НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ДЕЛЕ ДАНИИЛА КОНСТАНТИНОВА
Напомню, что 30 и 31 июля очередные суды-пересуды (13.00, Чертановский суд).
Небольшая, но замечательная статья по предыдущему.
Этому тексту конечно не 2 часа, за которые он был написан и он, конечно, уже совсем не о том, о чем начинался в марте 2012 года, когда Даниилу Константинову, лидеру гражданского движения «Лига обороны Москвы» впервые в качестве меры пресечения был избран арест. И уже не о том, как мы с отцом Даниила в день знакомства делились впечатлениями и подсчетами, сколько невзрачных машин с заляпанными номерами и сколько неприметных людей в неброской одежде сопровождали нас к месту встречи, и не о том, как предвесенние снежинки мягко ложились на воротник искусственного меха и красные уши «незаметно» подглядывавшего за нами через окна кафе. Долгое время обстоятельства, так или иначе, не позволяли мне закончить его - недостаток времени, бесконечные переезды из страны в страну, отсутствие слов, которые были бы уместны. За два года многое произошло, многое изменилось, стало более очевидным. И более пронзительно-непоправимым. Сейчас, спустя два с половиной года после тех событий у меня есть время, есть вся необходимая информация, вроде бы даже есть слова; не изменилось лишь одно - Даниил все еще в заключении.
Все начиналось с плана написать о грубо сфальсифицированном уголовном деле и обвинении невиновного по ст. 105 (убийство), о работе следственных органов по делу, обо всех видах нарушений и подлогов, использованных против Даниила в ходе следствия и суда. Я дважды прочитала материалы дела, выслушала все доступное аудио с заседаний, изучила показания свидетеля - вора-рецидивиста Алексея Софронова, данные им как на первом процессе (до возвращения дела на доследование), так и в ходе повторного рассмотрения. Тогда хотелось написать о «вопиющем случае», о «беспрецедентной наглости» и «дикой лжи», о том, что именно эти яркие эпитеты должны описывать инструменты, с помощью которых один за другим укладывались кирпичики этого дела. Хотелось рассказать о том, что главный свидетель обвинения на момент дачи показаний был фигурантом собственного уголовного дела по ст. 158 (кража), что дело его состояло из более чем ста эпизодов, о том, что я внимательно изучила каждый из ста сорока шести. О том, что стопроцентный маргинал, вор, человек без какого бы то ни было представления о том, что он творит, без принципов и моральных ограничений дает показания, позволяющие лишить свободы невиновного, показания, перечеркивающие его репутацию и отрывающие от семьи на годы.
- Как вы определяете понятие панк?
- Как наплевательское отношение.
- К чему?
- Ко всему.
- А к человеку, который сидит в клетке, вы как относитесь?
- Нормально отношусь.
- Он же по вашим словам убил вашего друга? Нормально?
- Нет.
- Но неприязни не испытываете?
- Нет.
С тех пор прошло около трех лет и, несмотря на весь ужас этого конкретного дела, оно перестало быть единственным, растворилось в сотне других. На моих глазах родилось и выросло много подобных, а несовершенный мир наших взглядов и неуклюжих усилий разрушился, не оставив следа. Я видела рождение института профессиональных потерпевших, засекреченных свидетелей и мелкого криминалитета, работающего об руку с обвинением в тщетных попытках сохранить эфемерную свободу. Ужас приобрел новое измерение. Больше нет никакой «борьбы сторон», не стало и самих «сторон». Осталась только выгоревшая трава до горизонта, усеянная жертвами. И вор Софронов - одна из них.
- Почему вы сказали, что удар наносился сверху вниз, если по заключению судмедэкспертизы он наносился снизу вверх?
- Не знаю. Так было надо.
- Кому?
- Ну, просто так надо было.
***
- Кому принадлежит идея нарисовать нож?
- Ну попросили, я нарисовал.
- Кто попросил?
- Мужик какой-то.
- И много мужиков было?
- Полно.
***
- Поясните пожалуйста, вы видели рукоятку ножа?
- Нет.
- А почему вы ее нарисовали так детально, если не видели?
- Просто нарисовал и все.
И сегодня я точно знаю, о чем этот текст. Он о людях без прошлого и будущего, без целей, без шансов. Этот вид, который в силу тотального снобизма и необъяснимого превосходства называли по-разному - «серой массой», «большинством», «народом» и много как еще. Теперь Голем вырос и перешел в наступление.
- На вашем друге были какие-то украшения или знаки принадлежности к каким-либо движениям?
- Он носил перевернутый крест. И хотел еще молот Тора.
- Он был сатанистом?
- Нет.
- А кем он был?
- Христианином.
- А почему он носил перевернутый крест, если был христианином?
- Всякое бывает.
