Не пиратская, но лирическая не менее - 3
После смерти королевы Елизаветы Иаков приехал из Шотландии, Сесил отдал ему в качестве резиденции свое поместье, был дан первый прием и его будущее английское величество, с присущим ему исключительным тактом, ляпнул:
- Господи, какое счастье, что мне не пришлось все это завоевывать.
Стоявший рядом, как и положено, капитан королевской гвардии Рейли заметил:
- На вашем месте, ваше величество, я бы об этом жалел.
Король обалдел до такой степени, что спросил:
- Но почему?
- Тогда бы вы точно знали, кто на вашей стороне. Сейчас вы этого сказать не можете.
===
Год 1581. Капитан Уолтер Рейли получает приказ арестовать некоего лорда Роша и доставить в Корк. Как уже было сказано, отношения у Рейли с начальством к тому моменту, мягко говоря, не сложились - собственно, приказ именно этим обстоятельством и объяснялся. Не то чтобы лорд Ормонд или Грей де Вилтон не желали видеть лорда Роша в Корке в упакованном виде, но посылать за ним отряд в 90 человек было, некоторым образом, оскорблением для Роша, который-то и в спокойные времена (в Ирландии редкие) кормил тысячу с лишним бойцов, а свистнуть мог еще втрое против того.
Но ожидавшегося скандала не последовало. Капитан взял под козырек (шлема) и убыл в неизвестном направлении. Обнаружился он через неделю. Непосредственно у ворот замка Балли, принадлежавшего Рошу. С шестью солдатами. Просто постучал в ворота и потребовал хозяина. Рош, уже осведомленный, что "это его арестовывать идут" и успевший уже поднять людей, укрепиться и окопаться, несколько удивился, но терять лицо не захотел и пригласил пришлеца с его войском на завтрак. За завтраком капитан объяснил причину визита - он, Рейли, очень интересуется астрономией, он знает, что лорд Рош тоже ею интересуется и что в замке есть обсерватория. Вот ему и хотелось посмотреть на нее до того как, потому что после это - по разным причинам - может оказаться невозможным. Хозяин опять сильно удивился и начал расспрашивать гостя уже о вещах астрономических. И обнаружил, что имеет дело с настоящим и искренним энтузиастом. Ну бывает. Резать визитера в таких обстоятельствах стало уж совсем неудобно, тем более, что толковые собеседники в любимой области попадались Рошу редко. Обсерваторию осмотрели к взаимному удовольствию, а потом гость попросил показать ему замок, пока он цел. Пребывающий в отменном настроении Рош согласился - и вместе с гостем и подобающим случаю "хвостом" прошел до Сторожевой башни. Где произошла некоторая рокировка. Потому что гость приставил к горлу хозяина острый предмет и посоветовал охране отойти подальше. Гарнизон башни помощи владельцу замка не оказал - он к тому моменту полностью состоял из англичан. Оказывается, в Сторожевую башню вел подземный ход, который не то небрежно, не то просто недостаточно охранялся. Так что пока Рейли завтракал и осматривал обсерваторию, его люди просачивались в башню.
Естественно, была погоня. Куда менее естественно было то, что эта погоня - на своей территории - совершенно никого не догнала и даже не увидела. Люди Роша - да и люди Ормонда, караулившие Рейли на тот маловероятный случай, если он все же Роша возьмет - клялись, что тут дело не обошлось без нечистого.
Так что Рейли привез Роша в Корк, сдал его под расписку и пошел домой, писать своему приятелю, поэту Гаскойну, что Ирландия - очень красивая страна, но в ней слишком мокро и совершенно ничего не происходит.
Рош, впрочем, с властями договорился и вскоре был отпущен домой, где еще долго проедал печень другому рейлиевскому приятелю и тоже поэту - Спенсеру, которого угораздило стать рошевским соседом, и честил англичан неприлично практичным народом. Хотя сам, кстати, был англичанином.
===
В несчастный для себя день к одному из сыновей Великого Могола Джехангира явился некий патан и попросился на службу в его гвардию, заявив, однако, что платить ему следует не менее 1000 рупий в день. Принц, несколько удивленный таким аппетитом, поинтересовался, почему патан считает, что стоит именно такой суммы. Тот ответил, что принц волен испытать его с любым оружием и любым противником и проверить, стоит ли воин денег.
