По чеховским косточкам
Висит на сцене в первом акте
Бензопила ведро и ёж
Заинтригован Станиславский
Боится выйти в туалет
Чайка - птичка, пристреленная неуравновешенным молодым писателем и брошенная к ногам взбалмошной актрисы. Птичка, украшающая занавес МХАТа и являющаяся его символом. Птичка, попавшая в руки питерскому режиссеру Юрию Бутусову и распятая на сцене московского театра "Сатирикон".
Однако прежде чем попасть внутрь театра, к нему пришлось добираться. Лет двадцать тому, во время первого посещения "Сатирикона", это был заметно длительный и утомительный маршрут, с пересадками нескольких видов транспорта, пешей прогулкой от остановки до театра. Примерно к такому же марш-броску готовился и в этот раз. Вышли на метро "Марьина роща", рядом - огромное здание и гуляющие мамаши с детенками. Будучи в полной уверенности, что до театра еще полем-лесом, набирая разгон, задаю уточняющий вопрос родительнице о маршруте следования и вижу в ее глазах недоумение: "Да вот же он, театр" - указывает она рукой на здание прямо возле станции метро. Надо же, пронеслось в голове, до чего метро дошло за прошедшее время. Вот уже и до Марьиной рощи добрались вагоны метрополитена, глядишь, и "малина" из этих районов перекочевала куда подальше.
Внутреннее убранство театра целиком и полностью совпало с запечатленным с детства образом. И столики в фойе, и иконостас Аркадия Исааковича и уборная… Разве что перед началом спектакля голосом зачитывающего приговор Константина Аркадьевича несчетное количество раз прозвучало настоятельное требование-увещевание об отключение мобильных телефонов. Боль в голосе художественного руководителя разносилась на весь зрительный зал, что совершенно не помешало нескольким клушам их все-таки проигнорировать и отключать разрывающиеся мобилки прямо во время действия.
Голос Райкина наконец-то смолк, а спектакль, как оказалось, уже в самом разгаре: на сцене актеры дорисовывают декорацию, через весь зал выбегает на сцену режиссер и устрашающие факты сообщает, мол, спектакль длится четыре часа. Настроение у зрителя заметно подпортилось. Причем, кому оказалось сложнее - знакомым с чеховским текстом, или тем, кто о нем понятия не имел - судить сложно. Не просто было всем. Смешение возрастов, вложение текстов одних персонажей в уста других, многократное повторение и откровенная бесноватость режиссера вносили откровенный сумбур в восприятие происходящего.
Ирина Николаевна Аркадина, махровая актриса, которую в разные годы играли Алла Демидова, Ирина Муравьева, Маргарита Терехова…, предстает перед зрителем в исполнении Полины Райкиной, женщиной около 30. Ни в коем случае язык не повернется сказать, что ее Аркадина была лучше или хуже вышеперечисленных, однако к этому нужно быть однозначно готовым. Более того, чем дальше вглубь пьесы, тем более неожиданная становится Ирина Николаевна. Пластичная, изысканная, пламенно-горячая он в нескольких сценах 3-го действия превращается в актрису Лику Нифонтову, которая в остальное время играет Полину Андреевну, жену Шамраева. А другие актеры так же неожиданно меняются ролями прямо по ходу пьесы. Итого получается откровенная чехарда и полная неразбериха. Кульминационный парад непонятностей приходится на монолог Треплева. Его читают вообще все кому не лень, включая режиссера спектакля (но о его роли в нем отдельно и ниже).
На фоне всего этого тарарама звучит невероятная музыкальная компиляция, в которой перемешивается Era и Yiruma, T-Bone Burnett и Adamo, отшлифовывается музыкой румынских цыган… Музыка сопровождает все выходки, происходящие на сцене. Доктор на санях и с зонтиком, к маковке которого приделана пластиковая бутылка с водой (эффект дождя идеален); весь актерский ансамбль, забрасывающий все пространство сцены бутафорными фруктами; Маша плачет звонким монетками, которые со звуком падают в металлический таз; искусственный снег, летящий на голову актерам; незабвенное чеховское ружье, которым убивают Треплева… Все эти находки безусловно интересны и яркие. Однако из-за их количества уникальность превращается в постылую обыденность, в аттракцион сумасшествия.
Сознательно ли пошел "Сатирикон" на удорожание спектакля за счет обязательбного приезда на каждое представление режиссера, который отвел себе в нем главную бесполезную роль. Факт остается фактом - спектакль без Бутусова нет. Ведь именно он пускает в расход декорации треплевского спектакля, он выплясывает дикие танцы выскакивая на авансцену, он переводит неистовое количество расходных материалов вычерчивая на ней кардиограмму, он в прямом смысле слова убивает микрофон, в который продолжают разноситься его убивающие слух попытки музицировать, он стреляется за компанию с остальными в треплевском монологе… Нечего сказать - настоящая звезда! Правда, понять необходимость и обоснованность этих его действий не представляется возможным. Собственно и треплевская постановка остается непонятой и не находит поддержки. Режиссер шагает по стопам своего героя огромными четырехчасовыми шагами.
Во всем этом четырехчасовом происшествии без сомнения важно одно: актеры - высший класс! В любых сценах, понятных зрителю или не очень, играют стопроцентно, вдохновенно. Изображать Трезора, раскачиваться на канате или с разбегу въезжать в разлитую лужу воды майкой - они готовы на все. К такими-то актерам да режиссера без тараканов. Хотя, "Ричард III" этого же режиссера в этом же театре - настоящий бриллиант.
О чем еще не сказал, так это о Валентине Караваевой, актрисе, которой посвящен спектакль. Она, после страшной автокатострофы доживала свой век играя на любительскую камеру роль Нины Заречной. Делала это многократно и самозабвенно, одни и те же реплики воспроизводя многократно и, зачастую с противоположными интонациями. Возможно, в этом стоит поискать смысл бесконечных повторов… Но все равно четырехчасовой спектакль, в большинстве моментов которого веяло настоящим безумием - это слишком. О просмотре честно не жалею, а от рекомендаций 100% воздержусь.
Бензопила ведро и ёж
Заинтригован Станиславский
Боится выйти в туалет
Чайка - птичка, пристреленная неуравновешенным молодым писателем и брошенная к ногам взбалмошной актрисы. Птичка, украшающая занавес МХАТа и являющаяся его символом. Птичка, попавшая в руки питерскому режиссеру Юрию Бутусову и распятая на сцене московского театра "Сатирикон".
Однако прежде чем попасть внутрь театра, к нему пришлось добираться. Лет двадцать тому, во время первого посещения "Сатирикона", это был заметно длительный и утомительный маршрут, с пересадками нескольких видов транспорта, пешей прогулкой от остановки до театра. Примерно к такому же марш-броску готовился и в этот раз. Вышли на метро "Марьина роща", рядом - огромное здание и гуляющие мамаши с детенками. Будучи в полной уверенности, что до театра еще полем-лесом, набирая разгон, задаю уточняющий вопрос родительнице о маршруте следования и вижу в ее глазах недоумение: "Да вот же он, театр" - указывает она рукой на здание прямо возле станции метро. Надо же, пронеслось в голове, до чего метро дошло за прошедшее время. Вот уже и до Марьиной рощи добрались вагоны метрополитена, глядишь, и "малина" из этих районов перекочевала куда подальше.
Внутреннее убранство театра целиком и полностью совпало с запечатленным с детства образом. И столики в фойе, и иконостас Аркадия Исааковича и уборная… Разве что перед началом спектакля голосом зачитывающего приговор Константина Аркадьевича несчетное количество раз прозвучало настоятельное требование-увещевание об отключение мобильных телефонов. Боль в голосе художественного руководителя разносилась на весь зрительный зал, что совершенно не помешало нескольким клушам их все-таки проигнорировать и отключать разрывающиеся мобилки прямо во время действия.
Голос Райкина наконец-то смолк, а спектакль, как оказалось, уже в самом разгаре: на сцене актеры дорисовывают декорацию, через весь зал выбегает на сцену режиссер и устрашающие факты сообщает, мол, спектакль длится четыре часа. Настроение у зрителя заметно подпортилось. Причем, кому оказалось сложнее - знакомым с чеховским текстом, или тем, кто о нем понятия не имел - судить сложно. Не просто было всем. Смешение возрастов, вложение текстов одних персонажей в уста других, многократное повторение и откровенная бесноватость режиссера вносили откровенный сумбур в восприятие происходящего.
Ирина Николаевна Аркадина, махровая актриса, которую в разные годы играли Алла Демидова, Ирина Муравьева, Маргарита Терехова…, предстает перед зрителем в исполнении Полины Райкиной, женщиной около 30. Ни в коем случае язык не повернется сказать, что ее Аркадина была лучше или хуже вышеперечисленных, однако к этому нужно быть однозначно готовым. Более того, чем дальше вглубь пьесы, тем более неожиданная становится Ирина Николаевна. Пластичная, изысканная, пламенно-горячая он в нескольких сценах 3-го действия превращается в актрису Лику Нифонтову, которая в остальное время играет Полину Андреевну, жену Шамраева. А другие актеры так же неожиданно меняются ролями прямо по ходу пьесы. Итого получается откровенная чехарда и полная неразбериха. Кульминационный парад непонятностей приходится на монолог Треплева. Его читают вообще все кому не лень, включая режиссера спектакля (но о его роли в нем отдельно и ниже).
На фоне всего этого тарарама звучит невероятная музыкальная компиляция, в которой перемешивается Era и Yiruma, T-Bone Burnett и Adamo, отшлифовывается музыкой румынских цыган… Музыка сопровождает все выходки, происходящие на сцене. Доктор на санях и с зонтиком, к маковке которого приделана пластиковая бутылка с водой (эффект дождя идеален); весь актерский ансамбль, забрасывающий все пространство сцены бутафорными фруктами; Маша плачет звонким монетками, которые со звуком падают в металлический таз; искусственный снег, летящий на голову актерам; незабвенное чеховское ружье, которым убивают Треплева… Все эти находки безусловно интересны и яркие. Однако из-за их количества уникальность превращается в постылую обыденность, в аттракцион сумасшествия.
Сознательно ли пошел "Сатирикон" на удорожание спектакля за счет обязательбного приезда на каждое представление режиссера, который отвел себе в нем главную бесполезную роль. Факт остается фактом - спектакль без Бутусова нет. Ведь именно он пускает в расход декорации треплевского спектакля, он выплясывает дикие танцы выскакивая на авансцену, он переводит неистовое количество расходных материалов вычерчивая на ней кардиограмму, он в прямом смысле слова убивает микрофон, в который продолжают разноситься его убивающие слух попытки музицировать, он стреляется за компанию с остальными в треплевском монологе… Нечего сказать - настоящая звезда! Правда, понять необходимость и обоснованность этих его действий не представляется возможным. Собственно и треплевская постановка остается непонятой и не находит поддержки. Режиссер шагает по стопам своего героя огромными четырехчасовыми шагами.
Во всем этом четырехчасовом происшествии без сомнения важно одно: актеры - высший класс! В любых сценах, понятных зрителю или не очень, играют стопроцентно, вдохновенно. Изображать Трезора, раскачиваться на канате или с разбегу въезжать в разлитую лужу воды майкой - они готовы на все. К такими-то актерам да режиссера без тараканов. Хотя, "Ричард III" этого же режиссера в этом же театре - настоящий бриллиант.
О чем еще не сказал, так это о Валентине Караваевой, актрисе, которой посвящен спектакль. Она, после страшной автокатострофы доживала свой век играя на любительскую камеру роль Нины Заречной. Делала это многократно и самозабвенно, одни и те же реплики воспроизводя многократно и, зачастую с противоположными интонациями. Возможно, в этом стоит поискать смысл бесконечных повторов… Но все равно четырехчасовой спектакль, в большинстве моментов которого веяло настоящим безумием - это слишком. О просмотре честно не жалею, а от рекомендаций 100% воздержусь.