Легендарный стрелочник как крепкий орешек
По главному белорусскому каналу к премьере "Крепкий орешек - 5" целый день крутят предыдущие серии о бесстрашном герое
Джоне Макклейне, в том числе и второй фильм, где полицейский подрывает самолет. Мне почему-то вспомнилась другая история: когда была предпринята попытка избавиться от высокопоставленных советских товарищей с помощью диверсии на транспорте.
Выборочно процитирую интересные воспоминания члена Областного исполнительного комитета Западного фронта и области (ОБЛИСКОМЗАП) тов. Г.Ф. Устинова. Кстати, автор был придворным описателем побед тов. Троцкого и разъезжал в персональном поезде председателя РВС в годы гражданской войны. Он был последним, в чей номер перед самойбийством постучался Есенин. Сам автор в 1932 г. покончил с собой, поскольку прекрасно понимал, что после расправы над Троцким обязательно наступит и его черед. Но речь не об этом, а о том, как 18 февраля 1918 г. из Минска советская власть бежала.
Итак: "К вокзалу неслись автомобили, мчались извозчики с седоками, на коленях у которых был багаж. все это были члены Облискомзапа или его сотрудники. На улицах появились темные личности, злобно кричавшие вдогонку:
- "Счастливый" путь! Скатерью дорога!
Наш поспешный отъезд вызвал злорадство и у обывателей, которые не отдавали отчета в том, что их ждет впереди.
Особенно были довольны таким оборотом дела торговцы и спекулянты, права которых сильно урезала Советская власть. Они были готовы учинить расправу над отъезжающими. Были случаи, когда вслед уезжающим летели камни. В некоторых частях города раздавались выстрелы.
Состав был готов, но без паровоза. В него входили два вагона с продовольствием, один с пулеметами, несколько классных вагонов и посередине - платформа с броневиком.
В поезде уже находились Ландер, вернувшийся из Петрограда, Мясников, Кнорин, Калманович, Селезнев, Алибегов и больше ста членов Облискомзапа. Вся вооруженная сила, которой располагало в этот момент Советское областное правительство, состояла из небольшого отряда красногвардейцев, насчитывавшего около 200 человек, многие из которых были из числа польских легионеров, перешедших на строну Советской власти. Отрядом командовал Вольсдорф".
Однако паровоз к составу не подавался, а начальник станции объяснял это отсутствием "здоровых паровозов". После переговоров решили обратиться в железнодорожный комитет, но члены потребовали выплатить 30 тыс. руб. за подачу паровоза. Им отказали. Стемнело.
"Когда совсем стемнело, в городе открылась усиленная стрельба. Это белорусские и польские националисты отбивали друг у друга власть, оставленную правительством, которое было еще фактически в Минске и которое не имело даже паровоза, чтобы уехать в Смоленск. А со стороны Заславля уже подходили к городу немецкие войска, а с юга - передовые части корпуса Довбора-Мусницкого".
Время шло, на станции свист водокачки подеррживают "своим плачущим тоскливым завыванием десятки паровозных гудков".
Железнодорожный комитет требовал уже 50 тыс. руб., но его "послали к черту". Наконец, созрела мысль, что железнодорожники хотят сдать ОБЛИСКОМЗАП или немцам, или польскому корпусу. Причем, железнодорожный комитет состоял "преимущественно из польских и белорусских националистов". В этом можно, правда, усомнится, поскольку парой абзацев выше в тексте рассказывается о том, что в городе шла перестрелка между "польскими и белорусскими националистами".
Переговоры зашли в тупик:
"Трехдюймовки с броневика установили прицел на станцию, соотвествующим образом были приготовлены также и пулеметы. Вольсдорф с группой красноармейцев побывал на станции, кое-кому пригрозил, а кое-кого жестоко покарал....
Был пятый час утра. На размышление дано 15 минут. После этого срока должна была начаться бомбардировка станции. Не прошло и пяти минут, как к составу немедленно подали два паровоза. Появились и машинисты, и не два, как мы просили, а целых двенадцать человек".
Интересно, что машиниста паровоза взяли в заложники, поскольку к нему "были приставлены два красногвардейца".
"Наконец, парвоз свистнул отправку, ему жалоьно ответил рожок стрелочника. Поезд тронулся, колеса застучали на стыках рельс - поехали. Настроение в поезде было крайне напряженное. Разнеслась весть, что в один из вагонов сели шпионы. Мгновенно по всему составу прокатился возглас:
- Товарищи, среди нас шпионы! Проверяйте документы!
Документы быстро проверили, но шпионов не нашли. Их или совсем не было, или они поспешили спрыгнуть.
Тут же, как только паровоз начал развивать скорость, поезд неожиданно дернулся, где-то послышался жалобный писк рожка, гулко прозвучал тревожный свисток паровоза, неподалеку раздался треск, наш вагон качнуло, как лодку волной, и как будто слегка приподняло на воздух. Поезд остановился. Мы с Ландером и несколько других товарищей выбежали из вагона.
Оказалось, что поезд был разделен стрелкой по двум путям как раз на том месте, где начинались вагоны с пулеметами и продовольствием. Наш вагон сошел с рельс и стоял на краю откоса. Следующий за нами вагон оказался под откосом. Вагон с пулеметами был опрокинут, и пулеметы, сорвавшись со своих мест, сильно поранили несколько человек пулеметной команды."
Времени не было, вагоны отцепили, "люди потеснились, дав место товарищам. Классные вагоны пришлось бросить. Поезд тронулся. мы благополучно прибыли в Смоленск".
Джоне Макклейне, в том числе и второй фильм, где полицейский подрывает самолет. Мне почему-то вспомнилась другая история: когда была предпринята попытка избавиться от высокопоставленных советских товарищей с помощью диверсии на транспорте.
Выборочно процитирую интересные воспоминания члена Областного исполнительного комитета Западного фронта и области (ОБЛИСКОМЗАП) тов. Г.Ф. Устинова. Кстати, автор был придворным описателем побед тов. Троцкого и разъезжал в персональном поезде председателя РВС в годы гражданской войны. Он был последним, в чей номер перед самойбийством постучался Есенин. Сам автор в 1932 г. покончил с собой, поскольку прекрасно понимал, что после расправы над Троцким обязательно наступит и его черед. Но речь не об этом, а о том, как 18 февраля 1918 г. из Минска советская власть бежала.
Итак: "К вокзалу неслись автомобили, мчались извозчики с седоками, на коленях у которых был багаж. все это были члены Облискомзапа или его сотрудники. На улицах появились темные личности, злобно кричавшие вдогонку:
- "Счастливый" путь! Скатерью дорога!
Наш поспешный отъезд вызвал злорадство и у обывателей, которые не отдавали отчета в том, что их ждет впереди.
Особенно были довольны таким оборотом дела торговцы и спекулянты, права которых сильно урезала Советская власть. Они были готовы учинить расправу над отъезжающими. Были случаи, когда вслед уезжающим летели камни. В некоторых частях города раздавались выстрелы.
Состав был готов, но без паровоза. В него входили два вагона с продовольствием, один с пулеметами, несколько классных вагонов и посередине - платформа с броневиком.
В поезде уже находились Ландер, вернувшийся из Петрограда, Мясников, Кнорин, Калманович, Селезнев, Алибегов и больше ста членов Облискомзапа. Вся вооруженная сила, которой располагало в этот момент Советское областное правительство, состояла из небольшого отряда красногвардейцев, насчитывавшего около 200 человек, многие из которых были из числа польских легионеров, перешедших на строну Советской власти. Отрядом командовал Вольсдорф".
Однако паровоз к составу не подавался, а начальник станции объяснял это отсутствием "здоровых паровозов". После переговоров решили обратиться в железнодорожный комитет, но члены потребовали выплатить 30 тыс. руб. за подачу паровоза. Им отказали. Стемнело.
"Когда совсем стемнело, в городе открылась усиленная стрельба. Это белорусские и польские националисты отбивали друг у друга власть, оставленную правительством, которое было еще фактически в Минске и которое не имело даже паровоза, чтобы уехать в Смоленск. А со стороны Заславля уже подходили к городу немецкие войска, а с юга - передовые части корпуса Довбора-Мусницкого".
Время шло, на станции свист водокачки подеррживают "своим плачущим тоскливым завыванием десятки паровозных гудков".
Железнодорожный комитет требовал уже 50 тыс. руб., но его "послали к черту". Наконец, созрела мысль, что железнодорожники хотят сдать ОБЛИСКОМЗАП или немцам, или польскому корпусу. Причем, железнодорожный комитет состоял "преимущественно из польских и белорусских националистов". В этом можно, правда, усомнится, поскольку парой абзацев выше в тексте рассказывается о том, что в городе шла перестрелка между "польскими и белорусскими националистами".
Переговоры зашли в тупик:
"Трехдюймовки с броневика установили прицел на станцию, соотвествующим образом были приготовлены также и пулеметы. Вольсдорф с группой красноармейцев побывал на станции, кое-кому пригрозил, а кое-кого жестоко покарал....
Был пятый час утра. На размышление дано 15 минут. После этого срока должна была начаться бомбардировка станции. Не прошло и пяти минут, как к составу немедленно подали два паровоза. Появились и машинисты, и не два, как мы просили, а целых двенадцать человек".
Интересно, что машиниста паровоза взяли в заложники, поскольку к нему "были приставлены два красногвардейца".
"Наконец, парвоз свистнул отправку, ему жалоьно ответил рожок стрелочника. Поезд тронулся, колеса застучали на стыках рельс - поехали. Настроение в поезде было крайне напряженное. Разнеслась весть, что в один из вагонов сели шпионы. Мгновенно по всему составу прокатился возглас:
- Товарищи, среди нас шпионы! Проверяйте документы!
Документы быстро проверили, но шпионов не нашли. Их или совсем не было, или они поспешили спрыгнуть.
Тут же, как только паровоз начал развивать скорость, поезд неожиданно дернулся, где-то послышался жалобный писк рожка, гулко прозвучал тревожный свисток паровоза, неподалеку раздался треск, наш вагон качнуло, как лодку волной, и как будто слегка приподняло на воздух. Поезд остановился. Мы с Ландером и несколько других товарищей выбежали из вагона.
Оказалось, что поезд был разделен стрелкой по двум путям как раз на том месте, где начинались вагоны с пулеметами и продовольствием. Наш вагон сошел с рельс и стоял на краю откоса. Следующий за нами вагон оказался под откосом. Вагон с пулеметами был опрокинут, и пулеметы, сорвавшись со своих мест, сильно поранили несколько человек пулеметной команды."
Времени не было, вагоны отцепили, "люди потеснились, дав место товарищам. Классные вагоны пришлось бросить. Поезд тронулся. мы благополучно прибыли в Смоленск".