Вечером того же дня принц рассказал отцу об этом случае. Джехангир был, как обычно к тому времени, уже основательно пьян. Он приказал позвать патана и когда тот повторил свое предложение проверить его искусство сказал: "Прекрасно. Вот твой противник." И указал на довольно большого льва, которого держали на цепях служители. "А оружием будут только твои руки."
Патан было запротестовал, но тут же понял, что лев для него куда менее опасен, чем Джехангир, и пошел бороться. Он даже продержался какое-то время, но потом лев умудрился вырвать у служителей одну из цепей и снес патану полчерепа.
Зрелище это так понравилось Моголу, что тот приказал десяти своим гвардейцам одолеть этого льва - тоже голыми руками. Гвардейцы подчинились, но одолел лев. Из 10 погибло трое, остальных успели оттащить.
А слева от Могола, на почетном месте сидит Инглис Хан, представитель Ост-Индской компании сэр Вильям Хоукинс, трезвый как Мухаммед и не нравится ему эта картина совершенно.
Надо сказать, что истории неизвестно, какой именно это был Вильям Хоукинс. Их в то время в компании было четверо, и все как на подбор рыцари. Так что или тот, что у Фентона на атлантических рейдах вторым номером ходил, или тот, что в Армаду "Грифоном" командовал и на этом "Грифоне" в порт Слюйс вломился, или тот, что получил свое рыцарское звание за брандерную атаку на Азорах.
Так вот, сидит этот неустановленный Хоукинс и считает до двух. И выходит плохо. Джехангир пьян, забава ему нравится, сейчас он с гвардейцев этажом выше перейдет. Пора меры принимать.
И действительно. Не успели оттащить последнего телохранителя, как Мукарраб Хан, большой хоукинсовский доброжелатель, говорит, что, мол, наш гость так хвалился своими доблестями на море, а чего он стоит на суше? Наверное, проще взять одного льва, чем целый корабль?
"Безусловно," - соглашается Хоукинс и следует вниз. Спустился. Подошел ко льву, шагнул в сторону, вытащил взведенный уже пистолет, прижал под горло зверя и выстрелил. И пояснил: "Корабли я тоже не голыми руками брал."
Расчет сошелся. Джехангир был достаточно пьян, чтобы выходка ему понравилась. И он тут же заявил Хоукинсу, что желает теснее привязать его к своей стране, а потому требует, чтобы тот взял себе жену из числа его, Джехангира, подданых.
Вежливый Хоукинс ответил, что вера не позволит ему жениться ни на мусульманке, ни на идолопоклоннице - а так, отчего же нет. Как он потом писал в отчете: "Я думал, что в этой стране они днем с огнем не сыщут христианки." Тут Хоукинса подвело плохое знание истории. Предшественник Джехангира, Акбар, был человеком веротерпимым - и среди вельмож у него водилось всякое. Так что на следующий день перед Хоукинсом стояла молодая армянка княжеского рода - а заявления насчет священника были отметены Джехангиром на корню.
А брак на всеобщее удивление оказался очень удачным. Только корабельный пастор в Сарате (Сурате), заключавший его уже всерьез, категорически отказался вносить в документы "явно языческое" имя Гоар и миссис Хоукинс превратилась в Дженнифер.
===
Баллада о веротерпимости
В 1574 году в Венгрии, на территории занятой турками состоялся диспут между кальвинистами и унитариями (протестантское направление, отрицающее существование Троицы). Кальвинисты победили - и кальвинистский "епископ" потребовал немедленной казни оппонентов. За ересь. Одному из них - Лукашу Толнаи - удалось бежать. А вот Гьорг Алвинси был схвачен и повешен.
Когда об этом деле стало известно, унитарии обратились к паше Буды, требуя восстановить справедливость. Паша вызвал епископа и потребовал у него объяснений. Епископ ответствовал, что поступил так, как положено поступать с еретиками. После чего паша приказал устроить публичное разбирательство, где должны присутствовать по три представителя от истца и ответчика, а также люди всех вер, проживающие на данной территории - католики, православные, протестанты, протестанты-унитарии, евреи и мусульмане. Установив обстоятельства дела, суд постановил, что епископ не имел права казнить оппонента за сам факт разногласий в вопросах веры. Соответственно, паша приговорил трех главных действующих лиц со стороны кальвинистов к смерти за убийство.
