Две войны одного села II
Украинская Семеновка: 1941 и 2014. Рассказывают очевидцы
Николай Александрович живет в Ивановской области уже более 40 лет. А родился в украинской Семеновке: той самой Семеновке, под Славянском, которой сегодня больше нет.
Он родился 4 мая 1941 года, за полтора месяца до начала Великой Отечественной войны. Осенью того же года немецко-фашистские войска заняли Донбасс, Семеновка оказалась в оккупации. И хотя сам Николай Александрович был тогда слишком мал, чтобы что-то помнить, но со слов матери знает и рассказывает, как это было.
А месяц назад сюда из Семеновки приехал внук родного брата Николая Александровича - Александр. Приехал с женой Мариной и десятимесячной дочкой. Они бежали от войны. Другой войны - гражданской, которая вот уже несколько месяцев идет на Украине. И они 70 лет спустя тоже на себе испытали, каково это.
Сравним.
Часть первая. Николай Александрович
Часть вторая. Александр и Марина:
О причинах войны
Александр:
- Если честно: дураки, делать им нечего - рвутся в Европу. В Европу рвалась западная Украина, потому что вся западная Украина работает в Польше и туда дальше. А мы вообще не думал за этот ЕС, мы туда не хотели. Но нас даже никто не спрашивал.
Донбасс… 40 процентов бюджета Украины зависит от Донбасса. То есть, из всего бюджета страны 40 процентов перечисляет одна только Донецкая область. Всего же на Украине более двух десятков областей.
В Семеновке все считают, что война идет за сланцевый газ. Славянск находится в центре месторождения сланцевого газа. Огромного месторождения: эксперты говорят, что если там начнут качать, то Украина будет занимать четвертое место в мире по добыче сланцевого газа. То бишь, есть резон воевать.
Поэтому его все равно будет качать: либо Киев, либо ополченцы. Поэтому такая бойня. Они выживают население просто-напросто. Все эти бомбежки направлены на то, чтобы народ уехал. А если начнут качать газ, то в Донбассе жизни в любом случае не будет, люди сами уедут. Потому что там будет пустыня. В Америке вон показывают месторождение: там спичку к крану с водой подносят: «пух!». Разве что не загорается вода.
Так и в Донбассе ничего расти не будет, вода пропадет. А у нас там сплошные речки и озера, и все чистое. Даже когда, например, купаешься, плывешь по воде, пить захотел - глотнешь прямо оттуда, и нормально, ничего с тобой не будет.
[Spoiler (click to open)]О референдуме
Александр:
- Майдан нас вообще не касался, мы в стороне от всего этого были. У нас началось, когда они захватили власть, Яценюк стар премьер-министром, а Турчинов - ио президента (где вообще такая должность есть - исполняющий обязанности президента?!). И когда в Славянске самооборона Донбасса заняла здания милиции и СБУ, после чего Украина направила туда войска. Если бы не было одних, то не было бы и других.
Мы здесь, на Донбассе все русскоязычные. Я с друзьями на работе разговариваю по-русски. А дома - по-украински. Не совсем на украинской мове, а на суржике. Я могу и по-украински, и по-русски разговаривать.
Марина:
- У меня мама русская.
Александр:
- Провели референдум об образовании Донецкой народной республики. А Киеву это не понравилось: «Как это - власть в городе захватили?! Это сепаратисты, террористы. Выгнать».
Выборы действительно массовые были. Референдум же не за присоединение Донбасса к России проводился, а за то, чтобы народной республикой стать, самостоятельной республикой в составе Украины. Я тоже «за» голосовал, потому что нам было бы легче жить. Так Донецкая область с одной гривны 70 копеек налогов отдает в Киев, а 30 копеек оставляет себе. А в республике было бы наоборот: Киеву 30 копеек с гривны, а 70 мы оставляли бы себе, области. Я так вижу.
О начале войны
В начале мая ополченцы пришли в Семеновку и начали окапываться, устанавливать блокпосты. А украинская армия стояла на краснолиманском повороте трассы Харьков-Ростов - это всего в четырех-пяти километрах от Семеновки. Выглядит так, будто они сговорились: войска ждали, дали время ополченцам подготовиться, и только потом начали штурм.
Пятого мая начались бои. Ополченцы, видимо, заранее знали о наступлении, за ночь успели позиции себе подготовить к утру. Дом, где я живу, там с огорода трасса Харьков-Ростов просматривается, все поле. Пятого мая я в погребе картошку перебирал, смотрю: по дороге БТР идут, а за ними пехота с автоматами. Я и не понял сначала, а потом как началось…
Марина:
- Я с ребенком дома была, так не знала, в какой угол с ней забиться…
Александр:
- Боже мой: вот это было! Пули прямо по селу свистели. Это был первый бой: 35 ополченцев удержали 18 БТР. Армия отступила, но у нас тела погибших ополченцев прямо на улице лежали… без рук.
Об ополченцах
Александр:
- В Семеновке несколько блокпостов было. На выездах из села и один в четырех километрах по трассе в сторону Славянска. Обалденный блокпост: плиты бетонные, блоки бетонные, окопы.
Я, пока мы не уехали в Россию, каждый день ездил в город через блокпосты и каждый день паспорт показывал. Еду на мотоцикле - они у меня рюкзак проверяют. Чтобы пройти два километра в соседнее село, тоже надо было паспорт брать. Брат к нам оттуда в гости шел, так его повернули, велети идти за паспортом. Это нормально?
Ополченцы разные были. Те, кто из местных - многие нагло себя ведут, нацепили автоматы и решили, что все можно. Я ему говорю: «А ты кто такой? Покажи мне документ, на каком основании мы меня проверяешь». Я здесь родился, здесь вырос, а ты передо мной автоматом размахиваешь». Но есть и идейные, кто реально хочет защищать Семеновку.
Те, кто приехал в ополчение из других регионов, вежливые были, культурно себя вели, не наглели. Приезжие позанимали брошенные дома и там жили. Я подходил к ним, разговаривал: один с Одессы был, дугой с Ростова, третий - с Керчи. Есть и чеченцы: я лично видел чеченца. Их там единицы - 14 человек всего на всю область. Они из автомата вертолет подбили.
Мародерство со стороны ополченцев они сами пресекали по мере возможностей. Вплоть до того, что показательный расстрел был. Потому, что военное время было, как в 1941 году.
Как рассказывали ополченцы, у них сначала был приказ пленных живыми не брать, противника уничтожать. Но потом пленным или дезертирам с той стороны стали предлагать: «хочешь - воюй вместе с нами, не хочешь - клади автомат и иди домой».
Ополченцы - это еще нормально. Это не "Правый сектор" и не нацгвардия. Те на краснолиманском повороте стояли, всех мотоциклистов назад разворачивали. Мы туда даже не совались до того, как поехали в Россию.
О нацгвардии Украины
Александр:
- Регулярная армия без разбора не убивает, убивает национальная гвардия. Есть поселок рядом со Славянском: когда туда зашла нацгвардия, они население, из тех, кто еще оставался, всех мужчин вырезали, а женщин изнасиловали.
Расстреливают своих, кто отказывается идти в бой. В мае был случай: около десяти человек спускались с горы Карачун, оружие побросали, а те, кто внизу стоял, спрашивают: «В чем дело?». Отвечают: «Не хотим больше воевать». Расстреляли.
Трупы своих либо в общие ямы закапывают (выроют бульдозером яму, бульдозером же туда тела сталкивают), либо вообще оставляют валяться на улицах. А отчитываются как о тяжелораненных, чтобы на них продолжала приходить зарплата.
Женщина, у которой мать осколком убило, отвозила ее тело в морг и потом рассказывала, что трупный запах уже на подходе стоит такой, что дышать невозможно. Очень много трупов. Морг в Славянске маленький и не рассчитан на такое количество. Он еще с мая забит телами. Много негров в морге.
Продолжение следует
Николай Александрович живет в Ивановской области уже более 40 лет. А родился в украинской Семеновке: той самой Семеновке, под Славянском, которой сегодня больше нет.
Он родился 4 мая 1941 года, за полтора месяца до начала Великой Отечественной войны. Осенью того же года немецко-фашистские войска заняли Донбасс, Семеновка оказалась в оккупации. И хотя сам Николай Александрович был тогда слишком мал, чтобы что-то помнить, но со слов матери знает и рассказывает, как это было.
А месяц назад сюда из Семеновки приехал внук родного брата Николая Александровича - Александр. Приехал с женой Мариной и десятимесячной дочкой. Они бежали от войны. Другой войны - гражданской, которая вот уже несколько месяцев идет на Украине. И они 70 лет спустя тоже на себе испытали, каково это.
Сравним.
Часть первая. Николай Александрович
Часть вторая. Александр и Марина:
О причинах войны
Александр:
- Если честно: дураки, делать им нечего - рвутся в Европу. В Европу рвалась западная Украина, потому что вся западная Украина работает в Польше и туда дальше. А мы вообще не думал за этот ЕС, мы туда не хотели. Но нас даже никто не спрашивал.
Донбасс… 40 процентов бюджета Украины зависит от Донбасса. То есть, из всего бюджета страны 40 процентов перечисляет одна только Донецкая область. Всего же на Украине более двух десятков областей.
В Семеновке все считают, что война идет за сланцевый газ. Славянск находится в центре месторождения сланцевого газа. Огромного месторождения: эксперты говорят, что если там начнут качать, то Украина будет занимать четвертое место в мире по добыче сланцевого газа. То бишь, есть резон воевать.
Поэтому его все равно будет качать: либо Киев, либо ополченцы. Поэтому такая бойня. Они выживают население просто-напросто. Все эти бомбежки направлены на то, чтобы народ уехал. А если начнут качать газ, то в Донбассе жизни в любом случае не будет, люди сами уедут. Потому что там будет пустыня. В Америке вон показывают месторождение: там спичку к крану с водой подносят: «пух!». Разве что не загорается вода.
Так и в Донбассе ничего расти не будет, вода пропадет. А у нас там сплошные речки и озера, и все чистое. Даже когда, например, купаешься, плывешь по воде, пить захотел - глотнешь прямо оттуда, и нормально, ничего с тобой не будет.
[Spoiler (click to open)]О референдуме
Александр:
- Майдан нас вообще не касался, мы в стороне от всего этого были. У нас началось, когда они захватили власть, Яценюк стар премьер-министром, а Турчинов - ио президента (где вообще такая должность есть - исполняющий обязанности президента?!). И когда в Славянске самооборона Донбасса заняла здания милиции и СБУ, после чего Украина направила туда войска. Если бы не было одних, то не было бы и других.
Мы здесь, на Донбассе все русскоязычные. Я с друзьями на работе разговариваю по-русски. А дома - по-украински. Не совсем на украинской мове, а на суржике. Я могу и по-украински, и по-русски разговаривать.
Марина:
- У меня мама русская.
Александр:
- Провели референдум об образовании Донецкой народной республики. А Киеву это не понравилось: «Как это - власть в городе захватили?! Это сепаратисты, террористы. Выгнать».
Выборы действительно массовые были. Референдум же не за присоединение Донбасса к России проводился, а за то, чтобы народной республикой стать, самостоятельной республикой в составе Украины. Я тоже «за» голосовал, потому что нам было бы легче жить. Так Донецкая область с одной гривны 70 копеек налогов отдает в Киев, а 30 копеек оставляет себе. А в республике было бы наоборот: Киеву 30 копеек с гривны, а 70 мы оставляли бы себе, области. Я так вижу.
О начале войны
В начале мая ополченцы пришли в Семеновку и начали окапываться, устанавливать блокпосты. А украинская армия стояла на краснолиманском повороте трассы Харьков-Ростов - это всего в четырех-пяти километрах от Семеновки. Выглядит так, будто они сговорились: войска ждали, дали время ополченцам подготовиться, и только потом начали штурм.
Пятого мая начались бои. Ополченцы, видимо, заранее знали о наступлении, за ночь успели позиции себе подготовить к утру. Дом, где я живу, там с огорода трасса Харьков-Ростов просматривается, все поле. Пятого мая я в погребе картошку перебирал, смотрю: по дороге БТР идут, а за ними пехота с автоматами. Я и не понял сначала, а потом как началось…
Марина:
- Я с ребенком дома была, так не знала, в какой угол с ней забиться…
Александр:
- Боже мой: вот это было! Пули прямо по селу свистели. Это был первый бой: 35 ополченцев удержали 18 БТР. Армия отступила, но у нас тела погибших ополченцев прямо на улице лежали… без рук.
Об ополченцах
Александр:
- В Семеновке несколько блокпостов было. На выездах из села и один в четырех километрах по трассе в сторону Славянска. Обалденный блокпост: плиты бетонные, блоки бетонные, окопы.
Я, пока мы не уехали в Россию, каждый день ездил в город через блокпосты и каждый день паспорт показывал. Еду на мотоцикле - они у меня рюкзак проверяют. Чтобы пройти два километра в соседнее село, тоже надо было паспорт брать. Брат к нам оттуда в гости шел, так его повернули, велети идти за паспортом. Это нормально?
Ополченцы разные были. Те, кто из местных - многие нагло себя ведут, нацепили автоматы и решили, что все можно. Я ему говорю: «А ты кто такой? Покажи мне документ, на каком основании мы меня проверяешь». Я здесь родился, здесь вырос, а ты передо мной автоматом размахиваешь». Но есть и идейные, кто реально хочет защищать Семеновку.
Те, кто приехал в ополчение из других регионов, вежливые были, культурно себя вели, не наглели. Приезжие позанимали брошенные дома и там жили. Я подходил к ним, разговаривал: один с Одессы был, дугой с Ростова, третий - с Керчи. Есть и чеченцы: я лично видел чеченца. Их там единицы - 14 человек всего на всю область. Они из автомата вертолет подбили.
Мародерство со стороны ополченцев они сами пресекали по мере возможностей. Вплоть до того, что показательный расстрел был. Потому, что военное время было, как в 1941 году.
Как рассказывали ополченцы, у них сначала был приказ пленных живыми не брать, противника уничтожать. Но потом пленным или дезертирам с той стороны стали предлагать: «хочешь - воюй вместе с нами, не хочешь - клади автомат и иди домой».
Ополченцы - это еще нормально. Это не "Правый сектор" и не нацгвардия. Те на краснолиманском повороте стояли, всех мотоциклистов назад разворачивали. Мы туда даже не совались до того, как поехали в Россию.
О нацгвардии Украины
Александр:
- Регулярная армия без разбора не убивает, убивает национальная гвардия. Есть поселок рядом со Славянском: когда туда зашла нацгвардия, они население, из тех, кто еще оставался, всех мужчин вырезали, а женщин изнасиловали.
Расстреливают своих, кто отказывается идти в бой. В мае был случай: около десяти человек спускались с горы Карачун, оружие побросали, а те, кто внизу стоял, спрашивают: «В чем дело?». Отвечают: «Не хотим больше воевать». Расстреляли.
Трупы своих либо в общие ямы закапывают (выроют бульдозером яму, бульдозером же туда тела сталкивают), либо вообще оставляют валяться на улицах. А отчитываются как о тяжелораненных, чтобы на них продолжала приходить зарплата.
Женщина, у которой мать осколком убило, отвозила ее тело в морг и потом рассказывала, что трупный запах уже на подходе стоит такой, что дышать невозможно. Очень много трупов. Морг в Славянске маленький и не рассчитан на такое количество. Он еще с мая забит телами. Много негров в морге.
Продолжение следует