Леночка не матерится, нет бля!
Когда я вспоминаю рассказы моего друга-доктора про свою санитарку Леночку, то забываю о том, что взорвалась какая-то плотина, что в департаменте качества издали очередной плохоусваиваемый регламент, что мне уже 35, а я так и не стал звездой футбола. Думаю, это потому, что жизнь она здесь, рядом, в мелочах, но какая яркая, живая и непредсказуемая, и, самое главное, совсем неплохая.
В этой истории, как и в последующих, я мог бы запросто использовать уже сформированный в нашем сознании образ Блондинко с небольшими комментариями, но зачем искать легкие пути в начале своего литературного творчества. :)))
Леночка - не блондинка, нет! И не брюнетка! И не жгучая рыжая красавица. Даже не красавица. Роста невысокого, русые волосы, она не толстая и не худышка, движения резкие и, пожалуй, дополнить внешнее описание мне нечем, кроме того, что очки и белый халат были той униформой в которой я ее и представляю, в чем-то другом и не видел. Если сейчас случайно встречу на улице, то не узнаю. Зато какой внутренний мир! Загадочный, непостижимый... Надеюсь вы, друзья, согласитесь в последствии, осудив и меня, и друга моего за наш цинизм, но это все потом, не в этот раз.
Мой друг врач-инфекционист, работал в поликлинике, где по санитарным и другим внутриведомственным документам ему полагался отдельный кабинет, процедурная, санузел и вешалка, т.е. гардероб, а также, как и любому доктору - медсестра и санитарка. Врач он хороший, даже очень и добрый - бабушки его страсть как любят, а если к этому добавить внешность Егора Бероева, то станет понятно, почему не только бабушки. Но это все отвлечение, которое должно немного обрисовать одного из главных героев, а чтобы инициация прошла до конца, то выдумаем ему имя и наречем Сергеем Григорьевичем отныне и впредь. Аминь.
Леночка пришла работать в поликлинику из какого-то железнодорожного депо. За плечами у нее были нелегкие 8 классов образования и жизненный опыт, исчисляемый 25-26 годами от рождения. Какого-то сурового отбора на вакансию не происходило, обыкновенный отдел кадров взял первого попавшегося человека, о чем был уведомлен собственно мой друг и принял как данность. Леночка начала работать, причем всю поручаемую и текущую работу она исполняла старательно, с полной самоотдачей и даже, не побоюсь таких выражений, с остервенением. Полы мылись, склянки протирались, анализы и бумаги летали по поликлинике так, что Лену за ними было не видно. Даже пациенты считали ее в этом кабинете если не за главную, то за первого помощника точно, ибо взгляд был суров и патетичен. Непьющая, некурящая, работящая, чистоплотная, вроде бы чего еще надо - идеал санитарочки, аха. Да только был за ней небольшой грешок, доставшийся толи с генами, толи с другом Геной, безусловный или условный рефлекс: в период эмоционального возбуждения добавлять ко всем речевым оборотам слово БЛЯ. Ни больше, ни меньше - «бля» в конце и как отрежет.
Поликлиника - место общественное, люди в нем работают культурные, 7 долгих лет в институтах отмученные (ну поспорьте, поспорьте), а пациенты… Пациента обидеть словом - это ж пара пустяков, у него итак все болит, а тут его матом приложат... был бы не болен, да разве ж обиделся бы на пустяковое замечание санитарки: «Мне тут пол помыть надо, подвинтесь-ка, бля!». Здесь, внимательный читатель заметит, что не может в такой ситуации быть эмоционального возбуждения. А я отвечу - может! И поясню - любое вербальное общение для Лены было микрострессом, что и приводило ее в возбуждение. В таком состоянии она разговаривала всегда и везде, благо не часто. Говорят, лишь общаясь с уже хорошо знакомыми и близкими ей людьми, она не употребляла этого слова.
Друг мой, врач, отныне руководитель и наставник Леночки, не раз делал ей замечание.
- Лена, ты почему материшься?
- Не матерюсь я, Сергей Григорьевич, бля … с чего это вы взяли, бля?
- Ну как же, Лена! Вот сейчас только что!
- А что я такого сказала? В чем вы меня обвиняете, бля…
- Ну вот опять же!!! ….
- ну вы ко мне придираетесь, бля...
Раскрасневшаяся от смущения Лена выскакивала из кабинета, но ситуация изо дня в день кардинально не менялась. Их диалоги сводились по смыслу к приведенному выше. Сергей Григорьевич нервничал где-то внутри, но не выгонять же из-за такого пустяка столь ценного сотрудника, поэтому снаружи был спокоен и терпеливо воспитывал, как ребенка, акцентируя внимание Лены на ее лексике. Но не может проблема расти и не вырастать при этом. Произошло то, что в последствии сказалось на взаимоотношениях доктора и санитарки.
Случилось это во время очередного трудового дня. С утра прием пациентов со всякими укусами клещей, дизентерией, холерой, сибирской язвой и прочей вирусной и бактериальной нечистью. Тут же комиссия по диспансеризации рабочих (поликлиника то ведомственная и ведомство это ахренеть какое большое), которым надо сделать прививку... Медсестра делает прививки,в коридоре столпотворение, карточки заполни, рецепты выпиши, в направлении распишись, все это беспрерывно, нескончаемо, нервно, одним словом, большой ХАБАХ! Доктор часам к 3 дня уже выглядит отнюдь не бодрячком, усталость вытесняет наружу нервозность и тут … звонит телефон, к которому, сочувствуя врачу, несется со всех ног Леночка. Сергей Григорьевич устало и резко Лене: «Лена, нет меня, нет, поняла!?!?!». Кивая головой так, что чуть очки не сваливаются с носа, Лена, естественно впитавшая с утра через кожу атмосферу ХАБАХА и преисполненная отваги, именно отваги (она могла любому горло перегрызть, кто доктора обидит), хватает трубку и громко, внятно, четко выдает: «Нету его, БЛЯ!!!»
«Только бы не главврач, только бы не главврач …», - держась за голову, бормотал под нос Сергей Григорьевич.
Еще про Леночку? Тогда сюда, пожалуйста.