О трансцендентности и детерминированности
Попытка рассмотреть свойства «Я» и «не Я», так сказать, почленно привела к интересному возражению читателя - что свойство «трансцендентности Я» притянуто за уши. Суть возражения в дискуссии к предыдущему посту, коротко - либо «Я» трансцендентно и тогда мы не можем сказать, какие у него свойства, либо к «Я» есть свойства и тогда оно не трансцендентно.
Я долго размышлял над этим парадоксом и решил, что это обстоятельство нужно рассмотреть особо - есть обнаруженное читателем противоречие или же оно нам только кажется. Мои рассуждения приводят к мысли, что - только кажется...
Очевидный путь рассмотрения парадоксов - отталкиваясь от определения терминов - в данном случае путь ложный. Дело в том, что само понятие передаваемое «термином» не является абсолютным, а зависит от модели явления, в которой оно определяется. Скажем существуют две модели описывающие одно и то же явление «движения небесных тел по небосклону» - Птоломея и Коперника. Но «промежуточные части» и понятия в этих моделях не совпадают друг с другом настолько, что мы не можем сравнивать эти модели «почленно» - мы можем сравнивать только результаты их предсказания и степень общего структурного соответствия этих моделей «достоверно известному положению вещей». Последнее так же вдвойне интересно - поскольку в настоящий момент достоверно известно, что ни Солнце не обращается вокруг Земли, ни Земля не обращается вокруг Солнца, а оба небесных тела образуют систему, в которой тела обращаются вокруг общего центра масс, то вопрос «что корректнее - теория Птоломея или теория Коперника» вообще имеет совершенно неожиданный ответ - результат оказывается не качественным, а количественным.
Нечто аналогичное имеет место и в рассматриваемом случае. Дело в том, что и понятие «трансцендентности» и понятие «детерминированности» не существуют абсолютно, но они сами возникают из той самой модели «Я <=> взаимодействие <=> не Я». При этом сам термин, само понятие, что «X это Y» формулирует «Я» - для «Я» это формулирование и будет тем самым актом деятельности преобразования физической структуры в информационную. «Я» рассматривает «не Я» (субъект исследует объект) и производит заключение о свойствах. Но вот о свойствах чего именно-то? Обще...принято, что субъект выводится за скобки (глаз не видит самого себя), т. е. общепринято самопроизвольно получается, что это «свойства объекта», но ведь на самом-то деле это - свойства всей системы «субъект исследует объект» просто приписанные субъектом объекту потому, что иного субъект не умеет.
Это - критически важное для понимания парадокса обстоятельство. Скажем, у нас имеется лабораторная установка из фотокамеры, объектива и предмета перед объективом. Это в точности макет системы «субъект - отражение - объект». В общем случае мы не знаем ничего ни о предмете перед объективом, ни о самом объективе, ни о фотокамере. Щелкаем затвором, проявляем снимок и... встаём перед проблемой интерпретации - кривизна на изображении есть следствие кривизны самого объекта, аберраций объектива или дефектов фотопластинки? Без дополнительных знаний мы ничего не сможем сказать по этому поводу, но очевидно, что самопроизвольно мы будем приписывать все свойства «кривизны» объекту, давшему изображение, а свойства самой оптической системы мы будем самопроизвольно полагать идеальными. Это совершенно не критическое заблуждение - на самом деле нам совершенно не требуется иметь идеальную оптическую систему, нам важно только, чтобы вносимые ею искажения были систематическими - тогда «силою ума» можно внести за них систематическую же и поправку. Нейрофизиологи прекрасно знают, что глаз как физическая оптическая система имеет совершенно жуткие аберрации. Которые совершенно незаметно для сознания исправляются мозгом в процессе приёма первичного раздражения и на собственно распознавание образа предмета видимого глазом никак не влияют вообще. Даже напротив - требуется весьма искушенный эксперимент, чтобы это физическое оптическое несовершенство обнаружить сознанием.
Всё то же самое рассуждение применимо и в данном случае «парадокса трансцендентности» - трансцендентен субъект (фотопластинка не может построить изображения самой себя) рассматривающий объект. Трансцендентен он не потому, что то психофизическое явление которое «рассматривает объект» вообще не имеет свойств, а как раз по причине такого способа его функционирования - субъект не может отразить сам себя именно как субъект. Всё, что субъекту доступно в данном случае - сделать заключение, что «субъект существует». Однако, субъект оборудован способностью строить абстрактные модели и силою своего ума он помещает себя на место объекта из чего и следуют все дальнейшие выводы «субъект имеет свойства»... Но, строго-то говоря, это ведь не свойства «субъекта на месте субъекта»?
