Вынужденные вещи.Владимир Архипов
"Народный феномен самостоятельного изготовления необходимой бытовой вещи - явление яркое, масштабное, стихийное, неизвестное.
Такие вещи всегда были и есть сегодня в любой стране мира, но наша книга посвящена только русской части этого феномена.
Почти всегда мой интерес, проявленный по отношению к какой-то вещи, вызывал спонтанное желание автора вещи рассказать `как это было`, что навело меня на мысль: хорошо бы записывать эти истории. Я купил диктофон, фотоаппарат и стал документировать процесс. Иногда мне дарили свои старые фотографии, где авторы значительно моложе своих лет. Кроме того, некоторые не сообщали или просили не упоминать их имена, фамилии, профессии, место работы или место жительства, что наводит на определенные размышления.
Сегодня в моей коллекции около тысячи вещей, которые объединяют три признака: функциональность, визуальная уникальность, свидетельство автора - изготовителя и потребителя в одном лице. Они представляют удивительную часть современной народной материальной культуры."
Несколько фотографий под катом
Кипятильник
"Касса, родная касса, всю жизнь она у меня. Здесь сразу и мелкие, и комплектующие, да тут всё, что мелкое, всё выбирается - и транзисторы, и резисторы, и конденсаторы, и диоды - вот такая мелочь. Во-первых, если выйдет из строя вот коробок, то его заменить недолго - воткнул новый, он ничего не стоит, и достаточно ёмкая вот эта одна кассета, так её называем. Износится -новую сделаешь. Возьмёшь клей конторский обыкновенный, склеишь, и главное- дешёвая. Кассету же эту, её, во-первых, не купишь и ни из какого другого материала то (...) Дорого, трудоёмко. А это самая хорошая вещь
"...я получил гараж, в котором электричество существовало только в виде лампочки, и нe было розетки. А розетка была необходима - нужно включать дрель, ну и другой инструмент. И тут я вспомнил старые-старые застойные времена. Когда-то существовало такое изделие в электронике, и называлось(...) Называлось оно «жулик». А почему? В те далёкие времена, в 60-е годы, в деревне запрещалось пользоваться розетками, был только свет. А умные люди имели «жулика», вворачивали его в патрон лампочки и в него включали электронагревательные приборы (...) Мне этот «жулик» пришлось изготовить собственными руками. Для этого я взял цоколь от лампочки электрической и розетку от одного из приборов, объединил их вместе в одном пластмассовом корпусе от дезодоранта. С тем, чтобы, держа за этот корпус из пластмассы, можно было завернуть в цоколь лампочки и не попасть под напряжение 220 вольт. Таким образом, я просто использовал старый, древний способ подключения электронагрузки к сети, когда нет под руками розетки, а есть лампочка. Вот это изделие (...)
"Обычные ножи - у них жало слабое, они плохо калёные. При заточке нож быстро снашивается. Я стал подбирать сталь. На предприятии - обрезки стали, вот, и обрезки такие подбирал, которые можно калить. Вот такое полотно выбрасывают обычно в ящик мусорный, а я там выбираю подбираю нужную мне полоску но длине и ширине. И, если она поддаётся закалке, я тогда делаю форму. Форму сделаю сначала на листе бумаги, рисую, потом накладываю на заготовку и вытачиваю. И делал я как - в нерабочее время, в обеденный перерыв иду к станкам, вот, и там вывожу форму. Вот когда форма готова, я договариваюсь с калильщиками. На заводе у нас были очень хорошие специалисты, ребяты. Я когда брал кусок стали сперва к ним шёл. Они говорят: «Этот, дед, не пойдёт, этот не калится (...) А вот этот - делай». Накаливают они уже мне по моему заказу, важно, чтобы она не просто закалилась, а чтоб вязкость была. Когда они мне эту полосу закалят, я её начинаю дорабатывать. Окалину снимаю, шлифую, полирую как зеркало.
