Две войны, два мира
В период с 2007 по 2011 гг. преимущественно сотрудниками Института истории НАН Беларуси были изданы 6 томов "Гiсторыi Беларусi". Этот коллективный труд должен был заменить советское издание истории БССР. Подобного рода издания выходили тогда практически в каждой союзной республике (История УССР, например) за исключением, по всей видимости, отдельной "Истории РСФСР", ибо АН РСФСР в отличие от АН БССР или УССР не существовало. Новое многотомное издание интересно и как отражение результатов исследований, проводившихся после 1991 г., и как опыт понимания белорусской истории после того как БССР превратилась в РБ. В связи с юбилеем Первой мировой войны показались интересными параллели в описании Первой мировой и Великой Отечественной войн на белорусской территории.
В частности, привлечение гражданского населения к ведению оборонительных фортификационных работ в период Первой мировой войны стало «тяжелым ярмом для жителей Беларуси». Напротив, в начале Великой Отечественной войны «население Беларуси приняло активное участие в строительстве оборонительных объектов и рубежей». Невольно складывается впечатление, что в советское время рытье окопов, в том числе и под огнем противника, вызывало приступы исключительного энтузиазма и не воспринималось как повинность или ярмо. Откуда авторы узнали, что, между прочим на оплачиваемые фортификационные работы, в 1915-1917 гг. люди шли исключительно с такими настроениями, а вот в 1941 г. рвались проявлять свой активизм, остается догадываться. В противном случае историки открыли, что в советское время градус идейности и бескорыстности патриотизма повысился несоразмерно по сравнению с проклятым царским временем.
Эвакуация в 1915 г. описывается исключительно как полупринудительный процесс, когда «сотни тысяч людей, нередко по принуждению, срывались с насиженных мест и, лишившись приюта и средств существования, направлялись вглубь империи». По мере эвакуации положение беженцев «еще ухудшилось», а все усилия властей и общественных организаций «даже в минимальной степени не удовлетворяли потребностей огромной беженской массы». Остается только догадываться, как все беженцы не умерли во время эвакуации и в тылу. В свою очередь эвакуация летом 1941 г. в БССР описывается как добровольная инициатива населения и планомерная деятельность властей, благодаря которой «значительное количество людей было эвакуировано на восток от родной земли вглубь СССР». При этом во время эвакуации многие «проявляли настоящую выдержку и самопожертвование, даже героизм», а оказавшись в тылу беженцы «налаживали жизнь, быт, включались в общий трудовой ритм, делали все, что требовалось для фронта, победы». Мой дед, который был одним из немногих выживших зимой 1941 г. детдомовцев, брошенных на произвол судьбы во время эвакуации из Минска, наверно, весьма подивился бы такому бравурному настроению авторов.
Идеологи белорусского национализма, которые остались на территории оккупированной немецкими войсками в 1915-1918 гг., называются «деятелями белорусского движения», «белорусскими представителями», «белорусскими кружками». Однако по отношению к ним никогда не применяется термин «коллаборанты», которым обозначают белорусских общественно-политических деятелей, сотрудничавших в годы оккупации с нацистской Германией. Вместе с тем, будучи подданными Российской империи и сотрудничая по политическим мотивам с немецкими оккупационными властями, они в строгом смысле этого слова являлись коллаборационистами. Дело не в том "хорошо" это или "плохо", а в том, что сознательно затушевывается факт политического сотрудничества с немецкой армией.
Показательно, что при описании боевых действий русской армии в 1914-1917 гг., в состав которой были призваны около 800 тыс. жителей белорусских губерний, ни разу не употребляется слово «героизм», который оказывается зарезервированным исключительно за солдатами Красной армии.
Наконец, русской армии отказывается даже в праве считаться защитником белорусских земель, хотя в тот период западные губернии воспринимались как неотъемлемая часть Российской империи властями, армией и большинством населения губерний. Русские войска фактически ставятся на один уровень с немецкой армией, которая вторглась в пределы Виленской, Гродненской и Минской губерний. Например, на страницах 4 тома «Беларусь в составе Российской империи» утверждается, что следствием немецкого наступления 1915 г. стало размещение по разные стороны линии фронта армий «противников, которые вместе с огромным количеством вспомогательных служб тыловых учреждений методично опустошали край на протяжении трех последующих лет». Получается, что русская армия не защищала, а опустошала населенные белорусами западные губернии наравне с войсками кайзеровской Германии. Если авторы хотели сказать, что для гражданского населения нахождение в прифронтовой полосе, конечно, оборачивалось дополнительными материальными лишениями и тяготами, то для этого существовали иные стилистические возможности и сравнения.