Он уже идет
По воздуху несется розовое яблоко. Яблока не видно, но оно несется, оно в горстях вечера. Вечер разминает яблоко и льется благословенный яблочный февральский сок. Сок полудня, сок вечера, сок ночи, сок рассвета, сок вечных деревьев и мороза, переходящего в юность.
Март оседлал прохожих. Они еще не знают о том, как подневольны. Они еще идут, морозно дышат, шмыгают февральскими носами. Они еще спокойны - все февральские авитаминозные люди, кошки и деревья. Они еще не знают, не ведают, что март готовится дать шенкеля.
Идет мужчина с безумием подмышку. Идет женщина с папкой неотложных страстей. Идет малыш с детскими горестями и радостями и тасует их как шулер колоду мятых вечных карт.
В воздухе парят февральские цикады. Воздух щекаст и упруг. Кто подтянет эту обвисшую подпругу? Март, март, март!
Февраль изучает лица, февраль в трансе, в неспокойной меланхолии. Февраль, как ангел, благословляет выпавших из квартирт, несущихся по скоромным делам, в трансе, в буйной суете и самозабвенном трансе.
В воздухе повисло морозное яблоко. Оно разрывается от счастья. Март его надкусывает - и сок, льется чудесный февральский сок под ноги обезумевшим авитаминозным людям, собакам и деревьям. Кошки надрывно мяукают, они на грани смерти и любви.
Виски того пожилого мужчины розовеют от счастья. На подоконнике его квартиры живет кактус. Мужчина поит его по утрам сладким кофе. То, что не выпивает сам - пусть пьет кактус во славу Божию, во славу февраля, во славу розовых висков. Мужчина вспоминает молодость, а что ее вспоминать! Молодость, как морозное февральское яблоко благоухает и льет сок на ладони.
И все течет и все изменяется. И девушка с глазами ирландской флейты смотрит на меня через тысячи и тысячи... И я ее благословляю и мы летим к облаку давно минувшего дня
Март оседлал прохожих. Они еще не знают о том, как подневольны. Они еще идут, морозно дышат, шмыгают февральскими носами. Они еще спокойны - все февральские авитаминозные люди, кошки и деревья. Они еще не знают, не ведают, что март готовится дать шенкеля.
Идет мужчина с безумием подмышку. Идет женщина с папкой неотложных страстей. Идет малыш с детскими горестями и радостями и тасует их как шулер колоду мятых вечных карт.
В воздухе парят февральские цикады. Воздух щекаст и упруг. Кто подтянет эту обвисшую подпругу? Март, март, март!
Февраль изучает лица, февраль в трансе, в неспокойной меланхолии. Февраль, как ангел, благословляет выпавших из квартирт, несущихся по скоромным делам, в трансе, в буйной суете и самозабвенном трансе.
В воздухе повисло морозное яблоко. Оно разрывается от счастья. Март его надкусывает - и сок, льется чудесный февральский сок под ноги обезумевшим авитаминозным людям, собакам и деревьям. Кошки надрывно мяукают, они на грани смерти и любви.
Виски того пожилого мужчины розовеют от счастья. На подоконнике его квартиры живет кактус. Мужчина поит его по утрам сладким кофе. То, что не выпивает сам - пусть пьет кактус во славу Божию, во славу февраля, во славу розовых висков. Мужчина вспоминает молодость, а что ее вспоминать! Молодость, как морозное февральское яблоко благоухает и льет сок на ладони.
И все течет и все изменяется. И девушка с глазами ирландской флейты смотрит на меня через тысячи и тысячи... И я ее благословляю и мы летим к облаку давно минувшего дня
Click to view