Эфир на Эхо - 1
(Вчерашний большой эфир на ЭМ, который даже не вмещается в одну запись. Лица разные, темы злободневные).
В. КАРА-МУРЗА: Здравствуйте, в эфире телеканала «RTVi» и радиостанции «Эхо Москвы» еженедельная программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Смотрите обзор важнейших событий прошедших 7 дней и слушайте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Итак, в сегодняшнем выпуске:
- Череда общенародных торжеств послужила выгодным фоном для появления на публике национального лидера;
- Главный политтехнолог Кремля неожиданно отправлен в отставку;
- Многотысячный митинг на Болотной предъявил правящему режиму политические требования;
- Российское государство готово щедро оплачивать показную лояльность;
- Четверть века назад на политическую сцену СССР вышли первые организованные группы борцов с тоталитаризмом;
- В число майских памятных дат отныне надолго внесена годовщина разгона мирного митинга на Болотной.
В. КАРА-МУРЗА: Требование освобождения политических заключенных вывело в понедельник на Болотную площадь десятки тысяч неравнодушных людей. На импровизированной трибуне один другого сменяли ораторы, протестующие против уголовного преследования инакомыслящих. Никого из собравшихся не могла ввести в заблуждение инициатива думских депутатов-коммунистов об амнистии всем «узникам 6 мая». Максимально раскрутить «Болотное дело» намерен режим, по мнению писателя Эдуарда Лимонова.
Э. ЛИМОНОВ: Наши власти смотрят на вот эту… на процесс Болотной как на удобный случай дать урок всем недовольным. И они, конечно, не откажут себе в судах, в возможности вот судить, наказать и показать пример.
В. КАРА-МУРЗА: Власть вряд ли пожертвует затраченными на громкое дело усилиями, - считает писатель Леонид Млечин.
Л. МЛЕЧИН: Я так понимаю, что это дело еще в самом начале, еще столько впереди! Там такая работа проделана Следственным комитетом - кто же их лишит плодов-то этой работы?
В. КАРА-МУРЗА: Не склонен преувеличивать масштабов милосердия организаторов репрессий публицист Леонид Радзиховский.
Л. РАДЗИХОВСКИЙ: Я не думаю, что Кремль даст амнистию всем «узникам Болотной», потому что зачем было затевать процесс, чтобы давать амнистию? Смысл этого процесса, с точки зрения власти, по-моему, довольно очевиден: показать, что нельзя сопротивляться полиции. Ну, а если вы дадите амнистию, то что вы покажете? Что полиции сопротивляться нельзя, но все-таки можно? Глупо как-то. Поэтому я думаю, что амнистии не будет.
В. КАРА-МУРЗА: Сегодня гость нашей студии - политик Илья Константинов, отец политзаключенного Даниила Константинова. Добрый вечер, Илья Владиславович.
И. КОНСТАНТИНОВ: Здравствуйте.
В. КАРА-МУРЗА: Как по-вашему, слышат ли за Кремлевской стеной требования Болотной?
И. КОНСТАНТИНОВ: Несомненно, слышат, слышат и реагируют, по-своему. В рамках вот того политического стиля, который избрал для себя сейчас Владимир Путин, он считает необходимым проявлять жесткость, проявлять силу, даже жестокость где-то. И в рамках этого стиля он не может выполнять требования, которые предъявлены ему в ультимативной форме, и делать этого не будет. Наоборот, на каждый вызов он будет отвечать, на мой взгляд, по крайней мере, подвинчиванием гаек, в первое время. Но это не значит, что требования, которые звучат на митингах, не доходят до ушей президента, это не значит, что эти требования не анализируются тщательнейшим образом, это не значит… более того, я бы сказал такую вещь: это не значит, что через какой-то промежуток времени в превращенном виде некоторые из них не будут реализованы, но реализованы так, что это будет выглядеть как инициатива самого Путина. Это относится и, так сказать, к политическим заключенным, часть из которых, я абсолютно убежден, через два-три года, тем или иным способом будет освобождена. Может быть, будет использован механизм условно-досрочного освобождения, может быть, будет какая-то амнистия, может быть, так сказать, по медицинским соображениям кто-то из них окажется на воле. Но я совершенно не исключаю, что часть политических заключенных, не являющихся личными врагами и противниками главы государства, могут через некоторое время оказаться на свободе.
В. КАРА-МУРЗА: Каковы наиболее типичные проявления беззакония, с которыми столкнулся ваш сын, член Координационного совета оппозиции?
И. КОНСТАНТИНОВ: Мой сын примерно полтора года назад резко активизировал свою политическую деятельность. Он создал довольно крупную молодежную организацию, которая называлась Лига обороны Москвы. И вот уже тогда мы знали, что за моим сыном установлена слежка, мы знали, что он в разработке. Уже тогда мы предполагали, что против него будут использованы какие-то репрессивные методы. Конечно, никто из нас не мог предположить, что сына обвинят ни много ни мало в убийстве. Я ждал чего угодно, но только не этого. Я ожидал, что может быть 280-ая, 282-ая статья. Как потом выяснилось, разговор об этом в Ценре Э действительно шел, и они планировали привлечь по 280-ой и 282-ой статье, кстати, не только моего сына, но и меня и ряд наших друзей и родственников. Но для этого им нужно было получить показания, для этого им нужно было кого-то расколоть. Они, видимо, надеялись на то, что, будучи арестованным и, так сказать, осознав тяжесть предъявленного ему обвинения, Даниил Константинов испугается, сломается, как это часто бывает в(от мы сейчас видим неоднократно примеры, подтверждающие это), и начнет давать любые угодные следствию показания на любых лиц. И на этом можно будет построить большой образцово-показательный политический процесс, сталкивая фигурантов, натравливая их друг на друга, так, как это делалось и в прошлом веке, да и сейчас.
