Канцелярские записки
- Дядя Вася, а было у тебя вот такое, знаешь, когда полный бээ и муторно, и шмуторно, и некому и негде и незачем. Да и не на что.
Дядя понурил голову и сказал:
- Было. Было, Сережа. Было.
И еще раз повторил.
- Было. Было. Да, было. Бывало. Многое бывало. Было. Лыбился на канаты.
- Какие канаты, дядь Вась? - несказанно удивился племянник.
- Толстые, - пояснил дядя Вася и потер лоб. - Они стояли передо мной по стойке смирно. А я на них лыбился.
- Дядь, ты устал, что ли. Подремли, поди.
- И вовсе не устал. Я знаешь тогда каким щеголем был? Замысловато ходил. Все по какаба...капака... гамака... гапака... по кабакам, вот!
- С кем же это ты ходил?
- Да сам с собой. Таким гогенцоллерном, знаешь, похаживал. Меня все тощенькие обхаживали, а я - ни в какую. Я перепелом таким, утконосом, задериносом все бродил, все перышки чистил, всю анимацию крутил.
- Дядя, ты это...
- Ходил, ходил. Не думай, не вошь. А то, бывало, ходить устанешь, так плюнешь и ляжешь, где сидишь. А то и стоишь. Там и ляжешь. И устроишь, понимаешь, им покарабану... по капаблану... по косаблану... по монплезиру... словом, не дуром ходил. И сидел не дуром. А лежал - так вообще, все любовались.
- Дядь... - жалостливо вымолвил племянник, поглаживая дядю по локтю... - Иди, подремли, поди.
- Диковинку, ишь учуят, и давай за свое. А я - ни в какую. Мне честь с молоду дорога. Я ее выстелил, выутюжил, с материнской полосочкой впитал.
- Какой еще полосочкой?
- Э, тебе не понять. Невидаль, какая, - повысил голос дядя. - Они думали, им все позволено, а я им: не при, не утюг. Я, понимаешь, тощеньким авансов не делал. И толстеньким не делал. Я - человек без авансов, за то и любили. И поколачивали. А все ладно.
Племянник выбежал в коридор и пугливо поглядывал на дядю из-за торшера.
- И ты не гляди! - ворчал дядя. - Зеночки как пеночки. Догляд недород, борода зацветет. Или вот, помню. Работал я раз в канцелярии, и такая мутная хряпа...
- Дядя! Не надо! - закричал племянник.
- ... что я матом. Матючки, матючечки, вы мои матянечки, я без вас как мотечка, дай скорее пряничка.
Воцарилась тишина.
Племянник хотел выставиться в коридор, не не мог шевельнуться.
Дядя потрогал ухо и сказал:
- Чур-чура.
Племянник выскочил из квартиры во двор и поскакал по аллее, срывая с себя остатки самообладания.
- Купи навагу в главмаге! - закричал ему вслед дядя Вася.
Дядя понурил голову и сказал:
- Было. Было, Сережа. Было.
И еще раз повторил.
- Было. Было. Да, было. Бывало. Многое бывало. Было. Лыбился на канаты.
- Какие канаты, дядь Вась? - несказанно удивился племянник.
- Толстые, - пояснил дядя Вася и потер лоб. - Они стояли передо мной по стойке смирно. А я на них лыбился.
- Дядь, ты устал, что ли. Подремли, поди.
- И вовсе не устал. Я знаешь тогда каким щеголем был? Замысловато ходил. Все по какаба...капака... гамака... гапака... по кабакам, вот!
- С кем же это ты ходил?
- Да сам с собой. Таким гогенцоллерном, знаешь, похаживал. Меня все тощенькие обхаживали, а я - ни в какую. Я перепелом таким, утконосом, задериносом все бродил, все перышки чистил, всю анимацию крутил.
- Дядя, ты это...
- Ходил, ходил. Не думай, не вошь. А то, бывало, ходить устанешь, так плюнешь и ляжешь, где сидишь. А то и стоишь. Там и ляжешь. И устроишь, понимаешь, им покарабану... по капаблану... по косаблану... по монплезиру... словом, не дуром ходил. И сидел не дуром. А лежал - так вообще, все любовались.
- Дядь... - жалостливо вымолвил племянник, поглаживая дядю по локтю... - Иди, подремли, поди.
- Диковинку, ишь учуят, и давай за свое. А я - ни в какую. Мне честь с молоду дорога. Я ее выстелил, выутюжил, с материнской полосочкой впитал.
- Какой еще полосочкой?
- Э, тебе не понять. Невидаль, какая, - повысил голос дядя. - Они думали, им все позволено, а я им: не при, не утюг. Я, понимаешь, тощеньким авансов не делал. И толстеньким не делал. Я - человек без авансов, за то и любили. И поколачивали. А все ладно.
Племянник выбежал в коридор и пугливо поглядывал на дядю из-за торшера.
- И ты не гляди! - ворчал дядя. - Зеночки как пеночки. Догляд недород, борода зацветет. Или вот, помню. Работал я раз в канцелярии, и такая мутная хряпа...
- Дядя! Не надо! - закричал племянник.
- ... что я матом. Матючки, матючечки, вы мои матянечки, я без вас как мотечка, дай скорее пряничка.
Воцарилась тишина.
Племянник хотел выставиться в коридор, не не мог шевельнуться.
Дядя потрогал ухо и сказал:
- Чур-чура.
Племянник выскочил из квартиры во двор и поскакал по аллее, срывая с себя остатки самообладания.
- Купи навагу в главмаге! - закричал ему вслед дядя Вася.