Глава 3
А между тем подошло время уборки урожая, и урожай в том году выдался неплохой. И давай рядить да судить, а как убирать урожай. Посевы ведь колхозные убрать как обычно в колхозе, немцам легко забрать все зерно. Решили убирать сообща, а потом разделить хлеб немолоченым, а в снопах. Делили снопы по количеству членов семьи. Убирали жито (рожь) вручную серпами женщины. И однажды во время жнива на Кульвинщине женщины нашли винтовку, обыкновенную винтовку. Меня в этот день в деревне не было, а когда я появился в деревне, то узнал об этом и что ее забросили в пруд на болоте, а затвор забрал кузнец деревенский, говорит, будут отличные ножи. Затвор он положил в колхозный кузнице.
[Читать дальше]
Эх, жалковал я, кто его знал, что она там в поле лежала, я бы это поле вдоль и поперек прошел, но нашел бы, а то вот на тебе - в пруд.
А что если пошарить в пруду, ведь пруд-то не очень глубокий, и я его хорошо знал. Да днем будет видно, что я не купаюсь, а ищу винтовку, т.к. уже никто не купался. Поэтому я решил все это проделать ночью. Не посвятив в свой замысел даже Мишку, я дождавшись темноты, подался на болото.
Каким-то таинственным мне показался пруд ночью, вода была до того спокойной, что казалось это не вода, а черное стекло. Ночь была тихая, ни единого звука, как замерло все. Робость охватила меня, наверное, зря не сказал Мишке, все веселее и смелее было бы.
Пруд я знал вдоль и поперек, это было единственное место купания деревенской детворы. А сколько сидели в пруду и ловили карзинами.
…И чего я боюсь, вот еще как девчонка, успокаивал я себя. Раздевшись догола, я робко начал входить в воду, по воду пошли ровные круги, нарушив зеркальную поверхность пруда. Вода уже стала холодная, детвора не купалась, охватив меня как плотной, холодной пеленой. Б-р-р-р. А может черт с ней, этой винтовкой. Ну нет, ты что, а ну вперед! Я с головой окунулся в воду, став на четвереньки на дне я начал продвигаться вперед. Дно пруда было илистое и продвигаться было довольно тяжело. А пруд надо прочесать весь, ведь мне неизвестно куда ее забросили. Уже нет сил держать дыхание, я всплываю, до противоположного берега еще полпути. Я ложусь на спину и спокойно отдыхаю, чтобы не уплыть от этого места. Отдышавшись я вновь ныряю… Наконец противоположный берег. Да и сколько же мне придется так курсировать по дну?
Немного отдохнув я пустился в обратный путь. На этот раз я чуть ли не всю ширину пруда одолел. А вода холодная, а еще более холодно когда вылезешь из воды. Да дело дрянь. И в каком месте они могли ее забросить? А вот куда бы ее сам закинул, чтобы не могли найти?
Так значит шли о деревни, подошли вот там, но там гораздо мельче и можно ходить по дну, т.е. по шейку. Закинули, видимо, в самое глубокое место, а место такое было только вот там и небольшой участок. Ну что ж, попробуем. И не надо нырять от самого берега, т.к. видимо они кинули так метров на 7 от берега. Я поплыл до предполагаемого места, рывок головой вниз, руками достаю ил, да тут гораздо глубже, вода так и норовит оторвать от грунта. Я с трудом передвигаюсь, ну вот, а духу уже нет держаться под водой. Всплываю…
- Фу ты черт. Ну ничего, отдохнем немножечко и вперед.
Ныряю опять. И опять нет ничего. А может меня разыграли и ничего тут нет.
- Ну Бог с ними, попробуем еще.
А у самого уже по-настоящему пляшет подбородок.
- Еще пару раз нырну и пропади ты пропадом эта винтовка.
