В тихом омуте
Как странно то, что происходит в нашем тихом омуте. Там кто-то водится. Кто-то, на букву "Ч".
Это Ч делает много такого, о чем не принято говорить. А я делаю только то, что принято. Но у кого принято, кем принято? Не может ведь Ч делать такое, о чем не принято говорить никем и нигде. А если он делает именно это, то что же теперь делать мне? Говорить об этом очень хочется, но - не принято. Я попал в ловушку.
Как-то я пошел к своему другу Дмитрию Шукурову и рассказал ему об этой ловушке, а он рассмеялся мне в лицо. Вообще мне доставляет удовольствие, когда люди смеются мне в лицо. Когда рыдают в лицо - намного хуже. Вот и Дмитрий рассмеялся мне в лицо так жизнерадостно, что я понял: он мне не советчик. Но собутыльник. Мы распили с ним две бутылки замоскворецкого кефира и вышли погулять на балкон. Там стоял смог, мы его положили, но он поднялся опять. Тогда мы просто положили на него табуретку и стоя, рассматривали, как пышнеют клены и разбрасывают семена направо и налево.
- Семена, которые летят вправо - канут в безвестность, - сказал мне Дмитрий Шукуров. - А те, что летят налево - эти вообще безнадежны.
Тогда я посмотрел наверх и увидел одно семечко. Оно падало прямо на нас и я открыл рот, и Дмитрий открыл рот. Так мы стояли с открытыми ртами, как два празднолюбца, а пышнотелый клен сеял и сеял свои праздные семена.
И был день восьмой, Ижица. Хотелось пить. Мы смеялись друг другу в лицо и смех наш был честен, открыт и бескомпромиссен.