дохода и каждый что-то делал. Почти ежедневно в столовой давали дополнительно какое либо блюдо без карточек, но уже по повышенной цене, чаще всего это были супы, или второе, из черепашьего мяса. Черепах заготавливали специальные бригады Комбината, выезжавшие для этого в пустыни Узбекистана. Я, как и многие, с удовольствием поглощал эти блюда. На работе нам выдавали спецодежду, хлопчатобумажный костюм неопределенного цвета, который очень быстро насыщался потом во время работы, и после просыхания на спинке куртки выступала соль.
После окончания Средне-Азиатского Индустриальнго института, горный факультет, выпустился горным инженером: по эксплуатации пластовых (угольных) месторождений полезных ископаемых, получил распределение под Ленинабад.
Рудники работали в круглосуточном режиме, т. е. продолжительность смены восемь часов без междусменных перерывов. Выходной день - воскресенье. Взрывные работы производились в любое время, т. е. по мере готовности; бурение шпуров шло "всухую", т. е. без промывки, поэтому в рудничной атмосфере всегда присутствовали вредные газы и пыль. Начальник горного участка обязан был письменно оформлять и затем выдавать "наряд" на все три смены. Чтобы выдать "наряд" надо знать положение дел в каждом забое, блоке, восстающем (это вертикальная или наклонная горная выработка) к концу предыдущей смены. Поэтому десятник, находящийся на смене, за час до ее окончания, передавал через одного из рабочих записку или ненадолго выходил сам и рассказывал положение дел. Как правило, я после выдачи "наряда"на первую смену, которая начиналась в 5 часов утра, уходил на обход участка, осматривал состояние выработок, ход выполнения моих указаний и приказов, по ходу общался с бригадирами и рабочими, давал указания, т. е. занимался организаторской работой, направленной на выполнение производственного плана и обеспечения безопасности работ. Последнее всегда было особой заботой, потому что, кроме других неприятностей, каждый несчастный случай на производстве выбивал из колеи работу коллектива и негативно отражался на выполнении планов. А планы производства давались очень напряженные и ежемесячно, ежеквартально и ежегодно увеличивались.
На рудниках Предприятия организация работ основывалась на индивидуально-сдельной системе оплаты труда. Это означало, что после окончания рабочей смены, десятник (в последствии - горный мастер) записывал в специальный бланк-наряд характер и объем выполненных звеном (не менее двух рабочих) работ, норму выработки по этому виду работ, процент выполнения норм и передавал этот документ в группу нормирования, где нормировщик проставлял расценки и стоимость выполненных работ и возвращал бланк мне, а, после моего подписания, десятник оглашал результат рабочим на очередной раскомандировке. Такая система организации и оплаты труда, зачастую приводила к приписке объемов отдельными десятниками, некачественному выполнению работ, предыдущая смена не стремилась создавать благоприятные условия для последующей. Многие виды, особенно вспомогательных, работ, расценки которых были низкими (низкоразрядными), выполнялись неохотно и поэтому десятники вынуждены были завышать объем их выполнения, при этом получалось, что нормы выработки на этих видах работ значительно перевыполнялись, хотя на самом деле это было неправдой. К таким видам работ относились, например, настилка узкоколейных путей, пробивка водосточной канавки, возведение крепи на пройденных ранее участках горных выработок, ремонт ранее возведенной крепи и др. Напомню, что в те времена в СССР было принято, практически во всех ведомствах, пересматривать нормы выработки на сдельных работах ежегодно, в феврале-марте м-цах, причем, в сторону их увеличения. Каждому Ведомству "сверху" устанавливался средний процент их увеличения. При проведении таких кампаний, естественно, увеличивали нормы выработки на значительно больший процент на тех видах работ, где нормы перевыполнялись больше. Этот порочный круг привел к тому, что нормы выработки на некоторых видах работ превышали физические возможности в три-четыре и более раз.
