Пиратская юридическая
С конца XIII и на протяжении XIV в. формируется отличие пирата, морского разбойника, действующего на свой страх и риск, от корсара, или капера.
Считается, что первую попытку регламентации каперства предпринял в 1288 г. арагонский король Альфонсо III, издав указ, согласно которому каперам предписывалось брать патенты и вносить залог в обеспечение того, что они не будут грабить суда своих сограждан, нападать на неприятеля во время перемирия или в нейтральных портах. (Есть, правда, мнение, что каперские патенты использовали еще в XII в.)
Законодательство XIV-XV вв., например, закон Генуи 1313-1316 гг. и ордонанс французского короля Карла VI 1400 г. повторяют положения указа короля Арагона и добавляют к ним еще одно требование - принесение каперами присяги в том, что они не будут причинять вреда своим согражданам и их союзникам. Английский закон о каперах 1414 г. в целях усиления контроля за правомерностью их действий обязывал заявлять о призах, т. е. захваченных кораблях, особым судьям, в результате чего к концу XV в. возникло так называемое призовое право и судопроизводство.
Можно поставить знак равенства между каперским патентом и репрессалиями. Суть практики репрессалий заключалась в том, что для возмещения ущерба, причиненного государству или отдельным его подданным, правительство выдавало пострадавшему свидетельство, предоставлявшее право нападать на суда, шедшие под флагом враждебной стороны. Так, если гражданин некого города, скажем, Болоньи, был ограблен человеком, например, из Флоренции, он мог возместить свои потери за счет имущества соотечественников обидчика. Болонец, в таком случае, имел право захватить имущество любого флорентинца. Законоведы XIV в. называли репрессалии особой формой pignoratio - взятием обеспечения обиженной стороной, чтобы гарантировать выплату убытков. В то же время они очень хорошо осознавали и отличие: репрессалии касались не только лично обидчика, но и его соотечественников. По этой причине репрессалии часто становились средством войны. Захват имущества противной стороны мог быть произведен как самим потерпевшим, так и должностными лицами государя или правительства, санкционировавшего репрессалии. Подчас одной угрозы выдачи репрессалий оказывалось достаточно, чтобы соотечественники пирата согласились на выплату компенсации за причиненный ущерб.
Такова же суть и «права марки» - права возместить свои убытки за счет имущества обидчика или его соотечественников. Название «право марки» получило от обычая помечать товары, подлежащие конфискации особой меткой (marca). «Право марки» фиксировалось в lettres de margue, т.е. каперском патенте.
Каперство просуществовало до середины XIX в. В XVIII в. громадный вред, причиняемый каперством морской торговле, вызвал движение за отмену этого узаконенного морского разбоя. После окончания Крымской войны (1853-1856) вопрос о его отмене обсуждался на Парижском конгрессе 1856 г., и принятой в апреле того же года Морской конвенцией каперство было запрещено навсегда.
(http://www.liveinternet.ru/users/vitoria1813)
===
Спор о том, кто из английский "джентльменов удачи" был пиратом, а кто - добропорядочным капером, не утихает до сих пор. Одни ссылаются на мирные договоры, другие - на корсарские патенты, так называемые "letters of mark" и "letters of reprisal". История первых и вторых довольно любопытна. Некогда, на закате "Века Весла", разница была существенной. "Letters of reprisal" были скорее патентом, позволявшим купцам и судовладельцам возмещать убытки и потери, понесенные от пиратства или иных противозаконных действий со стороны иностранцев. Возмещать, само собой, с помощью захвата кораблей той страны, чьи подданные обидели данного судовладельца. А "letters of mark" давали полномочия на время войны атаковать частные суда противника.
Разумеется, с приобретением этих патентов постоянно происходили всяческие казусы.
Например, доблестные сыны Альбиона под предлогом того самого возмещения убытков нередко грабили нейтральное судно (скажем, вместо недругов-французов - ганзейский корабль или венецианский). Еще веселее дела пошли при Елизавете, когда бедолаги-иностранцы регулярно жаловались в британские инстанции (вплоть до Тайного Совета), - и нередко с нулевым эффектов. Уж очень многие сиятельные лорды были в доле с "морскими ястребами" или просто любили взятку.
Но даже добившись своего через суд, иностранные купцы нередко обнаруживали, что расходы оказались непомерно высоки, что груз не вернуть, а ушлые скупщики краденого, контрабандисты с остова Уайт и чиновники уже урвали свое, да так, что не отнимешь. Что до выдачи пиратов, то до нее доходило не так уж часто - так уж получалось раз за разом, что чуть ли не каждый мелкий пират с кем-то состоял в родстве-кумовстве или приплачивал за заботу нужному человечку. Если хоть что-то собой представлял.
Бывало, корсарский патент был с каким-то ограничением (скажем, грабить только суда), а "джентльмены удачи" разоряют какой-нибудь прибрежный поселок. Кстати, со знаменитой сухопутной экспедицией сэра Генри Моргана вышел подобный казус. Его-то патент разрешал атаковать испанцев при наличии агрессии с их стороны и только на море, а Морган преспокойно на это наплевал - и разорил испанское побережье. Разумеется, под предлогом превентивного удара, дабы защитить британские владения. Кстати, потому-то де-юре Морган совершил вовсе не корсарскую экспедицию, а безусловный пиратский налет. В результате чего ему и пришлось отправиться в Англию и добывать прощение у Карла II. Впрочем, у Морганов были неплохие связи, да и король вполне благоволил флибустьеру. А если добавить страх монарха перед рьяными английскими протестантами (вполне оправданный) и то, как относились последние (да и англичане в массе) к своим морским разбойникам, то результат и вовсе неудивителен. Эскориал был в бешенстве, но как и те купцы, ничего не мог поделать.
(Замкомпоморде)
Считается, что первую попытку регламентации каперства предпринял в 1288 г. арагонский король Альфонсо III, издав указ, согласно которому каперам предписывалось брать патенты и вносить залог в обеспечение того, что они не будут грабить суда своих сограждан, нападать на неприятеля во время перемирия или в нейтральных портах. (Есть, правда, мнение, что каперские патенты использовали еще в XII в.)
Законодательство XIV-XV вв., например, закон Генуи 1313-1316 гг. и ордонанс французского короля Карла VI 1400 г. повторяют положения указа короля Арагона и добавляют к ним еще одно требование - принесение каперами присяги в том, что они не будут причинять вреда своим согражданам и их союзникам. Английский закон о каперах 1414 г. в целях усиления контроля за правомерностью их действий обязывал заявлять о призах, т. е. захваченных кораблях, особым судьям, в результате чего к концу XV в. возникло так называемое призовое право и судопроизводство.
Можно поставить знак равенства между каперским патентом и репрессалиями. Суть практики репрессалий заключалась в том, что для возмещения ущерба, причиненного государству или отдельным его подданным, правительство выдавало пострадавшему свидетельство, предоставлявшее право нападать на суда, шедшие под флагом враждебной стороны. Так, если гражданин некого города, скажем, Болоньи, был ограблен человеком, например, из Флоренции, он мог возместить свои потери за счет имущества соотечественников обидчика. Болонец, в таком случае, имел право захватить имущество любого флорентинца. Законоведы XIV в. называли репрессалии особой формой pignoratio - взятием обеспечения обиженной стороной, чтобы гарантировать выплату убытков. В то же время они очень хорошо осознавали и отличие: репрессалии касались не только лично обидчика, но и его соотечественников. По этой причине репрессалии часто становились средством войны. Захват имущества противной стороны мог быть произведен как самим потерпевшим, так и должностными лицами государя или правительства, санкционировавшего репрессалии. Подчас одной угрозы выдачи репрессалий оказывалось достаточно, чтобы соотечественники пирата согласились на выплату компенсации за причиненный ущерб.
Такова же суть и «права марки» - права возместить свои убытки за счет имущества обидчика или его соотечественников. Название «право марки» получило от обычая помечать товары, подлежащие конфискации особой меткой (marca). «Право марки» фиксировалось в lettres de margue, т.е. каперском патенте.
Каперство просуществовало до середины XIX в. В XVIII в. громадный вред, причиняемый каперством морской торговле, вызвал движение за отмену этого узаконенного морского разбоя. После окончания Крымской войны (1853-1856) вопрос о его отмене обсуждался на Парижском конгрессе 1856 г., и принятой в апреле того же года Морской конвенцией каперство было запрещено навсегда.
(http://www.liveinternet.ru/users/vitoria1813)
===
Спор о том, кто из английский "джентльменов удачи" был пиратом, а кто - добропорядочным капером, не утихает до сих пор. Одни ссылаются на мирные договоры, другие - на корсарские патенты, так называемые "letters of mark" и "letters of reprisal". История первых и вторых довольно любопытна. Некогда, на закате "Века Весла", разница была существенной. "Letters of reprisal" были скорее патентом, позволявшим купцам и судовладельцам возмещать убытки и потери, понесенные от пиратства или иных противозаконных действий со стороны иностранцев. Возмещать, само собой, с помощью захвата кораблей той страны, чьи подданные обидели данного судовладельца. А "letters of mark" давали полномочия на время войны атаковать частные суда противника.
Разумеется, с приобретением этих патентов постоянно происходили всяческие казусы.
Например, доблестные сыны Альбиона под предлогом того самого возмещения убытков нередко грабили нейтральное судно (скажем, вместо недругов-французов - ганзейский корабль или венецианский). Еще веселее дела пошли при Елизавете, когда бедолаги-иностранцы регулярно жаловались в британские инстанции (вплоть до Тайного Совета), - и нередко с нулевым эффектов. Уж очень многие сиятельные лорды были в доле с "морскими ястребами" или просто любили взятку.
Но даже добившись своего через суд, иностранные купцы нередко обнаруживали, что расходы оказались непомерно высоки, что груз не вернуть, а ушлые скупщики краденого, контрабандисты с остова Уайт и чиновники уже урвали свое, да так, что не отнимешь. Что до выдачи пиратов, то до нее доходило не так уж часто - так уж получалось раз за разом, что чуть ли не каждый мелкий пират с кем-то состоял в родстве-кумовстве или приплачивал за заботу нужному человечку. Если хоть что-то собой представлял.
Бывало, корсарский патент был с каким-то ограничением (скажем, грабить только суда), а "джентльмены удачи" разоряют какой-нибудь прибрежный поселок. Кстати, со знаменитой сухопутной экспедицией сэра Генри Моргана вышел подобный казус. Его-то патент разрешал атаковать испанцев при наличии агрессии с их стороны и только на море, а Морган преспокойно на это наплевал - и разорил испанское побережье. Разумеется, под предлогом превентивного удара, дабы защитить британские владения. Кстати, потому-то де-юре Морган совершил вовсе не корсарскую экспедицию, а безусловный пиратский налет. В результате чего ему и пришлось отправиться в Англию и добывать прощение у Карла II. Впрочем, у Морганов были неплохие связи, да и король вполне благоволил флибустьеру. А если добавить страх монарха перед рьяными английскими протестантами (вполне оправданный) и то, как относились последние (да и англичане в массе) к своим морским разбойникам, то результат и вовсе неудивителен. Эскориал был в бешенстве, но как и те купцы, ничего не мог поделать.
(Замкомпоморде)