И когда мы переходим к модели, в которой невозможно без потери смысла субъекта переместить с его субъектного места - полной философской модели «Я <=> взаимодействие <=> не Я» мы на это самое обстоятельство и натыкаемся - нам начинает видеться противоречие, которое, на самом деле противоречие потому, что мы сложили вместе свойства одного и того же самого X, которое сперва наблюдалось на месте «субъекта», а потом - на месте «объекта». Но на самом деле это X не может одновременно быть и тем и другим, занимать оба места сразу?
И это ещё раз косвенно свидетельствует о том, что никаких отдельных «субъектов» и «объектов» в реальности не существует. В реальности существует целостное явление «Я <=> взаимодействие <=> не Я», которое мы сами исключительно из-за способа нашего восприятия, которым мы оборудованы природой, расчленяем на какие-то промежуточные части. Которые (части) исследуем по отдельности и по отдельности же приписываем им (частям) какие-то «свойства». А на самом деле эти «свойства» - не более, чем наши (частичные) отражения всего (общего) целого, сделанные такими только потому, что наш способ отражения такой, а не какой-то другой.
Если понимать это, то «трансцендентность (субъекта)» и «детерминированность (объекта)» оказываются двумя имманентными друг другу сторонами одного и того же явления «субъект взаимодействует с объектом». В силу нашего способа восприятия нам намного удобнее мыслить об объекте (предметах, обычно занимающих место объекта в рассмотрении) как о чём-то, чьё поведение (развитие во времени ситуации с участием объекта) определяется снаружи этого объекта. Это поведение объекта мы детерминируем, буквально, следующим образом - мы определяем «природу объекта», устанавливаем закономерности в этой природе, наподобие «вода замерзает при 0 градусов», а потом совершаем предсказания его поведения как функцию от внешних условий. У «воды» нет «воли» исключительно потому, что для нашего практического обращения с нею этот способ описания поведения избыточен, не нужен. Суммарно, такой способ описания поведения «предмета X»сильно экономит наши интеллектуальные усилия - «свойства воды» достаточно определить один раз и сообщить их всем. А потом каждый субъект, которому придётся иметь дело с «водой» будет предсказывать её поведение контролируя только конкретные «внешние условия» в которые поставлена конкретная же «вода» в его конкретном (субъекта) случае.
Разумеется, что вообще существуют «объекты», чья внутренняя природа сложна настолько, что либо закономерности в их поведении оказываются слишком громоздкими, либо установление именно закономерностей на существующем уровне развития человеческой психики ненадёжно. В таком случае применяется два специальных приёма для описания природы таких объектов - [математическая] статистика и «модель чёрного ящика» (феноменологическое описание). Но всё равно это - модели детерминированного поведения, они позволяют понизить сложность явления до воспринимаемой, но они не создают объектному явлению качественно иной модели - модели со свободой воли.
Совсем иное дело и совершенно иной подход применяются, когда нам приходится описывать поведение субъекта именно как субъекта (предмета, обычно занимающего место субъекта в рассмотрении). Если при описании «свойств объекта» мы стремимся определить поведение объекта как «функцию, зависящую от внешних для объекта обстоятельств при постоянных свойствах объекта», то при описании свойств субъекта мы используем совершенно обратный подход - мы постулируем заведомую неизвестность конкретных свойств конкретного субъекта. В результате при всё той же полной известности тех внешних конкретных обстоятельств, в которых действует субъект мы получаем полную «антидетерминированность» его поведения. Полную противоположность «поведению объекта».
Понятно, что чисто статистически «практика подтверждает правомерность подобных допущений» - человек, действительно, в самом общем случае может повести себя произвольно и при любом наперёд заданном матожидании его поведения поведение конкретного же человека может оказаться ограниченным исключительно законами физики этого мира. Но, по моему мнению, сам подход, почему при описании поведения субъекта (что себя самого, что других людей) применяется модель со свободой воли имеет чисто философскую природу - его причина названа выше. Мы не можем, вследствие нашего способа восприятия, разложить субъекта до той же самой степени понятности нам [и не «вообще», а именно «в каждом конкретном случае», потому, что «вода» индивидуально неразличима, а те, кто являются «субъектами» индивидуально очень даже различимы], до которой мы можем разложить объект. А как только мы субъекта делаем объектом (образно говоря - кладём его под нож паталогоанатома), так субъект немедленно теряет свои субъектные свойства. И нам ничего не остаётся, как в пределе, считать свойства субъекта трансцендентными. Ну, или «считать свойства субъекта трансцендентными в предельном переходе». А что такое этот «предельный переход»? А это те самые «внешние условия, которые конкретно не определены». Т.е. мы знаем, что какие-то вполне конкретные условия будут, но вот какие именно - вариантов такая масса, что их просто невозможно себе представить. Их количество и качество выходит за пределы некоей «абстрактной представимости». Вот именно в таком случае мы не знаем в каких именно конкретных условиях окажется конкретный же субъект. И мы вынуждены полагать о нём «всё, что угодно» исходя из «причинности из чего угодно». А это - и есть самая настоящая трансцендентность...
Я долго размышлял над этим парадоксом и решил, что это обстоятельство нужно рассмотреть особо - есть обнаруженное читателем противоречие или же оно нам только кажется. Мои рассуждения приводят к мысли, что - только кажется...
Очевидный путь рассмотрения парадоксов - отталкиваясь от определения терминов - в данном случае путь ложный. Дело в том, что само понятие передаваемое «термином» не является абсолютным, а зависит от модели явления, в которой оно определяется. Скажем существуют две модели описывающие одно и то же явление «движения небесных тел по небосклону» - Птоломея и Коперника. Но «промежуточные части» и понятия в этих моделях не совпадают друг с другом настолько, что мы не можем сравнивать эти модели «почленно» - мы можем сравнивать только результаты их предсказания и степень общего структурного соответствия этих моделей «достоверно известному положению вещей». Последнее так же вдвойне интересно - поскольку в настоящий момент достоверно известно, что ни Солнце не обращается вокруг Земли, ни Земля не обращается вокруг Солнца, а оба небесных тела образуют систему, в которой тела обращаются вокруг общего центра масс, то вопрос «что корректнее - теория Птоломея или теория Коперника» вообще имеет совершенно неожиданный ответ - результат оказывается не качественным, а количественным.
Нечто аналогичное имеет место и в рассматриваемом случае. Дело в том, что и понятие «трансцендентности» и понятие «детерминированности» не существуют абсолютно, но они сами возникают из той самой модели «Я <=> взаимодействие <=> не Я». При этом сам термин, само понятие, что «X это Y» формулирует «Я» - для «Я» это формулирование и будет тем самым актом деятельности преобразования физической структуры в информационную. «Я» рассматривает «не Я» (субъект исследует объект) и производит заключение о свойствах. Но вот о свойствах чего именно-то? Обще...принято, что субъект выводится за скобки (глаз не видит самого себя), т. е. общепринято самопроизвольно получается, что это «свойства объекта», но ведь на самом-то деле это - свойства всей системы «субъект исследует объект» просто приписанные субъектом объекту потому, что иного субъект не умеет.
Это - критически важное для понимания парадокса обстоятельство. Скажем, у нас имеется лабораторная установка из фотокамеры, объектива и предмета перед объективом. Это в точности макет системы «субъект - отражение - объект». В общем случае мы не знаем ничего ни о предмете перед объективом, ни о самом объективе, ни о фотокамере. Щелкаем затвором, проявляем снимок и... встаём перед проблемой интерпретации - кривизна на изображении есть следствие кривизны самого объекта, аберраций объектива или дефектов фотопластинки? Без дополнительных знаний мы ничего не сможем сказать по этому поводу, но очевидно, что самопроизвольно мы будем приписывать все свойства «кривизны» объекту, давшему изображение, а свойства самой оптической системы мы будем самопроизвольно полагать идеальными. Это совершенно не критическое заблуждение - на самом деле нам совершенно не требуется иметь идеальную оптическую систему, нам важно только, чтобы вносимые ею искажения были систематическими - тогда «силою ума» можно внести за них систематическую же и поправку. Нейрофизиологи прекрасно знают, что глаз как физическая оптическая система имеет совершенно жуткие аберрации. Которые совершенно незаметно для сознания исправляются мозгом в процессе приёма первичного раздражения и на собственно распознавание образа предмета видимого глазом никак не влияют вообще. Даже напротив - требуется весьма искушенный эксперимент, чтобы это физическое оптическое несовершенство обнаружить сознанием.
Всё то же самое рассуждение применимо и в данном случае «парадокса трансцендентности» - трансцендентен субъект (фотопластинка не может построить изображения самой себя) рассматривающий объект. Трансцендентен он не потому, что то психофизическое явление которое «рассматривает объект» вообще не имеет свойств, а как раз по причине такого способа его функционирования - субъект не может отразить сам себя именно как субъект. Всё, что субъекту доступно в данном случае - сделать заключение, что «субъект существует». Однако, субъект оборудован способностью строить абстрактные модели и силою своего ума он помещает себя на место объекта из чего и следуют все дальнейшие выводы «субъект имеет свойства»... Но, строго-то говоря, это ведь не свойства «субъекта на месте субъекта»?
И когда мы переходим к модели, в которой невозможно без потери смысла субъекта переместить с его субъектного места - полной философской модели «Я <=> взаимодействие <=> не Я» мы на это самое обстоятельство и натыкаемся - нам начинает видеться противоречие, которое, на самом деле противоречие потому, что мы сложили вместе свойства одного и того же самого X, которое сперва наблюдалось на месте «субъекта», а потом - на месте «объекта». Но на самом деле это X не может одновременно быть и тем и другим, занимать оба места сразу?