В указанных выше условиях на руднике и на моем участке скорость продвижения забоев горизонтальных выработок (штолен, штреков, квершлагов) в месяц составляла 15-17п.м. Чтобы осуществить скоростную проходку надо было делать что то новое, необычное, кардинальное! У меня созрел определенный план, который мы обсудили с десятниками, его одобрило руководство рудника и началось претворение его в жизнь. Была собрана бригада из лучших на участке двух бурильщиков, четырех откатчиков и одного взрывника. Вместе с нормировщиком составили комплексный наряд-задание, в котором отразили все виды и объемы работ, подлежащие к выполнению для проходки одного погонного метра, необходимого числа человеко-дней для осуществления их и заработную плату за пройденный погонный метр. Указанная бригада из семи человек должна была производить работы следующим образом: после очередного взрывания ("отпалки" - по местной терминологии) и частичного проветривания забоя, два откатчика должны были отгребать в первую очередь верхнюю часть взорванной горной массы с тем, чтобы пришедший через час бурильщик мог приступить к бурению верхних шпуров. Затем откатчики погружали породу в вагонетки и откатывали их к месту разгрузки, а закончив уборку породы, шли домой отдыхать, и вызывали на работу взрывника. Пока взрывник оформлял и получал ВМ (взрывчатые материалы), бурильщик добуривал все шпуры, уходил домой отдыхать и вызывал на работу вторую пару откатчиков. И так все 24 часа шёл непрерывный процесс.
Государство денег не жалело, все наши заявки исполнялись, мы свой труд и мозги отдавали сполна и дела продвигались успешно. Энтузиазм трудящихся подкреплялся не только новой техникой, не только призывами руководителей и партийных функционеров, а и весьма приличными заработками как инженерно-технических, так и рабочих кадров. Начну с того, что основной оклад у ИТР и служащих, тарифные ставки у рабочих были значительно выше, чем на аналогичных должностях в других Ведомствах. Кроме того, за работу в высокогорной местности (отметка над уровнем моря 1200-1400м.) к окладу прибавлялось 40%, при выполнении месячного плана по основной деятельности (добычи руды и горно-подготовительных работ) на 100%, мне (и таким, как я руководителям, т. е. участковому персоналу и производственным руководителям рудника) полагался еще один оклад; при выполнении месячного плана участка по основной деятельности на 105% полагался еще один оклад (т. е. 1+1 премиальных окладов) и при выполнении этих планов на 110% еще один оклад, таким образом, имелась потенциальная возможность только за перевыполнение планов работ получать четыре оклада. Кроме указанного, ИТР получали дополнительно оплату за стаж работы, а конкретно, за каждые шесть месяцев непрерывного стажа - к окладу прибавлялось 10% и так до 100 %. Правда последнее, примерно, с конца 1950-го года претерпело изменение и потолок стал не 100%, а только 60%. Следует оговорить, что премии за выполнение и перевыполнение планов могли быть уменьшены, или полностью не выплачены, по приказу вышестоящего прямого руководителя за ту или иную провинность. При указанных обстоятельствах мой заработок в месяц составлял от 3000 до 8000 рублей. Чтобы было понятно нынешнему читателю ценность таких денег, сообщу, что в эти времена пол-литровая бутылка водки стоила 23, а бутылка шампанского 27 рублей. В конце 1949г. на предприятие поступила разнарядка на реализацию трех автомобилей "Москвич-400" стоимостью 11000рублей. Конечно, желающих приобрести оказалось больше трех, но не так уж много, еще не было моды на личные автомобили, особенно в провинции.
основной рабочей силой были спецконтингент из ПФЛ (проверочные фильтрационные лагеря) и спецпоселенцев. Несмотря на то, что рабочие кадры стали с 1949-50 г.г. пополняться и выпускниками ФЗО и РУ, все равно положение не менялось. Контингент трудящихся из ПФЛ, как я сообщал выше, делился на две категории первую и вторую. Как это деление производилось я не знаю, компетентные органы нам, руководителям моего ранга, не сообщали, но мы знали, что вторая категория более тяжелая, т. е. более в чем- то провинившаяся. Лагерь ПФЛ, обустроенный ранее по всем правилам "лагерей для заключенных", в начале 1948 г. был реорганизован, колючие и прочие ограждения и вышки ликвидированы и бараки превращены в общежития для контингента. Имелась комендатура с соответствующим персоналом, где ПФЛ’овцы (так их называли) должны были отмечаться не менее одного раза в десять дней или чаще по указанию комендантского персонала. Кроме того, работала усиленная группа сотрудников КГБ, "обслуживавшая" этот контингент. Результатом такого" обслуживания" являлось, иногда, "исчезновение" рабочего, а оказывалось, что появились данные о таких "проделках" этой персоны, которые дали основание для его осуждения на 25 лет каторжных работ. Спецпоселенцы (граждане немецкой, крымско-татарской, калмыцкой национальностей) тоже отмечались в спецкомендатуре один раз в месяц. Спецпоселенцы, в основном, проживали в полуземлянках, построенных на склоне горы на левом берегу реки, с семьями.