Потом подбираю платик. Ходил в другой цех, - там мне ребята кусочки подбирали, и я делал из них ручки. Ручку сам наклёпывал. Две полоски на полотно накладывал, и получался нож. А чтоб не видно было заклёпок, сверху другие накладывал щёчки. На клею они держатся... Или еще так. Берёшь подшипник, ребята его раскатывают в полосу. Из этой полосы получается отличный нож. И прочный, и не ржавеет, и долго держится жало. Бываег, если перекалят, - упал - и он ломается (...)
"Заставляет штопать экономия семейного бюджета. Так нас приучали с детства. В такой, видимо, обстановке мы выросли, что постоянно в нужде, постоянно приходилось ремонтировать одежду, продлять срок её использования. Штопаем носки, чтоб продлить срок их использования: поштопаешь - ещё можно несколько раз надеть, значит, следующую пару не сразу придёт необходимость покупать (...) Штопать приходится не только носки. Но и одежду ремонтировать и бережно относиться к любой вещи, потому что бережное отношение продляет срок жизни этой вещи, и в конечном итоге - экономия бюджета (...) А когда ремонтируешь какие-то личные вещи, например, штопаешь носки или ремонтируешь рубашку или майку, то испытываешь какое-то особое чувство теплоты, любви, заботы к тому человеку, которому принадлежит вещь. Стараешься как-то сделать красиво, аккуратно, и, в конечном итоге, сама-получаешь от этого
удовольствие, надеясь на то, что твоя работа, может быть, понравится и вызовет удивление или восхищение. Конечно, если бы была такая возможность - освободиться от вещи, приобрести новую на место старой, то, наверно, никто от этого не отказался бы. Использовали бы такую возможность. Но поскольку, такие материальные затруднения, вещи приходится реставрировать, приходится ремонтировать"
"Лет восемь назад, я, значит, получил автомобиль ЗИЛ для работы в колхозе, шофёром. Инструмента сначала не было, так, кое-чего было. Нужна была отвёртка. Делается просто: берёшь клапан любой - с любой машины, с любого трактора, со шляпкой, естественно. Идёшь в кузню, нагреваешь шляпку, расковываешь. Получается типа грибка, а заодно и ручка. Очень удобно на поворот - она не проворачивается. Другой конец расплющиваешь, затачиваешь, как тебе нужно. Всё. Можно закалить в воде. Можно не калить. Смотря какой клапан. Если выпускной - его калить не надо. Всё, и готова отвёртка. Работы ровно на пятнадцать минут. Отвёртка служит, считай, практически... пока не потеряешь, всю жизнь будет служить, только знай затачивай жало, вот и всё"
Пожарный топор Олега Курдюмова. Московская область
" Сам знаешь, что армия у нас какая, и вот делали самодельное, уголок вырезали из толстого железа - прям уголок, одну сторону затачивали, а вторая сторона сама по себе острая была, вот и получалось, что с одной стороны топор, а с другой стороны - кирка (...) А вот с одной стороны затачивали, получалось как топор, а это как кирка получалась. Толстый металл, а это загнули, чтоб уже не падал, вот сюда уже загнули, знаешь, как реликвия висит здесь, напоминает о тех годах. Ну, металл-то не калёный, сам понимаешь, а резали-то из чего, простой металл, был бы калёный, заусенцев таких бы не было. В своё время, видишь, его точили, ну, комиссия сверху требует, пожарники ходят, вот тебе
и инициатива"
"Одеяло. Символизирует собой целый пласт жизни семейной, потому что, если раньше, особенно в Средней Азии, на Востоке ковры заменяли целые книги, литературу, потому что там орнамент изображал семейные предания, какие-то войны рассказывались посредством орнамента, то это, ну, современная культурная форма, заменяющая какие-то традиции, а именно: оно состоит из кусочков. Это вот пальто моей бабушки, свитер моего брата, пиджак отца, кусочки других тканей, которые, на самом деле, имеют целую историю, целую ауру несут - для меня, по крайней мере. И вот моя мама подарила его мне на день рождения, по моему заказу сделала специальный плед, который как бы вот смотришь на один кусок - думаешь об одном, смотришь на другой - думаешь о другом, но, я думаю, ты заметил, что в целом это смотрится очень органично и как раз в силу того, что вещи носят обновлённую ауру своего хозяина, и человек, которого уже может не быть в живых, а всё равно эти вещи они как бы что-то сообщают, какую-то информацию несут и сочетаются с вещами других людей и (...) Тебе, как специалисту по вещам, должно быть понятно, что вещи, они обладают своей собственной абсолютно жизнью. И нужно просто органично с ними как-то сочетаться, чувствовать их, и они тогда приносят много пользы (...)