Тут все стороны (включая унитариев, которые, собственно, никак не ожидали такого результата) схватились за голову - и им как-то удалось убедить пашу, что это не самый лучший способ прекратить религиозные трения на подвластной ему территории. Паша внял, упрятал виновных в тюрьму на какое-то время, а потом выпустил, взыскав с них и с кальвинистской общины грандиозный штраф. И предупредив, что при следующем инциденте штраф утроится. Инцидентов, впрочем, больше не было - и, скажем, диспут 1588 (на этом победили уже унитарии) прошел спокойно, во вполне дружеской обстановке и без всяких последствий.
===
Как-то в кабачке на английской военной базе во Флиссингене Гилберт и Сидней заспорили об ирландских делах, да так основательно, что один из присутствовавших при этом голландцев заметил, что при такой степени несогласия французы бы уже искали секундантов.
Оба джентльмена обернулись к нему в крайнем недоумении.
- Но мы же говорим о политике.- поднял брови автор "Аркадии" и "совершенный рыцарь" елизаветинского образца. - За политику не дерутся, за политику убивают. И секундантов для этого не требуется совершенно.
И вернулся к беседе.
===
Декан собора Св. Павла Гарри Коул, которого вечно мотало из католицизма в протестантизм, в зависимости от того, кто сидел на троне, в 1558 году был, естественно, католиком. В том же самом году он получил от королевы полномочия извести в Ирландии реформатов. И убыл по месту назначения.
По дороге он остановился на ночь в Честере, у тамошнего мэра. И, будучи Коулом, не удержался, чтобы не помахать под носом у мэра шкатулкой с полномочиями "Вот чем я буду бичевать протестантов Ирландии." Все это видела жена мэра, родом из Дублина. Так что она озаботилась тем, чтобы вслать накормить и в стол упоить опасного гостя. А когда гость пришел в слегка туманное состояние, она открыла шкатулку, вытащила бумаги и положила внутрь первый попавшийся предмет - набор дорогих игральных карт.
Коул, по прибытии в Ирландию, явился прямо на заседание тамошнего Тайного Совета и объявил о своем деле лорду-наместнику. Тот открыл шкатулку и обнаружил там колоду карт итальянской ручной работы. Сверху лежал валет. "Привезите нам что-то более убедительное. - сказал наместник. - А мы пока сыграем партию-другую."
Пришлось Коулу возвращаться за новыми полномочиями. Но пока он доехал обратно, пока получил бумагу, королева Мария возьми и умри. А Елизавета, естественно, его полномочия возобновлять не стала, но в произошедшем разобралась - и пожаловала жене мэра пожизненную пенсию, заявив, что это один из редких случаев, когда карточная колода была употреблена на доброе дело.
===
Обстоятельство А. Ее Величество королева Елизавета I была исключительно вспыльчива. И в гневе настолько страшна, что Уильям Сесил, однажды попавший под полный бортовой залп, чуть не умер от сердечного приступа (а ведь он был профессиональным царедворцем, и на своем веку побывал во многих чрезвычайно узких местах). Пострадавшие пожиже, бывало, и в обморок падали.
Обстоятельство Б. Ее Величество королева Елизавета I была чрезвычайно скупа и всегда предпочитала оплачивать свои - и государственные - нужды из чужого кармана.
Точка пересечения. Ее величество страдала всем набором желудочных болезней. И во время обострений настроение королевы было обычно отвратительным. Далее см. "обстоятельство А". Поэтому придворные, равно как и представители дружественных и особенно недружественных иностранных держав, очень живо интересовались состоянием королевского желудка в каждый конкретный момент. И были готовы довольно много заплатить за, так сказать, "раннее предупреждение". Поэтому Елизавета ("обстоятельство Б") поощряла угодивших ей фрейлин правом продавать желающим информацию о ее высочайшем стуле. И время от времени приказывала им сплавить тому или иному покупателю стратегическую дезинформацию - как же без этого.
===
Елизавета, как известно, категорически отказывалась верить, что Филипп Испанский готовит вторжение. Ей все эти заявления, декреты, перемещения войск казались формой дипломатического нажима. Королева просто не могла поверить, что коллега-монарх выбросит в топку столько ресурсов и жизней (за которые он, между прочим, несет ответственность перед Богом) из-за такой несущественной вещи, как форма религии.
Тайный совет и капитаны флота не знали, что делать. Разведданные были совершенно недвусмысленные, любой, кто бывал в Нидерландах, знает, что чем-чем, а несущественным вопрос вероисповедания не является, но попробуй убеди в этом Бесс, у которой с юности сохранилось впечатление о Филиппе как о самом трезвом и вменяемом человеке при дворе ее сестры.
А в Кадисе тем временем собирается флот...
И господа капитаны и совет решают сыграть на другой характерной черте королевы. В Нидерланды отряжается специальная экспедиция. Работа заняла месяц. Еще две недели ушли на тихую - чтоб ни мышь, ни этот, из Кириафа - подготовку эскадры. А потом Елизавете положили на стол 28 _свеженапечатанных_ испанских памфлетов в ее адрес и очередную папскую буллу, где ее объявляли незаконнорожденной, низложенной и призывали всех англичан содействовать армии вторжения.
Каким чудом в палате не обвалился потолок, так никто и не понял. Но среди инвектив, высказанных в адрес Филиппа, было несколько прямых пожеланий, которые, при некоторой натяжке, можно было интерпретировать и как приказ. Так что когда, не обнаружив на следующий день при себе Дрейка, королева поинтересовалась, где именно его носит, она получила в ответ (храбрый народ придворные): "А он, согласно Вашей высочайшей воле, отправился жечь бороду Филиппу Испанскому". Тут потолок пострадал еще раз, в Плимут на полной скорости ринулся гонец - но эскадра-то была подготовлена заранее - и теперь ищи Дрейка в море.
А сэр Фрэнсис с совершенно беспрецедентной даже для себя наглостью среди бела дня вломился в порт Кадис, сжег там кучу транспортов и _все_ бочки для воды, заготовленные для флота. Чем и отсрочил выход армады по крайней мере на год. А главное, привез такую гору сведений, что даже королева перестала сомневаться в том, что готовится вторжение - и разговор, соответственно, пошел уже только о мерах и сроках.
===
В 1584 был убит Вильгельм Оранский. Одновременно в Англии был раскрыт заговор Соммервиля, собиравшегося застрелить королеву во время процессии.
И, как писал один из современников, "нельзя сказать, что корона Елизаветы, могла упасть из-за нехватки рук, готовых подхватить ее". Поэтому Уолсингем и Бёрли - в кои-то веки пришедшие к единому мнению - создали ассоциацию. Членами ее были все люди из верхнего эшелона и куча народу по всей стране. Помимо стандартного обязательства защищать королеву от любой опасности пусть даже и ценой собственной жизни, они давали клятву любым же способом истребить тех, кто получит какую-либо выгоду от смерти Елизаветы. В том числе и, естественно, человека, который посредством убийства станет монархом.
Надо сказать, что на Филиппа Второго, человека достаточно храброго, эта угроза не подействовала, а вот Иаков Шотландский намек понял. И французский королевский дом - тоже.
===
Надо сказать, что не все была коту масленица, а протестантским секретным службам удача. В 1590 во время осады Парижа люди Генриха Бурбона перехватили письмо Хуана Моро своему господину Филиппу. Письмо, естественно, было зашифровано. У Генриха был и свой криптограф, Виет, специалист настолько хороший, что Филипп обвинял его в связи с сатаной. Но как раз в это время к Генриху нагрянул с дипломатической миссией Филипп ван Марникс, друг и правая рука покойного Вильгельма, солдат, инженер, музыкант, поэт, переводчик Псалмов - и, что в данном случае интересовало Генриха больше всего - великий криптограф (Филипп ван Марникс).
Письмо попало к нему, было немедленно употрошено и использовано - но тут обоих фигурантов посетила светлая идея. Помимо военно-политической информации, переписка содержала крайне нелестные (чтобы не сказать нецензурные) высказывания об Алессандро Фарнезе, герцоге Пармском, командующем испанским контингентом в Нидерландах и личной головной боли Генриха. Причем, было ясно, что пишет Моро такие вещи не первый раз и что господин его король, в общем, мнение это разделяет. И Генрих решил, что письмо это можно использовать, чтобы посеять рознь в рядах врага - а в идеале, чтобы натравить Парму на Филиппа или хотя бы на Моро.
И в августе Марникс переслал Фарнезе депешу вместе с расшифровкой.
Но Алессандро Фарнезе был Алессандро Фарнезе. Он прочел бумаги, пожал плечами и сказал:
- Обо мне это письмо не говорит ничего. А то, что оно говорит об Его Величестве, я и так знаю.
И не стал ничего предпринимать.
(подборка с http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl)
- Господи, какое счастье, что мне не пришлось все это завоевывать.
Стоявший рядом, как и положено, капитан королевской гвардии Рейли заметил:
- На вашем месте, ваше величество, я бы об этом жалел.
Король обалдел до такой степени, что спросил:
- Но почему?
- Тогда бы вы точно знали, кто на вашей стороне. Сейчас вы этого сказать не можете.
===
Год 1581. Капитан Уолтер Рейли получает приказ арестовать некоего лорда Роша и доставить в Корк. Как уже было сказано, отношения у Рейли с начальством к тому моменту, мягко говоря, не сложились - собственно, приказ именно этим обстоятельством и объяснялся. Не то чтобы лорд Ормонд или Грей де Вилтон не желали видеть лорда Роша в Корке в упакованном виде, но посылать за ним отряд в 90 человек было, некоторым образом, оскорблением для Роша, который-то и в спокойные времена (в Ирландии редкие) кормил тысячу с лишним бойцов, а свистнуть мог еще втрое против того.
Но ожидавшегося скандала не последовало. Капитан взял под козырек (шлема) и убыл в неизвестном направлении. Обнаружился он через неделю. Непосредственно у ворот замка Балли, принадлежавшего Рошу. С шестью солдатами. Просто постучал в ворота и потребовал хозяина. Рош, уже осведомленный, что "это его арестовывать идут" и успевший уже поднять людей, укрепиться и окопаться, несколько удивился, но терять лицо не захотел и пригласил пришлеца с его войском на завтрак. За завтраком капитан объяснил причину визита - он, Рейли, очень интересуется астрономией, он знает, что лорд Рош тоже ею интересуется и что в замке есть обсерватория. Вот ему и хотелось посмотреть на нее до того как, потому что после это - по разным причинам - может оказаться невозможным. Хозяин опять сильно удивился и начал расспрашивать гостя уже о вещах астрономических. И обнаружил, что имеет дело с настоящим и искренним энтузиастом. Ну бывает. Резать визитера в таких обстоятельствах стало уж совсем неудобно, тем более, что толковые собеседники в любимой области попадались Рошу редко. Обсерваторию осмотрели к взаимному удовольствию, а потом гость попросил показать ему замок, пока он цел. Пребывающий в отменном настроении Рош согласился - и вместе с гостем и подобающим случаю "хвостом" прошел до Сторожевой башни. Где произошла некоторая рокировка. Потому что гость приставил к горлу хозяина острый предмет и посоветовал охране отойти подальше. Гарнизон башни помощи владельцу замка не оказал - он к тому моменту полностью состоял из англичан. Оказывается, в Сторожевую башню вел подземный ход, который не то небрежно, не то просто недостаточно охранялся. Так что пока Рейли завтракал и осматривал обсерваторию, его люди просачивались в башню.
Естественно, была погоня. Куда менее естественно было то, что эта погоня - на своей территории - совершенно никого не догнала и даже не увидела. Люди Роша - да и люди Ормонда, караулившие Рейли на тот маловероятный случай, если он все же Роша возьмет - клялись, что тут дело не обошлось без нечистого.
Так что Рейли привез Роша в Корк, сдал его под расписку и пошел домой, писать своему приятелю, поэту Гаскойну, что Ирландия - очень красивая страна, но в ней слишком мокро и совершенно ничего не происходит.
Рош, впрочем, с властями договорился и вскоре был отпущен домой, где еще долго проедал печень другому рейлиевскому приятелю и тоже поэту - Спенсеру, которого угораздило стать рошевским соседом, и честил англичан неприлично практичным народом. Хотя сам, кстати, был англичанином.
===
В несчастный для себя день к одному из сыновей Великого Могола Джехангира явился некий патан и попросился на службу в его гвардию, заявив, однако, что платить ему следует не менее 1000 рупий в день. Принц, несколько удивленный таким аппетитом, поинтересовался, почему патан считает, что стоит именно такой суммы. Тот ответил, что принц волен испытать его с любым оружием и любым противником и проверить, стоит ли воин денег.
Вечером того же дня принц рассказал отцу об этом случае. Джехангир был, как обычно к тому времени, уже основательно пьян. Он приказал позвать патана и когда тот повторил свое предложение проверить его искусство сказал: "Прекрасно. Вот твой противник." И указал на довольно большого льва, которого держали на цепях служители. "А оружием будут только твои руки."
Патан было запротестовал, но тут же понял, что лев для него куда менее опасен, чем Джехангир, и пошел бороться. Он даже продержался какое-то время, но потом лев умудрился вырвать у служителей одну из цепей и снес патану полчерепа.
Зрелище это так понравилось Моголу, что тот приказал десяти своим гвардейцам одолеть этого льва - тоже голыми руками. Гвардейцы подчинились, но одолел лев. Из 10 погибло трое, остальных успели оттащить.
А слева от Могола, на почетном месте сидит Инглис Хан, представитель Ост-Индской компании сэр Вильям Хоукинс, трезвый как Мухаммед и не нравится ему эта картина совершенно.
Надо сказать, что истории неизвестно, какой именно это был Вильям Хоукинс. Их в то время в компании было четверо, и все как на подбор рыцари. Так что или тот, что у Фентона на атлантических рейдах вторым номером ходил, или тот, что в Армаду "Грифоном" командовал и на этом "Грифоне" в порт Слюйс вломился, или тот, что получил свое рыцарское звание за брандерную атаку на Азорах.
Так вот, сидит этот неустановленный Хоукинс и считает до двух. И выходит плохо. Джехангир пьян, забава ему нравится, сейчас он с гвардейцев этажом выше перейдет. Пора меры принимать.
И действительно. Не успели оттащить последнего телохранителя, как Мукарраб Хан, большой хоукинсовский доброжелатель, говорит, что, мол, наш гость так хвалился своими доблестями на море, а чего он стоит на суше? Наверное, проще взять одного льва, чем целый корабль?
"Безусловно," - соглашается Хоукинс и следует вниз. Спустился. Подошел ко льву, шагнул в сторону, вытащил взведенный уже пистолет, прижал под горло зверя и выстрелил. И пояснил: "Корабли я тоже не голыми руками брал."
Расчет сошелся. Джехангир был достаточно пьян, чтобы выходка ему понравилась. И он тут же заявил Хоукинсу, что желает теснее привязать его к своей стране, а потому требует, чтобы тот взял себе жену из числа его, Джехангира, подданых.
Вежливый Хоукинс ответил, что вера не позволит ему жениться ни на мусульманке, ни на идолопоклоннице - а так, отчего же нет. Как он потом писал в отчете: "Я думал, что в этой стране они днем с огнем не сыщут христианки." Тут Хоукинса подвело плохое знание истории. Предшественник Джехангира, Акбар, был человеком веротерпимым - и среди вельмож у него водилось всякое. Так что на следующий день перед Хоукинсом стояла молодая армянка княжеского рода - а заявления насчет священника были отметены Джехангиром на корню.
А брак на всеобщее удивление оказался очень удачным. Только корабельный пастор в Сарате (Сурате), заключавший его уже всерьез, категорически отказался вносить в документы "явно языческое" имя Гоар и миссис Хоукинс превратилась в Дженнифер.
===
Баллада о веротерпимости
В 1574 году в Венгрии, на территории занятой турками состоялся диспут между кальвинистами и унитариями (протестантское направление, отрицающее существование Троицы). Кальвинисты победили - и кальвинистский "епископ" потребовал немедленной казни оппонентов. За ересь. Одному из них - Лукашу Толнаи - удалось бежать. А вот Гьорг Алвинси был схвачен и повешен.
Когда об этом деле стало известно, унитарии обратились к паше Буды, требуя восстановить справедливость. Паша вызвал епископа и потребовал у него объяснений. Епископ ответствовал, что поступил так, как положено поступать с еретиками. После чего паша приказал устроить публичное разбирательство, где должны присутствовать по три представителя от истца и ответчика, а также люди всех вер, проживающие на данной территории - католики, православные, протестанты, протестанты-унитарии, евреи и мусульмане. Установив обстоятельства дела, суд постановил, что епископ не имел права казнить оппонента за сам факт разногласий в вопросах веры. Соответственно, паша приговорил трех главных действующих лиц со стороны кальвинистов к смерти за убийство.
Тут все стороны (включая унитариев, которые, собственно, никак не ожидали такого результата) схватились за голову - и им как-то удалось убедить пашу, что это не самый лучший способ прекратить религиозные трения на подвластной ему территории. Паша внял, упрятал виновных в тюрьму на какое-то время, а потом выпустил, взыскав с них и с кальвинистской общины грандиозный штраф. И предупредив, что при следующем инциденте штраф утроится. Инцидентов, впрочем, больше не было - и, скажем, диспут 1588 (на этом победили уже унитарии) прошел спокойно, во вполне дружеской обстановке и без всяких последствий.
===
Как-то в кабачке на английской военной базе во Флиссингене Гилберт и Сидней заспорили об ирландских делах, да так основательно, что один из присутствовавших при этом голландцев заметил, что при такой степени несогласия французы бы уже искали секундантов.
Оба джентльмена обернулись к нему в крайнем недоумении.
- Но мы же говорим о политике.- поднял брови автор "Аркадии" и "совершенный рыцарь" елизаветинского образца. - За политику не дерутся, за политику убивают. И секундантов для этого не требуется совершенно.
И вернулся к беседе.
===
Декан собора Св. Павла Гарри Коул, которого вечно мотало из католицизма в протестантизм, в зависимости от того, кто сидел на троне, в 1558 году был, естественно, католиком. В том же самом году он получил от королевы полномочия извести в Ирландии реформатов. И убыл по месту назначения.
По дороге он остановился на ночь в Честере, у тамошнего мэра. И, будучи Коулом, не удержался, чтобы не помахать под носом у мэра шкатулкой с полномочиями "Вот чем я буду бичевать протестантов Ирландии." Все это видела жена мэра, родом из Дублина. Так что она озаботилась тем, чтобы вслать накормить и в стол упоить опасного гостя. А когда гость пришел в слегка туманное состояние, она открыла шкатулку, вытащила бумаги и положила внутрь первый попавшийся предмет - набор дорогих игральных карт.
Коул, по прибытии в Ирландию, явился прямо на заседание тамошнего Тайного Совета и объявил о своем деле лорду-наместнику. Тот открыл шкатулку и обнаружил там колоду карт итальянской ручной работы. Сверху лежал валет. "Привезите нам что-то более убедительное. - сказал наместник. - А мы пока сыграем партию-другую."
Пришлось Коулу возвращаться за новыми полномочиями. Но пока он доехал обратно, пока получил бумагу, королева Мария возьми и умри. А Елизавета, естественно, его полномочия возобновлять не стала, но в произошедшем разобралась - и пожаловала жене мэра пожизненную пенсию, заявив, что это один из редких случаев, когда карточная колода была употреблена на доброе дело.
===
Обстоятельство А. Ее Величество королева Елизавета I была исключительно вспыльчива. И в гневе настолько страшна, что Уильям Сесил, однажды попавший под полный бортовой залп, чуть не умер от сердечного приступа (а ведь он был профессиональным царедворцем, и на своем веку побывал во многих чрезвычайно узких местах). Пострадавшие пожиже, бывало, и в обморок падали.
Обстоятельство Б. Ее Величество королева Елизавета I была чрезвычайно скупа и всегда предпочитала оплачивать свои - и государственные - нужды из чужого кармана.
Точка пересечения. Ее величество страдала всем набором желудочных болезней. И во время обострений настроение королевы было обычно отвратительным. Далее см. "обстоятельство А". Поэтому придворные, равно как и представители дружественных и особенно недружественных иностранных держав, очень живо интересовались состоянием королевского желудка в каждый конкретный момент. И были готовы довольно много заплатить за, так сказать, "раннее предупреждение". Поэтому Елизавета ("обстоятельство Б") поощряла угодивших ей фрейлин правом продавать желающим информацию о ее высочайшем стуле. И время от времени приказывала им сплавить тому или иному покупателю стратегическую дезинформацию - как же без этого.
===
Елизавета, как известно, категорически отказывалась верить, что Филипп Испанский готовит вторжение. Ей все эти заявления, декреты, перемещения войск казались формой дипломатического нажима. Королева просто не могла поверить, что коллега-монарх выбросит в топку столько ресурсов и жизней (за которые он, между прочим, несет ответственность перед Богом) из-за такой несущественной вещи, как форма религии.
Тайный совет и капитаны флота не знали, что делать. Разведданные были совершенно недвусмысленные, любой, кто бывал в Нидерландах, знает, что чем-чем, а несущественным вопрос вероисповедания не является, но попробуй убеди в этом Бесс, у которой с юности сохранилось впечатление о Филиппе как о самом трезвом и вменяемом человеке при дворе ее сестры.