Именно этот человек произносит вложенные ему в голову чужие слова, а из своих использует лишь «не знаю», «не помню» и «может быть». Ему нечего помнить не только об этом деле, не только об этом подсудимом, но и о себе.
- Как нападавший на вас с вами контактировал?
- Он выражался в отношении меня нецензурной бранью.
- А что он делал?
- Применил в отношении меня насильственные действия.
***
- Вы видели нож?
- Да.
- У кого вы видели нож?
- У подсудимого.
- Подсудимый что делал с ножом?
- Держал в руке.
- Подсудимый наносил удары потерпевшему?
- Да
- Ножом?
- Кулаком.
- А нож где был?
- В руке.
- Подсудимый дрался одной рукой, а нож просто держал в руке?
- Не помню. Не видел. Не знаю.
- Что подсудимый делал с потерпевшим?
- Ну, дрались они короче.
***
- Как выглядит следователь Алтынников?
- Человек как человек - две руки, две ноги.
- Вы можете его описать?
- Нет.
- Почему?
- Не помню.
- А следователя Звонкова?
- Не помню.
- А следователя Кондратенко?
- Не помню.
- У вас очень избирательная память.
- Да я своих-то следаков не помню.
Именно этот человек надеялся на решение своих проблем, создавая их другому. Именно он, считающий себя невероятно деловым и прозорливым «решалой», был брошен в лагерь после провала задания на первом суде по делу Константинова.
***
- Вы когда в прошлый раз давали показания, уже находились под стражей?
- Не помню, нет. А может да.
- Вас не смутило, что в суд вас доставили автоматчики?
- Мне вообще параллельно.
***
- А для чего вы заявляли на протокол, что никогда не видели подсудимого раньше ни в жизни, ни в СМИ?
- Внатуре не видел.
- Свидетель, вы опознавали ранее этого человека?
- Походу.
- К каким политическим взглядам вы себя относите?
- К нормальным, анархическим.
- Вы уверены, что знаете, что такое анархические взгляды?
- Да.
- Вы неоднократно упоминали, что не были знакомы с политическими взглядами подсудимого. Теперь мы хотим выяснить, каковы ваши политические убеждения.
- Мне политика параллельна.
- Но вы анархист? Вы против власти?
- Почему против власти?
- Потому что анархия это безвластие.
- Не надо меня учить.
- То есть вы анархист, но вы не против власти?
- Я не против власти.
***
- Вы по внешности определили, что подсудимый убил Темникова?
- Да.
- Вы воспользовались теорией Ломброзо, чтобы сделать такие выводы?
- Я не знаю, что это такое.
Именно этому несчастному человеку была обещана защита, именно он повелся на идею своей значимости и впервые в жизни почувствовал свою исключительную ценность. Неважно, что длилось это сравнительно недолго и того не стоило.
- Вы обращались с ходатайством о применении к вам мер защиты?
- Может быть, не помню, может быть. А может, нет.
- Вам поступали угрозы в связи с этим уголовным делом?
- Нет.
- А зачем вам понадобились меры защиты?
- Береженного Бог бережет.
- Вы так и обосновали свое ходатайство следователю?
- Не помню.
***
- Из материалов дела мы знаем, что госзащита вам предоставлялась на два года. В чем она заключалась?
- В чем-то заключалась.
- А воровать вам госзащита не мешала?
- Нет, нормально.
- А может они на стреме стояли?
- Нет, я сам справился.
- Как вам удалось наработать 10 эпизодов по 158 статье при госзащите?
- 9.
- Извините, 9.
Я не рассчитываю на то, что люди, кровно заинтересованные в благополучном исходе процесса и скором и долгожданном освобождении Даниила, согласятся со мной и тем более смогут разделить мои ощущения. Но сегодня, в 2014, мне до слез жалко и этого человека тоже. Не столько потому что ему предстоит жить с этим до конца своей несуразной жизни, сколько потому, что ему никогда даже не приблизиться к такой версии событий. Ведь Алексей Софронов просто очень плохо умел читать и очень хотел домой.
- Скажите, а вы читали свои показания?
- Ну, пробегал глазами.
- Почему вы его подписали, если следователь неправильно записал ваши показания?
- Так получилось. Домой захотел побыстрее.
- То есть вы подписали ложные показания, потому что вам захотелось домой?
- Ну, так.
- Этому есть какое-то разумное объяснение?
- Ну прочитал, не прочитал..
- А почему вы не прочитали ваши показания по поводу гибели вашего друга?
- Читаю плохо.
***
- Вы сказали, что слушали металл.
- Да.
- А что еще слушают панки?
- Панк-рок. Я не вижу большой разницы.
Я не вижу большой разницы.
Я не вижу большой разницы.
На записи сильно кричали вороны. Лаяла конвойная собака.
http://echo.msk.ru/blog/shulxan/1368052-echo/
Небольшая, но замечательная статья по предыдущему.
Этому тексту конечно не 2 часа, за которые он был написан и он, конечно, уже совсем не о том, о чем начинался в марте 2012 года, когда Даниилу Константинову, лидеру гражданского движения «Лига обороны Москвы» впервые в качестве меры пресечения был избран арест. И уже не о том, как мы с отцом Даниила в день знакомства делились впечатлениями и подсчетами, сколько невзрачных машин с заляпанными номерами и сколько неприметных людей в неброской одежде сопровождали нас к месту встречи, и не о том, как предвесенние снежинки мягко ложились на воротник искусственного меха и красные уши «незаметно» подглядывавшего за нами через окна кафе. Долгое время обстоятельства, так или иначе, не позволяли мне закончить его - недостаток времени, бесконечные переезды из страны в страну, отсутствие слов, которые были бы уместны. За два года многое произошло, многое изменилось, стало более очевидным. И более пронзительно-непоправимым. Сейчас, спустя два с половиной года после тех событий у меня есть время, есть вся необходимая информация, вроде бы даже есть слова; не изменилось лишь одно - Даниил все еще в заключении.
Все начиналось с плана написать о грубо сфальсифицированном уголовном деле и обвинении невиновного по ст. 105 (убийство), о работе следственных органов по делу, обо всех видах нарушений и подлогов, использованных против Даниила в ходе следствия и суда. Я дважды прочитала материалы дела, выслушала все доступное аудио с заседаний, изучила показания свидетеля - вора-рецидивиста Алексея Софронова, данные им как на первом процессе (до возвращения дела на доследование), так и в ходе повторного рассмотрения. Тогда хотелось написать о «вопиющем случае», о «беспрецедентной наглости» и «дикой лжи», о том, что именно эти яркие эпитеты должны описывать инструменты, с помощью которых один за другим укладывались кирпичики этого дела. Хотелось рассказать о том, что главный свидетель обвинения на момент дачи показаний был фигурантом собственного уголовного дела по ст. 158 (кража), что дело его состояло из более чем ста эпизодов, о том, что я внимательно изучила каждый из ста сорока шести. О том, что стопроцентный маргинал, вор, человек без какого бы то ни было представления о том, что он творит, без принципов и моральных ограничений дает показания, позволяющие лишить свободы невиновного, показания, перечеркивающие его репутацию и отрывающие от семьи на годы.
- Как вы определяете понятие панк?
- Как наплевательское отношение.
- К чему?
- Ко всему.
- А к человеку, который сидит в клетке, вы как относитесь?
- Нормально отношусь.
- Он же по вашим словам убил вашего друга? Нормально?
- Нет.
- Но неприязни не испытываете?
- Нет.
С тех пор прошло около трех лет и, несмотря на весь ужас этого конкретного дела, оно перестало быть единственным, растворилось в сотне других. На моих глазах родилось и выросло много подобных, а несовершенный мир наших взглядов и неуклюжих усилий разрушился, не оставив следа. Я видела рождение института профессиональных потерпевших, засекреченных свидетелей и мелкого криминалитета, работающего об руку с обвинением в тщетных попытках сохранить эфемерную свободу. Ужас приобрел новое измерение. Больше нет никакой «борьбы сторон», не стало и самих «сторон». Осталась только выгоревшая трава до горизонта, усеянная жертвами. И вор Софронов - одна из них.
- Почему вы сказали, что удар наносился сверху вниз, если по заключению судмедэкспертизы он наносился снизу вверх?
- Не знаю. Так было надо.
- Кому?
- Ну, просто так надо было.
***
- Кому принадлежит идея нарисовать нож?
- Ну попросили, я нарисовал.
- Кто попросил?
- Мужик какой-то.
- И много мужиков было?
- Полно.
***
- Поясните пожалуйста, вы видели рукоятку ножа?
- Нет.
- А почему вы ее нарисовали так детально, если не видели?
- Просто нарисовал и все.
И сегодня я точно знаю, о чем этот текст. Он о людях без прошлого и будущего, без целей, без шансов. Этот вид, который в силу тотального снобизма и необъяснимого превосходства называли по-разному - «серой массой», «большинством», «народом» и много как еще. Теперь Голем вырос и перешел в наступление.
- На вашем друге были какие-то украшения или знаки принадлежности к каким-либо движениям?
- Он носил перевернутый крест. И хотел еще молот Тора.
- Он был сатанистом?
- Нет.
- А кем он был?
- Христианином.
- А почему он носил перевернутый крест, если был христианином?
- Всякое бывает.
Именно этот человек произносит вложенные ему в голову чужие слова, а из своих использует лишь «не знаю», «не помню» и «может быть». Ему нечего помнить не только об этом деле, не только об этом подсудимом, но и о себе.
- Как нападавший на вас с вами контактировал?
- Он выражался в отношении меня нецензурной бранью.
- А что он делал?
- Применил в отношении меня насильственные действия.
***
- Вы видели нож?
- Да.
- У кого вы видели нож?
- У подсудимого.
- Подсудимый что делал с ножом?
- Держал в руке.
- Подсудимый наносил удары потерпевшему?
- Да
- Ножом?
- Кулаком.
- А нож где был?
- В руке.
- Подсудимый дрался одной рукой, а нож просто держал в руке?
- Не помню. Не видел. Не знаю.
- Что подсудимый делал с потерпевшим?
- Ну, дрались они короче.
***
- Как выглядит следователь Алтынников?
- Человек как человек - две руки, две ноги.
- Вы можете его описать?
- Нет.
- Почему?
- Не помню.
- А следователя Звонкова?
- Не помню.
- А следователя Кондратенко?
- Не помню.
- У вас очень избирательная память.
- Да я своих-то следаков не помню.
Именно этот человек надеялся на решение своих проблем, создавая их другому. Именно он, считающий себя невероятно деловым и прозорливым «решалой», был брошен в лагерь после провала задания на первом суде по делу Константинова.
***
- Вы когда в прошлый раз давали показания, уже находились под стражей?
- Не помню, нет. А может да.
- Вас не смутило, что в суд вас доставили автоматчики?
- Мне вообще параллельно.
***
- А для чего вы заявляли на протокол, что никогда не видели подсудимого раньше ни в жизни, ни в СМИ?
- Внатуре не видел.
- Свидетель, вы опознавали ранее этого человека?
- Походу.
- К каким политическим взглядам вы себя относите?
- К нормальным, анархическим.
- Вы уверены, что знаете, что такое анархические взгляды?
- Да.
- Вы неоднократно упоминали, что не были знакомы с политическими взглядами подсудимого. Теперь мы хотим выяснить, каковы ваши политические убеждения.
- Мне политика параллельна.
- Но вы анархист? Вы против власти?
- Почему против власти?
- Потому что анархия это безвластие.
- Не надо меня учить.
- То есть вы анархист, но вы не против власти?
- Я не против власти.
***
- Вы по внешности определили, что подсудимый убил Темникова?
- Да.
- Вы воспользовались теорией Ломброзо, чтобы сделать такие выводы?
- Я не знаю, что это такое.
Именно этому несчастному человеку была обещана защита, именно он повелся на идею своей значимости и впервые в жизни почувствовал свою исключительную ценность. Неважно, что длилось это сравнительно недолго и того не стоило.
- Вы обращались с ходатайством о применении к вам мер защиты?
- Может быть, не помню, может быть. А может, нет.
- Вам поступали угрозы в связи с этим уголовным делом?
- Нет.
- А зачем вам понадобились меры защиты?
- Береженного Бог бережет.
- Вы так и обосновали свое ходатайство следователю?
- Не помню.
***
- Из материалов дела мы знаем, что госзащита вам предоставлялась на два года. В чем она заключалась?
- В чем-то заключалась.
- А воровать вам госзащита не мешала?
- Нет, нормально.
- А может они на стреме стояли?
- Нет, я сам справился.
- Как вам удалось наработать 10 эпизодов по 158 статье при госзащите?
- 9.
- Извините, 9.
Я не рассчитываю на то, что люди, кровно заинтересованные в благополучном исходе процесса и скором и долгожданном освобождении Даниила, согласятся со мной и тем более смогут разделить мои ощущения. Но сегодня, в 2014, мне до слез жалко и этого человека тоже. Не столько потому что ему предстоит жить с этим до конца своей несуразной жизни, сколько потому, что ему никогда даже не приблизиться к такой версии событий. Ведь Алексей Софронов просто очень плохо умел читать и очень хотел домой.
- Скажите, а вы читали свои показания?
- Ну, пробегал глазами.
- Почему вы его подписали, если следователь неправильно записал ваши показания?
- Так получилось. Домой захотел побыстрее.
- То есть вы подписали ложные показания, потому что вам захотелось домой?
- Ну, так.
- Этому есть какое-то разумное объяснение?
- Ну прочитал, не прочитал..
- А почему вы не прочитали ваши показания по поводу гибели вашего друга?
- Читаю плохо.
***
- Вы сказали, что слушали металл.
- Да.
- А что еще слушают панки?
- Панк-рок. Я не вижу большой разницы.
Я не вижу большой разницы.
Я не вижу большой разницы.
На записи сильно кричали вороны. Лаяла конвойная собака.
http://echo.msk.ru/blog/shulxan/1368052-echo/