"...досталось мне после моих родственников, после дедушки, маминого отчима, который был лётчик военный во время войны и это, видимо, какие-то его - «на память» - пилотские какие-то часы. Должно быть, просто из самолета военного вынутые, а им корпус сделан, не знаю, деревянный (...) Здесь можно узнавать время полёта и вот, видимо, считается оно днями и на пять дней рассчитано. Это самые, видимо, дальние полеты. Вот. И они светятся в темноте, эти часы. Ну, здесь нижняя панель, к которой заботливо фланелька приклеена внизу, чтобы не царапало мебель. И к ней передняя панель приделана, и сзади она такими опорами, она чуть-чуть наклонена и опорами крепится, подпирают её сзади еще такие консольки не консольки -деревяшки, и это всё крепится к нижней, значит, планке деревянной, то есть простое устройство такое, совершенно конструктивное, утилитарное, единственная красота - это такие выпиленные уголочки на этой передней панели... это единственное, такой вот дизайн сообщен этому (...) Я думаю, что это какие-нибудь... конец 40-х, когда уж он как-то с армии (...) Он был в начале войны или в каком-то там 42-м или 43-м, он был одно время инструктором армавирского лётного училища, и, по-моему, они там же в Армавире после эвакуации, то есть мама моя с бабушкой, какое-то время жили, то есть это, может быть, какие-то 46-й, 47-й год (...) после этого не могла возникнуть уже такая вещь (...) Вряд ли. Это, скорее всего, прощание с этой вот военной средой», военным городком и так далее (,..)
Такие вещи всегда были и есть сегодня в любой стране мира, но наша книга посвящена только русской части этого феномена.
Почти всегда мой интерес, проявленный по отношению к какой-то вещи, вызывал спонтанное желание автора вещи рассказать `как это было`, что навело меня на мысль: хорошо бы записывать эти истории. Я купил диктофон, фотоаппарат и стал документировать процесс. Иногда мне дарили свои старые фотографии, где авторы значительно моложе своих лет. Кроме того, некоторые не сообщали или просили не упоминать их имена, фамилии, профессии, место работы или место жительства, что наводит на определенные размышления.
Сегодня в моей коллекции около тысячи вещей, которые объединяют три признака: функциональность, визуальная уникальность, свидетельство автора - изготовителя и потребителя в одном лице. Они представляют удивительную часть современной народной материальной культуры."
Несколько фотографий под катом
Кипятильник
"Касса, родная касса, всю жизнь она у меня. Здесь сразу и мелкие, и комплектующие, да тут всё, что мелкое, всё выбирается - и транзисторы, и резисторы, и конденсаторы, и диоды - вот такая мелочь. Во-первых, если выйдет из строя вот коробок, то его заменить недолго - воткнул новый, он ничего не стоит, и достаточно ёмкая вот эта одна кассета, так её называем. Износится -новую сделаешь. Возьмёшь клей конторский обыкновенный, склеишь, и главное- дешёвая. Кассету же эту, её, во-первых, не купишь и ни из какого другого материала то (...) Дорого, трудоёмко. А это самая хорошая вещь
"...я получил гараж, в котором электричество существовало только в виде лампочки, и нe было розетки. А розетка была необходима - нужно включать дрель, ну и другой инструмент. И тут я вспомнил старые-старые застойные времена. Когда-то существовало такое изделие в электронике, и называлось(...) Называлось оно «жулик». А почему? В те далёкие времена, в 60-е годы, в деревне запрещалось пользоваться розетками, был только свет. А умные люди имели «жулика», вворачивали его в патрон лампочки и в него включали электронагревательные приборы (...) Мне этот «жулик» пришлось изготовить собственными руками. Для этого я взял цоколь от лампочки электрической и розетку от одного из приборов, объединил их вместе в одном пластмассовом корпусе от дезодоранта. С тем, чтобы, держа за этот корпус из пластмассы, можно было завернуть в цоколь лампочки и не попасть под напряжение 220 вольт. Таким образом, я просто использовал старый, древний способ подключения электронагрузки к сети, когда нет под руками розетки, а есть лампочка. Вот это изделие (...)
