Одиночество и уединение.
Одиночество и уединение. Пауль Тиллих.
http://rudocs.exdat.com/docs/index-170937.html?page=9
конспект статьи (курсив мой):
И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться в уединении; и
вечером оставался там один.
Мф.14:23
I
«Оставался там один». Как и мы. Человек одинок, потому что он человек! В определенном смысле всякое творение одиноко. В величественной обособленности каждая звезда совершает свой путь во тьме бесконечного космоса. Всякое дерево растет в соответствии со своим законом, реализуя свои собственные уникальные возможности. Животные живут, борются и умирают ради одних себя, заключенные в границы собственного тела. … Быть живым означает быть телесным - телом, отделенным от всех других тел. А быть отделенным означает быть одиноким.
Это верно в отношении всякого существа, но в отношении человека - в большей степени, чем какого-либо другого существа. Он не просто одинок; он знает о своем одиночестве. Осознавая, кто он есть, человек задается вопросом о собственном одиночестве. Он спрашивает, почему он одинок и как может преодолеть свое одиночество - поскольку не может ни выдержать этого одиночества, ни избежать его. Такова судьба человека - быть одиноким и осознавать это. И даже Бог не может избавить его от этой судьбы.
В библейском повествовании о рае мы читаем: «И сказал господь Бог: не хорошо быть человеку одному. И сделал женщину из плоти Адама». …признавая друг друга плотью от плоти своей, каждый остается в одиночестве. Они взирают друг на друга, и, несмотря на взаимное влечение, чувствуют свою взаимоотчужденность. … Бог сам заставляет их осознать этот факт, говоря с каждым отдельно, делая каждого ответственным за собственный грех, слушая их оправдания и взаимные обвинения, произнося каждому отдельное проклятие…
…
Экстаз любви способен поглотить человеческую самость в ее единении с другой самостью, и кажется, что разделенность преодолена. Но после таких мгновений взаимная изоляция людей ощущается еще глубже, чем раньше, вплоть до взаимного отторжения. Мы отдали слишком много самих себя, и теперь стремимся вернуть отданное. Наше стремление защитить собственное одиночество выражается в чувстве стыда. … Таким образом, мужчина и женщина остаются одинокими даже в самом близком единении. Они не могут проникнуть в глубиннейшее средоточие друг друга. А если бы это было не так, то они не могли бы быть друг для друга помощниками, не могли бы создать человеческое общество.
II
Наш язык тонко ощущает эти две стороны человеческого одиночества. Он создал слово «одиночество», чтобы выразить страдание быть одному. И он же создал слово «уединение», чтобы выразить радость быть одному.
…
Чаще всего мы переживаем одиночество, наступающее после смерти тех, кто помогал нам забыть о собственном одиночестве, или после разлуки с ними. Это касается не только самых близких нам людей, но также и тех, кто подарил нам чувство единения - например, коллег, с которыми мы работаем, и с которыми у нас возник социальный контакт и духовное общение.
…
Но давайте также посмотрим на тех, кто окружен друзьями и соседями, коллегами и соотечественниками, кто живет в семейном союзе и наслаждается сексом - т.е. имеет все, чего те, другие, не имеют. И давайте спросим, не бывает ли у них чувства боли от одиночества. … Если мы можем отнести себя к этой категории людей, то наш ответ будет таков: я никогда не чувствовал себя так одиноко, как в тот час, когда я, окруженный людьми, переживал предельную изоляцию.
…
…некоторые люди чувствуют себя непонятыми вопреки их горячему желанию быть понятыми, а потому и терзаются одиночеством посреди толпы. … А кто по-настоящему понят, даже самим собой? Тайна личности не может быть постигнута при помощи точного описания характера. И все же те, кто постоянно чувствуют себя непонятыми, путают тайну личности с воображаемыми «сокровищами», которыми, как им кажется, они обладают, и которые требуют признания со стороны окружающих. И когда такого признания не возникает, они чувствуют себя одинокими и отвергнутыми.
…
Многие ощущают одиночество из-за того, что вопреки их стремлению любить и быть любимыми, их любовь отвергнута. Но их одиночество создано ими самими. Эти люди склонны считать своим правом то, что может быть отдано им лишь как дар. Они погружаются в это рукотворное одиночество, мстя отвергшим их горечью и враждой, а на самом деле наслаждаясь болью своего одиночества.
…
Но есть также и подлинный опыт отвергнутой любви. Человек ничего не требует как такового, но надежда тоскует о другой надежде и терпит разочарование. Любовный союз подходит к концу или вообще перестает существовать. Такое одиночество обрывает наши связи с миром. Мы действительно абсолютно одиноки, и даже чья-то любовь к нам или сила нашей прежней любви не могут снять с нас это бремя. Тот, кто способен выдержать одиночество любовного разочарования, переживает всю глубину трагизма человеческого существования, причем переживает творчески.
Но в конечном счете остаются две формы одиночества, которых нельзя ни избежать, ни закрыть чем-либо: это одиночество вины и одиночество смерти. … Мы не можем сделать никого ответственным за то, что совершили сами. Мы не можем убежать от своей вины и не можем скрыть ее, оставаясь честными. Мы остаемся с ней один на один. И это одиночество пронизывает все другие формы одиночества, преобразовывая их в опыт самоосуждения.
И, наконец, существует предельное одиночество неизбежности смерти. В предчувствии собственной смерти мы остаемся совершенно одни. Общение с другими людьми не может устранить это одиночество, как не может и присутствие других в сам час моего умирания скрыть то, что это моя смерть, и только моя. В час смерти мы отрезаны от целого мира и каждого предмета в нем. Мы уже лишены всех этих вещей и живых существ, помогавших нам забыть собственное одиночество... Кто способен вынести такое одиночество?!
III
Победить одиночество может лишь тот, кто способен вынести уединение… Есть много путей, на которых мы можем найти и пережить это уединение. И каждый из этих путей может быть назван «религиозным», если верно, что, как сказал один философ, «религия есть то, что человек делает со своим уединением».
Один из этих путей - стремление к молчанию природы. Мы можем беззвучно разговаривать с деревьями, облаками и морскими волнами. Природа способна отвечать без слов шелестом листьев, движением облаков или шепотом волн. Мы можем обрести уединение, но лишь на короткое время, поскольку понимаем, что голоса природы не могут быть подлинным ответом на вопросы нашего разума. Наше уединение в природе очень легко превращается в одиночество, и мы снова возвращаемся в человеческий мир.
Уединение также можно найти в чтении стихов, в слушании музыки, в созерцании полотен живописцев, в постоянной работе мысли. Возможно, мы одни среди множества других людей, но мы не одиноки. Уединение защищает нас, не изолируя. Но жизнь опять возвращает нас к своей пустой болтовне и неизбежным требованиям повседневной рутины…
…одиночество повседневности… Теперь гораздо сильнее, чем в прежние времена, человек настолько одинок, что не может вынести этого одиночества. Он страстно стремится стать частью толпы. И весь мир его поддерживает в этом стремлении. Это симптом нашей общей болезни - то, что учителя, родители, владельцы средств коммуникации делают все, для того чтобы лишить нас внешних условий уединения, простейшего стремления к отдельной жизни. Даже наши дома, вместо того чтобы защищать уединение каждого члена семьи или группы, устроены так, чтобы исключить уединение почти полностью. То же самое касается различных форм общественной жизни, школ, колледжей, учреждений и предприятий.
…
Но иногда Господь выбрасывает нас из толпы и погружает в уединение, к которому мы не стремимся, но оно захватывает нас. … Он хочет, чтобы мы задались тем вопросом об истине, который может изолировать нас от других людей, и задан этот вопрос может быть только в уединении. Господь хочет, чтобы мы задавались вопросом о справедливости, который может заставить нас страдать и умереть и который может возникнуть лишь в уединении. Господь хочет, чтобы мы отошли от обычных человеческих путей, что может навлечь на нас проклятия и ненависть, и этот отход возможен только в уединении. Он хочет, чтобы мы сквозь границы собственного бытия проникли туда, где возникает тайна жизни, и это может происходить только в моменты уединения.
Среди нас есть люди, стремящиеся к творчеству в той или иной сфере жизни. Но невозможно стать творческим человеком и оставаться им вне уединения. Один час осознанного уединения в большей мере творчески обогащает человека, нежели многочасовые усилия осмыслить творческий процесс.