Вольнонаемные ИТР и рядовые трудящиеся относились и к спецпоселенцам, и к ПФЛ’овцам как к нормальным трудящимся, членам трудовых коллективов, без всяких дискриминационных актов. Рабочие из спецконтингента сполна получали заработанные ими деньги, передовики поощрялись, нерадивые наказывались обычно принятыми в таких случаях формами через приказы по руднику или Предприятию. Вместе с тем, вольнонаемным сотрудникам не рекомендовалось общение с ними вне производства и запрещалось вступать с ними в брак. Все эти ограничения оговаривались в подписках, которые мы давали в, так называемых, 1-х отделах, которые имелись в каждом производственном подразделении, и сотрудники которых были косвенными или прямыми сотрудниками КГБ. Одна из молодых специалистов-экономистов, работавшая плановиком на одном из рудников, вышла замуж за ПФЛ’овца и была немедленно снята с этой должности, но не уволена, а переведена на такую же должность в механические мастерские. Надо отметить, что с самого начала и до развала СССР кадровая политика в системе Атомной промышленности (наверное, и в других секретных ведомствах) была таковой, что не желали увольнять, выбрасывать, особенно инженерно-технические кадры, из Системы. Думаю, что это была установка с самого "верха" во избежания утечки секретов, для возможности всегда следить за поведением кадров. Известно также, что сотрудники отделов кадров всех уровней в Советских предприятиях и учреждениях тесно сотрудничали с компетентными органами и, зачастую, сами были в их штате. Последнее касается сотрудников кадров предприятий и учреждений Атомной системы, особенно в начальный период
...В парикмахерскую неожиданно вбежал посыльный и сообщил мне, что на руднике авария, топит 120-ый горизонт. Я немедленно побежал на рудник, в ламповой взял светильник, добежал по штольне № 5 к стволу № 1, в клети спустился на горизонт - 120 и увидал, что по квершлагу, идущему к рудничному двору, до ходков в помойницы насосной станции, идет поток воды с нефтью высотой выше колена.
Я вошел в поток воды и нефти и быстро направился к дучке, ведущей в просек. Поднялся по лестнице в просек и пошел в сторону вентиляционного восстающего, по которому уже уходила отработанная вентиляционная струя. За сопряжением восстающего и просека метрах в десяти я увидал лежащего Карлы и рядом с ним валяющуюся аккумуляторную лампу. В голове быстро возникла мысль вытащить Карлы из зараженной атмосферы на свежую струю. Набрал в легкие побольше воздуха, вбежал за сопряжение и попытался поднять Карлы, который был одет в телогрейку. В это время услышал сзади себя крик:-"Тикай!".
Обернулся и увидал падающего человека в спецовке. Мысль лихорадочно работала, кого вытаскивать?! Решил, что надо брать Карлы, лежащего дольше здесь, но приподняв его, потерял сознание! Первый раз я очнулся почти через сутки (мне кто-то сказал, что 9-ое число) и понял, что я в больничной палате, вокруг меня стоят пять-шесть врачей и медсестер, что мне делают какие-то процедуры, но я ничего не ощущал.
На запросы руководства Комбината и членов созданной комиссии по расследованию аварии, о состоянии моего здоровья, медики отвечали сомнением в возможности моего выживания. Но мой молодой организм, усилия врачей, помощь моих друзей и товарищей, все это вместе помогло мне выжить. Постепенно я стал ощущать свое тело, начал понемногу шевелить руками и ногами, поворачивать головой. Примерно через месяц я начал уже садиться в постели, затем не на долго спускать ноги на пол и потом по немного учиться ходить. Через два месяца меня выписали из больницы и через несколько дней отправили на санаторно-курортное лечение в Подмосковный санаторий "Абрамцево".
Горные работы горно-капитального характера велись в соответствии с открытием финансирования их. А строительство подъездной дороги к новому шахтному полю и к площадкам штолен почему-то не финансировалось и, естественно, не осуществлялось. Просто бульдозерами мы провели грунтовую дорогу шириной в одну колею. Благо, что грунты (наносные породы), глины и выветрелые мергели, позволяли это делать без особых мероприятий. Но эти же грунты при осадках летом и всю зиму не позволяли проезжать к шахтному полю на автотранспорте. Только на тракторах с тележкой-прицепом можно было добраться до мест работ, чтобы доставить необходимые материалы достаточно большой номенклатуры и, в дальнейшем, вывозить попутно добытый уголь. Такое несоответствие в плановом хозяйстве бывшего Советского Союза встречалось очень часто, как я всё больше стал понимать по мере того, как поднимался по иерархической лестнице.