Ныряю. Руки привычно уже касаются грунта, пошел, пошел, еще немного, что это?! Пальцы ноги вроде бы задели о что-то твердое в воде, делаю разворот и мелко шарю руками. Уже пора всплывать, дыхания нет, ну еще немножечко… Стоп. Что-то есть, что-то круглое попало мне в руку…
…Да это же ложе винтовки. Я схватил ее, а сам что есть силы заработал рукой и ногами. Вынырнув, я с жадностью стал заглатывать воздух. …Ну ничего, ничего, недаром мерз. Вот она, родная, тебя закинули гнить, а я тебе верну жизнь. Это ничего, что ты пока без затвора, этот затвор будет наш, рассуждал я, так сам с собой, отмывая грязь от винтовки.
В колхозную кузницу я знал потаенный ход через чердак, и на другой день затвор был вызволен на свое положенное место. А пока быстро одевшись я что есть силы припустил от болота по полю, чтобы ненароком не попасть кому на глаза. К дому подошел я огородами и винтовку спрятал надежно на погребняке. Погребник - это надстройка над погребом, где хранится всевозможная домашняя утварь, например, самогонный аппарат. Да, да, у нас до войны эх и гнали же этот чемергес почти все. Ни один праздник пусть то престольный или наш современный, ни одна свадьба, ни одна вечеринка не обходится без самогонки. А наши деревенские вечеринки довоенного времени были удалые, ведь собиралась молодежь окрестных деревень и редко-редко проходила такая вечеринка без драк. На вечеринках были не только молодежь, но и люди, вышедшие из возраста молодежи. Мужики устроившись на скамейках степенно курили самосад, что хоть топор вешай, а женщины стояли у входа, любуясь молодежными танцами, плясками.
- Иванька, хадзи сюды - подзывает меня деревенский парень, старый холостяк за свой уж больно малый рост Микита Высоцкий.
- На вот и сбегай домой - сует мне пять рублей. Для меня было все понятно, я должен был сбегать домой и принести пол-литра самогонки. Все знали, что моей матери самогонка есть всегда. В то время в деревне копейку сделать было трудно, а налогов было много. Поэтому вот таким путем, кто как мог и добывали деньги.
- А бицца сягонни будзиця? - спрашивал я.
- Если сами не полезут, то нет, но вы все же повыцягивайце швороны из калес (калесы - телега). Шворон - шкворень - металлический стержень 30 мм служит для соединений телеги с поворотной осью-передком. Иногда во время драк такой вот шкворень попадал в руки драчуна и служил своеобразной дубинкой и, конечно же, доставалось тем, кому попадало.
Да, я отвлекся. Значит, схоронив, как следует винтовку, я известным мне путем открыл входную дверь в коридор избы.
- И где это цебе чэрци цягаюць полуношник? - ворчала на меня мать.
- Цихо ты, дзяцей разбудзиш, - огрызнулся я, устраиваясь спать забыв об ужине.
Война гремела уже где-то далеко на Востоке, уже не стало слышно гула кононады. По деревням поползли слухи, что будет организовываться новая власть, будет установлен новый порядок. Что он нам принесет этот новый порядок никто не знал. Время уже приближалось к осени, по деревням стали появляться незнакомые люди, одни попросив поесть уходили, другие оседали на день или два кой-что помочь по хозяйству какой-нибудь солдатке или вдовушке. Это были красноармейцы, оставшиеся в окружении, вот сейчас они пробирались кто как мог под видом местных жителей с косами, граблями на плече шли они от деревни к деревне все на Восток.
В один из осенних дней немцы - каратели, как их у нас справедливо называли, расстреляли в деревне Леплянск отца с дочерью лишь за то, что они дали поесть вот таким проходящим людям. Расстреляли у всех на глазах. Заставили пойти их рядышком, а сами сзади резанули из пулемета и закопать повелевали там, где они упали.
- Вот так будет со всеми, кто будет принимать таких вот людей, - пролепетал немец.
