Ох уж эти сказочники...
Кроссовер
- Это орудие смерти, - сказала утка. - Нам запрещено прикасаться к нему.
- Стая изгонит нас, - подтвердила её подруга.
- Что же мне делать?
- Проси лебедей, они помогут тебе.
И лягушка-путешественница отправилась к лебедям. Надежда и тревога вели её: когда-то давно гадалка предсказала, что найдёт лягушка вечную любовь и свою судьбу. Но годы шли, а в болоте ничего не менялось.
Эта зима грозила стать для неё последней.
- Возьмите меня на юг, - тихо сказала лягушка. - Быть может, там встречу я вечную любовь и свою судьбу.
- Это перо когда-то принадлежало нашему брату, - вздохнул вожак лебедей. - Но мы знаем силу, что гонит тебя в путь, силу предназначения. Мы понесём тебя по очереди.
По его знаку два лебедя выдернули стрелу и зажали в клювах. Лягушка подпрыгнула и крепко вцепилась зубами в древко. Захлопали крылья. Земля ухнула вниз, вращаясь, и серое бездонное небо проглотило крохотную путешественницу и её крылатых спутников. Пути назад не было: разожми лягушка зубы, она неминуемо разбилась бы о землю.
"Всё будет хорошо, - думала лягушка, изо всех сил стараясь удержаться на скользком древке. - Всё будет хорошо, ведь предсказания всегда сбываются."
...Далеко внизу скуластый юноша-варвар и рыжеволосая девушка из тевтонских земель стояли, обнявшись, глядя вслед улетающим лебедям. Они опоздали. Бесполезный лук и ненужные теперь уже крапивные рубашки лежали у их ног.
- Всё будет хорошо, - сказал Иван-царевич. - Предсказания сбываются, а крапива растёт везде.
Всё будет хорошо, молча согласилась Эльза. Предсказания сбываются. А ты... ты из тех, кто вечно сражаются с колдунами и чудовищами.
И тебе тоже может понадобиться кто-то, кто набросит на плечи крапивную рубашку.
Я буду с тобой.
(vorath)
===
Дикаренок
Ускользнуть не получается - тот, кто слева, сильно бьёт крылом и вынуждает меня вернуться на прежний курс. Солнце тут же заливает глаза расплавленным золотом, я на мгновение сбиваюсь с ритма и ныряю к земле, но тот, кто снизу, возмущённо клекочет, толкает меня вверх, и я изо всех сил машу короткими крыльями, пытаясь выровняться.
Надо мной мирно течёт бескрайняя ярко-синяя река с островками облаков, тёплый ветер щекочет подпушек. Мне хочется заплакать, но я не знаю, как это сделать.
Впереди уже виден серый ствол ратуши, его подножие облеплено чёрными точками. Мне жаль их: эти муравьи давным-давно разучились ползать иначе как по земле, и даже у самых лучших из них никогда не вырастут крылья. Даже муравьиные - крохотные, слюдяные.
Тот, кто спереди, коротко вскрикивает, подавая сигнал, и начинает снижаться. Мы мчимся прямо к телеге, со всех сторон окружённой стражниками. Со всех - но не сверху.
По телеге разбросаны рыхлые тёмно-зелёные лоскуты. На куче кисло пахнущих стеблей крапивы сидит Она, зажав в кулаках одну из рубашек. Словно зверолов с сетью, терпеливо подстерегающий добычу. Я смутно помню, что когда-то любил Её больше всех на свете. А может, это был не я? Может, кто-то другой, слепой и бесчувственный - кого никогда не гладил ласковыми ладонями ветер, кто не впитывал всем телом небесную синеву, не испытывал ощущения полёта - этого высшего счастья, невозможного на тусклой и грязной земле?
Оглушительно хлопают белые крылья, борта телеги жалобно скрипят и проседают, охранники в испуге пятятся. Она хватает рубахи и торопливо набрасывает их на братьев. Отчаянно пытаюсь заложить вираж, но удар того, кто сзади, сшибает меня на лету. Тяжело падаю на дно телеги, тут же делаю перекат, расправляю крылья, готовясь взлететь, - и в этот момент Она накрывает меня рубашкой. Я вцепляюсь в проклятую зелёную сетку когтями и клювом и рву её, захлёбываясь клёкотом. Ошмётки рукава летят в разные стороны и падают к ногам растерянных стражников, но крапивное заклинание уже вступило в свои права, и невидимая сила начинает мять и ломать моё тело...
Я сижу на кровати, подобрав под себя ноги, и не мигая гляжу на пламя свечи. Ночную тишину изредка нарушает истеричный крик козодоя.
В коридоре слышатся шаги. Кто-то останавливается у двери и некоторое время стоит в нерешительности. Я молчу и не двигаюсь. Наконец дверь издаёт тихий скрип и медленно плывёт в сторону.
Сестра садится рядом на край постели и порывисто обнимает меня распухшими красными руками.
- Прости. Я не знала, что для тебя это так серьёзно... - бормочет Элиза сквозь слёзы.
Ничего не отвечая, я глажу её по спине. От каждого шуршащего прикосновения она судорожно вздрагивает, как от боли, но я продолжаю безжалостно задевать перьями нежную кожу её шеи.
Она это заслужила.
Она украла у меня небо.
