Божественная проза
"Итак, направление Мезеглиза и направление Германта остаются для меня
связанными с множеством мелких событий в одной из тех различных жизней ,
которые мы ведем параллельно, - в изобилующей превратностями, в особенно
богатой происшествиями , то есть в жизни интеллектуальной. Без сомнения, она
развивается внутри нас неприметно, мы с давних пор подготавливаем открытие
истин , которые изменили для нас ее смысл и облик, которые указали нам новые
пути, но подготавливаем, не отдавая себе в этом отчета , и мы уверены , что
открыли их в тот день и в ту минуту, когда они стали для нас видимы. Цветы,
резвившиеся тогда в траве , вода , бежавшая под солнцем, - словом, облик
природы с ее бездумным или рассеянным выражением, среди которой они
возникали, неизменно сопровождает воспоминание о них; и, понятно, когда на
все это долго смотрел безвестный прохожий, склонный к мечтательности
ребенок, - так смотрит на короля замешавшийся в толпу летописец, - это
уголок природы, этот край сада и не подозревали, что благодаря прохожему они
долго будут жить со всеми их недолговечными особенностями; и, однако, моя
восторженность не упустила ни запаха боярышника, который облетал изгородь и
скоро должен был уступить место запаху шиповника, ни мягких шагов по гравию
дорожки , ни пузырька, вздувшегося на воде напротив речного растения и тут же
лопнувшего , и ей удалось все это пронести сквозь столько лет , а между тем
пролегавшие здесь дороги заглохли, умерли те, что по ним ходили, да умерла и
сама память о тех, что по ним ходили . Иногда этот вид, донесенный мною до
сего дня , совершенно обособляется и, подобно цветущему Делосу,
неуверенно держится на поверхности моего сознания, и я даже затрудняюсь
сказать, из какого края, из какого времени - а может быть, просто-напросто
из каких мечтаний - выплыл он. Но самыми глубокими залежами в душевной моей
земле, самой твердой почвой , на которой я и сейчас еще стою, я считаю
направление в Мезеглиз и направление в Германт. И это потому, что
приглядываясь к предметам, к людям , я убеждался , что мне все еще дороги и
все еще радуют меня только те предметы, только те люди, с которыми я
столкнулся там . Оттого ли, что животворная вера иссякла во мне, оттого ли,
что действительность создается лишь в памяти, но только цветы, которые я
вижу теперь впервые, кажутся мне ненастоящими. Направление в Мезеглиз с его
сиренью, боярышником, васильками, маком, яблонями, направление в Германт с
рекой , где было полно головастиков, с кувшинками и лютиками навсегда сложили
для меня представление о стране, где бы мне хотелось жить , где бы, самое
главное, можно было ходить на рыбную ловлю , кататься на лодке, осматривать
развалины готических укреплений и обнаруживать среди хлебов величественный
храм, вроде Андрея Первозванного-в-полях , настоящий , сельский и золотистый,
как скирд; и потому, что васильки , боярышник , яблони, которые попадаются мне
теперь, когда я гуляю , расположены на глубине, на уровне моего прошлого, они
мгновенно находят доступ к моему сердцу. И все же в каждой местности есть
нечто своеобразное , и когда меня охватывает желание вновь увидеть
направление в Германт , то его нельзя удовлетворить, приведя меня на берег
реки , где были бы такие же красивые, даже еще более красивые кувшинки , чем
на Вивоне, так же как, возвращаясь домой вечером - в час , когда во мне
пробуждалась тоска, которая позднее переселяется в любовь , причем у иных -
навсегда, - я бы не хотел, чтобы ко мне пришла попрощаться мать красивее и
умнее моей. Нет, подобно тому как для того, чтобы я заснул блаженным сном, с
тем безмятежным покоем в душе, какого мне потом не могла дать ни одна из
моих любовниц, потому что мы сомневаемся в них даже когда мы еще им верим и
потому что мы не владеем их сердцем так , как я владел сердцем матери, когда
она, целуя, отдавала его мне, отдавала все целиком, без задней мысли , без
остатка, - мне нужна была она, нужно было , чтобы она ко мне наклонилась и я
увидел у нее под глазом какой -то, должно быть, шрам, который был мне дорог
не меньше , чем все ее лицо, точно так же мне нужно направление в Германт,