Хотят заставить народ, чтобы мы не дали крошки хлеба своему же человеку. Но по их, конечно, не было как кормили, так и продолжали кормить этих людей. Пошли разговоры, что появились по лесам партизаны, партизаны, не знающие страха перед врагом, люди, взявшиеся за оружие, чтобы нагонять страх на врага. Люди в лесу. Каково им сейчас осенью. Пошли дожди, стало по ногам холодно, где они обсушаться, где они поедят, где они спят, - спрашивал я сам себя.
Однажды на улице меня встречает из соседней деревни Звяги, парень, он еще доводился нам дальним родственником, и я его отлично знал и знал его еще, как хорошего музыканта.
Встретив меня, он говорит, что у него до меня есть секретный разговор.
- Слушай Иван, я пришел к тебе по заданию, у тебя кой-что должно быть, и ты должен нам помочь.
- И от кого это может быть какое-то задание? Скажи просто, что пришел сам собой, - сказал я.
- Знаешь, назревают большие дела. Людей хватает, а вот оружия нет и приходится вот таким путем доставать.
- А где я возьму, когда потребуется мне оружие, ведь я сам хочу уйти в партизаны?
- Не торопись ты, Ванюша, поживи спокойно зиму дома, а вот на весну пойдешь и без оружия не будешь.
Убедил он меня, да и зачем такое оружие будет без дела лежать и ржаветь. Когда я рассказал, что могу передать, то он был в восторге и обещал этой ночью придти с товарищами за оружием.
В эту ночь я был разбужен легким стуком в окно. Я уже знал, что это пришли до меня. Одевшись я вышел на улицу. Это был Коля и с нми два товарища. Я их повел к блиндажу, где у нас было все сховано.
- Ну, Ванюша, и рубанем же мы в твою честь, вот спасибочко тебе.
- Давайте хлопцы жмите, чтоб карники так нахально не раскатывались по деревням, - сказал я.
Оставшись без «ничего» мне стало как-то грустно, что у меня нет ничего. И я стал подумывать а где бы это раздобыть для себя. По ночам начали появляться вооруженные люди, просили буханку хлеба, пару яичек, молока или просто поесть - это были партизаны. Война войной, а люди тем более молодежь хотела жить своей жизнью. Иногда молодежь устраивала вечеринки, приглашали из соседней деревни Леплянск музыку (музыканта), его нередко и до войны приглашали. Ему за труды наши девчата нанесут яичек, а хлопцы самогонки.
Узнав, что накануне у нас в деревне будет вечеринка, мы с Мишкой решили немного попугать нашу молодежь. Для этого мы решили взорвать пару снарядов, что в избытке валялись возле Буевичева леска, что были в машине, которую немцы разбили. Мы еще днем с Мишкой снесли в небольшую ложбинку два снаряда, а они тяжелые чушки так килограмм по сорок один. Положили их рядышком, а на них положили дров, как для хорошего костра. Так вот когда уже стемнело, а вечеринка уже идет своим чередом, Мишка ускользнув чтоб разжечь костер. Через некоторое время прибегает запыхавшись.
- Порядок, горит.
Мы как на иголках крутимся рванет или нет, а сами около хлопцев вертимся, чтоб видели, что мы тут. А взрыва все пока нет.
- А вдруг кто-нибудь будет идти и подойдет на огонек прикурить, - сказал Мишка.
У меня ажно мурашки побежали под кожей.
- Вот это да, как мы об этом не подумали.
И в это время, ночную темень прорезала яркая вспышка и один за другим грохнули два взрыва, да так здорово, что мы сами того не ожидали. С окон посыпались стекла, девчата подняли визг, все сломы голову ринулись на улицу.
- Что это? Где? Что, немцы?
- А черт его знает, под Щитниками что-то рвануло.
- Батюшки, что это делается?
- А я думала, что дом вот рушится - щебетали девчата прижимаясь друг к дружке.
- Это наверно снаряды в Буевичевим леску.
- Ну сами они не взорвутся.
- Так это работа Иваньки Михальчонка с Андраенком.
