Момент истины
В преддверии 9 мая вытаскиваю из закромов свой пост-рассказ, основанный на воспоминаниях и записях режиссера Пташука, они были опубликованы в книге-памяти о режиссере. Михаил Николаевич Пташук погиб в автокатострофе в Москве, 26 апреля 2002 года, накануне проведения церемонии "НИКА" (фильм "В августе 44-го" участвовал в 6 номинациях и получил 2 награды).
Мой дядя - кинооператор Владимир Спорышков - работал с Пташуком на этой картине. Все, что мы видим на экране - мы видим глазами оператора.
(фото из архива Володи: слева направо: Михаил Пташук, в черном пиджаке - Владимир Спорышков. Остальных не знаю)
Под катом много текста!
Из записей Владимира Спорышкова:
" Мне кажется, "Момент истины" был для Пташука одной из самых тяжелых в производстве картин.
Кроме массовок по тысяче человек, огромного количества разнообразной техники (которая ломалась и не работала), сверхзанятых актеров, хронического отсутствия средств, режиссера угнетала натянутость отношений с автором романа В.Богомоловым. Мне кажется, натянутость отчасти была создана искусственно не очень чистыми на руку продюсерами с целью замутить воду и под шумок урвать побольше. Пташук, у которого с авторами всегда были самые теплые отношения, был этим удручен и лишился некоторой творческой свободы.
Съемочный период длился почти год, Начало сцены (или один из актеров) снимались в одном месте, продолжение или окончание сцены (или кто-то из актеров) - в другом месте и, естественно, в совершенно другое время, погоду и т.д. Впрочем, начало съемок было весьма обнадеживающим. Продюсеры предоставили хорошую съемочную и осветительную технику. Однако по мере исчезновения денег исчезала и вся эта техника.
Вкратце об изобразительной эстетике. Весь роман пронизан чувством тревоги и напряжения. Мы с Пташуком пытались изобразительными средствами создать или подчеркнуть так называемый "саспенс". В финальном эпизоде "Поляна", где Евгений Миронов встречается с тройкой диверсантов и "прокачивает" их, трудность заключалась в том, что здесь в одном месте и одном времени происходят два действия (два потока, два состояния). Первое - реальное, точнее сказать, бытовое, "внешнее": "Здрасьте, ваши документики" и т.д. И второе - активное, внутреннее. Внутренний монолог, поток сознания капитана Алёхина.Момент "прокачивания". Необходимо было подчеркнуть эффект этих двух реальностей и как бы отделить (для зрителя) одну от другой. Еще в подготовительном периоде мы решили использовать уже полюбившийся нам вариант: "рельсовый круг + карусель внутри круга". Внешняя реальность снималась статичной камерой. При создании "другой" реальности вращалась карусель, на которой стояли наши актеры. Камера на круговых рельсах двигалась в противоположном направлении. На экране это непонятное и немотивированное сочетание двух противоположных движений создает ощущение головокружения. Не только на экране, но и физически. (мое примечание: Володя с отличием окончил физико-математическую школу в Волгограде, и его познания в теории физики помогали в его операторской работе, он понимал как "действует" свет, его преломления и т.д.). То есть ощущение некой странности и дискомфорта, а значит, ощущение волнения. что, в принципе, и являлось главной задачей сцены. В движении, на крупных и средних планах, "попадался" то один актер, то второй, то третий. Иногда камера с капитана Алехина переходила на диверсантов, иногда - наоборот. На эту картину вполне органично ложился "внутренний монолог", "прокачка" Алехина. Сцену улучшал хороший, "нервный" монтаж. Правда, в замыслах мы с Пташуком шли дальше: на каких-то фазах этого движения изображение из цветного должно было перейти в черно-белое, одновременно замедляясь и переходя в "стоп-кадр". Из "стоп-кадра" изображение должно было переходить в ряд черно-белых фотографий (профиль и анфас, как в казенных делах) данного артиста и других, похожих людей. Конкретное выражение момента "прокачки" "он - не он?".
Но при монтаже Михаил Николаевич решил, что и то, что есть, производит достаточно убедительное впечатление и перевод изображения в черно-белый "стоп-кадр" с переходом в ряд фотографий будет уже лишним. Хотя, возможно, сказалось отсутствие денег и времени.
Хочу отметить, что при разном отношении зрителей к сценарию, актерам, да и к самому Пташуку, все единодушно отмечали высокий эмоциональный накал сцены на "Поляне".
О разногласиях между автором романа Богомоловым и режиссером Пташуком написано немало в статьях о фильме. (При желании можно найти и почитать, пресса довольно активно освещала перепетии фильма).
Общеизвестно, что из-за конфликта с режиссером, Богомолов снял свою фамилию с титров фильма и не разрешил использовать название романа "Момент истины". Картина стала называться "В августе 44-го..."
Тем не менее, она не оказалась провалом, и завоевала немало премий.
из фотоальбома В.Спорышкова:
Кинооператоры Владимир Денисов, Владимир Спорышков; Евгений Миронов в роли Алёхина
Владимир Спорышков, Беата Тышкевич, Владимир Денисов.
*********
Воспоминания режиссера, опубликованные в книге памяти.
Осенью 1998 года меня вызвал заместитель министра культуры Ю.Н.Цветков и предложил снимать фильм по знаменитому роману Богомолова "Момент истины". - Я хочу прочитать роман заново, - сказал я.
- О такой постановке мечтает каждый режиссер,- сказал мне Юрий Николаевич. - Правда, одна попытка уже была и закончилась, ты знаешь чем?
- Богомолов через суд закрыл фильм Жалакявичюса!
Я перечитал роман восемь раз. И каждый раз находил в нем все новые и новые оттенки в поведении и характеристике персонажей. Я был потрясен романом, как были им потрясены все семидесятники, когда он появился в "Роман-газете", но глубоко внутри мне не давала покоя мысль, что об этом я уже снял фильм, что "Наш бронепоезд", по сути своей, тоже об НКВД, о системе власти сталинского периода, но первичное чувство, вызванное прекрасной литературой, победило мое предчувствие. Я дал согласие. Юрий Николаевич передал мне сценарий Богомолова. И когда я внимательно прочитал сценарий , то понял, что он написан Богомоловым 20 лет назад. Это не был сценарий, это был разрезанный ножницами прекрасный роман,. С кинодраматургией он не имел ничего общего. Я думал, что Богомолов перепишет сценарий, подойдет к нему творчески, но от этой работы автор отказался, и передо мной встала безумная задача - весь этот огромный роман с десятками линий перевести на киноязык. Я понимал, что вместить его в 2-хчасовой киновариант невозможно, будут огромные потери, как понимал и другое: то, что убедить Богомолова в своей версии тоже будет невозможно, а писать киносценарий он отказался.
- Владимир Осипович человек творческий, и ты найдешь с ним контакт, - успокоил меня зам. министра.
И это была моя первая ошибка. Нельзя было давать согласие на сырой киносценарий. меня все успокаивали: мол, есть роман, роман уникальный, и ты там найдешь все, что понадобится для фильма. Это да, но у меня другая профессия, мое дело не литературой заниматься, а ломать мозги, как ее перевести на экран средствами движущейся фотографии. За результат работы будут спрашивать не с Богомолова, а с меня: зачем брался?
Я поехал в Москву, и мы действительно нашли творческий контакт с Богомоловым. Я стал членом семьи в его доме. У нас было так много общего, если только имею право об этом говорить, что я великолепно чувствовал себя в его присутствии. У меня было много идей, и я не скрывал их от Вл.О. Меня настораживало только одно: почему они так долго дружили с Василем Быковым и почему сегодня он так плохо к нему относится?
Мои московские коллеги пугали меня Богомоловым. Он закрыл первый фильм по рассказу "Иван" - "Иваново детство", что снял Андрей Тарковский, он закрывал "Зосю",но не получилось, студия им. М.Горького отстояла готовый фильм; он закрыл Витаса Жалакявючиса, снявшего три четверти "Момента истины" ,и что это стоило жизни Жалакявичюсу.
- Я попытаюсь, - говорил я своим московским коллегам. - У меня сложились замечательные отношения с Богомоловым.
- Он очень жестокий человек! - убеждали меня. - Он бескомпромиссный! Он чекист! Сталинской закваски!
Я слушал их и никому не верил. Я верил себе, не зная, что меня ждет впереди. Я приезжал в Москву, с вокзала звонил Богомолову и ехал к нему на Протопоповский переулок у станции метро "проспект Мира". У него замечательная супруга, Раиса Александровна, милейший человек. В моем представлении это были исконно русские люди, какими их понимают белорусы. "Но почему, почему он так плохо думает о Быкове, с которым так долго дружил? - не давало мне покоя. Если бы Быков в это время жил не в Финляндии, а в Минске, я бы задал ему этот вопрос. Потом эти сомнения ушли, я глубоко в душ привязался к Богомолову, не представляя себе лучшего взаимопонимания между автором и режиссером.
Я написал режиссерский сценарий, начались пробы актеров на главные роли, но приступать к съемкам мы не могли - не хватало денег. Для всех стало ясно, что необходимо выходить на Россию, надо снимать совместную картину двух стран. я позвонил Станиславу Говорухину, и он предложил мне выйти на депутата Гос .Думы РФ В.В. Семаго.
- Поговори с ним, может он возьмется за этот проект, - сказал Говорухин. - Я сейчас снял его в маленьком эпизоде в "Ворошиловском стрелке". Знаешь, с ним можно работать!
Сказал об этой идее Богомолову, и тот в течение суток навел все справки о Семаго. Позвонил мне и категорически заявил:
- Не надо с ним связываться! он вор и жулик!
- Откуда вы знаете?
- Я про него и его жену все знаю! Какие у них фирмы, сколько казино и вообще, он человек не чистый! Я категорически против!
Я вышел на Семаго. Это было 1 апреля 1999 года. Я пришел к нему в Думу и познакомился с человеком, внешне обаятельным, но хитрым, ловким и с очень отрицательной энергетикой.
- Мои корни в Беларуси, - сказал мне Владимир Владимирович. - Вы сам белорус?
- Да.
- Прислушайтесь, как звучит: Се-ма-га, Се-ма-а-га-а! Чисто белорусская фамилия! Дед у меня из Любани. Это, кажется, Минская область? Какие-то родственники там остались, но я никого не знаю.
Он согласился стать продюсером "Момента истины".
- Миша, я перепроверил через своих друзей, генералов КГБ, - он вор и жулик, - решительно заявил Богомолов. - С ним не надо связываться! Я вас предупредил!
- А где я достану денег?
- Сколько надо?
- Миллион долларов минимум.
Эта цифра подействовала на Богомолова.
- Беларусь не в состоянии вытянуть весь фильм?
- Не в состоянии.
- Может, обратиться к Президенту?
- я считаю, надо выходить на Госкино России и снимать совместный проект. Русский писатель, действие происходит в Западной Белоруссии. белорусский режиссер! Мы все кричим л союзе двух стран. Разве это не конкретный повод для сотрудничества?
Россия согласилась на коопродукцию с Беларусью. Договор между Министерством культуры РБ и Госкино РФ подписали, но деньги на производство из России не поступали, а уже начиналос ь лето, были подобраны актеры, необходимо было выезжать в экспедицию.
- Михаил! - трезвонил через день Богомолов. - Я настаиваю отказаться от Семаго! Он обманет вас! Он повязан с уголовным миром! разве вы не видите. как он себя ведет в Думе? Стыдобище!
- У нас нет выхода! Уже натура уходит. Лето кончается! Когда снимать будем? зимой?
- Надо принять решительные меры!
- Уже поздно! - сказал я Богомолову. - Он берет кредит в банке, чтобы начать съемки.
- Сколько?
- Пятьсот тысяч долларов.
Эта цифра тоже подействовала на Богомолова.
- Я вас предупредил!
И положил трубку.
Я поехал в Москву. Семаго собрал у себя в казино на таганке помощников, друзей-бизнесменов, мы сели за большой стол, и Семаго сказал:
- Мы чего здесь собрались? - Он язвительно посмотрел в мою сторону. - Кино Пташуку помочь снять? Или подумать, сколько мы можем отстегнуть себе от сметы фильма? Ну, какие предложения?
Первым заговорил Олег Могучев, исполнительный продюсер:
- Надо увеличивать смету!
- За счет чего? - спросил Семаго.
- Вот пусть Михаил Николаевич думает, о режиссер, он должен предложить нам объем работ, мы посчитаем.
- Вы уже работали в кино, на сколько потянет бюджет этого фильма? - спросил Семаго у Могучева.
- По моим прикидкам, пять миллионов долларов!
Стол оживился. Семаго воспрял духом.
- Михаил Николаевич! - он обратился ко мне. - Вы согласны с Олегом Николаевичем?
- Для нашего фильма это очень большие деньги! - За такую сумму можно снять два фильма, - сказал я.
- Ваши слова неубедительны, - парировал Семаго.
- История в романе носит камерный характер. Все сконцентрировано на психологии людей. Потом учтите, согласно договору, основные затраты на съемки берет Беларусь
- Какие?
- Министерство обороны РБ поставляет нам армию. Почти тысячу солдат в течение двух месяцев. Белорусская железная дорога ремонтирует два паровоза 40-х годов и готовит два состава двухсотых платформ, которые Министерство обороны загрузит военной техникой. Кроме того, военный авторемонтный завод переделывает 50 "ЗИЛов" под американские "Студебеккеры". И за все платит белорусская сторона! Это основные затраты, я не говорю о зарплате съемочной группе, оплаты гостиницы, суточных, съемочной техники, автотранспорта.
Это не понравилось Семаго.
- Вы не правы, Михаил Николаевич! - сказал Олег Могучев. - На российскую сторону ложится валютная оплата актеров, а вы пригласили очень дороги х актеров: Миронова, Петренко, Беата Тышкевич! Массовые сцены мы сделаем на компьютере! Сегодня уже никто не снимает массовку вживую. А звук? Вы же хотите сделать фильм в системе "долби-стерео"?
- Хочу!
- Для этого надо купить у англичан лицензию
- Это 15 тысяч долларов!
- А пленка, обработка?
- Ну не пять же миллионов! Нам никто не поверит!
- Все зависит от нас. Насколько мы правильно обоснуем наши затраты! - вмешался Семаго. Он был явно недоволен разговором.
Эту сцену в казино я пересказал Богомолову.
- Жулики! Жулики и воры! - кричал Владимир Осипович. - Я вас предупреждал: не связывайтесь с Семаго! он давно на крючке КГБ! Ну неужели вы не понимаете, что ваше кино для него - идеальный отмыв денег!
Я не знал, что делать.
- Вы доложили об этом министру культуры? Что он?
- "Потрачено много денег, надо начинать съемки!". У нас безвыходное положение, его и использует Семаго!
Богомолов из угла в угол ходил по кухне, где мы всегда сидели.
- Надо принимать решительные меры!
- Какие?
- Вплоть до остановки картины!
- На это никто не пойдет! уже затрачены большие деньги. Президенту пообещали картину к 9 мая 2000 года! Один выход: контроль над поступающими из России деньгами и четко просчитать всю смету фильма.
- Михаил! Какую ерунду вы, извините, несете! - Богомолов неистовствовал. - Кто будет считать? Семаго? Он уже представил свой вариант! пять миллионов долларов! У нас в России полное беззаконие! К власти пришли воры! Они всегда договорятся! Наивный вы человек!
19 июля 1999 года мы начали съемки в Гродно на военном полигоне. Семаго был против, но мы не могли ждать: уходило лето. На стороне группы было руководство Министерства культуры РБ.
Никогда не забуду этот день!
Я снимал массовые сцены в телесериале "Время выбрало нас". Десять дней по пять тысяч человек. Это был немецкий концлагерь, который мы снимали на натурной площадке в Смолевичах под Минском. Но то, что я увидел на полигоне под Гродно, привело меня в ужас. Съемочная площадка длиной 1,5 км была заполнена армией и техникой. И вдруг вся эта армада по одному моему слову: "Начали!" - двинулась! Видавшие виды командиры гродненского военного корпуса тоже пришли в ужас. Пыль, 35-градусная жара, машины, люди, и все это без отдыха, - с раннего утра до позднего вечера. А случалось - с утра и до утра! По ночам, под проливным дождем, который мы "делали", шла и шла огромная колонна "на запад", к берлину. так было задумано. Потом Богомолов скажет: "Зачем такая огромная масса народу?" Я мысленно отвечал ему: "Если нет этой массы, нет скопления военной техники - что здесь делать вражьим радистам, которых так активно ищет группа Алехина?"
Через неделю съемок я выдохся, не узнавал себя. Возвращался в гостиницу и падал с ног. Мне ничего не хотелось, кроме одного - выспаться! Я уставал физически. лицо кровоточило от солнечных ожогов.
Съемочная группа работала на износ. Администрация, осветители, костюмеры - все работали на износ. я не могу ни в кого бросить камень. Потом, через какое-то время, все будут вспоминать, какой это был ад! Были дни, когда я молил Бога, чтобы Он послал дождь \, чтобы тот лил несколько дней и мы все могли отдохнуть! Дождя не было! Мы сгорали от жары, один только мой 5-летний Мишка (мое прим.: внук режиссера) носился по съемочной площадке как угорелый и был счастлив видеть живых солдат, боевые машины и настоящее оружие. Это останется в его памяти на всю жизнь.
- Лучше неделя учений, чем один день съемок! - так говорили мне старшие офицеры, наблюдавшие ежедневно за работой группы.
Были минуты, когда я оставался на площадке один, все падали от усталости и жары, и мне необходимы были помощники в лице офицеров, чтобы поднять солдат. Я искал их и не мог найти. Они прятались за кустами полигона, не желая конфликтовать с солдатами.
- Почему вы прячетесь? - спросил я одного майора.
Он не смутился, ответил прямо:
- За вашу работу мне никто не платит!
- Но мы платим Министерству обороны, и довольно большие деньги. За каждого солдата, за каждого офицера.
- Лично я этого не чувствую!
Я убедился, что армия стал уже другая. И офицеры другие.
- Кто к нам приходит? - жаловались офицеры на солдат. - наркоманы, уличный сброд! От них родители отказываются, а мы - воспитывай!
- Не все же наркоманы.
- Нормальные ломаются, не выдерживают!
- Сильного не сломаешь, - упирался я.
- Казарма - старая хозяйка, там кого угодно сломают! Не подчинится - после армии найдут, из рук жены или матери вытянут!
После каждого дубля солдаты падали как снопы. Удивительное зрелище: съемочная группа держалась, а солдаты и офицеры падали!
Это - горькое воспоминание. Но оно меркнет перед тем, что меня ждало дальше. Из Гродно мы переехали в Слоним. С нами перебазировалась армия и поселилась в палаточном городке воинской части. В первых числах августа к нам приехал Семаго вместе с женой и сыном. Они вели себя как баре, или , как говорят в народе - "барьё". Я с трудом сдерживался, противно было наблюдать за их хамством, особенно его жены, чувствовавшей себя хозяйкой фильма.
- Михаил Николаевич, - обратился ко мне Женя Миронов, исполнитель главной роли - Алехина. - Я прошу вас - пусть они покинут площадку, я не могу работать! Мы пашем, а они семечки лузгают под ноги! Противно. Кто они такие? Кто он, Семаго? Вор!
- Успокойся. Они завтра уедут.
- Я такое впервые вижу! Это - хамство!
Миронов был прав. Был прав и тогда, когда Семаго рвался играть роль Полякова, вторую главную роль. И Женя уперся "рогом", сказал:
- Если Семаго будет сниматься, я уйду с фильма!
С этого все и началось.
Для всех московских СМИ он сказал: "Момент истины" - это не только его дебют как продюсера, но прежде всего - актерский".
- Представьте, Михаил Николаевич, что в нашем фильме одну из главных ролей играет Жириновский! - говорил Женя Миронов. - То же самое с Семаго! Это позор для картины. Если вы согласитесь, я уйду!
Я не согласился и снял Семаго с роли. (мое прим. Полякова сыграл замечательный актер Феклистов).
- Теперь ты пожизненный враг Семаго, - сказала дома жена.
- ты же у меня не рвешься на главные роли, как жены многих режиссеров. Почему, по какому праву он должен играть одну из главных ролей? Меня никто не поймет. И тут Миронов прав!
А он к этому времени заключил сам с собой контракт на исполнение роли Полякова. Без согласия режиссера. На каждом контракте с актером в кино режиссер ставит свою визу. Семаго не счел это нужным делать: утвердил себя сам, и все! Нравится, не нравится - снимайте меня! При том, что все были на моей стороне: Министерство культуры РБ, Богомолов, вся съемочная группа, которая в этих вопросах не играет решающей роли, но она является душой любого фильма, и как никто чувствует - подходит актер к роли или не подходит. Это истина, которую никогда не следует сбрасывать со счетов. И если группе не нравится актер, то и отношение к нему будет как к нелюбимому актеру, и всякий тонко чувствующий актер поймет это , а в целом все отразится и на качестве фильма.
Каждый день съемок давался мне кровью. Семаго не платил людям зарплату, группа нервничала, это отражалось на работе, но справедливости ради следует сказать - все были уверены, что я их не подведу. Со многими я работал начиная с 1974 года, когда снимал свою первую картину на "Беларусьфильме". У всех поднималось настроение, когда второй оператор привозил из Москвы отснятый материал - это особые дни съемочного периода любой группы. Люди смотрят на свою работу, и если это хороший материал, то гордость за снимаемый фильм возрастает. Многие режиссеры не показывают рабочий материал съемочной группе. Я показываю. Все смотрят со мной вместе. Я смотрю первый раз, первый раз смотрит и группа. Это очень важный психологический момент: люди понимают, что от них никто ничего не скрывает. Даже больше: на следующий день я собираю группу, и мы обсуждаем отснятый материал. На всех этапах работы - монтаж, озвучание, первую редакцию - я приглашаю группу смотреть тот или иной вариант фильма. Я рад обсудить будущий фильм с любым членом съемочной группы, независимо от того, кем он работает. Все они внесли свою долю в каждый отснятый кадр."
скан из книги:
а это скромный владелец казино, продюсер, все же сыгравший эпизодическую роль в фильме)))
PS/ пояснения от меня, чтобы было понятно, в чем суть конфликта.
Тут наложилось три фактора ( Пташук упоминает о двух, и весьма мягко).
1. Автору не понравилось недостоверность изображения войны.
Гимнастерки новые, без заплаток, пятен крови т.д., солдаты одного возраста, лица сытые, местность не носит следов войны, на гл. героях портупеи (их практически не было до 44 г, они не нужны как примета), нет второго плана и массовка не поддерживает тематику войны (не забываем, что автор - фронтовик и знает о чем говорит). По словам В. Спорышкова, Пташук получил письмо от Богомолова на 15 листах с правками и недочетами, т.к. Богомолов просмотрел отснятый материал и увидел несоответствия, с которыми не был согласен.
2. Нечистые на руку продюсеры.
Фирма "Ивитос", созданная за неделю до подписания договора и оформленная на жену Семаго, Мясникову, мутила с деньгами и материалом. Беларусьфильм и Министерство РБ оказались заложниками договора и боялись, что руководство республики Беларусь узнает о кабальных условиях и 5 млн. долларов (накрутка явная, младенцу понятно!). Богомолов писал в министерство РБ докладную записку о юридической нелигитимности "Ивитос" и своих опасениях.
Москвичи отказывались сообщать белорусской стороне о расходовании денег. Картину в прессе начал лично представлять "кинематографист" Семаго, и это был первый случай, когда фильм, сделанный на гос. бюджетные деньги, оказался публично приватизированным дельцом и таким наглым способом. Материал, отправлявшийся в Москву на проявку и обработку, в дальнейшем всем им распоряжался Семаго, и, мало того, начали монтировать 4-серийный телесериал для продажи! в договоре об этом, конечно же, ни слова не было.
Богомолов, когда узнал об этой афере, с негодованием отказался от дальнейшего участия в фильме. (Пташук, как говорят, сам не предполагал, что Семаго начнет монтаж телесериала и был не в курсе.)
По сути, Семаго завладел всеми исходными материалами и увел из РБ кинофильм, созданный на совместные деньги из бюджета РБ и РФ.
3. В прессе активно начали муссировать тему "победы в Каннах", " этот фильм - белорусский "Титаник", "блокбастер не хуже голливудского", и пр. Такая точка зрения на показанные в фильме события в корне расходится с восприятием автора (да и нас, зрителей) на кровавую ВОВ: эта тяжелая для нашего народа тема - какой блокбастер?!! При чём тут сравнение с Голливудом? Этот бред, распространяемый журналистами, тоже оттолкнул Богомолова.
Пташук оказался заложником у нечистоплотных продюсеров, как режиссер он обязан был довести работу до конца, хотя его всячески подталкивали к закрытию фильма и списанию денег (а потом выпустить 4-серийный сериал, хехе. Вот такие были нравы в России в конце 90-нач. 2000х.....).
P.P.S. обнаружила интересный материал в живом журнале, как автору романа Богомолову В.О. пришлось отстаивать правдивость романа в кабинетах военных цезоров и прочих начальников, не идти на компромисс со своей совестью и взглядами, не переписывать и не менять свой стиль изложения, ибо правок и претензий к рукописи в высоких кабинетах было очень много. И понятно, почему он так ревностно отнесся к киноматериалу Пташука.
оригиналы, использованные в этой статье, опубликованы у меня в журнале:
https://mar-mi.livejournal.com/193925.html
https://mar-mi.livejournal.com/194064.html
Мой дядя - кинооператор Владимир Спорышков - работал с Пташуком на этой картине. Все, что мы видим на экране - мы видим глазами оператора.
(фото из архива Володи: слева направо: Михаил Пташук, в черном пиджаке - Владимир Спорышков. Остальных не знаю)
Под катом много текста!
Из записей Владимира Спорышкова:
" Мне кажется, "Момент истины" был для Пташука одной из самых тяжелых в производстве картин.
Кроме массовок по тысяче человек, огромного количества разнообразной техники (которая ломалась и не работала), сверхзанятых актеров, хронического отсутствия средств, режиссера угнетала натянутость отношений с автором романа В.Богомоловым. Мне кажется, натянутость отчасти была создана искусственно не очень чистыми на руку продюсерами с целью замутить воду и под шумок урвать побольше. Пташук, у которого с авторами всегда были самые теплые отношения, был этим удручен и лишился некоторой творческой свободы.
Съемочный период длился почти год, Начало сцены (или один из актеров) снимались в одном месте, продолжение или окончание сцены (или кто-то из актеров) - в другом месте и, естественно, в совершенно другое время, погоду и т.д. Впрочем, начало съемок было весьма обнадеживающим. Продюсеры предоставили хорошую съемочную и осветительную технику. Однако по мере исчезновения денег исчезала и вся эта техника.
Вкратце об изобразительной эстетике. Весь роман пронизан чувством тревоги и напряжения. Мы с Пташуком пытались изобразительными средствами создать или подчеркнуть так называемый "саспенс". В финальном эпизоде "Поляна", где Евгений Миронов встречается с тройкой диверсантов и "прокачивает" их, трудность заключалась в том, что здесь в одном месте и одном времени происходят два действия (два потока, два состояния). Первое - реальное, точнее сказать, бытовое, "внешнее": "Здрасьте, ваши документики" и т.д. И второе - активное, внутреннее. Внутренний монолог, поток сознания капитана Алёхина.Момент "прокачивания". Необходимо было подчеркнуть эффект этих двух реальностей и как бы отделить (для зрителя) одну от другой. Еще в подготовительном периоде мы решили использовать уже полюбившийся нам вариант: "рельсовый круг + карусель внутри круга". Внешняя реальность снималась статичной камерой. При создании "другой" реальности вращалась карусель, на которой стояли наши актеры. Камера на круговых рельсах двигалась в противоположном направлении. На экране это непонятное и немотивированное сочетание двух противоположных движений создает ощущение головокружения. Не только на экране, но и физически. (мое примечание: Володя с отличием окончил физико-математическую школу в Волгограде, и его познания в теории физики помогали в его операторской работе, он понимал как "действует" свет, его преломления и т.д.). То есть ощущение некой странности и дискомфорта, а значит, ощущение волнения. что, в принципе, и являлось главной задачей сцены. В движении, на крупных и средних планах, "попадался" то один актер, то второй, то третий. Иногда камера с капитана Алехина переходила на диверсантов, иногда - наоборот. На эту картину вполне органично ложился "внутренний монолог", "прокачка" Алехина. Сцену улучшал хороший, "нервный" монтаж. Правда, в замыслах мы с Пташуком шли дальше: на каких-то фазах этого движения изображение из цветного должно было перейти в черно-белое, одновременно замедляясь и переходя в "стоп-кадр". Из "стоп-кадра" изображение должно было переходить в ряд черно-белых фотографий (профиль и анфас, как в казенных делах) данного артиста и других, похожих людей. Конкретное выражение момента "прокачки" "он - не он?".
Но при монтаже Михаил Николаевич решил, что и то, что есть, производит достаточно убедительное впечатление и перевод изображения в черно-белый "стоп-кадр" с переходом в ряд фотографий будет уже лишним. Хотя, возможно, сказалось отсутствие денег и времени.
Хочу отметить, что при разном отношении зрителей к сценарию, актерам, да и к самому Пташуку, все единодушно отмечали высокий эмоциональный накал сцены на "Поляне".
О разногласиях между автором романа Богомоловым и режиссером Пташуком написано немало в статьях о фильме. (При желании можно найти и почитать, пресса довольно активно освещала перепетии фильма).
Общеизвестно, что из-за конфликта с режиссером, Богомолов снял свою фамилию с титров фильма и не разрешил использовать название романа "Момент истины". Картина стала называться "В августе 44-го..."
Тем не менее, она не оказалась провалом, и завоевала немало премий.
из фотоальбома В.Спорышкова:
Кинооператоры Владимир Денисов, Владимир Спорышков; Евгений Миронов в роли Алёхина
Владимир Спорышков, Беата Тышкевич, Владимир Денисов.
*********
Воспоминания режиссера, опубликованные в книге памяти.
Осенью 1998 года меня вызвал заместитель министра культуры Ю.Н.Цветков и предложил снимать фильм по знаменитому роману Богомолова "Момент истины". - Я хочу прочитать роман заново, - сказал я.
- О такой постановке мечтает каждый режиссер,- сказал мне Юрий Николаевич. - Правда, одна попытка уже была и закончилась, ты знаешь чем?
- Богомолов через суд закрыл фильм Жалакявичюса!
Я перечитал роман восемь раз. И каждый раз находил в нем все новые и новые оттенки в поведении и характеристике персонажей. Я был потрясен романом, как были им потрясены все семидесятники, когда он появился в "Роман-газете", но глубоко внутри мне не давала покоя мысль, что об этом я уже снял фильм, что "Наш бронепоезд", по сути своей, тоже об НКВД, о системе власти сталинского периода, но первичное чувство, вызванное прекрасной литературой, победило мое предчувствие. Я дал согласие. Юрий Николаевич передал мне сценарий Богомолова. И когда я внимательно прочитал сценарий , то понял, что он написан Богомоловым 20 лет назад. Это не был сценарий, это был разрезанный ножницами прекрасный роман,. С кинодраматургией он не имел ничего общего. Я думал, что Богомолов перепишет сценарий, подойдет к нему творчески, но от этой работы автор отказался, и передо мной встала безумная задача - весь этот огромный роман с десятками линий перевести на киноязык. Я понимал, что вместить его в 2-хчасовой киновариант невозможно, будут огромные потери, как понимал и другое: то, что убедить Богомолова в своей версии тоже будет невозможно, а писать киносценарий он отказался.
- Владимир Осипович человек творческий, и ты найдешь с ним контакт, - успокоил меня зам. министра.
И это была моя первая ошибка. Нельзя было давать согласие на сырой киносценарий. меня все успокаивали: мол, есть роман, роман уникальный, и ты там найдешь все, что понадобится для фильма. Это да, но у меня другая профессия, мое дело не литературой заниматься, а ломать мозги, как ее перевести на экран средствами движущейся фотографии. За результат работы будут спрашивать не с Богомолова, а с меня: зачем брался?
Я поехал в Москву, и мы действительно нашли творческий контакт с Богомоловым. Я стал членом семьи в его доме. У нас было так много общего, если только имею право об этом говорить, что я великолепно чувствовал себя в его присутствии. У меня было много идей, и я не скрывал их от Вл.О. Меня настораживало только одно: почему они так долго дружили с Василем Быковым и почему сегодня он так плохо к нему относится?
Мои московские коллеги пугали меня Богомоловым. Он закрыл первый фильм по рассказу "Иван" - "Иваново детство", что снял Андрей Тарковский, он закрывал "Зосю",но не получилось, студия им. М.Горького отстояла готовый фильм; он закрыл Витаса Жалакявючиса, снявшего три четверти "Момента истины" ,и что это стоило жизни Жалакявичюсу.
- Я попытаюсь, - говорил я своим московским коллегам. - У меня сложились замечательные отношения с Богомоловым.
- Он очень жестокий человек! - убеждали меня. - Он бескомпромиссный! Он чекист! Сталинской закваски!
Я слушал их и никому не верил. Я верил себе, не зная, что меня ждет впереди. Я приезжал в Москву, с вокзала звонил Богомолову и ехал к нему на Протопоповский переулок у станции метро "проспект Мира". У него замечательная супруга, Раиса Александровна, милейший человек. В моем представлении это были исконно русские люди, какими их понимают белорусы. "Но почему, почему он так плохо думает о Быкове, с которым так долго дружил? - не давало мне покоя. Если бы Быков в это время жил не в Финляндии, а в Минске, я бы задал ему этот вопрос. Потом эти сомнения ушли, я глубоко в душ привязался к Богомолову, не представляя себе лучшего взаимопонимания между автором и режиссером.
Я написал режиссерский сценарий, начались пробы актеров на главные роли, но приступать к съемкам мы не могли - не хватало денег. Для всех стало ясно, что необходимо выходить на Россию, надо снимать совместную картину двух стран. я позвонил Станиславу Говорухину, и он предложил мне выйти на депутата Гос .Думы РФ В.В. Семаго.
- Поговори с ним, может он возьмется за этот проект, - сказал Говорухин. - Я сейчас снял его в маленьком эпизоде в "Ворошиловском стрелке". Знаешь, с ним можно работать!
Сказал об этой идее Богомолову, и тот в течение суток навел все справки о Семаго. Позвонил мне и категорически заявил:
- Не надо с ним связываться! он вор и жулик!
- Откуда вы знаете?
- Я про него и его жену все знаю! Какие у них фирмы, сколько казино и вообще, он человек не чистый! Я категорически против!
Я вышел на Семаго. Это было 1 апреля 1999 года. Я пришел к нему в Думу и познакомился с человеком, внешне обаятельным, но хитрым, ловким и с очень отрицательной энергетикой.
- Мои корни в Беларуси, - сказал мне Владимир Владимирович. - Вы сам белорус?
- Да.
- Прислушайтесь, как звучит: Се-ма-га, Се-ма-а-га-а! Чисто белорусская фамилия! Дед у меня из Любани. Это, кажется, Минская область? Какие-то родственники там остались, но я никого не знаю.
Он согласился стать продюсером "Момента истины".
- Миша, я перепроверил через своих друзей, генералов КГБ, - он вор и жулик, - решительно заявил Богомолов. - С ним не надо связываться! Я вас предупредил!
- А где я достану денег?
- Сколько надо?
- Миллион долларов минимум.
Эта цифра подействовала на Богомолова.
- Беларусь не в состоянии вытянуть весь фильм?
- Не в состоянии.
- Может, обратиться к Президенту?
- я считаю, надо выходить на Госкино России и снимать совместный проект. Русский писатель, действие происходит в Западной Белоруссии. белорусский режиссер! Мы все кричим л союзе двух стран. Разве это не конкретный повод для сотрудничества?
Россия согласилась на коопродукцию с Беларусью. Договор между Министерством культуры РБ и Госкино РФ подписали, но деньги на производство из России не поступали, а уже начиналос ь лето, были подобраны актеры, необходимо было выезжать в экспедицию.
- Михаил! - трезвонил через день Богомолов. - Я настаиваю отказаться от Семаго! Он обманет вас! Он повязан с уголовным миром! разве вы не видите. как он себя ведет в Думе? Стыдобище!
- У нас нет выхода! Уже натура уходит. Лето кончается! Когда снимать будем? зимой?
- Надо принять решительные меры!
- Уже поздно! - сказал я Богомолову. - Он берет кредит в банке, чтобы начать съемки.
- Сколько?
- Пятьсот тысяч долларов.
Эта цифра тоже подействовала на Богомолова.
- Я вас предупредил!
И положил трубку.
Я поехал в Москву. Семаго собрал у себя в казино на таганке помощников, друзей-бизнесменов, мы сели за большой стол, и Семаго сказал:
- Мы чего здесь собрались? - Он язвительно посмотрел в мою сторону. - Кино Пташуку помочь снять? Или подумать, сколько мы можем отстегнуть себе от сметы фильма? Ну, какие предложения?
Первым заговорил Олег Могучев, исполнительный продюсер:
- Надо увеличивать смету!
- За счет чего? - спросил Семаго.
- Вот пусть Михаил Николаевич думает, о режиссер, он должен предложить нам объем работ, мы посчитаем.
- Вы уже работали в кино, на сколько потянет бюджет этого фильма? - спросил Семаго у Могучева.
- По моим прикидкам, пять миллионов долларов!
Стол оживился. Семаго воспрял духом.
- Михаил Николаевич! - он обратился ко мне. - Вы согласны с Олегом Николаевичем?
- Для нашего фильма это очень большие деньги! - За такую сумму можно снять два фильма, - сказал я.
- Ваши слова неубедительны, - парировал Семаго.
- История в романе носит камерный характер. Все сконцентрировано на психологии людей. Потом учтите, согласно договору, основные затраты на съемки берет Беларусь
- Какие?
- Министерство обороны РБ поставляет нам армию. Почти тысячу солдат в течение двух месяцев. Белорусская железная дорога ремонтирует два паровоза 40-х годов и готовит два состава двухсотых платформ, которые Министерство обороны загрузит военной техникой. Кроме того, военный авторемонтный завод переделывает 50 "ЗИЛов" под американские "Студебеккеры". И за все платит белорусская сторона! Это основные затраты, я не говорю о зарплате съемочной группе, оплаты гостиницы, суточных, съемочной техники, автотранспорта.
Это не понравилось Семаго.
- Вы не правы, Михаил Николаевич! - сказал Олег Могучев. - На российскую сторону ложится валютная оплата актеров, а вы пригласили очень дороги х актеров: Миронова, Петренко, Беата Тышкевич! Массовые сцены мы сделаем на компьютере! Сегодня уже никто не снимает массовку вживую. А звук? Вы же хотите сделать фильм в системе "долби-стерео"?
- Хочу!
- Для этого надо купить у англичан лицензию
- Это 15 тысяч долларов!
- А пленка, обработка?
- Ну не пять же миллионов! Нам никто не поверит!
- Все зависит от нас. Насколько мы правильно обоснуем наши затраты! - вмешался Семаго. Он был явно недоволен разговором.
Эту сцену в казино я пересказал Богомолову.
- Жулики! Жулики и воры! - кричал Владимир Осипович. - Я вас предупреждал: не связывайтесь с Семаго! он давно на крючке КГБ! Ну неужели вы не понимаете, что ваше кино для него - идеальный отмыв денег!
Я не знал, что делать.
- Вы доложили об этом министру культуры? Что он?
- "Потрачено много денег, надо начинать съемки!". У нас безвыходное положение, его и использует Семаго!
Богомолов из угла в угол ходил по кухне, где мы всегда сидели.
- Надо принимать решительные меры!
- Какие?
- Вплоть до остановки картины!
- На это никто не пойдет! уже затрачены большие деньги. Президенту пообещали картину к 9 мая 2000 года! Один выход: контроль над поступающими из России деньгами и четко просчитать всю смету фильма.
- Михаил! Какую ерунду вы, извините, несете! - Богомолов неистовствовал. - Кто будет считать? Семаго? Он уже представил свой вариант! пять миллионов долларов! У нас в России полное беззаконие! К власти пришли воры! Они всегда договорятся! Наивный вы человек!
19 июля 1999 года мы начали съемки в Гродно на военном полигоне. Семаго был против, но мы не могли ждать: уходило лето. На стороне группы было руководство Министерства культуры РБ.
Никогда не забуду этот день!
Я снимал массовые сцены в телесериале "Время выбрало нас". Десять дней по пять тысяч человек. Это был немецкий концлагерь, который мы снимали на натурной площадке в Смолевичах под Минском. Но то, что я увидел на полигоне под Гродно, привело меня в ужас. Съемочная площадка длиной 1,5 км была заполнена армией и техникой. И вдруг вся эта армада по одному моему слову: "Начали!" - двинулась! Видавшие виды командиры гродненского военного корпуса тоже пришли в ужас. Пыль, 35-градусная жара, машины, люди, и все это без отдыха, - с раннего утра до позднего вечера. А случалось - с утра и до утра! По ночам, под проливным дождем, который мы "делали", шла и шла огромная колонна "на запад", к берлину. так было задумано. Потом Богомолов скажет: "Зачем такая огромная масса народу?" Я мысленно отвечал ему: "Если нет этой массы, нет скопления военной техники - что здесь делать вражьим радистам, которых так активно ищет группа Алехина?"
Через неделю съемок я выдохся, не узнавал себя. Возвращался в гостиницу и падал с ног. Мне ничего не хотелось, кроме одного - выспаться! Я уставал физически. лицо кровоточило от солнечных ожогов.
Съемочная группа работала на износ. Администрация, осветители, костюмеры - все работали на износ. я не могу ни в кого бросить камень. Потом, через какое-то время, все будут вспоминать, какой это был ад! Были дни, когда я молил Бога, чтобы Он послал дождь \, чтобы тот лил несколько дней и мы все могли отдохнуть! Дождя не было! Мы сгорали от жары, один только мой 5-летний Мишка (мое прим.: внук режиссера) носился по съемочной площадке как угорелый и был счастлив видеть живых солдат, боевые машины и настоящее оружие. Это останется в его памяти на всю жизнь.
- Лучше неделя учений, чем один день съемок! - так говорили мне старшие офицеры, наблюдавшие ежедневно за работой группы.
Были минуты, когда я оставался на площадке один, все падали от усталости и жары, и мне необходимы были помощники в лице офицеров, чтобы поднять солдат. Я искал их и не мог найти. Они прятались за кустами полигона, не желая конфликтовать с солдатами.
- Почему вы прячетесь? - спросил я одного майора.
Он не смутился, ответил прямо:
- За вашу работу мне никто не платит!
- Но мы платим Министерству обороны, и довольно большие деньги. За каждого солдата, за каждого офицера.
- Лично я этого не чувствую!
Я убедился, что армия стал уже другая. И офицеры другие.
- Кто к нам приходит? - жаловались офицеры на солдат. - наркоманы, уличный сброд! От них родители отказываются, а мы - воспитывай!
- Не все же наркоманы.
- Нормальные ломаются, не выдерживают!
- Сильного не сломаешь, - упирался я.
- Казарма - старая хозяйка, там кого угодно сломают! Не подчинится - после армии найдут, из рук жены или матери вытянут!
После каждого дубля солдаты падали как снопы. Удивительное зрелище: съемочная группа держалась, а солдаты и офицеры падали!
Это - горькое воспоминание. Но оно меркнет перед тем, что меня ждало дальше. Из Гродно мы переехали в Слоним. С нами перебазировалась армия и поселилась в палаточном городке воинской части. В первых числах августа к нам приехал Семаго вместе с женой и сыном. Они вели себя как баре, или , как говорят в народе - "барьё". Я с трудом сдерживался, противно было наблюдать за их хамством, особенно его жены, чувствовавшей себя хозяйкой фильма.
- Михаил Николаевич, - обратился ко мне Женя Миронов, исполнитель главной роли - Алехина. - Я прошу вас - пусть они покинут площадку, я не могу работать! Мы пашем, а они семечки лузгают под ноги! Противно. Кто они такие? Кто он, Семаго? Вор!
- Успокойся. Они завтра уедут.
- Я такое впервые вижу! Это - хамство!
Миронов был прав. Был прав и тогда, когда Семаго рвался играть роль Полякова, вторую главную роль. И Женя уперся "рогом", сказал:
- Если Семаго будет сниматься, я уйду с фильма!
С этого все и началось.
Для всех московских СМИ он сказал: "Момент истины" - это не только его дебют как продюсера, но прежде всего - актерский".
- Представьте, Михаил Николаевич, что в нашем фильме одну из главных ролей играет Жириновский! - говорил Женя Миронов. - То же самое с Семаго! Это позор для картины. Если вы согласитесь, я уйду!
Я не согласился и снял Семаго с роли. (мое прим. Полякова сыграл замечательный актер Феклистов).
- Теперь ты пожизненный враг Семаго, - сказала дома жена.
- ты же у меня не рвешься на главные роли, как жены многих режиссеров. Почему, по какому праву он должен играть одну из главных ролей? Меня никто не поймет. И тут Миронов прав!
А он к этому времени заключил сам с собой контракт на исполнение роли Полякова. Без согласия режиссера. На каждом контракте с актером в кино режиссер ставит свою визу. Семаго не счел это нужным делать: утвердил себя сам, и все! Нравится, не нравится - снимайте меня! При том, что все были на моей стороне: Министерство культуры РБ, Богомолов, вся съемочная группа, которая в этих вопросах не играет решающей роли, но она является душой любого фильма, и как никто чувствует - подходит актер к роли или не подходит. Это истина, которую никогда не следует сбрасывать со счетов. И если группе не нравится актер, то и отношение к нему будет как к нелюбимому актеру, и всякий тонко чувствующий актер поймет это , а в целом все отразится и на качестве фильма.
Каждый день съемок давался мне кровью. Семаго не платил людям зарплату, группа нервничала, это отражалось на работе, но справедливости ради следует сказать - все были уверены, что я их не подведу. Со многими я работал начиная с 1974 года, когда снимал свою первую картину на "Беларусьфильме". У всех поднималось настроение, когда второй оператор привозил из Москвы отснятый материал - это особые дни съемочного периода любой группы. Люди смотрят на свою работу, и если это хороший материал, то гордость за снимаемый фильм возрастает. Многие режиссеры не показывают рабочий материал съемочной группе. Я показываю. Все смотрят со мной вместе. Я смотрю первый раз, первый раз смотрит и группа. Это очень важный психологический момент: люди понимают, что от них никто ничего не скрывает. Даже больше: на следующий день я собираю группу, и мы обсуждаем отснятый материал. На всех этапах работы - монтаж, озвучание, первую редакцию - я приглашаю группу смотреть тот или иной вариант фильма. Я рад обсудить будущий фильм с любым членом съемочной группы, независимо от того, кем он работает. Все они внесли свою долю в каждый отснятый кадр."
скан из книги:
а это скромный владелец казино, продюсер, все же сыгравший эпизодическую роль в фильме)))
PS/ пояснения от меня, чтобы было понятно, в чем суть конфликта.
Тут наложилось три фактора ( Пташук упоминает о двух, и весьма мягко).
1. Автору не понравилось недостоверность изображения войны.
Гимнастерки новые, без заплаток, пятен крови т.д., солдаты одного возраста, лица сытые, местность не носит следов войны, на гл. героях портупеи (их практически не было до 44 г, они не нужны как примета), нет второго плана и массовка не поддерживает тематику войны (не забываем, что автор - фронтовик и знает о чем говорит). По словам В. Спорышкова, Пташук получил письмо от Богомолова на 15 листах с правками и недочетами, т.к. Богомолов просмотрел отснятый материал и увидел несоответствия, с которыми не был согласен.
2. Нечистые на руку продюсеры.
Фирма "Ивитос", созданная за неделю до подписания договора и оформленная на жену Семаго, Мясникову, мутила с деньгами и материалом. Беларусьфильм и Министерство РБ оказались заложниками договора и боялись, что руководство республики Беларусь узнает о кабальных условиях и 5 млн. долларов (накрутка явная, младенцу понятно!). Богомолов писал в министерство РБ докладную записку о юридической нелигитимности "Ивитос" и своих опасениях.
Москвичи отказывались сообщать белорусской стороне о расходовании денег. Картину в прессе начал лично представлять "кинематографист" Семаго, и это был первый случай, когда фильм, сделанный на гос. бюджетные деньги, оказался публично приватизированным дельцом и таким наглым способом. Материал, отправлявшийся в Москву на проявку и обработку, в дальнейшем всем им распоряжался Семаго, и, мало того, начали монтировать 4-серийный телесериал для продажи! в договоре об этом, конечно же, ни слова не было.
Богомолов, когда узнал об этой афере, с негодованием отказался от дальнейшего участия в фильме. (Пташук, как говорят, сам не предполагал, что Семаго начнет монтаж телесериала и был не в курсе.)
По сути, Семаго завладел всеми исходными материалами и увел из РБ кинофильм, созданный на совместные деньги из бюджета РБ и РФ.
3. В прессе активно начали муссировать тему "победы в Каннах", " этот фильм - белорусский "Титаник", "блокбастер не хуже голливудского", и пр. Такая точка зрения на показанные в фильме события в корне расходится с восприятием автора (да и нас, зрителей) на кровавую ВОВ: эта тяжелая для нашего народа тема - какой блокбастер?!! При чём тут сравнение с Голливудом? Этот бред, распространяемый журналистами, тоже оттолкнул Богомолова.
Пташук оказался заложником у нечистоплотных продюсеров, как режиссер он обязан был довести работу до конца, хотя его всячески подталкивали к закрытию фильма и списанию денег (а потом выпустить 4-серийный сериал, хехе. Вот такие были нравы в России в конце 90-нач. 2000х.....).
P.P.S. обнаружила интересный материал в живом журнале, как автору романа Богомолову В.О. пришлось отстаивать правдивость романа в кабинетах военных цезоров и прочих начальников, не идти на компромисс со своей совестью и взглядами, не переписывать и не менять свой стиль изложения, ибо правок и претензий к рукописи в высоких кабинетах было очень много. И понятно, почему он так ревностно отнесся к киноматериалу Пташука.
оригиналы, использованные в этой статье, опубликованы у меня в журнале:
https://mar-mi.livejournal.com/193925.html
https://mar-mi.livejournal.com/194064.html