А в Кадисе тем временем собирается флот...
И господа капитаны и совет решают сыграть на другой характерной черте королевы. В Нидерланды отряжается специальная экспедиция. Работа заняла месяц. Еще две недели ушли на тихую - чтоб ни мышь, ни этот, из Кириафа - подготовку эскадры. А потом Елизавете положили на стол 28 _свеженапечатанных_ испанских памфлетов в ее адрес и очередную папскую буллу, где ее объявляли незаконнорожденной, низложенной и призывали всех англичан содействовать армии вторжения.
Каким чудом в палате не обвалился потолок, так никто и не понял. Но среди инвектив, высказанных в адрес Филиппа, было несколько прямых пожеланий, которые, при некоторой натяжке, можно было интерпретировать и как приказ. Так что когда, не обнаружив на следующий день при себе Дрейка, королева поинтересовалась, где именно его носит, она получила в ответ (храбрый народ придворные): "А он, согласно Вашей высочайшей воле, отправился жечь бороду Филиппу Испанскому". Тут потолок пострадал еще раз, в Плимут на полной скорости ринулся гонец - но эскадра-то была подготовлена заранее - и теперь ищи Дрейка в море.
А сэр Фрэнсис с совершенно беспрецедентной даже для себя наглостью среди бела дня вломился в порт Кадис, сжег там кучу транспортов и _все_ бочки для воды, заготовленные для флота. Чем и отсрочил выход армады по крайней мере на год. А главное, привез такую гору сведений, что даже королева перестала сомневаться в том, что готовится вторжение - и разговор, соответственно, пошел уже только о мерах и сроках.
===
В 1584 был убит Вильгельм Оранский. Одновременно в Англии был раскрыт заговор Соммервиля, собиравшегося застрелить королеву во время процессии.
И, как писал один из современников, "нельзя сказать, что корона Елизаветы, могла упасть из-за нехватки рук, готовых подхватить ее". Поэтому Уолсингем и Бёрли - в кои-то веки пришедшие к единому мнению - создали ассоциацию. Членами ее были все люди из верхнего эшелона и куча народу по всей стране. Помимо стандартного обязательства защищать королеву от любой опасности пусть даже и ценой собственной жизни, они давали клятву любым же способом истребить тех, кто получит какую-либо выгоду от смерти Елизаветы. В том числе и, естественно, человека, который посредством убийства станет монархом.
Надо сказать, что на Филиппа Второго, человека достаточно храброго, эта угроза не подействовала, а вот Иаков Шотландский намек понял. И французский королевский дом - тоже.
===
Надо сказать, что не все была коту масленица, а протестантским секретным службам удача. В 1590 во время осады Парижа люди Генриха Бурбона перехватили письмо Хуана Моро своему господину Филиппу. Письмо, естественно, было зашифровано. У Генриха был и свой криптограф, Виет, специалист настолько хороший, что Филипп обвинял его в связи с сатаной. Но как раз в это время к Генриху нагрянул с дипломатической миссией Филипп ван Марникс, друг и правая рука покойного Вильгельма, солдат, инженер, музыкант, поэт, переводчик Псалмов - и, что в данном случае интересовало Генриха больше всего - великий криптограф (Филипп ван Марникс).
Письмо попало к нему, было немедленно употрошено и использовано - но тут обоих фигурантов посетила светлая идея. Помимо военно-политической информации, переписка содержала крайне нелестные (чтобы не сказать нецензурные) высказывания об Алессандро Фарнезе, герцоге Пармском, командующем испанским контингентом в Нидерландах и личной головной боли Генриха. Причем, было ясно, что пишет Моро такие вещи не первый раз и что господин его король, в общем, мнение это разделяет. И Генрих решил, что письмо это можно использовать, чтобы посеять рознь в рядах врага - а в идеале, чтобы натравить Парму на Филиппа или хотя бы на Моро.
И в августе Марникс переслал Фарнезе депешу вместе с расшифровкой.
Но Алессандро Фарнезе был Алессандро Фарнезе. Он прочел бумаги, пожал плечами и сказал:
- Обо мне это письмо не говорит ничего. А то, что оно говорит об Его Величестве, я и так знаю.
И не стал ничего предпринимать.
(подборка с http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl)