Спокойно сидим в Кособучихе
Есть у нас в Кособучихе один татарин. Не то черныш. Лицо масляное и довольное. И никаких забот на лице. Мне бы так. А я то - вы знаете - шегутной больно. Больно шегучусь много. Все чего-то по хозяйству целый день, дети, корова, звезды - то-се и день прошел. И день вычерпнут до дна. Жалко, а что поделать? Вычерпнут, и не вернешь день ничем. Никакими бабушкиными заклятьями. Ничем. Да и незачем. А все же - жаль шегутного дня, ведь ... да чего там, жаль - да и полно. Хотя жалеть не о чем, да и незачем. Да и зачем жалеть, когда завтра будет новый шегутной день? А татарин этот, не тот - черныш, не то - другой какой нации-роду племени, он всегда довольный. И лицо масляное. Мы думали сначала, он лицо свое маслом смазывает. Оказалось - нет! Это от внутреннего довольства, понимаете ли.
И вот он сказал однажды, обращаясь к подсолнуху. У нас, чтобы вы знали, вырастате каждое лето надменной подсолнух за околицей. Меднолицый такой подсолнух, гордый, что твой петух.
Сказал он так:
"Посиди спокойно, и ты поймешь, сколь суетны повседневные заботы".
Подсолнух оцепенел. Он вроде присесть то и не может, задницы-то у подсолнуха нет. Что делать-то?
А татарин продолжает:
"Помолчи немного и ты поймешь, сколь пусты повседневные речи".
Так подсолнух-то и не говорит ничего. От надменности своей, конечно, все молчком да молчком.
"Откажись от обыденных хлопот, и ты поймешь, как много сил люди растрачивают зря"
Какие еще хлопоты у подсолнуха. Стоит, глазами в небо хлопает. Гордец.
"Затвори свои ворота, и ты поймешь, как обременительны узы знакомств".
Видим мы - подсолнух уже места себе не находит. Оглядывается по сторонам, свои ворота ищет. А где они - свои? Кругом одни чужие только ворота. Да и то скособучились.
"Имей мало желаний, и ты поймешь, почему столь многочисленны болезни рода человеческого".
Ничего не сказал подсолнух, только ближе стал к подсолнечному обмороку.
"Будь человечнее, и ты поймешь, как бездушны обыкновенные люди".
И посмотрел татарин не на нас - обыкновенных, а как-то поверх наших голов, вдаль, на закат или на восход. И мы взгляды туда перевели. И видим - идут нестройными рядами обыкновенные люди и всяк к соседу цепляется. И все мух тащат с бляхами. В Кособучиху, что ли, прут?
А татарин встал, отер лицо от масла, всплеснул руками и полетел. И подсолнух - за ним. И мы тоже потянулись, как журавлики - кособучинским клином.
И сели на ржаное поле. И посидели спокойно до рассвета или до заката. И когда обыкновенные пришли со своими мухами с бляхами, то нас не заметили. Подумали - рожь колосится.
А то мы сидели. Понимали, понимали, понимали. А потом уж забыли, что понимаем. Просто сидели и отдыхали. От самих себя. И вся шегута с души как короста попадала.
А подсолнух топнул ногой, да говорит: "Я обрел истину. Скажу ли, как подобает старшему" И пошел из Кособучихи.
Вы его не видели? Нет, мы не то что его ищем. Просто надеемся. Если увидите топающий подсолнух, то знайте - это наш, родненький. Вы его пригрейте, дайте там шукрута, что ли, чаю с чабрецом. И пусть обратно возвращается. Блудный наш подсолнечный сын.
И вот он сказал однажды, обращаясь к подсолнуху. У нас, чтобы вы знали, вырастате каждое лето надменной подсолнух за околицей. Меднолицый такой подсолнух, гордый, что твой петух.
Сказал он так:
"Посиди спокойно, и ты поймешь, сколь суетны повседневные заботы".
Подсолнух оцепенел. Он вроде присесть то и не может, задницы-то у подсолнуха нет. Что делать-то?
А татарин продолжает:
"Помолчи немного и ты поймешь, сколь пусты повседневные речи".
Так подсолнух-то и не говорит ничего. От надменности своей, конечно, все молчком да молчком.
"Откажись от обыденных хлопот, и ты поймешь, как много сил люди растрачивают зря"
Какие еще хлопоты у подсолнуха. Стоит, глазами в небо хлопает. Гордец.
"Затвори свои ворота, и ты поймешь, как обременительны узы знакомств".
Видим мы - подсолнух уже места себе не находит. Оглядывается по сторонам, свои ворота ищет. А где они - свои? Кругом одни чужие только ворота. Да и то скособучились.
"Имей мало желаний, и ты поймешь, почему столь многочисленны болезни рода человеческого".
Ничего не сказал подсолнух, только ближе стал к подсолнечному обмороку.
"Будь человечнее, и ты поймешь, как бездушны обыкновенные люди".
И посмотрел татарин не на нас - обыкновенных, а как-то поверх наших голов, вдаль, на закат или на восход. И мы взгляды туда перевели. И видим - идут нестройными рядами обыкновенные люди и всяк к соседу цепляется. И все мух тащат с бляхами. В Кособучиху, что ли, прут?
А татарин встал, отер лицо от масла, всплеснул руками и полетел. И подсолнух - за ним. И мы тоже потянулись, как журавлики - кособучинским клином.
И сели на ржаное поле. И посидели спокойно до рассвета или до заката. И когда обыкновенные пришли со своими мухами с бляхами, то нас не заметили. Подумали - рожь колосится.
А то мы сидели. Понимали, понимали, понимали. А потом уж забыли, что понимаем. Просто сидели и отдыхали. От самих себя. И вся шегута с души как короста попадала.
А подсолнух топнул ногой, да говорит: "Я обрел истину. Скажу ли, как подобает старшему" И пошел из Кособучихи.
Вы его не видели? Нет, мы не то что его ищем. Просто надеемся. Если увидите топающий подсолнух, то знайте - это наш, родненький. Вы его пригрейте, дайте там шукрута, что ли, чаю с чабрецом. И пусть обратно возвращается. Блудный наш подсолнечный сын.