И это ещё раз косвенно свидетельствует о том, что никаких отдельных «субъектов» и «объектов» в реальности не существует. В реальности существует целостное явление «Я <=> взаимодействие <=> не Я», которое мы сами исключительно из-за способа нашего восприятия, которым мы оборудованы природой, расчленяем на какие-то промежуточные части. Которые (части) исследуем по отдельности и по отдельности же приписываем им (частям) какие-то «свойства». А на самом деле эти «свойства» - не более, чем наши (частичные) отражения всего (общего) целого, сделанные такими только потому, что наш способ отражения такой, а не какой-то другой.
Если понимать это, то «трансцендентность (субъекта)» и «детерминированность (объекта)» оказываются двумя имманентными друг другу сторонами одного и того же явления «субъект взаимодействует с объектом». В силу нашего способа восприятия нам намного удобнее мыслить об объекте (предметах, обычно занимающих место объекта в рассмотрении) как о чём-то, чьё поведение (развитие во времени ситуации с участием объекта) определяется снаружи этого объекта. Это поведение объекта мы детерминируем, буквально, следующим образом - мы определяем «природу объекта», устанавливаем закономерности в этой природе, наподобие «вода замерзает при 0 градусов», а потом совершаем предсказания его поведения как функцию от внешних условий. У «воды» нет «воли» исключительно потому, что для нашего практического обращения с нею этот способ описания поведения избыточен, не нужен. Суммарно, такой способ описания поведения «предмета X»сильно экономит наши интеллектуальные усилия - «свойства воды» достаточно определить один раз и сообщить их всем. А потом каждый субъект, которому придётся иметь дело с «водой» будет предсказывать её поведение контролируя только конкретные «внешние условия» в которые поставлена конкретная же «вода» в его конкретном (субъекта) случае.
Разумеется, что вообще существуют «объекты», чья внутренняя природа сложна настолько, что либо закономерности в их поведении оказываются слишком громоздкими, либо установление именно закономерностей на существующем уровне развития человеческой психики ненадёжно. В таком случае применяется два специальных приёма для описания природы таких объектов - [математическая] статистика и «модель чёрного ящика» (феноменологическое описание). Но всё равно это - модели детерминированного поведения, они позволяют понизить сложность явления до воспринимаемой, но они не создают объектному явлению качественно иной модели - модели со свободой воли.
Совсем иное дело и совершенно иной подход применяются, когда нам приходится описывать поведение субъекта именно как субъекта (предмета, обычно занимающего место субъекта в рассмотрении). Если при описании «свойств объекта» мы стремимся определить поведение объекта как «функцию, зависящую от внешних для объекта обстоятельств при постоянных свойствах объекта», то при описании свойств субъекта мы используем совершенно обратный подход - мы постулируем заведомую неизвестность конкретных свойств конкретного субъекта. В результате при всё той же полной известности тех внешних конкретных обстоятельств, в которых действует субъект мы получаем полную «антидетерминированность» его поведения. Полную противоположность «поведению объекта».
Понятно, что чисто статистически «практика подтверждает правомерность подобных допущений» - человек, действительно, в самом общем случае может повести себя произвольно и при любом наперёд заданном матожидании его поведения поведение конкретного же человека может оказаться ограниченным исключительно законами физики этого мира. Но, по моему мнению, сам подход, почему при описании поведения субъекта (что себя самого, что других людей) применяется модель со свободой воли имеет чисто философскую природу - его причина названа выше. Мы не можем, вследствие нашего способа восприятия, разложить субъекта до той же самой степени понятности нам [и не «вообще», а именно «в каждом конкретном случае», потому, что «вода» индивидуально неразличима, а те, кто являются «субъектами» индивидуально очень даже различимы], до которой мы можем разложить объект. А как только мы субъекта делаем объектом (образно говоря - кладём его под нож паталогоанатома), так субъект немедленно теряет свои субъектные свойства. И нам ничего не остаётся, как в пределе, считать свойства субъекта трансцендентными. Ну, или «считать свойства субъекта трансцендентными в предельном переходе». А что такое этот «предельный переход»? А это те самые «внешние условия, которые конкретно не определены». Т.е. мы знаем, что какие-то вполне конкретные условия будут, но вот какие именно - вариантов такая масса, что их просто невозможно себе представить. Их количество и качество выходит за пределы некоей «абстрактной представимости». Вот именно в таком случае мы не знаем в каких именно конкретных условиях окажется конкретный же субъект. И мы вынуждены полагать о нём «всё, что угодно» исходя из «причинности из чего угодно». А это - и есть самая настоящая трансцендентность...