- Все Михальчонок, как что где все Михальчонок с Андраенком, а мы ведь тут все время были с вами - начав было парировать я.
- Ну конечно это их работа, сегодня они там крутились - сказал парень один.
Мы с Мишкой незаметно смылись, чтоб не намылили шеи.
Вечеринка, конечно, была испорчена, боялись, а вдруг немцы нагрянут на этот взрыв.
[Читать дальше]
Эх, жалковал я, кто его знал, что она там в поле лежала, я бы это поле вдоль и поперек прошел, но нашел бы, а то вот на тебе - в пруд.
А что если пошарить в пруду, ведь пруд-то не очень глубокий, и я его хорошо знал. Да днем будет видно, что я не купаюсь, а ищу винтовку, т.к. уже никто не купался. Поэтому я решил все это проделать ночью. Не посвятив в свой замысел даже Мишку, я дождавшись темноты, подался на болото.
Каким-то таинственным мне показался пруд ночью, вода была до того спокойной, что казалось это не вода, а черное стекло. Ночь была тихая, ни единого звука, как замерло все. Робость охватила меня, наверное, зря не сказал Мишке, все веселее и смелее было бы.
Пруд я знал вдоль и поперек, это было единственное место купания деревенской детворы. А сколько сидели в пруду и ловили карзинами.
…И чего я боюсь, вот еще как девчонка, успокаивал я себя. Раздевшись догола, я робко начал входить в воду, по воду пошли ровные круги, нарушив зеркальную поверхность пруда. Вода уже стала холодная, детвора не купалась, охватив меня как плотной, холодной пеленой. Б-р-р-р. А может черт с ней, этой винтовкой. Ну нет, ты что, а ну вперед! Я с головой окунулся в воду, став на четвереньки на дне я начал продвигаться вперед. Дно пруда было илистое и продвигаться было довольно тяжело. А пруд надо прочесать весь, ведь мне неизвестно куда ее забросили. Уже нет сил держать дыхание, я всплываю, до противоположного берега еще полпути. Я ложусь на спину и спокойно отдыхаю, чтобы не уплыть от этого места. Отдышавшись я вновь ныряю… Наконец противоположный берег. Да и сколько же мне придется так курсировать по дну?
Немного отдохнув я пустился в обратный путь. На этот раз я чуть ли не всю ширину пруда одолел. А вода холодная, а еще более холодно когда вылезешь из воды. Да дело дрянь. И в каком месте они могли ее забросить? А вот куда бы ее сам закинул, чтобы не могли найти?
Так значит шли о деревни, подошли вот там, но там гораздо мельче и можно ходить по дну, т.е. по шейку. Закинули, видимо, в самое глубокое место, а место такое было только вот там и небольшой участок. Ну что ж, попробуем. И не надо нырять от самого берега, т.к. видимо они кинули так метров на 7 от берега. Я поплыл до предполагаемого места, рывок головой вниз, руками достаю ил, да тут гораздо глубже, вода так и норовит оторвать от грунта. Я с трудом передвигаюсь, ну вот, а духу уже нет держаться под водой. Всплываю…
- Фу ты черт. Ну ничего, отдохнем немножечко и вперед.
Ныряю опять. И опять нет ничего. А может меня разыграли и ничего тут нет.
- Ну Бог с ними, попробуем еще.
А у самого уже по-настоящему пляшет подбородок.
- Еще пару раз нырну и пропади ты пропадом эта винтовка.
Ныряю. Руки привычно уже касаются грунта, пошел, пошел, еще немного, что это?! Пальцы ноги вроде бы задели о что-то твердое в воде, делаю разворот и мелко шарю руками. Уже пора всплывать, дыхания нет, ну еще немножечко… Стоп. Что-то есть, что-то круглое попало мне в руку…
…Да это же ложе винтовки. Я схватил ее, а сам что есть силы заработал рукой и ногами. Вынырнув, я с жадностью стал заглатывать воздух. …Ну ничего, ничего, недаром мерз. Вот она, родная, тебя закинули гнить, а я тебе верну жизнь. Это ничего, что ты пока без затвора, этот затвор будет наш, рассуждал я, так сам с собой, отмывая грязь от винтовки.