"Обычные ножи - у них жало слабое, они плохо калёные. При заточке нож быстро снашивается. Я стал подбирать сталь. На предприятии - обрезки стали, вот, и обрезки такие подбирал, которые можно калить. Вот такое полотно выбрасывают обычно в ящик мусорный, а я там выбираю подбираю нужную мне полоску но длине и ширине. И, если она поддаётся закалке, я тогда делаю форму. Форму сделаю сначала на листе бумаги, рисую, потом накладываю на заготовку и вытачиваю. И делал я как - в нерабочее время, в обеденный перерыв иду к станкам, вот, и там вывожу форму. Вот когда форма готова, я договариваюсь с калильщиками. На заводе у нас были очень хорошие специалисты, ребяты. Я когда брал кусок стали сперва к ним шёл. Они говорят: «Этот, дед, не пойдёт, этот не калится (...) А вот этот - делай». Накаливают они уже мне по моему заказу, важно, чтобы она не просто закалилась, а чтоб вязкость была. Когда они мне эту полосу закалят, я её начинаю дорабатывать. Окалину снимаю, шлифую, полирую как зеркало.
Потом подбираю платик. Ходил в другой цех, - там мне ребята кусочки подбирали, и я делал из них ручки. Ручку сам наклёпывал. Две полоски на полотно накладывал, и получался нож. А чтоб не видно было заклёпок, сверху другие накладывал щёчки. На клею они держатся... Или еще так. Берёшь подшипник, ребята его раскатывают в полосу. Из этой полосы получается отличный нож. И прочный, и не ржавеет, и долго держится жало. Бываег, если перекалят, - упал - и он ломается (...)
"Заставляет штопать экономия семейного бюджета. Так нас приучали с детства. В такой, видимо, обстановке мы выросли, что постоянно в нужде, постоянно приходилось ремонтировать одежду, продлять срок её использования. Штопаем носки, чтоб продлить срок их использования: поштопаешь - ещё можно несколько раз надеть, значит, следующую пару не сразу придёт необходимость покупать (...) Штопать приходится не только носки. Но и одежду ремонтировать и бережно относиться к любой вещи, потому что бережное отношение продляет срок жизни этой вещи, и в конечном итоге - экономия бюджета (...) А когда ремонтируешь какие-то личные вещи, например, штопаешь носки или ремонтируешь рубашку или майку, то испытываешь какое-то особое чувство теплоты, любви, заботы к тому человеку, которому принадлежит вещь. Стараешься как-то сделать красиво, аккуратно, и, в конечном итоге, сама-получаешь от этого
удовольствие, надеясь на то, что твоя работа, может быть, понравится и вызовет удивление или восхищение. Конечно, если бы была такая возможность - освободиться от вещи, приобрести новую на место старой, то, наверно, никто от этого не отказался бы. Использовали бы такую возможность. Но поскольку, такие материальные затруднения, вещи приходится реставрировать, приходится ремонтировать"
"Лет восемь назад, я, значит, получил автомобиль ЗИЛ для работы в колхозе, шофёром. Инструмента сначала не было, так, кое-чего было. Нужна была отвёртка. Делается просто: берёшь клапан любой - с любой машины, с любого трактора, со шляпкой, естественно. Идёшь в кузню, нагреваешь шляпку, расковываешь. Получается типа грибка, а заодно и ручка. Очень удобно на поворот - она не проворачивается. Другой конец расплющиваешь, затачиваешь, как тебе нужно. Всё. Можно закалить в воде. Можно не калить. Смотря какой клапан. Если выпускной - его калить не надо. Всё, и готова отвёртка. Работы ровно на пятнадцать минут. Отвёртка служит, считай, практически... пока не потеряешь, всю жизнь будет служить, только знай затачивай жало, вот и всё"
