Психопатия (социопатия) в культуре и обыденности
Психопатия (социопатия) в культуре и обыденности
(Статья написана в рамках совместного с Ю. Власовой проекта, посвященного исследованию психопатии)
Галина Бедненко
Мифология
Обыкновенно, миф рассказывает о строительстве человеческого Космоса в противовес животному или чудовищному Хаосу. Но есть существа, способные вписаться в любой порядок, любую систему или даже принцип ее отсутствия, но при этом играть будут только за себя. Они будут отдельными и отделенными, даже будучи плоть от плоти любого сообщества. Собственно это и не дает сразу их выделить из других, а также поверить, что таковое их кардинальное различие действительно реально и возможно.
Древнегреческая мифология, ясно и очевидно различавшая человеческое и цивилизованное от чудовищного и хаотического, отчетливо описывает выстраивание отчетливых границ между сознанием и бессознательным, а также конфликты и вторжения, настоящие войны этих могучих сил. Несмотря на существование сонмищ ужасных чудовищ, она сохранила память об ужасных деяниях совершенно, казалось бы, обычных индивидов. Которые вновь и вновь совершали свои злодейства, без всякого страха быть наказанными и вне любого другого мотива кроме своего причудливого или импульсивного желания.
Низшая мифология: оборотни
Оборотнями называют существ, способных оборачиваться из зверя в человека и наоборот. Их природа двойственна: они выглядят как люди с людьми, но внезапно способны стать зверем. Мы предположили, что именно они в коллективном мифологическом сознании стали отражением как психотического, так и психопатического типов.
Наиболее известными в европейской культуре и фольклоре стали оборотни-волки (реже, но все же достаточно устойчиво на севере - медведи). Это самый популярный класс существ - оборотней. Такие люди называются волкодлаками и вервольфами (на славянский и на немецкий манер, соответственно). Превращение в волка упоминается также часто, как и превращение в медведя и иногда они смешивались. (Волка и медведя объединяет также эротическая символика).
Образ волка тесно связан с мужскими военными братствами многих культур и народов. Полагают, что в древние времена инициация молодых воинов могла состоять в их магическом превращении в волков (особенно, если обряд происходил с применением наркотических или опьяняющих веществ), которые должны были некоторое время жить вдали от поселений "волчьей жизнью". Боевая дружина, военный мужской союз традиционно сравнивается с волчьей стаей. Волк - вор, убийца, насильник, душитель в глазах потенциальной жертвы и символ воинской доблести в глазах воина. Сам воин - волк, его противники - овцы, козы и тому подобные травоядные. Связываясь с мужскими военными союзами, волк легко становится символом "внезаконности". Воинский мужской союз в любом случае предполагает некоторый разрыв с семейными родовыми связями и общепринятыми законами; так образуется свое воинское "братство". Не случайно кровное побратимство было так широко распространено у скандинавских дружинников и викингов в целом.
Воин - волк, оставшись не у дел, выйдя на покой, покоя обычно не обретает, а становится преступником, преследующим своих жертв и преследуемым самим. Так берсерки ("медвежьи шкуры", но их вполне можно называться и "ульвсерки" - "волчьи шкуры") становились обидчиками вдов и нежных дев, а также похитителями чужих наследств в исландских сагах. Но и таких волков - преступников находили и убивали. Уничтожение злых берсерков даже ставится в заслугу некоторым героям саг. Мужчины, обращающиеся волками, встречаются в исландских сагах и это представлено, как несколько необычное дело, но вполне вероятное. В "Саге об Эгиле" есть Ульв - хороший человек и добрый хозяин, но вечерами его клонило в сон, и он избегал людей. И люди поговаривали, что он оборотень, и называли его Кведульвом - "Вечерним Волком". Этот человек по сюжету саги обладает даром предвидения. Его действия подчинены не логике, рассудку или эмоциям, а внутреннему чутью, "звериному нюху". Берсерки (элитная «гвардия» викингов) также часто бывали оборотнями. Они часто оказываются неприкаянными в обычной людской жизни. Бывшие берсерки мечутся как затравленные звери, временами убивая, оскорбляя или вызывая на поединки людей. Пока их самих не затравят, не обманут и не убьют. У скандинавов преступник часто представлялся волком.