Что же происходит в нашем уединении? …первое, что происходит в нашем уединении: мы встречаемся с собой, но не как с собой, а как с ареной битвы сил созидания и разрушения, Бога и демонов…
…
Когда приходит вечер, одиночество становится более одиноким. Мы ощущаем это, когда день или какой-то период или все дни нашей жизни подходят к концу. Иисус ушел, чтобы молиться. … Стремление к Богу дает нам те мгновения уединения, которых никто не в силах у нас отнять.
В такие мгновения уединения с нами что-то происходит. Центр нашего бытия, наша глубиннейшая внутренняя самость, основа нашей уникальности восходит к божественному центру и погружается в него. И тогда мы не рискуем утратить себя.
Теперь, вероятно, можно ответить на вопрос, который вы, скорее всего, уже себе задали: как из уединенности может вырасти сообщество? Мы же поняли, что никогда не сможем проникнуть в глубиннейший центр бытия другого существа. Мы всегда одни, каждый сам с собой. Но мы все-таки можем достичь этого глубиннейшего центра самости другого человека в том случае, если устремляемся к Богу и от него возвращаемся к человеку. В этом случае одиночество не устраняется, но входит в то сообщество, в котором пребывают духовные центры других людей. И даже любовь рождается заново в уединении, поскольку лишь в уединении те, кто одинок, способны обрести тех, от кого они отделены. Только присутствие вечного может пробить те стены, что отделяют временное от вневременного. Один час уединения может больше приблизить нас к тем, кого мы любим, чем долгие часы общения. Мы можем взять любимых с собой к вершинам вечности.
И, возможно, когда мы спросим: «А что же представляет собой глубиннейшая внутренняя природа уединения?», то получим ответ: присутствие вечного на проторенных дорогах временного. Именно опыт бытия одним, но не одиноким, с позиции Вечного Присутствия светит ликом Христа и соединяет нас со всеми и всем, от кого и чего мы отделены. В бедности уединения есть все богатства. Позволим себе уединение - чтобы встретиться с вечным, найти других, увидеть себя.
статья полностью:
http://rudocs.exdat.com/docs/index-170937.html?page=9
конспект статьи (курсив мой):
И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться в уединении; и
вечером оставался там один.
Мф.14:23
I
«Оставался там один». Как и мы. Человек одинок, потому что он человек! В определенном смысле всякое творение одиноко. В величественной обособленности каждая звезда совершает свой путь во тьме бесконечного космоса. Всякое дерево растет в соответствии со своим законом, реализуя свои собственные уникальные возможности. Животные живут, борются и умирают ради одних себя, заключенные в границы собственного тела. … Быть живым означает быть телесным - телом, отделенным от всех других тел. А быть отделенным означает быть одиноким.
Это верно в отношении всякого существа, но в отношении человека - в большей степени, чем какого-либо другого существа. Он не просто одинок; он знает о своем одиночестве. Осознавая, кто он есть, человек задается вопросом о собственном одиночестве. Он спрашивает, почему он одинок и как может преодолеть свое одиночество - поскольку не может ни выдержать этого одиночества, ни избежать его. Такова судьба человека - быть одиноким и осознавать это. И даже Бог не может избавить его от этой судьбы.
В библейском повествовании о рае мы читаем: «И сказал господь Бог: не хорошо быть человеку одному. И сделал женщину из плоти Адама». …признавая друг друга плотью от плоти своей, каждый остается в одиночестве. Они взирают друг на друга, и, несмотря на взаимное влечение, чувствуют свою взаимоотчужденность. … Бог сам заставляет их осознать этот факт, говоря с каждым отдельно, делая каждого ответственным за собственный грех, слушая их оправдания и взаимные обвинения, произнося каждому отдельное проклятие…
…
Экстаз любви способен поглотить человеческую самость в ее единении с другой самостью, и кажется, что разделенность преодолена. Но после таких мгновений взаимная изоляция людей ощущается еще глубже, чем раньше, вплоть до взаимного отторжения. Мы отдали слишком много самих себя, и теперь стремимся вернуть отданное. Наше стремление защитить собственное одиночество выражается в чувстве стыда. … Таким образом, мужчина и женщина остаются одинокими даже в самом близком единении. Они не могут проникнуть в глубиннейшее средоточие друг друга. А если бы это было не так, то они не могли бы быть друг для друга помощниками, не могли бы создать человеческое общество.
II
Наш язык тонко ощущает эти две стороны человеческого одиночества. Он создал слово «одиночество», чтобы выразить страдание быть одному. И он же создал слово «уединение», чтобы выразить радость быть одному.
…
Чаще всего мы переживаем одиночество, наступающее после смерти тех, кто помогал нам забыть о собственном одиночестве, или после разлуки с ними. Это касается не только самых близких нам людей, но также и тех, кто подарил нам чувство единения - например, коллег, с которыми мы работаем, и с которыми у нас возник социальный контакт и духовное общение.
…
Но давайте также посмотрим на тех, кто окружен друзьями и соседями, коллегами и соотечественниками, кто живет в семейном союзе и наслаждается сексом - т.е. имеет все, чего те, другие, не имеют. И давайте спросим, не бывает ли у них чувства боли от одиночества. … Если мы можем отнести себя к этой категории людей, то наш ответ будет таков: я никогда не чувствовал себя так одиноко, как в тот час, когда я, окруженный людьми, переживал предельную изоляцию.
…
…некоторые люди чувствуют себя непонятыми вопреки их горячему желанию быть понятыми, а потому и терзаются одиночеством посреди толпы. … А кто по-настоящему понят, даже самим собой? Тайна личности не может быть постигнута при помощи точного описания характера. И все же те, кто постоянно чувствуют себя непонятыми, путают тайну личности с воображаемыми «сокровищами», которыми, как им кажется, они обладают, и которые требуют признания со стороны окружающих. И когда такого признания не возникает, они чувствуют себя одинокими и отвергнутыми.
…
Многие ощущают одиночество из-за того, что вопреки их стремлению любить и быть любимыми, их любовь отвергнута. Но их одиночество создано ими самими. Эти люди склонны считать своим правом то, что может быть отдано им лишь как дар. Они погружаются в это рукотворное одиночество, мстя отвергшим их горечью и враждой, а на самом деле наслаждаясь болью своего одиночества.
…
Но есть также и подлинный опыт отвергнутой любви. Человек ничего не требует как такового, но надежда тоскует о другой надежде и терпит разочарование. Любовный союз подходит к концу или вообще перестает существовать. Такое одиночество обрывает наши связи с миром. Мы действительно абсолютно одиноки, и даже чья-то любовь к нам или сила нашей прежней любви не могут снять с нас это бремя. Тот, кто способен выдержать одиночество любовного разочарования, переживает всю глубину трагизма человеческого существования, причем переживает творчески.
Но в конечном счете остаются две формы одиночества, которых нельзя ни избежать, ни закрыть чем-либо: это одиночество вины и одиночество смерти. … Мы не можем сделать никого ответственным за то, что совершили сами. Мы не можем убежать от своей вины и не можем скрыть ее, оставаясь честными. Мы остаемся с ней один на один. И это одиночество пронизывает все другие формы одиночества, преобразовывая их в опыт самоосуждения.
И, наконец, существует предельное одиночество неизбежности смерти. В предчувствии собственной смерти мы остаемся совершенно одни. Общение с другими людьми не может устранить это одиночество, как не может и присутствие других в сам час моего умирания скрыть то, что это моя смерть, и только моя. В час смерти мы отрезаны от целого мира и каждого предмета в нем. Мы уже лишены всех этих вещей и живых существ, помогавших нам забыть собственное одиночество... Кто способен вынести такое одиночество?!
III
Победить одиночество может лишь тот, кто способен вынести уединение… Есть много путей, на которых мы можем найти и пережить это уединение. И каждый из этих путей может быть назван «религиозным», если верно, что, как сказал один философ, «религия есть то, что человек делает со своим уединением».
Один из этих путей - стремление к молчанию природы. Мы можем беззвучно разговаривать с деревьями, облаками и морскими волнами. Природа способна отвечать без слов шелестом листьев, движением облаков или шепотом волн. Мы можем обрести уединение, но лишь на короткое время, поскольку понимаем, что голоса природы не могут быть подлинным ответом на вопросы нашего разума. Наше уединение в природе очень легко превращается в одиночество, и мы снова возвращаемся в человеческий мир.
Уединение также можно найти в чтении стихов, в слушании музыки, в созерцании полотен живописцев, в постоянной работе мысли. Возможно, мы одни среди множества других людей, но мы не одиноки. Уединение защищает нас, не изолируя. Но жизнь опять возвращает нас к своей пустой болтовне и неизбежным требованиям повседневной рутины…
…одиночество повседневности… Теперь гораздо сильнее, чем в прежние времена, человек настолько одинок, что не может вынести этого одиночества. Он страстно стремится стать частью толпы. И весь мир его поддерживает в этом стремлении. Это симптом нашей общей болезни - то, что учителя, родители, владельцы средств коммуникации делают все, для того чтобы лишить нас внешних условий уединения, простейшего стремления к отдельной жизни. Даже наши дома, вместо того чтобы защищать уединение каждого члена семьи или группы, устроены так, чтобы исключить уединение почти полностью. То же самое касается различных форм общественной жизни, школ, колледжей, учреждений и предприятий.
…
Но иногда Господь выбрасывает нас из толпы и погружает в уединение, к которому мы не стремимся, но оно захватывает нас. … Он хочет, чтобы мы задались тем вопросом об истине, который может изолировать нас от других людей, и задан этот вопрос может быть только в уединении. Господь хочет, чтобы мы задавались вопросом о справедливости, который может заставить нас страдать и умереть и который может возникнуть лишь в уединении. Господь хочет, чтобы мы отошли от обычных человеческих путей, что может навлечь на нас проклятия и ненависть, и этот отход возможен только в уединении. Он хочет, чтобы мы сквозь границы собственного бытия проникли туда, где возникает тайна жизни, и это может происходить только в моменты уединения.
Среди нас есть люди, стремящиеся к творчеству в той или иной сфере жизни. Но невозможно стать творческим человеком и оставаться им вне уединения. Один час осознанного уединения в большей мере творчески обогащает человека, нежели многочасовые усилия осмыслить творческий процесс.
Что же происходит в нашем уединении? …первое, что происходит в нашем уединении: мы встречаемся с собой, но не как с собой, а как с ареной битвы сил созидания и разрушения, Бога и демонов…
…
Когда приходит вечер, одиночество становится более одиноким. Мы ощущаем это, когда день или какой-то период или все дни нашей жизни подходят к концу. Иисус ушел, чтобы молиться. … Стремление к Богу дает нам те мгновения уединения, которых никто не в силах у нас отнять.
В такие мгновения уединения с нами что-то происходит. Центр нашего бытия, наша глубиннейшая внутренняя самость, основа нашей уникальности восходит к божественному центру и погружается в него. И тогда мы не рискуем утратить себя.
Теперь, вероятно, можно ответить на вопрос, который вы, скорее всего, уже себе задали: как из уединенности может вырасти сообщество? Мы же поняли, что никогда не сможем проникнуть в глубиннейший центр бытия другого существа. Мы всегда одни, каждый сам с собой. Но мы все-таки можем достичь этого глубиннейшего центра самости другого человека в том случае, если устремляемся к Богу и от него возвращаемся к человеку. В этом случае одиночество не устраняется, но входит в то сообщество, в котором пребывают духовные центры других людей. И даже любовь рождается заново в уединении, поскольку лишь в уединении те, кто одинок, способны обрести тех, от кого они отделены. Только присутствие вечного может пробить те стены, что отделяют временное от вневременного. Один час уединения может больше приблизить нас к тем, кого мы любим, чем долгие часы общения. Мы можем взять любимых с собой к вершинам вечности.
И, возможно, когда мы спросим: «А что же представляет собой глубиннейшая внутренняя природа уединения?», то получим ответ: присутствие вечного на проторенных дорогах временного. Именно опыт бытия одним, но не одиноким, с позиции Вечного Присутствия светит ликом Христа и соединяет нас со всеми и всем, от кого и чего мы отделены. В бедности уединения есть все богатства. Позволим себе уединение - чтобы встретиться с вечным, найти других, увидеть себя.
статья полностью: