Другая красота
Неведомый скульптор постарался на славу: кони были поистине прекрасны. Вырезанные из чёрного с синими искорками лабрадорита, они, казалось, окаменели на скаку. Двое стояли на задних ногах, словно молотя воздух мощными копытами, ещё двое были пойманы прямо посередине шага - грива сбилась на сторону, одна нога вытянута вперёд, широкая грудь замерла на вдохе. Очевидно, чтобы удержать изваяния в задуманных позах, бистоны приковали их толстыми цепями к стене храма.
- Так вот вы какие... - пробормотал Геракл, разглядывая коней. - Действительно красивые.
Диомед, повелитель и верховный жрец бистонов, гадливо покосился на пленника и сплюнул.
- Что ты смыслишь в красоте, презренный? Я служу ей всю жизнь - и то не могу сказать, что приблизился к достаточно полному её пониманию.
Геракл безразлично пожал плечами, чуть наклонил голову и ничего не ответил. Его глаза безостановочно шарили по залу, отмечая расположение треножников и колонн, занятые фракийцами позиции, вооружение каждого воина.
- Тебе выпало великое счастье, чужестранец, - продолжал удовлетворённый его молчанием Диомед. - Прежде чем тебя принесут в жертву, ты увидишь истинную красоту. Увидишь и поймёшь, что всё виденное тобой до этого не стоит и обола. Начинайте! - крикнул он своим помощникам и махнул рукой.
Бритоголовый здоровяк вышел вперёд, резким движением выдернул из шеренги пленников невысокого паренька и потащил его к алтарю, стоявшему перед статуями. Юноша был так напуган, что даже не пытался сопротивляться. Жрец бросил его на серый куб алтаря, взял с бронзового блюда маленький кривой нож и провёл остриём по плечу парня. Из неглубокого разреза потекли алые капли. Здоровяк аккуратно собрал кровь ладонью, подошёл к статуям и оставил на груди каждой из них кровавый отпечаток, затем отступил назад и замер в ожидании.
Контуры ладони на чёрном камне засветились багровым огнём, затем от светящейся линии по каменной коже поползла пурпурная дымка. Вот она растеклась по животу, добралась до крупа, облила красноватым сиянием шею и голову. Постепенно дымка светлела, становилась похожей на утренний туман, сквозь который проглядывала атласная кожа животных. Да полно, животных ли? Скорее, божеств, соизволивших в одночасье сойти на землю! Живые, более чем живые кони стояли перед замершими в благоговении людьми во всём своём великолепии. Каждый изгиб прекрасных тел дышал гармонией, от грациозных движений перехватывало дыхание, влажные чёрные глаза смотрели на людей с нечеловеческой мудростью и любовью. В одно мгновение Гераклу показалось, что у коней начинают расти крылья. Он поймал себя на том, что начинает опускаться на колени, и изо всех сил ущипнул себя. Резкая боль привела его в чувство, но волшебный туман вокруг коней и без того начал рассеиваться, их фигуры понемногу застывали - уже в других позах, отличных от прежних.
- Ты видел? Видел? - задыхаясь, выдавил из себя Диомед. Не дожидаясь ответа, он вскочил, повернулся к толпе бистонов, вскинул вверх руки и завопил: - Красота приняла жертву и показалась нам! Всех заколоть! Всех! Чтобы Ей надолго хватило!
Слегка ошеломлённый здоровяк с глупой улыбкой на лице поднялся на ноги, помотал головой и потянулся к выпавшему из рук ножу.
- Красота - это единственное божество, которому стоит поклоняться! - воскликнул Диомед, не отрывая восхищённого взгляда от четырёх чёрных глыб.
- Ты ошибаешься, жрец!
Голос Геракла перекрыл радостный рёв толпы. Только что вопившие в молитвенном экстазе люди застыли и умолкли. Даже воины, наставившие копья на пленников, опустили оружие и замерли с открытыми ртами.