(pelipejchenko)
- Это орудие смерти, - сказала утка. - Нам запрещено прикасаться к нему.
- Стая изгонит нас, - подтвердила её подруга.
- Что же мне делать?
- Проси лебедей, они помогут тебе.
И лягушка-путешественница отправилась к лебедям. Надежда и тревога вели её: когда-то давно гадалка предсказала, что найдёт лягушка вечную любовь и свою судьбу. Но годы шли, а в болоте ничего не менялось.
Эта зима грозила стать для неё последней.
- Возьмите меня на юг, - тихо сказала лягушка. - Быть может, там встречу я вечную любовь и свою судьбу.
- Это перо когда-то принадлежало нашему брату, - вздохнул вожак лебедей. - Но мы знаем силу, что гонит тебя в путь, силу предназначения. Мы понесём тебя по очереди.
По его знаку два лебедя выдернули стрелу и зажали в клювах. Лягушка подпрыгнула и крепко вцепилась зубами в древко. Захлопали крылья. Земля ухнула вниз, вращаясь, и серое бездонное небо проглотило крохотную путешественницу и её крылатых спутников. Пути назад не было: разожми лягушка зубы, она неминуемо разбилась бы о землю.
"Всё будет хорошо, - думала лягушка, изо всех сил стараясь удержаться на скользком древке. - Всё будет хорошо, ведь предсказания всегда сбываются."
...Далеко внизу скуластый юноша-варвар и рыжеволосая девушка из тевтонских земель стояли, обнявшись, глядя вслед улетающим лебедям. Они опоздали. Бесполезный лук и ненужные теперь уже крапивные рубашки лежали у их ног.
- Всё будет хорошо, - сказал Иван-царевич. - Предсказания сбываются, а крапива растёт везде.
Всё будет хорошо, молча согласилась Эльза. Предсказания сбываются. А ты... ты из тех, кто вечно сражаются с колдунами и чудовищами.
И тебе тоже может понадобиться кто-то, кто набросит на плечи крапивную рубашку.
Я буду с тобой.
(vorath)
===
Дикаренок
Ускользнуть не получается - тот, кто слева, сильно бьёт крылом и вынуждает меня вернуться на прежний курс. Солнце тут же заливает глаза расплавленным золотом, я на мгновение сбиваюсь с ритма и ныряю к земле, но тот, кто снизу, возмущённо клекочет, толкает меня вверх, и я изо всех сил машу короткими крыльями, пытаясь выровняться.
Надо мной мирно течёт бескрайняя ярко-синяя река с островками облаков, тёплый ветер щекочет подпушек. Мне хочется заплакать, но я не знаю, как это сделать.
Впереди уже виден серый ствол ратуши, его подножие облеплено чёрными точками. Мне жаль их: эти муравьи давным-давно разучились ползать иначе как по земле, и даже у самых лучших из них никогда не вырастут крылья. Даже муравьиные - крохотные, слюдяные.
Тот, кто спереди, коротко вскрикивает, подавая сигнал, и начинает снижаться. Мы мчимся прямо к телеге, со всех сторон окружённой стражниками. Со всех - но не сверху.
По телеге разбросаны рыхлые тёмно-зелёные лоскуты. На куче кисло пахнущих стеблей крапивы сидит Она, зажав в кулаках одну из рубашек. Словно зверолов с сетью, терпеливо подстерегающий добычу. Я смутно помню, что когда-то любил Её больше всех на свете. А может, это был не я? Может, кто-то другой, слепой и бесчувственный - кого никогда не гладил ласковыми ладонями ветер, кто не впитывал всем телом небесную синеву, не испытывал ощущения полёта - этого высшего счастья, невозможного на тусклой и грязной земле?
Оглушительно хлопают белые крылья, борта телеги жалобно скрипят и проседают, охранники в испуге пятятся. Она хватает рубахи и торопливо набрасывает их на братьев. Отчаянно пытаюсь заложить вираж, но удар того, кто сзади, сшибает меня на лету. Тяжело падаю на дно телеги, тут же делаю перекат, расправляю крылья, готовясь взлететь, - и в этот момент Она накрывает меня рубашкой. Я вцепляюсь в проклятую зелёную сетку когтями и клювом и рву её, захлёбываясь клёкотом. Ошмётки рукава летят в разные стороны и падают к ногам растерянных стражников, но крапивное заклинание уже вступило в свои права, и невидимая сила начинает мять и ломать моё тело...
Я сижу на кровати, подобрав под себя ноги, и не мигая гляжу на пламя свечи. Ночную тишину изредка нарушает истеричный крик козодоя.
В коридоре слышатся шаги. Кто-то останавливается у двери и некоторое время стоит в нерешительности. Я молчу и не двигаюсь. Наконец дверь издаёт тихий скрип и медленно плывёт в сторону.
Сестра садится рядом на край постели и порывисто обнимает меня распухшими красными руками.
- Прости. Я не знала, что для тебя это так серьёзно... - бормочет Элиза сквозь слёзы.
Ничего не отвечая, я глажу её по спине. От каждого шуршащего прикосновения она судорожно вздрагивает, как от боли, но я продолжаю безжалостно задевать перьями нежную кожу её шеи.
Она это заслужила.
Она украла у меня небо.
(pelipejchenko)