В колхозную кузницу я знал потаенный ход через чердак, и на другой день затвор был вызволен на свое положенное место. А пока быстро одевшись я что есть силы припустил от болота по полю, чтобы ненароком не попасть кому на глаза. К дому подошел я огородами и винтовку спрятал надежно на погребняке. Погребник - это надстройка над погребом, где хранится всевозможная домашняя утварь, например, самогонный аппарат. Да, да, у нас до войны эх и гнали же этот чемергес почти все. Ни один праздник пусть то престольный или наш современный, ни одна свадьба, ни одна вечеринка не обходится без самогонки. А наши деревенские вечеринки довоенного времени были удалые, ведь собиралась молодежь окрестных деревень и редко-редко проходила такая вечеринка без драк. На вечеринках были не только молодежь, но и люди, вышедшие из возраста молодежи. Мужики устроившись на скамейках степенно курили самосад, что хоть топор вешай, а женщины стояли у входа, любуясь молодежными танцами, плясками.
- Иванька, хадзи сюды - подзывает меня деревенский парень, старый холостяк за свой уж больно малый рост Микита Высоцкий.
- На вот и сбегай домой - сует мне пять рублей. Для меня было все понятно, я должен был сбегать домой и принести пол-литра самогонки. Все знали, что моей матери самогонка есть всегда. В то время в деревне копейку сделать было трудно, а налогов было много. Поэтому вот таким путем, кто как мог и добывали деньги.
- А бицца сягонни будзиця? - спрашивал я.
- Если сами не полезут, то нет, но вы все же повыцягивайце швороны из калес (калесы - телега). Шворон - шкворень - металлический стержень 30 мм служит для соединений телеги с поворотной осью-передком. Иногда во время драк такой вот шкворень попадал в руки драчуна и служил своеобразной дубинкой и, конечно же, доставалось тем, кому попадало.
Да, я отвлекся. Значит, схоронив, как следует винтовку, я известным мне путем открыл входную дверь в коридор избы.
- И где это цебе чэрци цягаюць полуношник? - ворчала на меня мать.
- Цихо ты, дзяцей разбудзиш, - огрызнулся я, устраиваясь спать забыв об ужине.
Война гремела уже где-то далеко на Востоке, уже не стало слышно гула кононады. По деревням поползли слухи, что будет организовываться новая власть, будет установлен новый порядок. Что он нам принесет этот новый порядок никто не знал. Время уже приближалось к осени, по деревням стали появляться незнакомые люди, одни попросив поесть уходили, другие оседали на день или два кой-что помочь по хозяйству какой-нибудь солдатке или вдовушке. Это были красноармейцы, оставшиеся в окружении, вот сейчас они пробирались кто как мог под видом местных жителей с косами, граблями на плече шли они от деревни к деревне все на Восток.
В один из осенних дней немцы - каратели, как их у нас справедливо называли, расстреляли в деревне Леплянск отца с дочерью лишь за то, что они дали поесть вот таким проходящим людям. Расстреляли у всех на глазах. Заставили пойти их рядышком, а сами сзади резанули из пулемета и закопать повелевали там, где они упали.
- Вот так будет со всеми, кто будет принимать таких вот людей, - пролепетал немец.
Хотят заставить народ, чтобы мы не дали крошки хлеба своему же человеку. Но по их, конечно, не было как кормили, так и продолжали кормить этих людей. Пошли разговоры, что появились по лесам партизаны, партизаны, не знающие страха перед врагом, люди, взявшиеся за оружие, чтобы нагонять страх на врага. Люди в лесу. Каково им сейчас осенью. Пошли дожди, стало по ногам холодно, где они обсушаться, где они поедят, где они спят, - спрашивал я сам себя.