Лакомство волчье -
падаль - глотал ты,
брата убийцей был твоего,
всем ненавистный
в груде камней
ползал ты, корчась
и раны зализывал!
("Первая песнь о Хельги Убийце Хундинга", Старшая Эдда)
В древней Исландии был своего рода юридический термин, обозначающий убийцу: композит, состоящий из двух слов "убийство" и "волк" ("мордварг"). Древненорвежские и древнеисландские законы различали разные типы убийств, в зависимости от обстоятельств и отношений между убийцей и убитым. Одним из самых тяжких оказывалось убийство беззащитного человека особенно после наступления темноты и попытка скрыть преступление. К такому убийце и относился вышеупомянутый термин "мордварг". И у славян преступник, в том числе вор, традиционно именовался "волком". Об этом пишет в связи с казнью князя Игоря известный исследователь В.Я. Петрухин. Тут есть и прямая ассоциация современников казненного князя древлян:"Аще ся въвадитъ волк в овце, то выносит все стадо". И как у вора рука может быть "доброй" или "худой", так и у реального волка может быть "хороший" зуб. После его нападения оставшиеся животные плодятся и живут здоровехоньки.
Европейские фольклорные представления свидетельствуют о том, что волки-оборотни были все же людьми, обращавшимися в волка и могли становиться зверем как неконтролируемо, так и по собственной воле (осознанно, в здравом уме и вменяемости). Считалось, что неминуемо они превращались в волка под воздействием полной луны. (Удивительно, что страх луны отмечается и современными психиатрами у эксплозивных психопатов!) Вернув себе человечий облик, они как будто не всегда даже помнили, что творили в зверином обличье.
Разбойники, убийцы и насильники встречались во все времена… Очень часто их метафорой (и даже самостоятельно принятым образом и символом) становился волк, особенно человек-волк. Внешне они люди, но внезапно превращаются в зверей и тогда в них невозможно увидеть человека. Они действуют не как люди… как звери, как чудовища…
В японском, корейском и китайском фольклоре особенно популярны лисы - оборотни, японское название - «кицунэ». Кицунэ - не люди, а лисы или злые духи, умеющие обращаться в людей. Чаще всего они принимают облик красивой девушки или старика и обманывают доверчивость людей, создавая перед ними роскошные иллюзии, являясь им во снах и получая их жизненную силу, сводя их с ума и губя. Обычно у такой лисы даже в человечьем обличье есть проблема с тем, чтобы спрятать свой хвост: внимательный герой способен разоблачить обернувшуюся человеком не слишком осторожную лису, заметив ее хвост. Лисы - кицунэ часто злые обманщики, использующие свои магические шалости для того, чтобы помучать людей[1], кроме того - опасные соблазнительницы, высасывающие жизненные силы из мужчин.
Исследователи психопатов (социопатов) отмечают, что среди этих людей встречается достаточно много индивидов, ведущих асоциальный образ жизни, без всякого постоянного места работы (в достаточно зрелом возрасте), без друзей и подруг, без эмоционально близких отношений… в том числе и тех, кто постоянно занимается проституцией. Это часто профессиональные (или даже от случая к случаю) жиголо и проститутки (или содержанки), живущие без эмоциональных привязанностей к партнерам и без реальной вовлеченности в регулярные отношения. Стоит заметить, что далеко не всегда женщины и мужчины, занимавшиеся проституцией будут определены как психопаты. Род занятий не является критерием для такого определения. Однако беспорядочные или бесчувственные (обычно, набор бесчувственных) сексуальные связи вполне может быть одним из признаков психопатической личности. Страсть к власти и выгоде движет ими, еще необходимость признания и любви… тоже как ключ к упоению властью, а также отмычка для социальной выгоды. Социальные маньяки, как представляется, чаще всего являются психопатами. Мания в таком случае - есть место концентрации аффектов в его омерзительном психическом мире.
Психопаты в сказках
«Он выберет вас, обезоружит словами и подавит своим присутствием. Он будет радовать вас мудрыми планами. С ним вы хорошо проведете время, правда, вам за все придется платить. Он будет обманывать с улыбкой на лице и приводить в ужас одним лишь взглядом. И когда вы перестанете его интересовать, он опустошит вас и надолго лишит равновесия и чувства собственного достоинства. Вы станете намного печальнее, но не намного умнее, и еще долго будете думать о том, что произошло, и в чем была ваша ошибка…» (Из книги Р. Хаэра «Лишенные совести»)
Сказки представляют собой некие более личные истории, они связаны не с коллективным (как мифы), но с индивидуальным символическим (метафорическим) сознанием и бессознательным. Несомненно «ужасная встреча» с психопатом это один из сюжетов личной истории и в различных сказках мы можем увидеть нечто похожее при встрече с чудищами, разбойниками и злыми волшебниками… Однако в сказке повествование ведется в фокусе на исключительно главного героя, мы не знаем личных историй всех этих чудовищ и злодеев. Потому, мы пойдем от сюжета… В сказках, в отличие от мифов, вообще смысл определяется в сюжете более чем в характере (в мифе характер развивается в сюжете; в сказке характер раскрывается в мифе).
Психопаты «лишенные Эроса»
Известный юнгианский аналитик Адольф Гугенбюль - Крейг в своей книге «Эрос на костылях» выделяет пять первостепенных признаков психопатии:
1. Неспособность любить, «отсутствие эроса в самом широком смысле этого слова».
2. Отсутствие или недостаток чувства нравственности. (При этом они могут быть склонны к морализаторству.)
3. Отсутствие какого-либо психического развития.
4. Фоновая депрессия от истинной изоляции, в отсутствии Эроса, от других людей.
5. Хронический фоновый страх: психопаты не доверяют миру.
Среди вторичных (необязвательных) признаков автор выделяет:
1. Отсутствие чувства вины. Вместо вины как нравственного внутреннего конфликта, они испытывают ощущение своей неуместности в мире, отвержение окружающими и социальную несостоятельность, что, конечно, способно причинить им определенные страдания.
2. Отсутствие любого реального понимания или инсайта.
3. Способность вызывать к себе жалость; жалость того же рода, которую мы испытываем по отношению к инвалидам, или сопереживание беспомощным и больным детям.
«Как можно помочь еще, как ни проявлением жалости к этим людям, особенно когда ощущаешь их фоновую депрессию и атмосферу отчаяния? Они кажутся совершенно беспомощными, потерянными в мире, которому не принадлежат. Снова и снова они предпринимают попытки приспособиться и справиться в той манере, которая, как правило, чуть-чуть не достигает цели. Они - вечные странники, вызывающие в нас страстное желание помочь, - чувство, испытываемое нами по отношению к беспомощным человеческим созданиям. Нередко такая жалость создает затруднения, и многие становятся ее жертвами. Мы часто пытаемся быть добрыми к этим «бедным» людям - наша жалость вполне оправдана. Однако проблема состоит в том, что психопаты с готовностью манипулируют людьми из своего окружения именно посредством такой жалости к себе. Часто жертвами такой жалости оказываются женщины: возникают материнские инстинкты, или констеллируется архетип кормилицы. Они хотят защищать и заботиться о несчастном, слабом создании, и это объяснимо, ведь психопаты ударяют по защитительным струнам и взывают к желанию помочь и исцелить. Те, кто имеют дело с психопатами, с готовностью уступают фантазиям о спасителе. Столкнувшись с явлением, которое просто не имеет права на существование, которое как-то должно быть изменено, они твердо намереваются спасать этих индивидов» (Гугенбюль-Крейг А., 2002. - с. 98-99).
4. Очарование способное с легкостью обольщать и доставлять удовольствие с изящностью и утонченностью. Так как эрос не вмешивается в их отношения, они могут спокойно пользоваться всем своим арсеналом обманных способов без всяких запретов и угрызений совести.
5. Асоциальное или преступное поведение.
6. Некоторые формы скуки. Монотонность существования.
7. Карьеризм.
Кроме того, автор говорит о том, что у каждого человека есть психопатические лакуны, наполненные исключительно инструментализмом отношений, в полном отсутствии Эроса. И хотя можно согласиться, что опасность инструментального отношения к другим людям, миру и даже себе присутствует в той или иной мере у каждого человека, одной этой версией сложно объяснить существование психопатов.
Убийство мифа
У Терри Пратчетта один из самых откровенных портретов психопатической личности явлен в «Санта Хрякусе». Там действует убийца Тчай-Тчай, человек, которого страшатся в самой Гильдии Убийц. Он действует без всяких правил, без приличия, без законов и без всякой этики. Он убивает ради забавы и просто потому, что так удобнее… или это просто пришло ему в голову. Для интереса он даже придумал, как убить богов и персонификации важнейших законов мироустройства (Смерть и «Новый Год»[2]). Впрочем, не только ради интереса - а из-за власти тоже.
В конце это книги задается вопрос, что будет, если Санта-Хрякус не воскреснет. Ответ на него - Солнце не взойдет. И это оказывается правдой. Взойдет лишь шар светящегося газа, а миф и смысл умрет. Психопат в своей жажде власти, и повинуясь своим мечтам и всесилии, признании и власти, убивает осмысленность и мечту, все возвышенное и творческое, любое единение чувства и формы, эмоции и жеста. Копируя, подражая, нивелируя и обесценивая, психопат убивает миф, надежду, мечту... чувство и смысл.
Психопатизация культуры и личности
Культура - это совокупность материальных и духовных ценностей, жизненных представлений, образцов поведения, норм, способов и приемов человеческой деятельности. Осмысленность культурных правил - норма жизни человеческой личности. В архаических общества, на стадии преобладания коллективного культурного сознания, правила предопределялись сообществом. С развитием человеческой личности в исторической ретроспективе стали выделяться и осознаваться эмоционально-ценностный уровень сознания и индивидуальные правила поведения, основанные на личностном выборе.
Психопатическая личность в архаические времена и в традиционном обществе выделялась именно своей невосприимчивостью к культурным нормам социального взаимодействия. Нарушения табу, правил, законов были ключевыми признаками их отличия. Именно поэтому они казались «нелюдями», «оборотнями». С развитием и становлением индивидуальной личности в Новое время, а следовательно - и постепенно - индивидуалистической западной культуры психопат по-прежнему выделяется нарушением законов, человеческих правил и табу. Развитие психологической науки дает возможность заглянуть внутрь психики (личности) самого психопата, чтобы понять, как это устроено. Выяснилось, что психопатическая личность ориентирована на исключительно на себя как мерило происходящего во внешнем (и его внутреннем) мире; психопатическая личность лишена основы человеческой традиции и преемственности эмоционально-ценностного смысла; внутри нее самой нет целостности материальных и духовных ценностей, принятых и передаваемых другим поколениям норм поведения, форм и способов продуктивной совместной человеческой деятельности. Психопатическая личность оказывается Вне Культуры.
Однако в этой теории существует один парадокс: история знает этапы, периоды и даже культуры, в которых подверженность разрушительным аффектам была для человека вполне приемлимой и даже предпочтительной. Это, прежде всего, времена перемен, слома эпох: войны и уничтожение целых народов и цивилизаций. Отдельная личность могла добиться большего успеха (и даже просто выжить!) именно благодаря своей психопатической бесчувственности. В то же время, даже рожденные в завоеваниях культуры (например, скандинавская цивилизация эпохи викингов) нельзя назвать психопатичными: нормы и правила, существовали внутри нее, как индивидуальные (что прилично, а что неприлично делать мужу или женщине), так и групповые. Очень велики были представления о приличиях и правилах поведения в сообществе, тем более детально они были обусловлены, чем выше была постоянная опасность и угроза со стороны многочисленных врагов, недругов и соперников. Чуждая культура со своими правилами вполне способна представать перед иной (и с более развитой «культурой аффектов» или гуманистических идеалов) цивилизацией как дикая, варварская, но все же мы ее не можем назвать психопатичной. Психопат всегда находится в рамках культуры, но не принимает ее норм. С развитием цивилизации представление о человеке перестает опираться на общность культуры. В мире, где существуют различные культурные и социальные системы возникает «культурная презумпция»: человеческая личность имеет право на принадлежность к своей культуре, и не может быть признана «не-человеком» только по своей чужеродности и инаковости. Стоит сказать, что, к сожалению, подобное отношение принято даже в современном мире и до сих пор не везде.
Сложная социальная структура и набор общественных норм и договоров предполагают неоднородность организации сообщества и разнородность культуры. Современная западного типа культура состоит из набора субкультур или же включает в достаточно целостную форму - некоторый набор маргинальных или полумаргинальных сообществ, со своей внутренней субкультурой. Субкультура не ориентированная на преемственность и передачу норм и правил следующим поколениям способна стать рассадником психопатов. Это их прекрасное прибежище: в отрыве от материнской культуры (и часто в оппозиции к ней), с традиционным для этой среды ореолом Вождя или Мученика.
Субкультура - как некий локальный набор норм и правил, принятых в некотором сообществе и именно благодаря им отличающий его членов от материнской культуры, сейчас расширяет свое значение. Но мы остановимся на признаке некоторой социальной обособленности ее членов (так исключив из рассмотрения поклонников тех или иных жанров искусства) и, в рамках настоящего исследования, отметим именно психопатоподобные субкультуры. Современное индивидуалистическое сознание позволяет существовать человеку «вне рамок и условностей», и быть при этом вполне принятым сообществом. Более того, в отдельных субкультурах этот «принцип отсутствия принципов» и полагается предпочтительным. Разные субкультуры предлагают нам различные формы психопатического идеала. Криминальная - принцип торжества силы и власти, деление на «хищников и жертв», отвержение «родительской культуры», архаичное разделение на «своих» и остальных. Корпоративная - тот же принцип торжества силы и власти, деление на «хищников и жертв», смена масок, ситуативная обусловленность поведения. Клубная - исполнение сиюминутных желаний, импульсивность и снижение поведенческого контроля, вечный праздник и каждый раз «новая жизнь», промискуитет, употребление психоактивных веществ… Феминистская… Официозно-политическая… Радикально-политическая… Отчасти искусственное, жанровое разделение сообщества на ярлыки субкультур можно продолжить (субкультура «глянца», политическая субкультура…) с примерно теми же заключениями. В настоящее время мы видим постепенное вытеснение гуманистических ценностей европейской цивилизации предпочтением яркой, динамичной смены внешних атрибутов и формальных правил современных «ярлычных» субкультур. Самоценность человеческой индивидуальности отрицается психопатической культурой, в которой нет Другого, есть только Я. «Я у себя одна» и оказывается лозунгом современной цивилизации, и они эти знамена поднимаются даже не психопатом, а вполне обычным человеком, который осознанно выбрал «подражание» психопату, убогость и скудость эмоциональной жизни и бедность внутренних конфликтов ради спокойного и сытого существования, ради периодического возбуждения и разрядки в употреблении своей власти, ради подчинения и контроля других, которые для него не люди - объекты.
Использованная литература:
1. Аполлодор. Мифологическая библиотека. - М.: Наука. - 1993.
2. Бедненко Г. Образ волка у германцев и славян // http://ec-dejavu.ru/w/Wolf.html
3. Бедненко Г. Лапшина Т. Сказка о Красной Шапочке и Сером Волке: Полезный определитель //http://mythodrama.indeep.ru/theory/red_hood/red_hood.html
4. Гугенбюль-Крэйг А. Эрос на костылях. - СПб.: БСК. - 2002.
5. Зюскинд П. Парфюмер: История одного убийцы. - СПб.: Азбука - классика. - 2006.
6. Пратчетт Т. Вещие сестрички. - М.: Эксмо. - 2001.
7. Роулинг Дж. Гарри Поттер: в 7 книгах. - М.: Росмэн. - 2002-2007.
8. Сага об Эгиле//Исландские саги. - М.: 1953
9. Старшая Эдда: Эпос/Пер. с др.-исл. А. Корсуна. - СПб.: Азбука - классика. - 2001.
10. Хаэр Р. Лишенные совести: Пугающий мир психопатов. - М.: Вильямс. - 2005.
[1] Существуют, впрочем истории, в которых лисы представлены как достаточно благожелательные существа.
[2] В этом мире его зовут Санта Хрякус. А Дед Мороз там разрисовывает стекла папоротниками.
http://www.maap.ru/library/book/49/