Основные подразделения Предприятия - рудники, в том числе и угольный, были хозрасчетными, им спускался целый ряд экономических показателей, вплоть до себестоимости единицы продукции при заданном качестве. Для угольного рудника - это тонна угля при плановой зольности. Кстати, планировалась работа рудника как планово- убыточная, то-есть, при плановой себестоимости одной тонны угля, скажем, 100-110 руб., отпускная цена его для ТЭЦ планировалась 78руб. Я никак тогда не понимал, зачем это так делалось? Ведь чем рудник больше добывал угля, тем больше приносил убытков! Лишь с годами, позже я стал понимать, что в Социалистическом плановом хозяйстве, практически, по подавляющему числу продукции, цены и оптовые и розничные, по ,,высшим соображениям" искажались до неузнаваемости. Я опять ушел от основной мысли, так вот, коллектив рудника планы выполнял, участвовал в социалистическом соревновании между рудниками Предприятия, был не на последнем месте! И это приносило определённую удовлетворённость, даже гордость! И не только у меня, а у большинства и ИТР и многих рабочих и обслуживающего персонала.
Прибывшие молодые ребята (18-20-ти лет) были поселены в общежитие, на Карагаче, вблизи рудника, и я немедленно начал с ними работу с целью их быстрейшего включения в производственный процесс. Сложность оказалась в том, что ребята были очень недовольны постигшей их участью работать на малых электровозах, на руднике, а не на магистральных электровозах в системе Министерства путей сообщения. Их нужно было заинтересовать чем-то, внушить мысль, что они удостоились чести работать в весьма важном и очень нужном Стране деле - добыче урана для защиты Родины!
Я провел с вновь прибывшими необходимый производственный инструктаж, а, главное, ежевечерне я собирал их в общежитии, рассказывал о нашем Предприятии, производственном процессе, людях, о важности их участия в деле улучшения организации работ на руднике, стабильности во всех производственных переделах. Ребята довольно быстро осваивали вождение электровозов в условиях весьма сложных профилей узкоколейных ж. д. путей и троллейного провода. Участок внутришахтного транспорта стал работать равномерней, резко сократилось число сходов с рельсов составов и электровозов, а значит и число ремонтов путей, повышались заработки машинистов электровозов и сцепщиков. Возникла очень важная проблема, чем занять молодых, вольнонаемных ребят в нерабочее время, не допустить увлечение спиртными напитками и пр. нежелательными делами. Пришлось, практически, мне проводить большинство вечеров в рабочем общежитии, организовывать их досуг, давать советы по покупкам, сколько денег посылать родителям, что читать и многое другое. Убедил ребят создать общую кассу - копилку для приобретения мотоциклета, он был куплен и организовали кружок-курсы по изучению устройства мотоциклета и практической езде на нем. Все участники курсов успешно сдали экзамены на права вождения мототехники.
Таким образом, весь состав молодых, вольнонаёмных ребят прекрасно вписался в коллектив моего участка. Многие из них стали виртуозами вождения электровозов. Отмечалось ранее, что бывали случаи обрыва составов груженых вагонеток с верхней промплощадки на нижнюю и они с большой скоростью и страшной силой на одном из многих серпантинов сходили с рельсов (забуривались), переворачивались, рассыпая руду по всему склону. Кроме опасности для жизни людей, это приводило к значительным простоям, непроизводительным расходам и прочим неприятностям. Так вот, ребята научились ,"ловить" сорвавшиеся составы, выезжая на электровозе с нижней площадки и, "брать" состав, "на себя", т. е. на движущийся, но с меньшей скоростью, электровоз, а затем торможением останавливать весь состав. Это было рискованно, но каждый такой поступок вызывал восхищение и поощрялся.
...неожиданно для всех нас был снят с должности начальник Предприятия Гаршин П.П. (для нас в то время ,,Бог и Царь и Воинский начальник"). Затем, стало известно, что причиной этого события стали вскрывшиеся факты приписок в объёмах извлеченных из руд металла на перерабатывающем заводе. Такие приписки делались в отдельные месяцы, в которых не хватало извлеченного металла для отчетных показателей по выполнению плана, а затем, в последующем месяце, все приводилось в норму. Но проведенная комиссионная ревизия за июль месяц сотрудниками Комбината выявила такую приписку. Руководством Комбината, после соответствующего разбирательства, было принято решение о переводе Гаршина П.П. на вновь организуемое Предприятие по добыче урана, находящееся в 120 км. от города Ташкента, в Чаткальском хребте.
...мы купили автомобиль! Это был ,,Москвич-401". На Предприятие поступали ежегодно по несколько этих автомобилей. Они уже были лучше тех, что поступали в 1949г., двигатель мощнее, аж 23 л. с., шины пошире и цена стала не 11 тыс., а 9 тыс. рублей. Цена нас не смущала, так как заработки у нас были весьма приличными по тем временам. Желающих приобрести автомобиль было больше, чем их поступление, и распределялись они только руководством Предприятия в порядке поощрения лучших трудящихся.
...приобретение автомобиля "Победа". Примерно, через 6-7 месяцев после покупки нами автомобиля "Москвич-401" мне позвонил начальник ОРС’а Предприятия Сапожников Василий Иванович и предложил внести деньги в количестве 16 тыс. рублей и получить автомобиль "Победа". Очень заманчивое предложение, но 16 тыс. рублей собрать оказалось не так-то легко. Желание купить автомобиль значительно лучший, чем "Москвич", поддержала Юлия. Пришлось приложить много усилий. Во-первых, я предложил на руднике, через профсоюзный комитет, найти желающего приобрести мой "Москвич", на котором мы проехали не более 2-х тыс. км. Покупатель нашёлся очень быстро, один из подземных слесарей, и я получил за мой автомобиль 8 тыс. рублей (при первоначальной стоимости 9 тыс. руб.). Собрали все свои сбережения, попросил главного бухгалтера рудника выписать мне усиленный аванс (4тыс. руб.) и собралось 15,8 тыс. рублей. Сапожников В.И. говорит:
-"Приезжай и плати, я добавлю тебе до необходимой суммы!".
Заведующий базой УРС’а, которому я предъявил документы (доверенность от ОРС’а Предприятия, квитанцию об оплате), повёл меня на территорию базы к стоящему ряду автомобилей. Их осталось лишь 4 светло-серых, причём 2 из них уже были с дефектами. Но, я увидал, что поодаль, несколько в стороне, под брезентами стоит несколько автомобилей, и предположил, что это и есть тёмно-синие. Я отказался выбирать из указанных мне и сказал, что хочу из тех, стоящих под брезентами. Заведующий базой объяснил мне, что они только по указанию Чиркова Б.Н. выдаются. Я решил идти на приём к Начальнику Комбината. Но по пути, немного поостыв, решил предварительно обратиться к Начальнику УРС’а, управление которого располагалось в бараке, недалеко от базы. Начальник УРС’а Карамов Георгий Аветисович выслушал мою претензию, что мне не дают автомобиль, который я хочу, спросил меня, а кто я такой и, услышав ответ, сказал : -"Идите на базу и Вам выдадут то, что просите!"
На базе заведующий по телефону связался с начальником УРС’а и, только после получения от последнего команды, разрешил мне выбрать один из тёмно-синих автомобилей. Так мы стали владельцами нового автомобиля "Победа" престижного цвета. Своим ходом мы (я и водитель) вернулись домой.
Стоит рассказать и ещё об одном интересном событии, имевшем место во время работы на угольном руднике. Известно (а может быть кто-то и не знает), что многие годы в СССР ежегодно, как правило весной, проводились кампании по распространению Государственных Займов. Подписка на займ проходила на всех производствах, учреждениях, во всех коллективах. Партийная директива всегда была одна: добиться, чтобы сумма подписки была не менее средне-месячного фонда зарплаты соответствующего коллектива. Подписку поручали проводить командирам производства. Ну, а сами командиры (руководители участков, цехов, смен , рудников, заводов и т.п.) подавали, естественно, пример и подписывались на два-три оклада. И я уже с самого начала работы на Предприятии проводил эту работу среди своих подчиненных и делать это было нелегко, если учесть характер контингента работающих. Я всегда подписывался на три месячных оклада. Как правило, мне удавалось подписать коллектив в среднем на месячные оклады и на руднике №1 и на руднике №2. В ходе подписки на заём 1952 года мне один из начальников участка доложил, что есть у него рабочий, не желающий подписаться ни на копейку. Это плохо отражалось на весь ход подписки на участке. Я приказал пригласить этого рабочего (он был из ПФЛ второй категории) ко мне в кабинет. Беседа продолжалась более двух часов и все мои доводы положительного результата не давали. В конце-концов, я ему предложил подписаться на месячный оклад при условии, что я ему буду ежемесячно отдавать вычитываемую с него сумму подписки. И он действительно приходил ко мне в день выдачи зарплаты и получал с меня соответствующую сумму. Надо сразу сказать, что за время работы у нас с Юлией накопилась очень солидная сумма Государственных займов, на которые небольшие выигрыши изредка выпадали на нашу долю, а многие, в последствии, погасились, но и потерь оказалось немало.