Однажды на улице меня встречает из соседней деревни Звяги, парень, он еще доводился нам дальним родственником, и я его отлично знал и знал его еще, как хорошего музыканта.
Встретив меня, он говорит, что у него до меня есть секретный разговор.
- Слушай Иван, я пришел к тебе по заданию, у тебя кой-что должно быть, и ты должен нам помочь.
- И от кого это может быть какое-то задание? Скажи просто, что пришел сам собой, - сказал я.
- Знаешь, назревают большие дела. Людей хватает, а вот оружия нет и приходится вот таким путем доставать.
- А где я возьму, когда потребуется мне оружие, ведь я сам хочу уйти в партизаны?
- Не торопись ты, Ванюша, поживи спокойно зиму дома, а вот на весну пойдешь и без оружия не будешь.
Убедил он меня, да и зачем такое оружие будет без дела лежать и ржаветь. Когда я рассказал, что могу передать, то он был в восторге и обещал этой ночью придти с товарищами за оружием.
В эту ночь я был разбужен легким стуком в окно. Я уже знал, что это пришли до меня. Одевшись я вышел на улицу. Это был Коля и с нми два товарища. Я их повел к блиндажу, где у нас было все сховано.
- Ну, Ванюша, и рубанем же мы в твою честь, вот спасибочко тебе.
- Давайте хлопцы жмите, чтоб карники так нахально не раскатывались по деревням, - сказал я.
Оставшись без «ничего» мне стало как-то грустно, что у меня нет ничего. И я стал подумывать а где бы это раздобыть для себя. По ночам начали появляться вооруженные люди, просили буханку хлеба, пару яичек, молока или просто поесть - это были партизаны. Война войной, а люди тем более молодежь хотела жить своей жизнью. Иногда молодежь устраивала вечеринки, приглашали из соседней деревни Леплянск музыку (музыканта), его нередко и до войны приглашали. Ему за труды наши девчата нанесут яичек, а хлопцы самогонки.
Узнав, что накануне у нас в деревне будет вечеринка, мы с Мишкой решили немного попугать нашу молодежь. Для этого мы решили взорвать пару снарядов, что в избытке валялись возле Буевичева леска, что были в машине, которую немцы разбили. Мы еще днем с Мишкой снесли в небольшую ложбинку два снаряда, а они тяжелые чушки так килограмм по сорок один. Положили их рядышком, а на них положили дров, как для хорошего костра. Так вот когда уже стемнело, а вечеринка уже идет своим чередом, Мишка ускользнув чтоб разжечь костер. Через некоторое время прибегает запыхавшись.
- Порядок, горит.
Мы как на иголках крутимся рванет или нет, а сами около хлопцев вертимся, чтоб видели, что мы тут. А взрыва все пока нет.
- А вдруг кто-нибудь будет идти и подойдет на огонек прикурить, - сказал Мишка.
У меня ажно мурашки побежали под кожей.
- Вот это да, как мы об этом не подумали.
И в это время, ночную темень прорезала яркая вспышка и один за другим грохнули два взрыва, да так здорово, что мы сами того не ожидали. С окон посыпались стекла, девчата подняли визг, все сломы голову ринулись на улицу.
- Что это? Где? Что, немцы?
- А черт его знает, под Щитниками что-то рвануло.
- Батюшки, что это делается?
- А я думала, что дом вот рушится - щебетали девчата прижимаясь друг к дружке.
- Это наверно снаряды в Буевичевим леску.
- Ну сами они не взорвутся.
- Так это работа Иваньки Михальчонка с Андраенком.
- Все Михальчонок, как что где все Михальчонок с Андраенком, а мы ведь тут все время были с вами - начав было парировать я.
- Ну конечно это их работа, сегодня они там крутились - сказал парень один.
Мы с Мишкой незаметно смылись, чтоб не намылили шеи.
Вечеринка, конечно, была испорчена, боялись, а вдруг немцы нагрянут на этот взрыв.