- Что-о?!
Глаза у Диомеда остекленели. Он не мог поверить в происходящее.
- Истинная красота не требует жертв, - глядя на верховного жреца, заметил Геракл. - Она должна радовать и вдохновлять людей. Нет ничего более уродливого, чем совмещение красоты и зла.
- Убейте его! - завизжал Диомед, пятясь в сторону алтаря.
Бритоголовый жрец схватился за меч, но Геракл уже рванул сковывавшие его цепи, схватил с треножника тяжёлую вазу, молниеносным броском сшиб здоровяка с ног и оглушительно засвистел. С окружающих холмов, подбадривая себя боевыми кличами, в сторону капища помчались Геракловы воины...
Над головами чёрных статуй громко хлопал парус - корабль словно возмущался, что на его борту везут подобный груз. Матросы сгрудились на баке вокруг своего предводителя и еле слышно перешёптывались между собой.
- Кто это сделал? - глухим голосом спросил Геракл, глядя на безжизненное тело Абдера. Широкая грудь одного из коней опять была испачкана кровью. Кровью его любимца. - Бистоны пробрались?
- Нет, наш, - тихо ответил один из матросов. - Это был Тирас. Тоже фракиец.
- Где он?!
Матрос помедлил, вытащил из-за пояса кинжал и показал его Гераклу. На полированном лезвии виднелись блеклые розовые разводы.
- Эта погань уже за бортом.
- Как ты посмел?! - зарычал Геракл, надвигаясь на смельчака. - Это я, я должен был его убить!
Матрос исподлобья уставился на предводителя и со злом в голосе бросил:
- Я с Милоса. Слышал о таком острове?
Геракл остановился, сглотнул и опустил занесенную для удара руку.
- У нас поклоняются Афродите Прекраснорукой, - продолжал матрос. - Знаешь, что делают с пленными, что им отсекают, чтобы увидеть... чтобы увидеть Красоту?
Последнее слово он произнёс с особой ненавистью. Геракл непроизвольно потёр руку, сгорбился, отошёл в сторону и присел на бухту каната. Некоторое время он молчал, затем встал, расправил широченные плечи и скомандовал:
- Курс на Милос!
(pelipejchenko)
- Так вот вы какие... - пробормотал Геракл, разглядывая коней. - Действительно красивые.
Диомед, повелитель и верховный жрец бистонов, гадливо покосился на пленника и сплюнул.
- Что ты смыслишь в красоте, презренный? Я служу ей всю жизнь - и то не могу сказать, что приблизился к достаточно полному её пониманию.
Геракл безразлично пожал плечами, чуть наклонил голову и ничего не ответил. Его глаза безостановочно шарили по залу, отмечая расположение треножников и колонн, занятые фракийцами позиции, вооружение каждого воина.
- Тебе выпало великое счастье, чужестранец, - продолжал удовлетворённый его молчанием Диомед. - Прежде чем тебя принесут в жертву, ты увидишь истинную красоту. Увидишь и поймёшь, что всё виденное тобой до этого не стоит и обола. Начинайте! - крикнул он своим помощникам и махнул рукой.
Бритоголовый здоровяк вышел вперёд, резким движением выдернул из шеренги пленников невысокого паренька и потащил его к алтарю, стоявшему перед статуями. Юноша был так напуган, что даже не пытался сопротивляться. Жрец бросил его на серый куб алтаря, взял с бронзового блюда маленький кривой нож и провёл остриём по плечу парня. Из неглубокого разреза потекли алые капли. Здоровяк аккуратно собрал кровь ладонью, подошёл к статуям и оставил на груди каждой из них кровавый отпечаток, затем отступил назад и замер в ожидании.
Контуры ладони на чёрном камне засветились багровым огнём, затем от светящейся линии по каменной коже поползла пурпурная дымка. Вот она растеклась по животу, добралась до крупа, облила красноватым сиянием шею и голову. Постепенно дымка светлела, становилась похожей на утренний туман, сквозь который проглядывала атласная кожа животных. Да полно, животных ли? Скорее, божеств, соизволивших в одночасье сойти на землю! Живые, более чем живые кони стояли перед замершими в благоговении людьми во всём своём великолепии. Каждый изгиб прекрасных тел дышал гармонией, от грациозных движений перехватывало дыхание, влажные чёрные глаза смотрели на людей с нечеловеческой мудростью и любовью. В одно мгновение Гераклу показалось, что у коней начинают расти крылья. Он поймал себя на том, что начинает опускаться на колени, и изо всех сил ущипнул себя. Резкая боль привела его в чувство, но волшебный туман вокруг коней и без того начал рассеиваться, их фигуры понемногу застывали - уже в других позах, отличных от прежних.
- Ты видел? Видел? - задыхаясь, выдавил из себя Диомед. Не дожидаясь ответа, он вскочил, повернулся к толпе бистонов, вскинул вверх руки и завопил: - Красота приняла жертву и показалась нам! Всех заколоть! Всех! Чтобы Ей надолго хватило!
Слегка ошеломлённый здоровяк с глупой улыбкой на лице поднялся на ноги, помотал головой и потянулся к выпавшему из рук ножу.
- Красота - это единственное божество, которому стоит поклоняться! - воскликнул Диомед, не отрывая восхищённого взгляда от четырёх чёрных глыб.
- Ты ошибаешься, жрец!
Голос Геракла перекрыл радостный рёв толпы. Только что вопившие в молитвенном экстазе люди застыли и умолкли. Даже воины, наставившие копья на пленников, опустили оружие и замерли с открытыми ртами.
- Что-о?!
Глаза у Диомеда остекленели. Он не мог поверить в происходящее.
- Истинная красота не требует жертв, - глядя на верховного жреца, заметил Геракл. - Она должна радовать и вдохновлять людей. Нет ничего более уродливого, чем совмещение красоты и зла.
- Убейте его! - завизжал Диомед, пятясь в сторону алтаря.
Бритоголовый жрец схватился за меч, но Геракл уже рванул сковывавшие его цепи, схватил с треножника тяжёлую вазу, молниеносным броском сшиб здоровяка с ног и оглушительно засвистел. С окружающих холмов, подбадривая себя боевыми кличами, в сторону капища помчались Геракловы воины...
Над головами чёрных статуй громко хлопал парус - корабль словно возмущался, что на его борту везут подобный груз. Матросы сгрудились на баке вокруг своего предводителя и еле слышно перешёптывались между собой.
- Кто это сделал? - глухим голосом спросил Геракл, глядя на безжизненное тело Абдера. Широкая грудь одного из коней опять была испачкана кровью. Кровью его любимца. - Бистоны пробрались?
- Нет, наш, - тихо ответил один из матросов. - Это был Тирас. Тоже фракиец.
- Где он?!
Матрос помедлил, вытащил из-за пояса кинжал и показал его Гераклу. На полированном лезвии виднелись блеклые розовые разводы.
- Эта погань уже за бортом.
- Как ты посмел?! - зарычал Геракл, надвигаясь на смельчака. - Это я, я должен был его убить!
Матрос исподлобья уставился на предводителя и со злом в голосе бросил:
- Я с Милоса. Слышал о таком острове?
Геракл остановился, сглотнул и опустил занесенную для удара руку.
- У нас поклоняются Афродите Прекраснорукой, - продолжал матрос. - Знаешь, что делают с пленными, что им отсекают, чтобы увидеть... чтобы увидеть Красоту?
Последнее слово он произнёс с особой ненавистью. Геракл непроизвольно потёр руку, сгорбился, отошёл в сторону и присел на бухту каната. Некоторое время он молчал, затем встал, расправил широченные плечи и скомандовал:
- Курс на Милос!
(pelipejchenko)