Но из этой затеи ничего не вышло. Даниил не испугался, не дрогнул, не стал идти на поводу у провокаторов из Центра Э и не пошел на оговор кого бы то ни было, не давал показания ни против, так сказать, одного из активистов и деятелей оппозиции. Все, соответственно, идея большого политического процесса против активистов оппозиции и правого движения была отвергнута, и следственная, судебная машина продолжает пережевывать вот все тот же, так сказать, злосчастный эпизод якобы совершенного убийства. Я убежден, что и следователи, и судьи, которые рассматривали, скажем, это дело в части установления меры пресечения и продления меры пресечения, прекрасно знают, что Даниил Константинов совершенно не причастен к этому преступлению. Для того, чтобы это понять, достаточно просто полистать, поверхностно полистать дело. Даже не изучить, а просто полистать.
Но машина работает, задний ход они дать не могут, потому что дать задний ход - это значит, признать, что весь этот, так сказать, аппарат в течение более чем года совершал тягчайшие преступления. Фабрикация уголовного дела - это тяжелое уголовное преступление, за это понесут ответственность многие и многие должностные лица. На это они пойти не могут, и они продолжают с упорством, достойным лучшего применения, настаивать на выдвинутом обвинении и вести дело к суду.
В. КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Илья Константинов, отец политзаключенного, члена Координационного совета оппозиции Даниила Константинова.
Разнообразие общенациональный торжеств позволило главе государства предстать на телеэкранах в различных ипостасях.
Соседство поздней Пасхи с традиционными торжествами по случаю Дня победы дало Президенту редкую возможность работать на контрасте. С интервалом в несколько суток он примерил образ смиренного богомольца у алтаря Храма Христа Спасителя и брутальный имидж верховного главнокомандующего, повелевающего сверхмощной техникой.
(звучит запись)
В. ПУТИН: Наш солдат отстоял свободу и независимость, защищая свою Родину, не жалея себя, освободил Европу. И одержал Победу, величие которой на веки останется в истории. Слава России! Ура!
В. КАРА-МУРЗА: Тем не менее, образ президента остался цельным в сознании культуролога Даниила Дондурея.
Д. ДОНДУРЕЙ: Для него это единый мир. И там, где военный парад - это мощь системы и он как главнокомандующий этой системы, который противостоит всему миру… А на пасхальной службе он был и представлен, наряду с Патриархом, как лидер идеологической системы, которая проводит такие военные парады.
В. КАРА-МУРЗА: Устаревшим считает популистский прием личного присутствия на пасхальном богослужении писатель Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: Скоро вот этот вот трюк с этим поклонением волхвам, он не будет проходить. То есть, уже все-таки 20 лет мы живем в новом режиме, когда понятно, что есть политическое жульничество, что мало искреннего. Если бы они приходили туда не под телекамеры, тогда я мог бы понять это, это было бы, может быть, искренним порывом. Можно приходить в церковь, только вот в такую, где нет телекамер. Вот если бы приехал Путин, так, с бухты-барахты, куда-то, где его не ждут, вошел в церковь - а там нищие стоят у входа - вошел бы, и вот там бы. Вот я крестил ребенка в январе под Орехово-Зуевом в древне там, и очень здорово. Там люди - это как раз было Крещение, да? - приходили воду святить и прочее. Простые люди. Это не Москва. Очень интересно. Если бы он поехал, то. я думаю, он бы получил массу удовольствия.
В. КАРА-МУРЗА: Затрудняется с выбором, где президент смотрелся органичнее, писатель Виктор Шендерович.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: По поводу органичности нашего президента на Пасху со свечкой у Булгакова сказано: «Ты не похож на архиерея, Азазелло». На главнокомандующего он тоже похож не чересчур.
В. КАРА-МУРЗА: В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.
В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. На минувшей неделе коридоры власти покинул один из ее многолетних идеологов Владислав Сурков.
Скоропалительная отставка некогда всесильного царедворца оказалась столь же внезапной, сколь и резонансной. В прессе разразилась затяжная дискуссия о причинах опалы Суркова. Невысокого мнения о репутации отставника политик Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: Сурков заслужил однозначную репутацию. То есть, серый кардинал, манипулятор, специалист по… ну, терминатор оппозиции - вот его репутация. Насколько это верно - ну, до деталей трудно определить, поскольку мы все пользуемся, я в том числе, у меня нет связей в верхах, и я пользуюсь той информацией, которую вот распространяют наши доблестные СМИ.
В. КАРА-МУРЗА: Непростому для Кремля решению предшествовал публичный скандал между Сурковым и Следственным комитетом. В своей лондонской лекции докладчик нелестно отозвался о деятельности ведомства Александра Бастрыкина, а все лавры победы над оппозицией приписал созданной им политической системе. Преждевременной счел констатацию победы власти над оппозицией писатель Дмитрий Быков.
Д. БЫКОВ: Сесть верхом, заткнуть рот и при огромном численном преимуществе бить ногами не значит победить, это значит дискредитировать себя.
В. КАРА-МУРЗА: Поспорить с Сурковым готов и журналист Павел Гусев.
П. ГУСЕВ: Система нынешняя власти как раз и родила оппозицию, которой у нас и не было в том виде, как она сейчас есть. И то, что сегодня оппозиция развивается, то, что она сегодня существует, то, что она множится, то, что она принимает разные формы, и то, что она принимает разные формы борьбы и участвует в этой борьбе с властью - я считаю, что это как раз вина самой власти, именно она создала все эти условия.
В. КАРА-МУРЗА: Гораздо дальше Суркова идет в рассуждениях о конфликте власти и оппозиции писатель Леонид Млечин.
Л. МЛЕЧИН: Мне кажется, что существующая у нас политическая система вовсе не предполагает существования оппозиции. Оппозиция - это, собственно говоря, другая политическая партия, которая на следующих выборах придет к власти. У нас такой оппозиции нет и не предусматривается. Вот сейчас в представлениях общества в целом и власти, естественно, об оппозиции оппозиция - это что-то враждебное, маленькое, враждебное, ненужное, что, конечно, должно подавляться, потому что они мешают жизни людей. В этом смысле власть достаточно сильно продвинулась за прошедший год в этом подавлении, потому что, повторяю, в восприятии большинства людей (а власть у нас - плоть от плоти народной) оппозиции никакой настоящей быть не может.
В. КАРА-МУРЗА: Однобокой счел дилемму, сформулированную Сурковым, историк Николай Сванидзе.
Н. СВАНИДЗЕ: Владислав Юрьевич Сурков берет такую одномерную ситуацию: власть или оппозиция. Все, что хорошо для власти, плохо для оппозиции, и наоборот. На мой взгляд, сейчас идет не война власти с оппозицией, а война государства с собственными проблемами, и эту войну государство сейчас проигрывает.
В. КАРА-МУРЗА: Полностью разделяет тезис Суркова публицист Леонид Радзиховский.
Л. РАДЗИХОВСКИЙ: Существующая в России система власти, несомненно, раздавила оппозицию, но это небольшая заслуга системы власти, потому что оппозиция была настолько ничтожна по размеру и глупа по исполнению, что невозможно себе представить такую систему власти, которая бы ей проиграла. По крайней мере, у меня просто не хватает фантазии вообразить ту власть, которая проиграла бы Навальному, Немцову, Удальцову и так далее.
В. КАРА-МУРЗА: Потребность в услугах Суркова после случившегося отпала, - считает писатель Виктор Шендерович.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: На новом этапе Путину Сурков не нужен. Сурков нужен был для обольщения, а сейчас пришел период изнасилования. Вот. И совершенно нет никакой необходимости обольщать, когда уже изнасиловал. Вот. Поэтому Сурков не нужен, и его попросили пройти.
В. КАРА-МУРЗА: Напомню, что наш гость сегодня - политик Илья Константинов. Как вы считаете, Илья Владиславович, с чем связана отставка главного политтехнолога Кремля в течение многих лет Владислава Суркова?
И. КОНСТАНТИНОВ: Владислав Сурков выстроил вот ту модель политической системы России, с которой мы имели дело на протяжении последних 10-15 лет, когда практически все политические партии, за редким исключением, как представленные в Думе, так и не представленные, как проправительственные, так и оппозиционные, управлялись - в прямом смысле этого слова, не просто направлялись, а именно управлялись - из единого центра, из одного кабинета, из кабинета Суркова. Это действительно была вот такая по-своему уникальная система, такой кукольный театр, или театр теней, как угодно его назовите, в котором был один режиссер. И этим режиссером, вне всякого сомнения, был Владислав Сурков.
Сейчас ситуация изменилась: гражданское общество повзрослело, появилось заметное серьезное оппозиционное движение, с которым уже невозможно разговаривать на языке, привычном Владиславу Юрьевичу Суркову. Управлять протестным движением значительно сложнее из кремлевского кабинета, чем парламентскими партиями, привычными для Суркова, так сказать, контрагентами. И в этих условиях, насколько я понимаю, его опыт и талант, без всякого сомнения, талант политический, оказываются, ну, так скажем, по крайней мере, на какой-то промежуток времени невостребованными. Сегодня он вот в том качестве, в котором мы привыкли его наблюдать на протяжении многих лет, власти не нужен.
Ведь год с небольшим назад, когда начались первые стихийные митинги протеста, многосоттысячные даже иногда, возникло такое ощущение в обществе, что еще немного, еще чуть-чуть, еще один, так сказать, напор, еще один митинг - и власть рухнет, так сказать, Путин оставит Кремль и капитулирует, и вся политическая система, существующая в России, будет демонтирована и перестроена заново. Это была, конечно, иллюзия, без всякого сомнения. Но вот слова Суркова о том, что власть победила оппозицию, я рассматриваю как ответ на вот эти иллюзорные, так сказать, представления некоторых активистов протестного движения о том, что в России демократию можно установить, что называется, одним движением плеча. Нет, нет. Здесь Сурков прав. Нет, это большой, трудный и длительный процесс.
В. КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Илья Константинов, отец политзаключенного Даниила Константинова, члена Координационного совета оппозиции.
Дополнительной проверкой на лояльность считают творческие работники ежегодные планы их переаттестации.
Министерство культуры не намерено отзывать поправки в Трудовой кодекс, которые обяжут творческих работников подтверждать свою профессиональную состоятельность каждые 5 лет. В ближайшие дни эти поправки будут рассмотрены на заседании Кабинета. Необходимость в них, по заверениям чиновников, обусловлена участившимися скандалами в творческих коллективах. После шквала критики в прессе решено, что спорные нововведения не будут касаться работников как печатных, так и электронных средств массовой информация.
Инициативой чиновников возмущен журналист Павел Гусев.
П. ГУСЕВ: Это абсолютная глупость и нелепица. Дело в том, что творческий работник не может, как ученик в школе или кто-либо иной, проходить творческую переаттестацию. Должна быть создана контрактная система работы в театрах, в кино, во всех творческих учреждениях. Именно на этой основе актер, или творческий человек, получает возможность работать с художественным руководителем, с режиссером, с продюсером, с художником тем или иным. Именно там он развивается. Но если он не подходит для того или иного спектакля, или фильма, или какой-то сцены, можно разорвать контракт или новый взять контракт, но ни в коем случае не должна сидеть комиссия и сказать: «Прочтите нам отрывок из «Бориса Годунова». И после этого: «Нет, вы сегодня плохо прочитали, мы убираем вас из труппы». Это абсолютная глупость.
В. КАРА-МУРЗА: Вмешательство государства в процесс творчества претит писателю Леониду Млечину.
Л. МЛЕЧИН: Беда тут в том, что у нас все на содержании государства. Вообще театр, конечно, существует сам по себе, и главный режиссер, или главный балетмейстер, там, или главный дирижер, или директор театра сам решает, кто творческий работник, кто не творческий. Но поскольку у нас все это на содержании государства, все они как бы приравниваются к государственным служащим, и артист у нас тоже какой-то служащий, как железнодорожники, в конце концов, или как чиновники. Отсюда и возникает: пусть они тоже, значит, каждые пять лет сдают аттестацию, пусть присутствуют на собраниях и голосуют.
В. КАРА-МУРЗА: Требование переаттестации считает неразумным писатель Дмитрий Быков.
Д. БЫКОВ: Неразумно, абсурдно. Оно взывает вот к этому вечному вопросу судьи Савельевой на процессе Бродского. А кто вам, собственно, сказал, что вы поэт? Я думаю, что это от Бога. Бог и сам постоянно проводит переаттестацию творческому работнику, и мы с этой переаттестацией как-нибудь разберемся без Минкульта.
В. КАРА-МУРЗА: Абсурдом считает замысел бюрократов писатель Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: Переаттестация вот человека творческого - это его достижения. И он ими гордится, как обыватель, там, гордится новым автомобилем купленным. А вот для меня например, важны мои книги. Я думаю, они говорят за меня. Ну, предположим, я на себя эту историю примеряю. Зачем? Есть книги, они написаны. Так же у художника есть картины. Какая переаттестация?
В. КАРА-МУРЗА: Инструментом давления на колеблющихся считает запущенный механизм писатель Виктор Шендерович.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, вот завтра Кобзон пройдет аттестацию, а Ахеджакова, допустим - нет. Да? Ну, как пример, да? Это еще одна возможность каким-то образом контролировать. Наше государство только этим, собственно, и занимается.
В. КАРА-МУРЗА: С максимальным комфортом овладевать профессией дано лишь тем, кто социально близок к власти.
На минувшей неделе Следственный комитет и Министерство образования завершили проверку и признали законной деятельность женевского филиала юридического факультета МГУ. Как выяснил автор специального запроса депутат от КПРФ Николай Рябов, абитуриенты этого филиала ежегодно от 20 до 30 человек по непрозрачной схеме зачисляются в МГУ, но фактически живут за границей и обучаются в частном образовательном центре в Швейцарии, получая по его окончанию полноценный университетский диплом. Признаком Средневековья считает возникновение подобного сорта элитных вузов писатель Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: По-моему, даже у Саудовской Аравии нет специального факультета, они учатся в обычных… каких там? Английских университетах. Это чересчур, это от хамства, это торжествующий хам пришел.
В. КАРА-МУРЗА: Общий кризис столичного университетского образования констатирует публицист Леонид Радзиховский.
Л. РАДЗИХОВСКИЙ: Авторитет МГУ в последние 20 лет роняют все факультеты МГУ, находящиеся в Москве, и роняют его в такой степени, что деятельность факультета, находящегося в Женеве, просто незаметна на этом фоне.
В. КАРА-МУРЗА: Вполне безобидным находит процесс возникновения зарубежных филиалов журналист Павел Гусев.
П. ГУСЕВ: Я не думаю, что это влияет как-то на имидж Московского государственного университета. Более того, я считаю, что такие филиалы должны появляться и в других странах. И я знаю, что МГУ в Киргизии имеет филиал и, по-моему, в Азербайджане, еще в ряде государств. И очень хорошо, когда российский университет имеет свои филиалы. А кто там учится, богатеи или кто-то другой - ну, что делать? Эти богатеи могут учиться и в Бостоне, и в других странах, и в Кембридже, но учатся в МГУ, Пускай учатся в МГУ.
В. КАРА-МУРЗА: Политизацию руководства университета считает его главным бичом писатель Леонид Млечин.
Л. МЛЕЧИН: Репутации Московского государственного университета больше всего вредит страстное желание его руководителя, руководителя университета, идти в ногу со временем и с властью. Я что-то даже не припомню, когда бы ректоры московского университета на протяжении последних ста лет так ассоциировали бы себя с властью, просто не припомню. Мне кажется, что прежние ректоры как-то старались высоко нести это знамя. Потому что ректор Московского университета - это фигура первой величины.
В. КАРА-МУРЗА: Тревожным сигналом для своей альма-матер счел появившуюся информацию историк Николай Сванидзе.
Н. СВАНИДЗЕ: Авторитет МГУ зависит не от этого, он зависит от уровня обучения и от уровня востребованности его выпускников, но, конечно, когда существуют такие какие-то вот санаторные филиалы для очень богатых людей, это воспринимается странно.
В. КАРА-МУРЗА: В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.
http://www.echo.msk.ru/programs/graniweek/1071310-echo/?utm_source=twitterfeed&utm_medium
продолжение:
В. КАРА-МУРЗА: Здравствуйте, в эфире телеканала «RTVi» и радиостанции «Эхо Москвы» еженедельная программа "Грани недели". В студии Владимир Кара-Мурза. Смотрите обзор важнейших событий прошедших 7 дней и слушайте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Итак, в сегодняшнем выпуске:
- Череда общенародных торжеств послужила выгодным фоном для появления на публике национального лидера;
- Главный политтехнолог Кремля неожиданно отправлен в отставку;
- Многотысячный митинг на Болотной предъявил правящему режиму политические требования;
- Российское государство готово щедро оплачивать показную лояльность;
- Четверть века назад на политическую сцену СССР вышли первые организованные группы борцов с тоталитаризмом;
- В число майских памятных дат отныне надолго внесена годовщина разгона мирного митинга на Болотной.
В. КАРА-МУРЗА: Требование освобождения политических заключенных вывело в понедельник на Болотную площадь десятки тысяч неравнодушных людей. На импровизированной трибуне один другого сменяли ораторы, протестующие против уголовного преследования инакомыслящих. Никого из собравшихся не могла ввести в заблуждение инициатива думских депутатов-коммунистов об амнистии всем «узникам 6 мая». Максимально раскрутить «Болотное дело» намерен режим, по мнению писателя Эдуарда Лимонова.
Э. ЛИМОНОВ: Наши власти смотрят на вот эту… на процесс Болотной как на удобный случай дать урок всем недовольным. И они, конечно, не откажут себе в судах, в возможности вот судить, наказать и показать пример.
В. КАРА-МУРЗА: Власть вряд ли пожертвует затраченными на громкое дело усилиями, - считает писатель Леонид Млечин.
Л. МЛЕЧИН: Я так понимаю, что это дело еще в самом начале, еще столько впереди! Там такая работа проделана Следственным комитетом - кто же их лишит плодов-то этой работы?
В. КАРА-МУРЗА: Не склонен преувеличивать масштабов милосердия организаторов репрессий публицист Леонид Радзиховский.
Л. РАДЗИХОВСКИЙ: Я не думаю, что Кремль даст амнистию всем «узникам Болотной», потому что зачем было затевать процесс, чтобы давать амнистию? Смысл этого процесса, с точки зрения власти, по-моему, довольно очевиден: показать, что нельзя сопротивляться полиции. Ну, а если вы дадите амнистию, то что вы покажете? Что полиции сопротивляться нельзя, но все-таки можно? Глупо как-то. Поэтому я думаю, что амнистии не будет.
В. КАРА-МУРЗА: Сегодня гость нашей студии - политик Илья Константинов, отец политзаключенного Даниила Константинова. Добрый вечер, Илья Владиславович.
И. КОНСТАНТИНОВ: Здравствуйте.
В. КАРА-МУРЗА: Как по-вашему, слышат ли за Кремлевской стеной требования Болотной?
И. КОНСТАНТИНОВ: Несомненно, слышат, слышат и реагируют, по-своему. В рамках вот того политического стиля, который избрал для себя сейчас Владимир Путин, он считает необходимым проявлять жесткость, проявлять силу, даже жестокость где-то. И в рамках этого стиля он не может выполнять требования, которые предъявлены ему в ультимативной форме, и делать этого не будет. Наоборот, на каждый вызов он будет отвечать, на мой взгляд, по крайней мере, подвинчиванием гаек, в первое время. Но это не значит, что требования, которые звучат на митингах, не доходят до ушей президента, это не значит, что эти требования не анализируются тщательнейшим образом, это не значит… более того, я бы сказал такую вещь: это не значит, что через какой-то промежуток времени в превращенном виде некоторые из них не будут реализованы, но реализованы так, что это будет выглядеть как инициатива самого Путина. Это относится и, так сказать, к политическим заключенным, часть из которых, я абсолютно убежден, через два-три года, тем или иным способом будет освобождена. Может быть, будет использован механизм условно-досрочного освобождения, может быть, будет какая-то амнистия, может быть, так сказать, по медицинским соображениям кто-то из них окажется на воле. Но я совершенно не исключаю, что часть политических заключенных, не являющихся личными врагами и противниками главы государства, могут через некоторое время оказаться на свободе.
В. КАРА-МУРЗА: Каковы наиболее типичные проявления беззакония, с которыми столкнулся ваш сын, член Координационного совета оппозиции?
И. КОНСТАНТИНОВ: Мой сын примерно полтора года назад резко активизировал свою политическую деятельность. Он создал довольно крупную молодежную организацию, которая называлась Лига обороны Москвы. И вот уже тогда мы знали, что за моим сыном установлена слежка, мы знали, что он в разработке. Уже тогда мы предполагали, что против него будут использованы какие-то репрессивные методы. Конечно, никто из нас не мог предположить, что сына обвинят ни много ни мало в убийстве. Я ждал чего угодно, но только не этого. Я ожидал, что может быть 280-ая, 282-ая статья. Как потом выяснилось, разговор об этом в Ценре Э действительно шел, и они планировали привлечь по 280-ой и 282-ой статье, кстати, не только моего сына, но и меня и ряд наших друзей и родственников. Но для этого им нужно было получить показания, для этого им нужно было кого-то расколоть. Они, видимо, надеялись на то, что, будучи арестованным и, так сказать, осознав тяжесть предъявленного ему обвинения, Даниил Константинов испугается, сломается, как это часто бывает в(от мы сейчас видим неоднократно примеры, подтверждающие это), и начнет давать любые угодные следствию показания на любых лиц. И на этом можно будет построить большой образцово-показательный политический процесс, сталкивая фигурантов, натравливая их друг на друга, так, как это делалось и в прошлом веке, да и сейчас.
Но из этой затеи ничего не вышло. Даниил не испугался, не дрогнул, не стал идти на поводу у провокаторов из Центра Э и не пошел на оговор кого бы то ни было, не давал показания ни против, так сказать, одного из активистов и деятелей оппозиции. Все, соответственно, идея большого политического процесса против активистов оппозиции и правого движения была отвергнута, и следственная, судебная машина продолжает пережевывать вот все тот же, так сказать, злосчастный эпизод якобы совершенного убийства. Я убежден, что и следователи, и судьи, которые рассматривали, скажем, это дело в части установления меры пресечения и продления меры пресечения, прекрасно знают, что Даниил Константинов совершенно не причастен к этому преступлению. Для того, чтобы это понять, достаточно просто полистать, поверхностно полистать дело. Даже не изучить, а просто полистать.
Но машина работает, задний ход они дать не могут, потому что дать задний ход - это значит, признать, что весь этот, так сказать, аппарат в течение более чем года совершал тягчайшие преступления. Фабрикация уголовного дела - это тяжелое уголовное преступление, за это понесут ответственность многие и многие должностные лица. На это они пойти не могут, и они продолжают с упорством, достойным лучшего применения, настаивать на выдвинутом обвинении и вести дело к суду.
В. КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Илья Константинов, отец политзаключенного, члена Координационного совета оппозиции Даниила Константинова.
Разнообразие общенациональный торжеств позволило главе государства предстать на телеэкранах в различных ипостасях.
Соседство поздней Пасхи с традиционными торжествами по случаю Дня победы дало Президенту редкую возможность работать на контрасте. С интервалом в несколько суток он примерил образ смиренного богомольца у алтаря Храма Христа Спасителя и брутальный имидж верховного главнокомандующего, повелевающего сверхмощной техникой.
(звучит запись)
В. ПУТИН: Наш солдат отстоял свободу и независимость, защищая свою Родину, не жалея себя, освободил Европу. И одержал Победу, величие которой на веки останется в истории. Слава России! Ура!
В. КАРА-МУРЗА: Тем не менее, образ президента остался цельным в сознании культуролога Даниила Дондурея.
Д. ДОНДУРЕЙ: Для него это единый мир. И там, где военный парад - это мощь системы и он как главнокомандующий этой системы, который противостоит всему миру… А на пасхальной службе он был и представлен, наряду с Патриархом, как лидер идеологической системы, которая проводит такие военные парады.
В. КАРА-МУРЗА: Устаревшим считает популистский прием личного присутствия на пасхальном богослужении писатель Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: Скоро вот этот вот трюк с этим поклонением волхвам, он не будет проходить. То есть, уже все-таки 20 лет мы живем в новом режиме, когда понятно, что есть политическое жульничество, что мало искреннего. Если бы они приходили туда не под телекамеры, тогда я мог бы понять это, это было бы, может быть, искренним порывом. Можно приходить в церковь, только вот в такую, где нет телекамер. Вот если бы приехал Путин, так, с бухты-барахты, куда-то, где его не ждут, вошел в церковь - а там нищие стоят у входа - вошел бы, и вот там бы. Вот я крестил ребенка в январе под Орехово-Зуевом в древне там, и очень здорово. Там люди - это как раз было Крещение, да? - приходили воду святить и прочее. Простые люди. Это не Москва. Очень интересно. Если бы он поехал, то. я думаю, он бы получил массу удовольствия.
В. КАРА-МУРЗА: Затрудняется с выбором, где президент смотрелся органичнее, писатель Виктор Шендерович.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: По поводу органичности нашего президента на Пасху со свечкой у Булгакова сказано: «Ты не похож на архиерея, Азазелло». На главнокомандующего он тоже похож не чересчур.
В. КАРА-МУРЗА: В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.
В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. На минувшей неделе коридоры власти покинул один из ее многолетних идеологов Владислав Сурков.
Скоропалительная отставка некогда всесильного царедворца оказалась столь же внезапной, сколь и резонансной. В прессе разразилась затяжная дискуссия о причинах опалы Суркова. Невысокого мнения о репутации отставника политик Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: Сурков заслужил однозначную репутацию. То есть, серый кардинал, манипулятор, специалист по… ну, терминатор оппозиции - вот его репутация. Насколько это верно - ну, до деталей трудно определить, поскольку мы все пользуемся, я в том числе, у меня нет связей в верхах, и я пользуюсь той информацией, которую вот распространяют наши доблестные СМИ.
В. КАРА-МУРЗА: Непростому для Кремля решению предшествовал публичный скандал между Сурковым и Следственным комитетом. В своей лондонской лекции докладчик нелестно отозвался о деятельности ведомства Александра Бастрыкина, а все лавры победы над оппозицией приписал созданной им политической системе. Преждевременной счел констатацию победы власти над оппозицией писатель Дмитрий Быков.
Д. БЫКОВ: Сесть верхом, заткнуть рот и при огромном численном преимуществе бить ногами не значит победить, это значит дискредитировать себя.
В. КАРА-МУРЗА: Поспорить с Сурковым готов и журналист Павел Гусев.
П. ГУСЕВ: Система нынешняя власти как раз и родила оппозицию, которой у нас и не было в том виде, как она сейчас есть. И то, что сегодня оппозиция развивается, то, что она сегодня существует, то, что она множится, то, что она принимает разные формы, и то, что она принимает разные формы борьбы и участвует в этой борьбе с властью - я считаю, что это как раз вина самой власти, именно она создала все эти условия.
В. КАРА-МУРЗА: Гораздо дальше Суркова идет в рассуждениях о конфликте власти и оппозиции писатель Леонид Млечин.
Л. МЛЕЧИН: Мне кажется, что существующая у нас политическая система вовсе не предполагает существования оппозиции. Оппозиция - это, собственно говоря, другая политическая партия, которая на следующих выборах придет к власти. У нас такой оппозиции нет и не предусматривается. Вот сейчас в представлениях общества в целом и власти, естественно, об оппозиции оппозиция - это что-то враждебное, маленькое, враждебное, ненужное, что, конечно, должно подавляться, потому что они мешают жизни людей. В этом смысле власть достаточно сильно продвинулась за прошедший год в этом подавлении, потому что, повторяю, в восприятии большинства людей (а власть у нас - плоть от плоти народной) оппозиции никакой настоящей быть не может.
В. КАРА-МУРЗА: Однобокой счел дилемму, сформулированную Сурковым, историк Николай Сванидзе.
Н. СВАНИДЗЕ: Владислав Юрьевич Сурков берет такую одномерную ситуацию: власть или оппозиция. Все, что хорошо для власти, плохо для оппозиции, и наоборот. На мой взгляд, сейчас идет не война власти с оппозицией, а война государства с собственными проблемами, и эту войну государство сейчас проигрывает.
В. КАРА-МУРЗА: Полностью разделяет тезис Суркова публицист Леонид Радзиховский.
Л. РАДЗИХОВСКИЙ: Существующая в России система власти, несомненно, раздавила оппозицию, но это небольшая заслуга системы власти, потому что оппозиция была настолько ничтожна по размеру и глупа по исполнению, что невозможно себе представить такую систему власти, которая бы ей проиграла. По крайней мере, у меня просто не хватает фантазии вообразить ту власть, которая проиграла бы Навальному, Немцову, Удальцову и так далее.
В. КАРА-МУРЗА: Потребность в услугах Суркова после случившегося отпала, - считает писатель Виктор Шендерович.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: На новом этапе Путину Сурков не нужен. Сурков нужен был для обольщения, а сейчас пришел период изнасилования. Вот. И совершенно нет никакой необходимости обольщать, когда уже изнасиловал. Вот. Поэтому Сурков не нужен, и его попросили пройти.
В. КАРА-МУРЗА: Напомню, что наш гость сегодня - политик Илья Константинов. Как вы считаете, Илья Владиславович, с чем связана отставка главного политтехнолога Кремля в течение многих лет Владислава Суркова?
И. КОНСТАНТИНОВ: Владислав Сурков выстроил вот ту модель политической системы России, с которой мы имели дело на протяжении последних 10-15 лет, когда практически все политические партии, за редким исключением, как представленные в Думе, так и не представленные, как проправительственные, так и оппозиционные, управлялись - в прямом смысле этого слова, не просто направлялись, а именно управлялись - из единого центра, из одного кабинета, из кабинета Суркова. Это действительно была вот такая по-своему уникальная система, такой кукольный театр, или театр теней, как угодно его назовите, в котором был один режиссер. И этим режиссером, вне всякого сомнения, был Владислав Сурков.
Сейчас ситуация изменилась: гражданское общество повзрослело, появилось заметное серьезное оппозиционное движение, с которым уже невозможно разговаривать на языке, привычном Владиславу Юрьевичу Суркову. Управлять протестным движением значительно сложнее из кремлевского кабинета, чем парламентскими партиями, привычными для Суркова, так сказать, контрагентами. И в этих условиях, насколько я понимаю, его опыт и талант, без всякого сомнения, талант политический, оказываются, ну, так скажем, по крайней мере, на какой-то промежуток времени невостребованными. Сегодня он вот в том качестве, в котором мы привыкли его наблюдать на протяжении многих лет, власти не нужен.
Ведь год с небольшим назад, когда начались первые стихийные митинги протеста, многосоттысячные даже иногда, возникло такое ощущение в обществе, что еще немного, еще чуть-чуть, еще один, так сказать, напор, еще один митинг - и власть рухнет, так сказать, Путин оставит Кремль и капитулирует, и вся политическая система, существующая в России, будет демонтирована и перестроена заново. Это была, конечно, иллюзия, без всякого сомнения. Но вот слова Суркова о том, что власть победила оппозицию, я рассматриваю как ответ на вот эти иллюзорные, так сказать, представления некоторых активистов протестного движения о том, что в России демократию можно установить, что называется, одним движением плеча. Нет, нет. Здесь Сурков прав. Нет, это большой, трудный и длительный процесс.
В. КАРА-МУРЗА: Спасибо. Напомню, что сегодня гость нашей студии - политик Илья Константинов, отец политзаключенного Даниила Константинова, члена Координационного совета оппозиции.
Дополнительной проверкой на лояльность считают творческие работники ежегодные планы их переаттестации.
Министерство культуры не намерено отзывать поправки в Трудовой кодекс, которые обяжут творческих работников подтверждать свою профессиональную состоятельность каждые 5 лет. В ближайшие дни эти поправки будут рассмотрены на заседании Кабинета. Необходимость в них, по заверениям чиновников, обусловлена участившимися скандалами в творческих коллективах. После шквала критики в прессе решено, что спорные нововведения не будут касаться работников как печатных, так и электронных средств массовой информация.
Инициативой чиновников возмущен журналист Павел Гусев.
П. ГУСЕВ: Это абсолютная глупость и нелепица. Дело в том, что творческий работник не может, как ученик в школе или кто-либо иной, проходить творческую переаттестацию. Должна быть создана контрактная система работы в театрах, в кино, во всех творческих учреждениях. Именно на этой основе актер, или творческий человек, получает возможность работать с художественным руководителем, с режиссером, с продюсером, с художником тем или иным. Именно там он развивается. Но если он не подходит для того или иного спектакля, или фильма, или какой-то сцены, можно разорвать контракт или новый взять контракт, но ни в коем случае не должна сидеть комиссия и сказать: «Прочтите нам отрывок из «Бориса Годунова». И после этого: «Нет, вы сегодня плохо прочитали, мы убираем вас из труппы». Это абсолютная глупость.
В. КАРА-МУРЗА: Вмешательство государства в процесс творчества претит писателю Леониду Млечину.
Л. МЛЕЧИН: Беда тут в том, что у нас все на содержании государства. Вообще театр, конечно, существует сам по себе, и главный режиссер, или главный балетмейстер, там, или главный дирижер, или директор театра сам решает, кто творческий работник, кто не творческий. Но поскольку у нас все это на содержании государства, все они как бы приравниваются к государственным служащим, и артист у нас тоже какой-то служащий, как железнодорожники, в конце концов, или как чиновники. Отсюда и возникает: пусть они тоже, значит, каждые пять лет сдают аттестацию, пусть присутствуют на собраниях и голосуют.
В. КАРА-МУРЗА: Требование переаттестации считает неразумным писатель Дмитрий Быков.
Д. БЫКОВ: Неразумно, абсурдно. Оно взывает вот к этому вечному вопросу судьи Савельевой на процессе Бродского. А кто вам, собственно, сказал, что вы поэт? Я думаю, что это от Бога. Бог и сам постоянно проводит переаттестацию творческому работнику, и мы с этой переаттестацией как-нибудь разберемся без Минкульта.
В. КАРА-МУРЗА: Абсурдом считает замысел бюрократов писатель Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: Переаттестация вот человека творческого - это его достижения. И он ими гордится, как обыватель, там, гордится новым автомобилем купленным. А вот для меня например, важны мои книги. Я думаю, они говорят за меня. Ну, предположим, я на себя эту историю примеряю. Зачем? Есть книги, они написаны. Так же у художника есть картины. Какая переаттестация?
В. КАРА-МУРЗА: Инструментом давления на колеблющихся считает запущенный механизм писатель Виктор Шендерович.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, вот завтра Кобзон пройдет аттестацию, а Ахеджакова, допустим - нет. Да? Ну, как пример, да? Это еще одна возможность каким-то образом контролировать. Наше государство только этим, собственно, и занимается.
В. КАРА-МУРЗА: С максимальным комфортом овладевать профессией дано лишь тем, кто социально близок к власти.
На минувшей неделе Следственный комитет и Министерство образования завершили проверку и признали законной деятельность женевского филиала юридического факультета МГУ. Как выяснил автор специального запроса депутат от КПРФ Николай Рябов, абитуриенты этого филиала ежегодно от 20 до 30 человек по непрозрачной схеме зачисляются в МГУ, но фактически живут за границей и обучаются в частном образовательном центре в Швейцарии, получая по его окончанию полноценный университетский диплом. Признаком Средневековья считает возникновение подобного сорта элитных вузов писатель Эдуард Лимонов.
Э. ЛИМОНОВ: По-моему, даже у Саудовской Аравии нет специального факультета, они учатся в обычных… каких там? Английских университетах. Это чересчур, это от хамства, это торжествующий хам пришел.
В. КАРА-МУРЗА: Общий кризис столичного университетского образования констатирует публицист Леонид Радзиховский.
Л. РАДЗИХОВСКИЙ: Авторитет МГУ в последние 20 лет роняют все факультеты МГУ, находящиеся в Москве, и роняют его в такой степени, что деятельность факультета, находящегося в Женеве, просто незаметна на этом фоне.
В. КАРА-МУРЗА: Вполне безобидным находит процесс возникновения зарубежных филиалов журналист Павел Гусев.
П. ГУСЕВ: Я не думаю, что это влияет как-то на имидж Московского государственного университета. Более того, я считаю, что такие филиалы должны появляться и в других странах. И я знаю, что МГУ в Киргизии имеет филиал и, по-моему, в Азербайджане, еще в ряде государств. И очень хорошо, когда российский университет имеет свои филиалы. А кто там учится, богатеи или кто-то другой - ну, что делать? Эти богатеи могут учиться и в Бостоне, и в других странах, и в Кембридже, но учатся в МГУ, Пускай учатся в МГУ.
В. КАРА-МУРЗА: Политизацию руководства университета считает его главным бичом писатель Леонид Млечин.
Л. МЛЕЧИН: Репутации Московского государственного университета больше всего вредит страстное желание его руководителя, руководителя университета, идти в ногу со временем и с властью. Я что-то даже не припомню, когда бы ректоры московского университета на протяжении последних ста лет так ассоциировали бы себя с властью, просто не припомню. Мне кажется, что прежние ректоры как-то старались высоко нести это знамя. Потому что ректор Московского университета - это фигура первой величины.
В. КАРА-МУРЗА: Тревожным сигналом для своей альма-матер счел появившуюся информацию историк Николай Сванидзе.
Н. СВАНИДЗЕ: Авторитет МГУ зависит не от этого, он зависит от уровня обучения и от уровня востребованности его выпускников, но, конечно, когда существуют такие какие-то вот санаторные филиалы для очень богатых людей, это воспринимается странно.
В. КАРА-МУРЗА: В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжим наш выпуск через несколько минут.
http://www.echo.msk.ru/programs/graniweek/1071310-echo/?utm_source=twitterfeed&utm_medium
продолжение: