Ода снегу (в назидание предкам)
О, снег, ты падаешь на бомбошку того паренька в вязаной кепке,
Который вырастет и станет резидентом российской разведки,
И поедет в Гондурас, а оттуда в Чикаго, с заездом в Big Apple,
Но и там заскучает, потому что в Нью-Йорке не падает снег.
И он станет бродить по Манхэттену, по раскосым авеню и стрит
Вокруг будет много серьезных мужчин и озабоченных женщин, и резидент скажет: «Shit
Happens, как-то все сегодня не так.
Не падает снег и я будто сам себе враг.
И поднимет глаза к тучегонному небосклону,
И давай призывать белую воду, замерзшую воду, искристую воду,
Начнет шпарить комаринского и даже купит гармонь
И заорет, как весенний лось: «Где же ты, мой снежный нежный огонь!»
И навстречу ему выйдет Дед Мороз, а в глазах - бездна смысла,
И он скажет резиденту: «Не тужи, резидент, гляди - белая куча над Big Apple повисла,
Пойдем пока, выпьем чего-нибудь ледяного, чтобы пар попер изо рта».
Вышли из бара - а на Бродвее метель, пороша, пурга.
И стоит прекрасная Джулия Робертс босиком на снегу,
Открывает рот и ловит, кусает пургу,
Она в упоении, она в восторге, как в детстве, когда в первый раз
Целовалась с влюбленным парнем, пока рассвет не погас,
А точнее - не растворился в сияющем светлом дне,
На глазах у Джулии слезы, они обжигают, пылают, и, кажется мне,
Что в тот день снег повалит даже в Стамбуле, в Мельбурне, в Йокнапатофе,
И все будет так, как в первый день творения, и скажет Абрам Иоффе:
«Что мне теория света, есть один сияющей свет - это снег».
Господи, вот наслаждение - выйти голым на брег,
И кричать, как Пушкин: «Падай, падай, родной,
Сливайся с землей, дай встать мне вровень с тобой,
Дорасти до небесных грядок, откуда падают лепестки,
Белоснежны, как калы, пушисты, беспечны, легки.
Пусть до одури он кружит, пусть детей тормошит,
Пусть завьюжит мужчин и женщин, пусть небесное пламя дрожит,
И снежные бабы пусть встанут с ведрами в ряд,
Бородатыми метлами пусть метут все, что могут, подряд,
Сметая в кучи пороки, сгребая злость и печаль,
Швыряя снежки, - пусть летят до апреля». Голубчик, пораньше встань,
Выйди на улицу, открой как Джулия Робертс, рот,
Проглотишь снежинку - узнаешь все наперед,
Что беспечна любовь, что Господь наш бросает снежки,
И летят они к нам, и горят, словно в ночь светляки.
Который вырастет и станет резидентом российской разведки,
И поедет в Гондурас, а оттуда в Чикаго, с заездом в Big Apple,
Но и там заскучает, потому что в Нью-Йорке не падает снег.
И он станет бродить по Манхэттену, по раскосым авеню и стрит
Вокруг будет много серьезных мужчин и озабоченных женщин, и резидент скажет: «Shit
Happens, как-то все сегодня не так.
Не падает снег и я будто сам себе враг.
И поднимет глаза к тучегонному небосклону,
И давай призывать белую воду, замерзшую воду, искристую воду,
Начнет шпарить комаринского и даже купит гармонь
И заорет, как весенний лось: «Где же ты, мой снежный нежный огонь!»
И навстречу ему выйдет Дед Мороз, а в глазах - бездна смысла,
И он скажет резиденту: «Не тужи, резидент, гляди - белая куча над Big Apple повисла,
Пойдем пока, выпьем чего-нибудь ледяного, чтобы пар попер изо рта».
Вышли из бара - а на Бродвее метель, пороша, пурга.
И стоит прекрасная Джулия Робертс босиком на снегу,
Открывает рот и ловит, кусает пургу,
Она в упоении, она в восторге, как в детстве, когда в первый раз
Целовалась с влюбленным парнем, пока рассвет не погас,
А точнее - не растворился в сияющем светлом дне,
На глазах у Джулии слезы, они обжигают, пылают, и, кажется мне,
Что в тот день снег повалит даже в Стамбуле, в Мельбурне, в Йокнапатофе,
И все будет так, как в первый день творения, и скажет Абрам Иоффе:
«Что мне теория света, есть один сияющей свет - это снег».
Господи, вот наслаждение - выйти голым на брег,
И кричать, как Пушкин: «Падай, падай, родной,
Сливайся с землей, дай встать мне вровень с тобой,
Дорасти до небесных грядок, откуда падают лепестки,
Белоснежны, как калы, пушисты, беспечны, легки.
Пусть до одури он кружит, пусть детей тормошит,
Пусть завьюжит мужчин и женщин, пусть небесное пламя дрожит,
И снежные бабы пусть встанут с ведрами в ряд,
Бородатыми метлами пусть метут все, что могут, подряд,
Сметая в кучи пороки, сгребая злость и печаль,
Швыряя снежки, - пусть летят до апреля». Голубчик, пораньше встань,
Выйди на улицу, открой как Джулия Робертс, рот,
Проглотишь снежинку - узнаешь все наперед,
Что беспечна любовь, что Господь наш бросает снежки,
И летят они к нам, и горят, словно в ночь светляки.