Достучаться до
Как ты там?
Чемодан застегнешь на молнию.
Что не вместится - постороннее.
Ключ оставишь на подоконнике
и рукой проведешь по воздуху,
по ушам и по лапам розовым,
будто кот под твоей ладонью.
Мчит, торопится поезд скорый
в дальний край до конечной станции.
Путь туда другими проторен.
Вот и ты с багажом историй
в эту даль по суше, по морю
унесен, как волной эмиграции.
Как ты там?
Смастерил себе светлый домик.
За окном качаются сосны.
День велик, выбор дел - огромен.
Шишки дымом над самоваром,
джин и тоник за стойкой бара -
можно все, ты навеки взрослый.
Высоты уже не боишься,
как летел в пустоту, не помнишь.
Бил в лицо майский цвет вишни…
Кто-то счел тебя сотым лишним.
Нет теперь высоты выше -
эту мысль никак не прогонишь.
Как ты там?
Ночью лунной снова не спится.
Звезды держатся неба крепче.
С кем бессонницей поделиться?
Шар земной в темноте кружится,
ты летаешь над ним птицей,
и молитвы за нас шепчешь.
Ночь, «Imagine» поет Джон Леннон,
ключ скрипичный рисует Сен-Санс,
Моцарт с живостью неизменной
вспоминает весну и Вену.
Тебе кажется на мгновенье,
что все это - киносеанс.
Как я здесь?
Я скучаю, друг закадычный.
Строчки множатся, как и прежде.
Эта грусть со мной - как привычка.
А дела идут ходом обычным.
Что желал, сбылось в жизни личной:
я люблю все так же, все тех же.
Четкий контур веду по пунктиру,
ни тревог на душе, ни смуты.
Завтрак, почта, уборка квартиры -
я заботами полню эфиры
и порой обращаюсь к миру:
как ты, где ты, и почему - ты?
Мир в ответ отзывается эхом,
ветром, дышащим на занавеску,
миражом, радиопомехой,
обознавшимся человеком,
прошлым запахом, тихим смехом.
Вскочишь - а рассмеяться не с кем.
Мир в ответ бьет слепящим светом,
вдруг уставшей на ноте ля гаммой,
бликом солнца в углу портрета,
долгожданным во сне приветом,
оглушительным безответом,
ровной линией кардиограммы.
Чемодан застегнешь на молнию.
Что не вместится - постороннее.
Ключ оставишь на подоконнике
и рукой проведешь по воздуху,
по ушам и по лапам розовым,
будто кот под твоей ладонью.
Мчит, торопится поезд скорый
в дальний край до конечной станции.
Путь туда другими проторен.
Вот и ты с багажом историй
в эту даль по суше, по морю
унесен, как волной эмиграции.
Как ты там?
Смастерил себе светлый домик.
За окном качаются сосны.
День велик, выбор дел - огромен.
Шишки дымом над самоваром,
джин и тоник за стойкой бара -
можно все, ты навеки взрослый.
Высоты уже не боишься,
как летел в пустоту, не помнишь.
Бил в лицо майский цвет вишни…
Кто-то счел тебя сотым лишним.
Нет теперь высоты выше -
эту мысль никак не прогонишь.
Как ты там?
Ночью лунной снова не спится.
Звезды держатся неба крепче.
С кем бессонницей поделиться?
Шар земной в темноте кружится,
ты летаешь над ним птицей,
и молитвы за нас шепчешь.
Ночь, «Imagine» поет Джон Леннон,
ключ скрипичный рисует Сен-Санс,
Моцарт с живостью неизменной
вспоминает весну и Вену.
Тебе кажется на мгновенье,
что все это - киносеанс.
Как я здесь?
Я скучаю, друг закадычный.
Строчки множатся, как и прежде.
Эта грусть со мной - как привычка.
А дела идут ходом обычным.
Что желал, сбылось в жизни личной:
я люблю все так же, все тех же.
Четкий контур веду по пунктиру,
ни тревог на душе, ни смуты.
Завтрак, почта, уборка квартиры -
я заботами полню эфиры
и порой обращаюсь к миру:
как ты, где ты, и почему - ты?
Мир в ответ отзывается эхом,
ветром, дышащим на занавеску,
миражом, радиопомехой,
обознавшимся человеком,
прошлым запахом, тихим смехом.
Вскочишь - а рассмеяться не с кем.
Мир в ответ бьет слепящим светом,
вдруг уставшей на ноте ля гаммой,
бликом солнца в углу портрета,
долгожданным во сне приветом,
оглушительным безответом,
ровной линией кардиограммы.