Пожарный топор Олега Курдюмова. Московская область
" Сам знаешь, что армия у нас какая, и вот делали самодельное, уголок вырезали из толстого железа - прям уголок, одну сторону затачивали, а вторая сторона сама по себе острая была, вот и получалось, что с одной стороны топор, а с другой стороны - кирка (...) А вот с одной стороны затачивали, получалось как топор, а это как кирка получалась. Толстый металл, а это загнули, чтоб уже не падал, вот сюда уже загнули, знаешь, как реликвия висит здесь, напоминает о тех годах. Ну, металл-то не калёный, сам понимаешь, а резали-то из чего, простой металл, был бы калёный, заусенцев таких бы не было. В своё время, видишь, его точили, ну, комиссия сверху требует, пожарники ходят, вот тебе
и инициатива"
"Одеяло. Символизирует собой целый пласт жизни семейной, потому что, если раньше, особенно в Средней Азии, на Востоке ковры заменяли целые книги, литературу, потому что там орнамент изображал семейные предания, какие-то войны рассказывались посредством орнамента, то это, ну, современная культурная форма, заменяющая какие-то традиции, а именно: оно состоит из кусочков. Это вот пальто моей бабушки, свитер моего брата, пиджак отца, кусочки других тканей, которые, на самом деле, имеют целую историю, целую ауру несут - для меня, по крайней мере. И вот моя мама подарила его мне на день рождения, по моему заказу сделала специальный плед, который как бы вот смотришь на один кусок - думаешь об одном, смотришь на другой - думаешь о другом, но, я думаю, ты заметил, что в целом это смотрится очень органично и как раз в силу того, что вещи носят обновлённую ауру своего хозяина, и человек, которого уже может не быть в живых, а всё равно эти вещи они как бы что-то сообщают, какую-то информацию несут и сочетаются с вещами других людей и (...) Тебе, как специалисту по вещам, должно быть понятно, что вещи, они обладают своей собственной абсолютно жизнью. И нужно просто органично с ними как-то сочетаться, чувствовать их, и они тогда приносят много пользы (...)
"...досталось мне после моих родственников, после дедушки, маминого отчима, который был лётчик военный во время войны и это, видимо, какие-то его - «на память» - пилотские какие-то часы. Должно быть, просто из самолета военного вынутые, а им корпус сделан, не знаю, деревянный (...) Здесь можно узнавать время полёта и вот, видимо, считается оно днями и на пять дней рассчитано. Это самые, видимо, дальние полеты. Вот. И они светятся в темноте, эти часы. Ну, здесь нижняя панель, к которой заботливо фланелька приклеена внизу, чтобы не царапало мебель. И к ней передняя панель приделана, и сзади она такими опорами, она чуть-чуть наклонена и опорами крепится, подпирают её сзади еще такие консольки не консольки -деревяшки, и это всё крепится к нижней, значит, планке деревянной, то есть простое устройство такое, совершенно конструктивное, утилитарное, единственная красота - это такие выпиленные уголочки на этой передней панели... это единственное, такой вот дизайн сообщен этому (...) Я думаю, что это какие-нибудь... конец 40-х, когда уж он как-то с армии (...) Он был в начале войны или в каком-то там 42-м или 43-м, он был одно время инструктором армавирского лётного училища, и, по-моему, они там же в Армавире после эвакуации, то есть мама моя с бабушкой, какое-то время жили, то есть это, может быть, какие-то 46-й, 47-й год (...) после этого не могла возникнуть уже такая вещь (...) Вряд ли. Это, скорее всего, прощание с этой вот военной средой», военным городком и так далее (,..)