Я в перестройку
Мы стремительно изменили форму бытия, сменив деДсадовские игры с кремлёвскими старцами на детсадовскую песочницу.
В этой песочнице, как говорят дети, все не взаправдашнее, все понарошку.
Понарошку борются с правонарушениями, понарошку бьются за пожарную безопасность, понарошку осуществляют планово-предупредительные ремонты ГЭС и, возможно, АЭС, понарошку строят, с детской шалостью откатив, судя по официальной информации примерно 40% стоимости, понарошку лепят колбасу и понарошку смешивают лекарства. Понарошку на игрушечном фондовом играют в войну, половина группы быки, половина медведи, ну, как раньше, половина немцы, а половина наши.
Жизнь в «Аватаре".
Такой вот получился у нас модный нынче институционализЬм с сюрным оттенком, таковы, если придерживаться трактовки этой науки, формальные и неформальные правила игры на всем нашем игровом пространстве.
И по странной аналогии вспомнила, как пришлось мне на моём тернистом жизненном войти в приватные отношения с русским узбеком.
В начале 90-х у меня преждевременно спекся телевизор престижной в то время марки Gold Star. Не так, чтобы совсем сдох, но смотреть на нём можно было лишь исчезающие в полдень тени. Мы еще только входили рынок, к функционирующим , как часы работягам помойного фронта еще не привыкли, жалко было вытащить туда телек, чтобы он там гнил. Да и денег, честно сказать было жалко, хоть на запчасти бы продать.
Любимая подруга сказала, что она все аналогичные проблемы решает с помощью набиравшей тогда обороты газеты «Из рук в руки». Только по демпинговым ценам, заклинала она меня, только по демпинговым.
Демпинг, так демпинг. Сказано - сделано
В означенный день в 6.00 утра голос с кавказским акцентом сообщил мне по телефону, что в 10.30 он приедет смотреть телевизор. Я дала адрес, объяснила, как проехать.
И тут-то я перепугалась. Задним, как это принято у меня умом. Я поняла, что вся постсоветская мафия идет по моему следу и ровно в 10.30 посягнет на самое дорогое, что у меня есть - на мою девичью честь и моё имущество, нажитое непосильным трудом.
Позвонила соседке и, лязгая зубами от страха, сказала, что сейчас приедет ко мне на иностранной марке группа людей кавказской национальности , если через двадцать минут они не выйдут с мешками или без, с хладным трупом или без, пусть срочно звонит в милицию. И мы обе заняли пост, каждая у своего окна.
В 10.30 группа моего захвата не подъехала, но в дверь позвонили. На пороге стеснительно поеживаясь стоял низкорослый простой русский мужичок, такой, прямо, как с сеновала. На вопрос о славянском шкафе я ответила утвердительно. Он выпал из ботинок ( лучше бы он этого не делал) и в носках быстро просеменил к телеку. Телек, надо сказать я намыла, натерла и даже коробка от него была приготовлена. Минутку, говорю, сейчас включу, он работает, только знаете -ли с черно-белым оттенком.
Мужичок говорит, не надо включать, я и так все вижу, обошел TV кругом, довольно хмыкнул и начал вытаскивать из обоих карманов невероятных брюк смятые десятирублевки, а счет, напоминаю, тогда шел на миллионы. Он быстро распрямлял и складывал из них толстую пачку, а я, как настоящая жженщина, глядя на деньги веселела.
Отсчитав пухлую демпинговую сумму, он из того же кармана вытащил белую бельевую веревку, отказавшись от коробки и скотча, ловко замотал продукт высоких технологий, как свернутый матрас, сделав удобную ручку. И в 10.37 впал к моей радости в свои ботинки на коврике у двери.
Тут я прочухалась окончательно, страха, как не бывало, осталось только мое неистребимое любопытство. Зачем, говорю вам этот телевизор?
И поведал он мне замечательную историю. Он был русский из Узбекистана. Оттуда и акцент. Два раза в месяц он приезжал в Москву и покупал три цветных неработающих телевизора, имеющих товарный вид. Именно три потому что только три плотно влезают на третью полку общего вагона (оттуда и ассоциации с сеновалом). Без упаковки, потому как на таможне неработающий и упакованный только в бельевой шнур не облагается пошлиной. Ответ был исчерпывающий. Но не для меня.
Совсем позабыв страх и совесть, я спросила, а дальше что вы с ними делаете, в Узбекистане? Ответ был прост и изящен. Он продавал их богатым узбекам в аулы, в которых нет электричества. Чтоб стоялО.
Молодец мужик. С государственным мышлением. Продавал понарошку телевизоры за «всамделишные» деньги. Возможно он явился автором этого почина и с него взяла пример вся страна.
Жалко имени не спросила и теперь страна не знает своего героя. Имя его неизвестно, но дело его живет.
В этой песочнице, как говорят дети, все не взаправдашнее, все понарошку.
Понарошку борются с правонарушениями, понарошку бьются за пожарную безопасность, понарошку осуществляют планово-предупредительные ремонты ГЭС и, возможно, АЭС, понарошку строят, с детской шалостью откатив, судя по официальной информации примерно 40% стоимости, понарошку лепят колбасу и понарошку смешивают лекарства. Понарошку на игрушечном фондовом играют в войну, половина группы быки, половина медведи, ну, как раньше, половина немцы, а половина наши.
Жизнь в «Аватаре".
Такой вот получился у нас модный нынче институционализЬм с сюрным оттенком, таковы, если придерживаться трактовки этой науки, формальные и неформальные правила игры на всем нашем игровом пространстве.
И по странной аналогии вспомнила, как пришлось мне на моём тернистом жизненном войти в приватные отношения с русским узбеком.
В начале 90-х у меня преждевременно спекся телевизор престижной в то время марки Gold Star. Не так, чтобы совсем сдох, но смотреть на нём можно было лишь исчезающие в полдень тени. Мы еще только входили рынок, к функционирующим , как часы работягам помойного фронта еще не привыкли, жалко было вытащить туда телек, чтобы он там гнил. Да и денег, честно сказать было жалко, хоть на запчасти бы продать.
Любимая подруга сказала, что она все аналогичные проблемы решает с помощью набиравшей тогда обороты газеты «Из рук в руки». Только по демпинговым ценам, заклинала она меня, только по демпинговым.
Демпинг, так демпинг. Сказано - сделано
В означенный день в 6.00 утра голос с кавказским акцентом сообщил мне по телефону, что в 10.30 он приедет смотреть телевизор. Я дала адрес, объяснила, как проехать.
И тут-то я перепугалась. Задним, как это принято у меня умом. Я поняла, что вся постсоветская мафия идет по моему следу и ровно в 10.30 посягнет на самое дорогое, что у меня есть - на мою девичью честь и моё имущество, нажитое непосильным трудом.
Позвонила соседке и, лязгая зубами от страха, сказала, что сейчас приедет ко мне на иностранной марке группа людей кавказской национальности , если через двадцать минут они не выйдут с мешками или без, с хладным трупом или без, пусть срочно звонит в милицию. И мы обе заняли пост, каждая у своего окна.
В 10.30 группа моего захвата не подъехала, но в дверь позвонили. На пороге стеснительно поеживаясь стоял низкорослый простой русский мужичок, такой, прямо, как с сеновала. На вопрос о славянском шкафе я ответила утвердительно. Он выпал из ботинок ( лучше бы он этого не делал) и в носках быстро просеменил к телеку. Телек, надо сказать я намыла, натерла и даже коробка от него была приготовлена. Минутку, говорю, сейчас включу, он работает, только знаете -ли с черно-белым оттенком.
Мужичок говорит, не надо включать, я и так все вижу, обошел TV кругом, довольно хмыкнул и начал вытаскивать из обоих карманов невероятных брюк смятые десятирублевки, а счет, напоминаю, тогда шел на миллионы. Он быстро распрямлял и складывал из них толстую пачку, а я, как настоящая жженщина, глядя на деньги веселела.
Отсчитав пухлую демпинговую сумму, он из того же кармана вытащил белую бельевую веревку, отказавшись от коробки и скотча, ловко замотал продукт высоких технологий, как свернутый матрас, сделав удобную ручку. И в 10.37 впал к моей радости в свои ботинки на коврике у двери.
Тут я прочухалась окончательно, страха, как не бывало, осталось только мое неистребимое любопытство. Зачем, говорю вам этот телевизор?
И поведал он мне замечательную историю. Он был русский из Узбекистана. Оттуда и акцент. Два раза в месяц он приезжал в Москву и покупал три цветных неработающих телевизора, имеющих товарный вид. Именно три потому что только три плотно влезают на третью полку общего вагона (оттуда и ассоциации с сеновалом). Без упаковки, потому как на таможне неработающий и упакованный только в бельевой шнур не облагается пошлиной. Ответ был исчерпывающий. Но не для меня.
Совсем позабыв страх и совесть, я спросила, а дальше что вы с ними делаете, в Узбекистане? Ответ был прост и изящен. Он продавал их богатым узбекам в аулы, в которых нет электричества. Чтоб стоялО.
Молодец мужик. С государственным мышлением. Продавал понарошку телевизоры за «всамделишные» деньги. Возможно он явился автором этого почина и с него взяла пример вся страна.
Жалко имени не спросила и теперь страна не знает своего героя. Имя его неизвестно, но дело его живет.