каким я его знал, с фермой, находившейся на некотором расстоянии от двух
ферм, жавшихся друг к дружке при повороте в дубовую аллею, нужны луговинки,
на которых, когда солнце придает им зеркальность пруда, вырисовываются
листья яблонь, нужен весь этот пейзаж с его своеобразием, обволакивающим
меня в бессонные ночи с какой -то почти колдовской силой и ускользающим, как
только я проснусь. Вне всякого сомнения, из-за того, что во мне неразрывно
связаны разнородные впечатления - связаны только потому, что складывались
они одновременно , - направление в Мезеглиз и направление в Германт позднее
принесли мне немало разочарований , более того: из-за них я наделал немало
ошибок. Ведь я часто мечтал увидеться с кем-нибудь, не отдавая себе отчета ,
что моя мечта вызвана только тем, что этот человек напомнил мне боярышник, и
я уверял себя и других, что во мне заговорила былая привязанность, тогда как
мне просто хотелось туда съездить. Но по этой же самой причине, а еще
потому , что давние мои впечатления живут в теперешних, с которыми у них есть
какая-то связь, они служат им опорой, придают глубину , какое -то особое
измерение. Вдобавок они наделяют их очарованием, значением , доступным лишь
мне. Когда, летним вечером, исполненное гармонии небо вдруг начинает рычать,
как дикий зверь, и все ворчат на грозу, я один стою на дороге в Мезеглиз и
под шум дождя с упоением вдыхаю запах незримой и неотвязной сирени".
Каким незначительным, мелким, бросовым выглядит перед этим чувствами и мыслями броуновское движение политиков, идеологов, вождей и угнетенных, обманщиков и обманутых, а точнее, тех, кто полагает, что угнетает и обманывает и тех, кто уверен, что угнетен и обманут.
И, конечно, благословенный Николай Михайлович Любимов - изумительный переводчик.
Только Шлендорф попытался экранизировать эту невероятной красоты книгу, и то - часть ее - "Любовь Свана".
Потому что не родился еще киноПруст, нет такого. Даже киноДжойс был, ранний Джойс, может быть, это Эйзенштейн. Но Пруста - нет.
А фильм - прекрасный. Джереми Айронс, Ален Делон, Орнелла Мути. Идеально! Точь-в-точь.
связанными с множеством мелких событий в одной из тех различных жизней ,
которые мы ведем параллельно, - в изобилующей превратностями, в особенно
богатой происшествиями , то есть в жизни интеллектуальной. Без сомнения, она
развивается внутри нас неприметно, мы с давних пор подготавливаем открытие
истин , которые изменили для нас ее смысл и облик, которые указали нам новые
пути, но подготавливаем, не отдавая себе в этом отчета , и мы уверены , что
открыли их в тот день и в ту минуту, когда они стали для нас видимы. Цветы,
резвившиеся тогда в траве , вода , бежавшая под солнцем, - словом, облик
природы с ее бездумным или рассеянным выражением, среди которой они
возникали, неизменно сопровождает воспоминание о них; и, понятно, когда на
все это долго смотрел безвестный прохожий, склонный к мечтательности
ребенок, - так смотрит на короля замешавшийся в толпу летописец, - это
уголок природы, этот край сада и не подозревали, что благодаря прохожему они
долго будут жить со всеми их недолговечными особенностями; и, однако, моя
восторженность не упустила ни запаха боярышника, который облетал изгородь и
скоро должен был уступить место запаху шиповника, ни мягких шагов по гравию
дорожки , ни пузырька, вздувшегося на воде напротив речного растения и тут же
лопнувшего , и ей удалось все это пронести сквозь столько лет , а между тем
пролегавшие здесь дороги заглохли, умерли те, что по ним ходили, да умерла и
сама память о тех, что по ним ходили . Иногда этот вид, донесенный мною до
сего дня , совершенно обособляется и, подобно цветущему Делосу,
неуверенно держится на поверхности моего сознания, и я даже затрудняюсь
сказать, из какого края, из какого времени - а может быть, просто-напросто
из каких мечтаний - выплыл он. Но самыми глубокими залежами в душевной моей
земле, самой твердой почвой , на которой я и сейчас еще стою, я считаю
направление в Мезеглиз и направление в Германт. И это потому, что
приглядываясь к предметам, к людям , я убеждался , что мне все еще дороги и
все еще радуют меня только те предметы, только те люди, с которыми я
столкнулся там . Оттого ли, что животворная вера иссякла во мне, оттого ли,
что действительность создается лишь в памяти, но только цветы, которые я
вижу теперь впервые, кажутся мне ненастоящими. Направление в Мезеглиз с его
сиренью, боярышником, васильками, маком, яблонями, направление в Германт с
рекой , где было полно головастиков, с кувшинками и лютиками навсегда сложили
для меня представление о стране, где бы мне хотелось жить , где бы, самое
главное, можно было ходить на рыбную ловлю , кататься на лодке, осматривать
развалины готических укреплений и обнаруживать среди хлебов величественный
храм, вроде Андрея Первозванного-в-полях , настоящий , сельский и золотистый,
как скирд; и потому, что васильки , боярышник , яблони, которые попадаются мне
теперь, когда я гуляю , расположены на глубине, на уровне моего прошлого, они
мгновенно находят доступ к моему сердцу. И все же в каждой местности есть
нечто своеобразное , и когда меня охватывает желание вновь увидеть
направление в Германт , то его нельзя удовлетворить, приведя меня на берег
реки , где были бы такие же красивые, даже еще более красивые кувшинки , чем
на Вивоне, так же как, возвращаясь домой вечером - в час , когда во мне
пробуждалась тоска, которая позднее переселяется в любовь , причем у иных -
навсегда, - я бы не хотел, чтобы ко мне пришла попрощаться мать красивее и
умнее моей. Нет, подобно тому как для того, чтобы я заснул блаженным сном, с
тем безмятежным покоем в душе, какого мне потом не могла дать ни одна из
моих любовниц, потому что мы сомневаемся в них даже когда мы еще им верим и
потому что мы не владеем их сердцем так , как я владел сердцем матери, когда
она, целуя, отдавала его мне, отдавала все целиком, без задней мысли , без
остатка, - мне нужна была она, нужно было , чтобы она ко мне наклонилась и я
увидел у нее под глазом какой -то, должно быть, шрам, который был мне дорог
не меньше , чем все ее лицо, точно так же мне нужно направление в Германт,
каким я его знал, с фермой, находившейся на некотором расстоянии от двух
ферм, жавшихся друг к дружке при повороте в дубовую аллею, нужны луговинки,
на которых, когда солнце придает им зеркальность пруда, вырисовываются
листья яблонь, нужен весь этот пейзаж с его своеобразием, обволакивающим
меня в бессонные ночи с какой -то почти колдовской силой и ускользающим, как
только я проснусь. Вне всякого сомнения, из-за того, что во мне неразрывно
связаны разнородные впечатления - связаны только потому, что складывались
они одновременно , - направление в Мезеглиз и направление в Германт позднее
принесли мне немало разочарований , более того: из-за них я наделал немало
ошибок. Ведь я часто мечтал увидеться с кем-нибудь, не отдавая себе отчета ,
что моя мечта вызвана только тем, что этот человек напомнил мне боярышник, и
я уверял себя и других, что во мне заговорила былая привязанность, тогда как
мне просто хотелось туда съездить. Но по этой же самой причине, а еще
потому , что давние мои впечатления живут в теперешних, с которыми у них есть
какая-то связь, они служат им опорой, придают глубину , какое -то особое
измерение. Вдобавок они наделяют их очарованием, значением , доступным лишь
мне. Когда, летним вечером, исполненное гармонии небо вдруг начинает рычать,
как дикий зверь, и все ворчат на грозу, я один стою на дороге в Мезеглиз и
под шум дождя с упоением вдыхаю запах незримой и неотвязной сирени".
Каким незначительным, мелким, бросовым выглядит перед этим чувствами и мыслями броуновское движение политиков, идеологов, вождей и угнетенных, обманщиков и обманутых, а точнее, тех, кто полагает, что угнетает и обманывает и тех, кто уверен, что угнетен и обманут.
И, конечно, благословенный Николай Михайлович Любимов - изумительный переводчик.
Только Шлендорф попытался экранизировать эту невероятной красоты книгу, и то - часть ее - "Любовь Свана".
Потому что не родился еще киноПруст, нет такого. Даже киноДжойс был, ранний Джойс, может быть, это Эйзенштейн. Но Пруста - нет.
А фильм - прекрасный. Джереми Айронс, Ален Делон, Орнелла Мути. Идеально! Точь-в-точь.