Заговоры и заговорщики
В соответствующие времена Грузии тоже не повезло с монголами. Собственно, сначала ей основательно не повезло с хорезмийцами и лично Джелал-эд-Дином, а потом уж с монголами. В общем, после смерти царицы Русудан в Грузии установилось едва ли не прямое монгольское правление и оказалось оно бременем крайне неудобоносимым. Настолько, что грузинские вельможи, в том числе и те, что числились начальством и по монгольским правилам, дошли до такой крайности, что стали, о ужас, сговариваться о совместных действиях. И вот, съехались заговорщики в крепость Кохтастави, что в Джавахетии - и пришли к согласию во всем. А начинать решили сразу, чтобы донести все же никто не успел. Поэтому те, кому дольше всего было устраиваться, покинули собрание первыми. Решение, однако, было принято поздно, поскольку донести уже успели - и вскоре на место встречи пожаловали монголы. Всех съехавшихся прихватили, привезли в Ани - и начали допрашивать. А вельможи, видно, и в самом деле крепко между собой сговорились, потому что на допросах отвечали одно и то же: собрались, мол, вместе, чтобы рассудить, как лучше собрать наложенную на Грузию новую и тяжкую дань, чтобы и повеление ильхана исполнить, и людей не ущемить до крайности. Монголы во всей этой путанице разбираться не захотели, а к вопросу подошли просто: всех действующих лиц раздеть, связать, обмазать медом - и положить на солнышко. Кто жить захочет, заговорит. Однако сразу не заговорил никто.
И обо всем этом деле узнает один из уехавших раньше, Цотне Дадиани. Человек он был известный и славный, до того крепко воевал с хорезмийцами, даже в летописи по этому поводу угодил - а монголам до инцидента с новыми податями и воинской повинностью выказывал всяческую дружбу и они о нем ничего дурного не думали, да и тени оснований к тому не имели. Восставать, понятное дело, поздно. Отбивать - ну не в ставке же нойона, шансов нет. Дадиани берет с собой двух слуг и приезжает в Ани. Добирается до места, где уже лежат - и присоединяется к коллегам по заговору. В том же виде. Монголы несколько удивляются такому повороту событий и интересуются - а ты-то что здесь делаешь... сам. Дадиани отвечает, что на съезде обсуждали дань, если это есть вина, так он ровно так же виновен, потому что он там был - только торопился по делам и уехал раньше, а если не вина и теперь принято пытать и убивать без вины, то как он своих оставит?
Что подумал нойон - неизвестно. Может быть, поведение Дадиани убедило его, что заговора и впрямь не было, а донос - ложный, и это просто зложелатели с вельможами пытались счеты свести монгольскими руками (что частенько бывало), а может быть, что вероятнее, он решил, что никакого восстания уже не случится - эти уже пуганые, предателей будут видеть под каждым кустом и более действовать вместе не рискнут... во всяком случае, всех развязали, отмыли, извинились и отпустили.
Вот заговор на этом и вправду кончился. Так что не только расчет Дадиани, но и расчет нойона оказался точным.
(Антрекот)
===
Байки от Феликса Юсупова
1. "Стреляли"
1916 год. Убийство Распутина. Распутин демонстрирует чудеса живучести, убийцы - чудеса непрофессионализма.
На стрельбу и вопли в конце концов прибегает городовой - типа "А чё это вы тут делаете, а?".
Феликс Юсупов начинает нести чушь про перепившегося гостя, который...
И тут появляется депутат госдумы Владимир Пуришкевич. И чеканит:
- Мы тут, голубчик, Распутина убиваем. Не говори никому, не надо.
Городовой слегка балдеет. А потом отвечает в том духе, что дело правильное и ваще никому ни слова.
...На следующий день об убийстве знает весь город. Причём втрое больше, чем было на самом деле.
2. Тот, кто меня бережёт
Мистик Папюс - императрице Александре Фёдоровне, 1915 год: «С точки зренья кабалистической Распутин - словно ящик Пандоры. Заключены в нем все грехи, злодеянья и мерзости русского народа. Разбейся сей ящик - содержимое тотчас разлетится по всей России».
Через пару лет после убийства Распутина, оказавшись в Крыму, Феликс Юсупов заглядывает к известной гадалке. И спрашивает, не он ли вина всех бед, свалившихся на Россию.
Гадалка заверяет, что нет. И добавляет, что отныне и впредь хранителем Юсупова будет дух Григория Распутина. Как там у Высоцкого?
Напился старик, так пойди похмелись
И неча рассказывать байки.
А буквально через пару недель с гор спускается очередная дикая дивизия. Не как у Шкуро, а ваще дикая. Вахнаки в бриллиантовых браслетах, женских украшениях и под красными флагами с многообещающим: «Смерть буржуазии... контрреволюционерам... собственникам...». В общем, из тех, которым без разницы: красный, белый, Одесса, Херсон.
Спускаются братишки и вламываются к Юсуповым. Ничего не ломают, а совсем даже наоборот интересуются, правда ли, что он тот самый, который... На столе мгновенно возникают выпивка и закуска, начинаются тосты с выражениями вечной признательности хозяину и кончается всё великой пьянкой под гитару - только что цыган с медведем не хватает.
Утром дикая дивизия долго жмёт Юсуповым руки, не слишком твёрдо утверждается в сёдлах и уносится дальше. Под теми же флагами.
3. Я - не Бельмондо...
Феликса Юсупова долго не хотят пропускать в США. Потому как на дворе "ревущие двадцатые", самое что ни на есть мафиозное время.
А тут ещё убийца международный, да ещё и русский. В общем, "Вот он, Голый Дьявол, знаменитый эсторский палач-расчленитель".
И долго приходится Юсупову убеждать погранцов, что он - не профессионал.
4. ...не Распутин...
В США Юсуповых возят, угощают и вообще всячески ублажают. И вот приём: роскошный дом, лестницы белого мрамора, гости, торжественная обстановка. Жена - даром что принцесса - и то чувствует себя не в своей тарелке и порывается по-тихому сбежать.
И вот появляется хозяйка. Выходит торжественно на середину залы, величественно указывает на Юсуповых и громогласно провозглашает: «Князь и княгиня Распутины!»
5. ...и не Шарлотта Кордэ
В момент очередного финансового отлива Юсупов регулярно перекусывает в какой-то парижской забегаловке. Иногда один, иногда со знакомыми. Кормежка сносная, цены божеские.
В один прекрасный день хозяйка забегаловки отзывает его приятельницу и начинает осторожно выяснять, кто вот этот господин. А на недоумённое "А чё?" выдаёт: "Ой, знаете, о нем тут у нас такое рассказывают! Говорят, он какого-то Марата прямо в ванной зарезал! Короче, что хотите ему говорите, а только чтоб ко мне в ватерклозет не ходил!"
6. О фамильных драгоценностях
1935. Лондон. Ювелирная выставка. Экспонируется чёрная жемчужина Юсуповых - драгоценность уникальная, фамильная, историческая.
Перед витриной целая толпа, в эпицентре выступает княгиня Фафка Лобанова Ростовская:
"...И тогда Клеопатра растворила жемчужину в уксусе, дабы сумасбродством покорить Антония".
После чего следует коронное: «Эта самая жемчужина - перед вами!»
(Ирукан)
===
Весной 1791 года Россия, едва закончив войну со шведами и продолжая воевать с турками, оказалась на волосок от войны еще и коалицией Англии и Пруссии. Под ударом оказывались не только недавно завоеванный Крым и Новороссия, но и петровские приобретения в Лифляндии.
Антироссийская коалиция была творением английского премьера Уильяма Питта, которому выход России к Черному морю и разгром Турции не нравились категорически. «Как только русские пройдут Дарданеллы, они, конечно, будут поддержаны коварными греками, и где потом кончатся их завоевания, один Бог может сказать». Поэтому когда турки решили было согласиться на переговоры и даже, о ужас, отдать России Очаков, Питт решил, что пора действовать. В Кенигсберге, щедро снабженная английским золотом, сосредоточилась прусская армия, а в Портсмуте снаряжалась английская эскадра в 36 линейных кораблей для похода на Балтику. Екатерине II был предъявлен ультиматум: отказаться не только от Очакова, но и от Крыма. Лондон отозвал своего посла из России.
Предотвратил катастрофу российский посол в Лондоне граф Семен Романович Воронцов. Отчаявшись как-то повлиять на закусившего удила Питта, он пошел на неслыханное - а что оставалось делать? - нарушение дипломатического протокола.
«Я всеми мерами буду стараться, чтобы нация узнала о ваших намерениях, столь противных ее интересам, - заявил он статс-секретарю английского правительства. - И я слишком убежден в здравомыслии английского народа, чтобы не надеяться, что громкий голос общественного мнения заставит вас отказаться от несправедливого предприятия.»
Воронцов вместе со всеми работниками посольства засел за составление писем и записок, которые рассылал во все английские газеты, города, графства. Он доказывал, что прекращение торговли с Россией ударит буквально по каждому англичанину. И его доводы убеждали: действительно, найти альтернативу российскому железу, пеньке, льну англичанам было бы так же непросто, как сегодня подыскать другие источники дешевого газа.
«Я давал материалы, самые убедительные и достоверные, с целью доказать английской нации, что ее влекли к погибели и уничтожению торговли, и то в интересах совершенно ей чуждых, - вспоминал Воронцов. - В двадцати и более газетах, выходящих здесь ежедневно, появлялись наши статьи, открывавшие глаза народу, который все более восставал противу своего министерства... Ни я, ни мои чиновники не знали покоя и сна, и мы ночью писали, а днем бегали во все стороны - разносили в редакции газет статьи, которые должны были появиться на другой день.»
Кампания имела успех. Избиратели писали своим депутатам, требуя, чтобы они подавали голоса против Питта, в мануфактурных центрах шли митинги протеста, на стенах домов в Лондоне появились надписи мелом «Не хотим войны с Россией». Воронцов привлек на свою сторону лидеров оппозиции, драматурга Ричарда Шеридана, купцов из Сити. Екатерину II, которую светлейший князь Потемкин уже уговаривал отступить, он успокаивал: «Парламент сам собою, противу общей ненависти всей нации, не может поддержать никакого министра».
Пять месяцев длилась борьба Воронцова и Питта за общественное мнение. Российский посол ее выиграл. Под угрозой парламентского кризиса Питт отозвал с полдороги курьера, уже посланного в Петербург с нотой об объявлении войны.
Оставшись в одиночестве, пруссаки выступить не решились, а вскоре и с турками был заключен Ясский мир: граница прошла по Днестру, Очаков с прилегающим районом был присоединен к России. Вскоре здесь вырастет Одесса - жемчужина у моря и главные ворота русского хлебного экспорта на юге.
Воронцов за труды получил похвальный рескрипт, орден Владимира I-й степени и 6 тысяч рублей прибавки к содержанию. Очень недорого по сравнению с ценой возможного конфликта с ведущей державой мира. Если бы нынешние российские дипломаты в Европе работали хотя бы в половину воронцовской эффективности... ну, Одесса не Одесса, а Абхазия, пожалуй, давно была бы российской территорией.
(gaivor)
И обо всем этом деле узнает один из уехавших раньше, Цотне Дадиани. Человек он был известный и славный, до того крепко воевал с хорезмийцами, даже в летописи по этому поводу угодил - а монголам до инцидента с новыми податями и воинской повинностью выказывал всяческую дружбу и они о нем ничего дурного не думали, да и тени оснований к тому не имели. Восставать, понятное дело, поздно. Отбивать - ну не в ставке же нойона, шансов нет. Дадиани берет с собой двух слуг и приезжает в Ани. Добирается до места, где уже лежат - и присоединяется к коллегам по заговору. В том же виде. Монголы несколько удивляются такому повороту событий и интересуются - а ты-то что здесь делаешь... сам. Дадиани отвечает, что на съезде обсуждали дань, если это есть вина, так он ровно так же виновен, потому что он там был - только торопился по делам и уехал раньше, а если не вина и теперь принято пытать и убивать без вины, то как он своих оставит?
Что подумал нойон - неизвестно. Может быть, поведение Дадиани убедило его, что заговора и впрямь не было, а донос - ложный, и это просто зложелатели с вельможами пытались счеты свести монгольскими руками (что частенько бывало), а может быть, что вероятнее, он решил, что никакого восстания уже не случится - эти уже пуганые, предателей будут видеть под каждым кустом и более действовать вместе не рискнут... во всяком случае, всех развязали, отмыли, извинились и отпустили.
Вот заговор на этом и вправду кончился. Так что не только расчет Дадиани, но и расчет нойона оказался точным.
(Антрекот)
===
Байки от Феликса Юсупова
1. "Стреляли"
1916 год. Убийство Распутина. Распутин демонстрирует чудеса живучести, убийцы - чудеса непрофессионализма.
На стрельбу и вопли в конце концов прибегает городовой - типа "А чё это вы тут делаете, а?".
Феликс Юсупов начинает нести чушь про перепившегося гостя, который...
И тут появляется депутат госдумы Владимир Пуришкевич. И чеканит:
- Мы тут, голубчик, Распутина убиваем. Не говори никому, не надо.
Городовой слегка балдеет. А потом отвечает в том духе, что дело правильное и ваще никому ни слова.
...На следующий день об убийстве знает весь город. Причём втрое больше, чем было на самом деле.
2. Тот, кто меня бережёт
Мистик Папюс - императрице Александре Фёдоровне, 1915 год: «С точки зренья кабалистической Распутин - словно ящик Пандоры. Заключены в нем все грехи, злодеянья и мерзости русского народа. Разбейся сей ящик - содержимое тотчас разлетится по всей России».
Через пару лет после убийства Распутина, оказавшись в Крыму, Феликс Юсупов заглядывает к известной гадалке. И спрашивает, не он ли вина всех бед, свалившихся на Россию.
Гадалка заверяет, что нет. И добавляет, что отныне и впредь хранителем Юсупова будет дух Григория Распутина. Как там у Высоцкого?
Напился старик, так пойди похмелись
И неча рассказывать байки.
А буквально через пару недель с гор спускается очередная дикая дивизия. Не как у Шкуро, а ваще дикая. Вахнаки в бриллиантовых браслетах, женских украшениях и под красными флагами с многообещающим: «Смерть буржуазии... контрреволюционерам... собственникам...». В общем, из тех, которым без разницы: красный, белый, Одесса, Херсон.
Спускаются братишки и вламываются к Юсуповым. Ничего не ломают, а совсем даже наоборот интересуются, правда ли, что он тот самый, который... На столе мгновенно возникают выпивка и закуска, начинаются тосты с выражениями вечной признательности хозяину и кончается всё великой пьянкой под гитару - только что цыган с медведем не хватает.
Утром дикая дивизия долго жмёт Юсуповым руки, не слишком твёрдо утверждается в сёдлах и уносится дальше. Под теми же флагами.
3. Я - не Бельмондо...
Феликса Юсупова долго не хотят пропускать в США. Потому как на дворе "ревущие двадцатые", самое что ни на есть мафиозное время.
А тут ещё убийца международный, да ещё и русский. В общем, "Вот он, Голый Дьявол, знаменитый эсторский палач-расчленитель".
И долго приходится Юсупову убеждать погранцов, что он - не профессионал.
4. ...не Распутин...
В США Юсуповых возят, угощают и вообще всячески ублажают. И вот приём: роскошный дом, лестницы белого мрамора, гости, торжественная обстановка. Жена - даром что принцесса - и то чувствует себя не в своей тарелке и порывается по-тихому сбежать.
И вот появляется хозяйка. Выходит торжественно на середину залы, величественно указывает на Юсуповых и громогласно провозглашает: «Князь и княгиня Распутины!»
5. ...и не Шарлотта Кордэ
В момент очередного финансового отлива Юсупов регулярно перекусывает в какой-то парижской забегаловке. Иногда один, иногда со знакомыми. Кормежка сносная, цены божеские.
В один прекрасный день хозяйка забегаловки отзывает его приятельницу и начинает осторожно выяснять, кто вот этот господин. А на недоумённое "А чё?" выдаёт: "Ой, знаете, о нем тут у нас такое рассказывают! Говорят, он какого-то Марата прямо в ванной зарезал! Короче, что хотите ему говорите, а только чтоб ко мне в ватерклозет не ходил!"
6. О фамильных драгоценностях
1935. Лондон. Ювелирная выставка. Экспонируется чёрная жемчужина Юсуповых - драгоценность уникальная, фамильная, историческая.
Перед витриной целая толпа, в эпицентре выступает княгиня Фафка Лобанова Ростовская:
"...И тогда Клеопатра растворила жемчужину в уксусе, дабы сумасбродством покорить Антония".
После чего следует коронное: «Эта самая жемчужина - перед вами!»
(Ирукан)
===
Весной 1791 года Россия, едва закончив войну со шведами и продолжая воевать с турками, оказалась на волосок от войны еще и коалицией Англии и Пруссии. Под ударом оказывались не только недавно завоеванный Крым и Новороссия, но и петровские приобретения в Лифляндии.
Антироссийская коалиция была творением английского премьера Уильяма Питта, которому выход России к Черному морю и разгром Турции не нравились категорически. «Как только русские пройдут Дарданеллы, они, конечно, будут поддержаны коварными греками, и где потом кончатся их завоевания, один Бог может сказать». Поэтому когда турки решили было согласиться на переговоры и даже, о ужас, отдать России Очаков, Питт решил, что пора действовать. В Кенигсберге, щедро снабженная английским золотом, сосредоточилась прусская армия, а в Портсмуте снаряжалась английская эскадра в 36 линейных кораблей для похода на Балтику. Екатерине II был предъявлен ультиматум: отказаться не только от Очакова, но и от Крыма. Лондон отозвал своего посла из России.
Предотвратил катастрофу российский посол в Лондоне граф Семен Романович Воронцов. Отчаявшись как-то повлиять на закусившего удила Питта, он пошел на неслыханное - а что оставалось делать? - нарушение дипломатического протокола.
«Я всеми мерами буду стараться, чтобы нация узнала о ваших намерениях, столь противных ее интересам, - заявил он статс-секретарю английского правительства. - И я слишком убежден в здравомыслии английского народа, чтобы не надеяться, что громкий голос общественного мнения заставит вас отказаться от несправедливого предприятия.»
Воронцов вместе со всеми работниками посольства засел за составление писем и записок, которые рассылал во все английские газеты, города, графства. Он доказывал, что прекращение торговли с Россией ударит буквально по каждому англичанину. И его доводы убеждали: действительно, найти альтернативу российскому железу, пеньке, льну англичанам было бы так же непросто, как сегодня подыскать другие источники дешевого газа.
«Я давал материалы, самые убедительные и достоверные, с целью доказать английской нации, что ее влекли к погибели и уничтожению торговли, и то в интересах совершенно ей чуждых, - вспоминал Воронцов. - В двадцати и более газетах, выходящих здесь ежедневно, появлялись наши статьи, открывавшие глаза народу, который все более восставал противу своего министерства... Ни я, ни мои чиновники не знали покоя и сна, и мы ночью писали, а днем бегали во все стороны - разносили в редакции газет статьи, которые должны были появиться на другой день.»
Кампания имела успех. Избиратели писали своим депутатам, требуя, чтобы они подавали голоса против Питта, в мануфактурных центрах шли митинги протеста, на стенах домов в Лондоне появились надписи мелом «Не хотим войны с Россией». Воронцов привлек на свою сторону лидеров оппозиции, драматурга Ричарда Шеридана, купцов из Сити. Екатерину II, которую светлейший князь Потемкин уже уговаривал отступить, он успокаивал: «Парламент сам собою, противу общей ненависти всей нации, не может поддержать никакого министра».
Пять месяцев длилась борьба Воронцова и Питта за общественное мнение. Российский посол ее выиграл. Под угрозой парламентского кризиса Питт отозвал с полдороги курьера, уже посланного в Петербург с нотой об объявлении войны.
Оставшись в одиночестве, пруссаки выступить не решились, а вскоре и с турками был заключен Ясский мир: граница прошла по Днестру, Очаков с прилегающим районом был присоединен к России. Вскоре здесь вырастет Одесса - жемчужина у моря и главные ворота русского хлебного экспорта на юге.
Воронцов за труды получил похвальный рескрипт, орден Владимира I-й степени и 6 тысяч рублей прибавки к содержанию. Очень недорого по сравнению с ценой возможного конфликта с ведущей державой мира. Если бы нынешние российские дипломаты в Европе работали хотя бы в половину воронцовской эффективности... ну, Одесса не Одесса, а Абхазия, пожалуй, давно была бы российской территорией.
(gaivor)