Летающая женщина
"Скучно, - думал я, шагая по бездорожью, - чавкаю все, чавкаю. Конца пути не видно. Края давно размыты. И скучно, как говорится, и грустно, и некому и не с кем и не для чего..."
Уныние, что с него возьмешь.
Вдруг хрюкнуло и над моим лбом повисла рука. Нежная была эта рука, а еще хрупкая, юная. Все радости первых поцелуев и вязких губных помад припомнились мне. Целовал я и руки, и трепетал от восторга. А тут - рука прямо надо мной повисла и трепещет... от восторга, что ли? Я сделал попытку приблизиться к руке, но она отскочила от меня легким отскоком. И я опять услышал довольно-таки неуместное хрюканье.
- Не может быть, - рассуждал я вслух, - чтобы эти назойливые звуки издавал обладатель сей юной руки. Но тогда кто?
- Вы! - ответила мне рука, изящно пошевелив пальчиками. - Вы хрюкаете.
- Зачем же мне хрюкать?
- Да от избытка впечатлений, должно быть, - заметила рука. - Не знаете, что сказать, вот и издаете малоосмысленные звуки.
Я поглядел наверх и увидел, что у руки есть продолжение: изящный локоток, хрупкое плечико, которое плавно переходил в тонкую шейку, дальше шла очаровательная головка, а ниже-то, ниже! Я обомлел.
- Вы летающая женщина? - произнес я, не веря собственным глазам.
- Она самая, - свидетельствовала женщина и грациозно рассмеялась.
Сколько раз мечтал я увидеть настоящую летающую женщину, а тут - растерялся, как матерый волк перед черным носорогом.
- Неуместное сравнение, - заметила женщина, перепархивая слева направо. - Вы - не матерый волк, а я-то уж вовсе не носорог, а привлекательная женщина. Точнее - девушка.
Девушка зарумянилась, изогнулась на лету, выставив премилую ножку, как бы небрежно подтверждая тезис о своей юности.
Я метнул взгляд на некоторые деликатные выпуклости женского тела и покраснел.
- Вы умеете читать чужие мысли? - промямлил я.
- Я много чего умею, - рассмеялась женщина. - Чужие мысли - это чепуха. Свои-то я читать не умею, вот и приходится чужие почитывать.
- Как так - не умеете? - удивился я. - Свои-то мысли - раз-два и прочли. Тут и уметь нечего.
- Экий вы, - поморщилась женщина, подбирая слово, - не могу слово подобрать. Слон в посудной лавке.
Количество зоологических метафор в самом начале знакомства всегда удручает. Вот и я немного удручился. Женщина заметила и это.
- Не удручайтесь, - посоветовала она бережно, - а то я подумаю, что не надо.
- А что, к примеру?
- Провоцируете, - проворковала женщина.
Все это время она летела по правую руку возле меня.
- Я вам очень завидую! - чистосердечно и пылко признался я. - Хорошо ведь эдак летать над щавелем под облаками.
- Где вы тут щавель увидали? - изумилась женщина.
- Это я так, к примеру.
- Неудачный пример. Лучше бы сказали - над ромашками.
- Извините, конечно, но тут и ромашек не видно.
Женщина вздохнула в полете попятилась от меня.
- Скучный вы. Не поэт. Натура блеклая, кондовая. Мыслите плоско, живот наели. Щетина торчит. Со вчерашнего дня не причесывались. Переваливаетесь при ходьбе. Туго соображаете, а, ну это я уже говорила. Сколиоз. Гемороя нет случайно? Нет? Ну и то хорошо. Летать, видно по всему, не умеете.
Ошеломленный столь нелицеприятными и - что скрывать - в целом весьма точными замечаниями, я виновато пожал плечами и понурил голову.
- Эээ, - протянула женщина. - И удары не держите. А мужчина должен держать удары. Тем более от любимых женщин.
Я поразился столь резкому переходу, явному намеку на возможность романтического сближения, но воздержался и от опрометчивых слов и от действий. "Только бы не спугнуть", - пугливо думал я, совсем забыть о коварном даре летающей женщины.
- Не спугнете, - устало сказала женщина. - Спугивать нечем. А я - вольная птаха. Хочу - целую, хочу - ... - женщина поднялась повыше и завозилась над моей головой.
Я слышал, как шуршат ткани.
Какая-то ткань пала мне под ноги. Я поднял ее - то была щекотливая часть женской одежды.
Я стыдливо возликовал и подпрыгнул, пытаясь дотянуться ладошками до женских бедер.
Не попал.
Я прыгал, женщина хихикала. Потом я вспотел, сел на пригорок, вспомнил детство, отрочество, юность, свои университеты.
Женщина свысока задумчиво смотрела на меня.
- Дурак вы, - сказала она доброжелательно. - Скачете, как кузнечик. Университеты вспоминаете. Хотите - отдамся?
Я поперхнулся.
- Все на одно лицо. Унылый век, унылые сердца.
Женщина помахала мне на прощание рукой. Она летела, как говорится, на закат и пышные ее волосы красиво, как я чувствовал, вихрились в свете закатного...
Я глубоко и пошло ухмыльнулся и поплелся вдаль.