Питейный Киев в старину…
Честно говоря искал совсем другое но натолкнулся на чудные картинки
Ну и начал искать как всегда историю, вот что нашёл на просторах сети:
О том, что пили киевляне, великолепно описал
в своей книге "Малая энциклопедия Киевской старины" киевовед Анатолий Макаров. Читателю предлагается тематическая подборка из вышеуказанной книги.
Подготовила Оксана Полынцева.
Часть 1. Повествует о тех местах и заведениях, где можно было выпить, закусить и приятно провести время…
ТРАКТИР
В 19 веке к "трактирному промыслу" причислялось множество разнообразных заведений.
К трактирам "с отдачей в наем покоев" относились гостиницы, постоялые дворы, заезжие дома, корчмы, меблированные комнаты и подворья, отдаваемые со столом.
К числу трактиров "без отдачи в наем покоев" причисляли рестораны, харчевни, собственно трактиры, столовые, кухмистерские, ренские погреба с подачею закусок, кондитерские, кофейни, закусочные, буфеты в театрах, на вокзалах, пароходах и даже овощные и фруктовые лавки, где можно было что-нибудь поесть.
Из всего этого многообразия, Анатолий Макаров выделяет лишь некоторые, характерные для Киева заведения.
1. Дома на постоялых дворах, где отдыхали, пили чай, обедали, пили водку извозчики и иные горожане.
Постоялые дворы, принимавшие (с жильем, питанием и уходом за лошадьми) целые обозы, содержали обычно небогатые мещане, которые снимали с этой целью обширные усадьбы.
Большую часть времени постоялые дворы стояли полупустые и наполнялись жильцами лишь во время контрактов (ежегодной ярмарки).
2. Харчевни, где пьют и едят за плату. Днем они работали как рестораны или столовые, а с вечера здесь начиналась иная, непринужденная и даже разгульная жизнь.
В общих залах играли в шашки и на бильярде, баловались "по маленькой" в карты, беседовали за самоваром. В веселых компаниях пили вино, пунш, шампанское, водку, смаковали белужину. В отдельных покоях останавливались хорошенькие "барышни" со своими "мамашами", охотно принимавшие "гостей".
Знаменитые трактирные обеды воспел в стихах, ныне забытый, поэт Николай Арбузов, служивший в Киеве в 1850 годах, которого киевляне еще долго считали "своим" поэтом. Судя по его стихам о майоре Иване Ивановиче Петухове, кормили здесь действительно неплохо:
Обед из всех он благ земных
Считал первейшим в мире,
И, кроме редких дней иных,
Обедывал в трактире.
Зато сберег свой аппетит
Майор наш до могилы.
Сперва он водкой возбудит
Желудочные силы,
Закусит семгой, подстрекнет
Услужливость в лакеях;
Когда ж горячих щей хлебнет -
Майор наш в эмпиреях.
Там поросенок под хренком
И жирною сметаной,
Икорка свежая с лучком
Да с кашей бок бараний;
Бутылка красного вина
Да хересу маленько;
Хотя от этого спина
Майорская частенько
Болела очень…
Киевские кутилы 1830-1840-х годов любили погулять в трактирах Круга, Бурхарта и Каткова на Подоле. На грани 19 и 20 веков теплые компании собирались за кружкой пива в таких популярных подольских заведениях, как "Ливан", "Венеция", "Встреча друзей" и "Капенарнаум".
Студенты пили дешевое вино в заведении у стен Братского монастыря. Чиновники ездили на ночь к цыганам в трактир в "Васильках" - на одном из постоялых дворов на теперешней Демиевке, перед Васильковским шлагбаумом.
И уж, конечно, все хорошо знали трактир Резанова за Днепром, у Слободки (посредине теперешнего Гидропарка). Здесь, до появления железной дороги, горожане провожали и встречали своих гостей.
К Резанову заглядывали дружеские компании, отправлявшиеся на загородные прогулки, здесь же кутили студенты.
Довольно часто упоминается в мемуарах старинный постоялый двор в Броварах, некогда принадлежавший Лавре, а после секуляризации церковных имуществ, превращенный в трактир.
Впоследствии, местом пикников киевлян стал парк "Венеция" на левом берегу Днепра.
3. Старинная гостиница, где останавливались приезжие. В ней имелись номера, которые отдавались в наем, и общая столовая зала. Плата за питание входила в общий счет. За дополнительную плату жильцам предоставлялся экипаж для выездов.
Лучший трактир такого типа, находился на Печерске, на тогдашней главной улице города - Московской, назывался на европейский манер "Зеленой гостиницей".
Другой фешенебельный трактир гостиничного типа находился на Подоле. Деловые люди останавливались у Ильинской церкви в "Коммерческих номерах".
Такая гостиница располагалась на углу Ильинской и Набережно-Крещатикской улиц. Здесь, поближе к порту и его складам, любили останавливаться богатые предприниматели и помещики, приезжавшие в Киев из Житомира на экипажах почтово-дилижансной станции.
Торговля шла крупная, дельцы встречались в ресторане этой портовой гостиницы, здесь же отмечались большие сделки - с шампанским, музыкой, цыганами.
По подольскому преданию, записанному Ф. Бахтинским (псевдоним врача Ф. Сенгалевича) в 1920 году, заведение славилось в старину разгульной жизнью постояльцев: "Гремела "Коммерческая гостиница". Свадьбы, балы, концерты, танцы, торжественные приемы, банкеты, купеческие собрания, пьянки приказчиков и писарей".
Александр Куприн считал это заведение самым неприглядным местом во всем Киеве. Одно время он поселился здесь, чтобы познакомиться с жизнью киевского "дна". Книга "Киевские типы" многим обязана его впечатлениям от "Коммерческих номеров" у Ильинской церкви.
Трактиры гостиничного типа существовали в Киеве наряду с гостиницами до 1890 года.
4. Во второй половине 19 века, трактирами называли также гостиницы низшего разряда и питейные дома (кабаки), обслуживающие малообеспеченные слои населения.
О характере этих заведений свидетельствует, например, такая заметка в газете "Киевлянин" от 1893 года:
"На углу Крещатикской площади и Мало-Житомирской улицы помещается трактир "Париж" с номерами того же названия, издавна пользующийся широкой популярностью у киевской прислуги.
Ежедневно по вечерам под звуки "машины" прислуга здесь пьянствует и безобразничает; здесь идут самые непринужденные разговоры о господах, здесь нередко составляются планы нападений на барское имущество.
Но в этом трактире проводит время не одна прислуга, здесь вместе с нею собирается всякий сброд, и притом в большом числе. Об этом свидетельствует тот факт, что в ночь на 17 сентября полицией старокиевского участка в "Париже" задержано 46 подозрительных мужчин и женщин, не имеющих определенных квартир и занятий. Кроме того, большинство задержанных не имеет даже видов на жительство".
Городские думы имели право вводить свои правила для трактирных заведений. Поэтому трактирная жизнь в разных городах могла отличаться.
Для Киева, характерно постепенное сокращение заведений "с отдачей в наем покоев" и низведение трактиров до роли точек "общепита".
Анатолий Макаров подмечает, что эпохи "трактирных безумств", характерной для московской и петербургской старины, у нас вообще не было.
Киевские трактиры не поражали воображения ни особым развратом, ни мотовством, а в 1893 году дума приняла постановление, запрещавшее содержать при трактирах жилые помещения, гостиничные номера и комнаты, запирающиеся изнутри.
Трактиры не могли иметь даже общего входа с меблированными комнатами. Так они окончательно размежевались с гостиницами и вписались в круг ресторанов, столовых, питейных и иных торговых заведений.
Питейный Киев в старину…
ЗАЕЗДЫ
Нечто вроде частных почтовых станций или постоялых дворов, устраиваемых предприимчивыми еврейскими коммерсантами на старых почтовых дорогах.
Сюда заезжали на два-три часа для отдыха и кормления лошадей. Комнаты для приезжающих, отделение для экипажей и стойла для лошадей помещались под одной крышей.
Для гостей ставился самовар, на столе появлялась фаршированная щука отличного еврейского приготовления. Желающие могли получить штоф водки или бутылку шампанского.
Такие заезды, можно было встретить даже в начале 20 века.
КАБАК
Питейное заведение, шинок, место продажи водки, пива и холодной закуски.
Центром кабацкой жизни старого Киева считался первый квартал Спасской улицы от дома Балабухи, на углу Константиновской до угла Межигорской улиц.
Здесь в каждом доме находилось по нескольку питейных заведений, где с утра до ночи толпилась самая неприглядная публика - босяки, бродяги, грузчики с пристани.
Жители окружающих ближних кварталов возмущались пьяными нравами в центре Подола и требовали через прессу убрать кабаки с этого места.
С такими же просьбами обращались в думу и жители иных кварталов (например, между Жилянской и Совковской улицами), утверждая, что кабаки "приносят им огромный вред, деморализуя нравы".
Судя по материалам городской прессы, кабацкая жизнь отличалась большой свободой нравов, и когда она выплескивалась на улицу, горожане становились невольными свидетелями поразительно гнусных сцен.
Под давлением общественности кабаки постепенно переводились из центра на окраины, и там уж кабацкая публика развлекалась, как хотела.
Лишь время от времени пресса откликалась раздраженными заметками на чинимые безобразия и требовала, от властей, навести порядок.
Хозяева кабаков снискали себе также и дурную славу фальсификаторов. Они подделывали вина, кофе, чай, водку, коньяки и, конечно же, колбасы. Они презрительно именовались "кабацкими колбасами".
Может быть, такое явное презрение будет дивным для сегодняшнего украинца, но, как пишет исследователь А. Макаров, в 19 веке, это считалось возмутительной подделкой под натуральный продукт.
ПАРК "ВЕНЕЦИЯ"
Самый отдаленный от города парк, часто упоминавшийся в городской хронике конца 19 века, но подробных его описаний, кажется, не сохранилось.
Судя по отрывочным упоминаниям, это было место кутежей артистов, купцов, офицеров и другой публики, любившей выпить и повеселиться "на лоне природы".
Он располагался на левом берегу Днепра, у Цепного моста. Посетители приезжали сюда с Подола на пароходиках. Позже - на автомобилях. Плата за вход составляла 10-15 копеек.
ЧАЙНЫЙ ДОМИК
Буфет в общественном саду или частном парке. В первой половине 19 века, вход в парки обычно был бесплатный.
Посетители считались как бы гостями хозяина, он лично встречал и угощал тех из них, с кем ему было приятно пообщаться.
Другие довольствовались тем, что предлагалось за деньги (чай, кофе, пирожные, конфеты, фрукты, вино, лимонад).
С появлением платного частного парка Бенцова (он размещался в районе теперешних улиц Заньковецкой, Городецкого и Ольгинской), а также платного городского сада Шато-де-Флер (на его месте сейчас Стадион "Динамо") посетители платили при входе за музыкальные и эстрадные выступления под открытым небом, за оркестр и т. д.
Чайные домики превратились в обыкновенные буфеты и рестораны.
КРУЖЕЧНЫЙ ДОМ. КРУЖАЛО
В 1652 году, собирая деньги на войну с Польшей, царь сменил шинки, которые отдавались в откуп (т. е. в аренду) - на кружечные дворы, которые содержали выборные горожане - "верные головы".
Водку для "кружал" изготовляли и продавали "целовальники" - так называли тех, кто клялся служить честно и целовал икону.
По правилам, разрешалось отпускать не более трех рюмок на каждого посетителя.
Водку черпали специальными мерками, которые подвешивались на длинных крючках (поэтому в народе говорили: "выпил "крючок", два "крючка") и наливали в кружку, откуда, собственно, и произошло название шинка - "кружало".
А весь алкогольный "комбинат" на гарнизонной площади именовался "кружечным двором". Он размещался приблизительно на углу теперешних Большой Житомирской и Владимирской улиц.
"Верные головы" следили, чтобы "питухи на кружечном дворе пили смирно", а пьяниц и драчунов к "кружалу" и вовсе не подпускали. Так писали в отчетах и упоминали в официальных бумагах. На самом деле все обстояло по-другому.
Киевский гарнизон спивался. Водку продавали не учитывая нормирования. Лишь бы платили деньги.
К моменту ревизорской описи месяца апреля 1695 года, на "кружечном дворе" нашли 220 ведер "вина двойного" (т. е. спирта) и "вина простого" (т.е. водки) больше 3 тысяч ведер. И это для 337 рейтеров, 116 солдатов и более тысячи стрельцов.
Исследователь Киева Виталий Ковалинский в книге "Киевские миниатюры" пишет, что "Государева казна любила деньги и трата на содержание стрелецкого войска почти полностью возвращалась к ней хитромудрым обратным путем через так называемые "кружала".
Часть 2. Повествует о наиболее популярных напитках, многие из которых сегодня забыты…
ВАРЕНУХА
Этот хмельной напиток употребляли в старом Киеве вместо вина. Гостям обычно предлагалось по чарке крепкой водки, а потом подавалась в кружках варенуха.
Напиток изготовлялся из "двойной водки" (спирта), в которую добавляли ситу, сушенные вишни, груши, сливы, приправляли гвоздикой, мускатной галкой, корицей.
Варенуха настаивалась несколько часов в хорошо протопленной печи, в специально выдолбленной бутылочной тыкве, которая придавала ей специфический мягкий привкус.
Подавали на стол горячей. Закусывали печеными яблоками. Еще в 1848 году, киевский поэт Евстафий Рудыковский, отвергая в стихах иностранные вина, превозносил достоинства варенухи.
Везуть до нас усеньке морем, -
Проклятий кохвей той і чай!
А ми аж крехчем собі з горем,
Та знай! - з кабзи все утрачай!..
Де ділась наша варенуха,
Вишнівка, мед наш варенець?
Ох, ох! Україна-старуха!..
>Прийшов враз з цукром твій кінець!
Это было написано в 1843 году. Даже по истечении пяти лет, поэт своих взглядов не изменил:
Наївшись добре, ляжем спати,
Одлізши рачки від стола,
А як почнем од сна вставати,
Щоб варенуха тут була.
А не та кава, чай мерзенний,
Надсада тільки животам.
Бодай не знав їх мир хрещений!
На що вони здалися нам?
ВИНА
В 16-17 веке виноградные вина в Киеве употреблялись преимущественно богатые купцы, которые часто бывали за границей, а также - городской знатью ("магистратской аристократией").
Простые горожане довольствовались водкой ("хлебным вином"), -напитком довольно грубым, не способствующим содержательной беседе в хорошей компании.
Поэтому, в тех мещанских домах, где собирались ради душевного общения и душеспасительных разговоров, на стол подавали не водку, а варенуху - легкий хмель с приятным вкусом, аналогичный некоторым теперешним крепленным винам. (А. Макаров замечает, что в России роль варенухи играл "взварец", составленный из пива, водки, меда и пряностей).
В 17 веке, благодаря успешному начинанию митрополита Петра Могилы, некоторые киевские обители (прежде всего Лавра, Никольський, Михайловский, Межигорский и Выдубицкий монастыри) добились значительных успехов в акклиматизации виноградной лозы.
Они умудрялись получать большое количество, не только прекрасного столового винограда (межигорский виноград отправлялся даже к столу царя в Москве), но и изготовлять пристойное вино для церковных треб и трапез.
Киевские вина изготовлялись из ягод местных монастырских виноградников. Самым обширным из них был Печерский. Он размещался на южных склонах приднепровских гор, у Дальних пещер за церковью Рождества Богородицы. Кстати, на одном из планов Лавры конца 17 века она названа "Templum B. Marie Deiparae super monte vitifero" ("Храм Рождества Богородицы Марии на горе виноградной").
Огромные виноградники имелись также у Никольського монастыря, вблизи Аскольдовой могилы. Церковный деятель Лазарь Баранович, в своих письмах, упоминает производство вина в Михайловском монастыре.
В начале 18 века, царь Петр разбил большую плантацию скороспелой кавказкой лозы на склонах приднепровских гор, арендованных у Никольського монастыря. Часть территории приспособили для гуляний горожан, отчего и все заведение получило название Государевого сада. Здесь также стали делать киевские вина.
Из ягод заложенного в 1758 году казенного виноградника на Клове, сербские садовники Петр и Степан Войновичи изготовляли крепкую вейновую водку. Посадочный материал для этих плантаций привозился из Венгрии партиями по полтора-два десятка тысяч чубуков.
Магистратские чиновники и знатные горожане, общаясь с иностранными офицерами, служившими в киевском гарнизоне, и бывая на ассамблеях в домах Патрика Гордона и Франса Лефорта, еще в 17 веке пристрастились к хорошим виноградным винам, и редко какой банкет в магистрате обходился без них.
Завоевание Крыма, Валахии, а впоследствии и Кавказа приостановило развитие киевского виноделия. Нерентабельные виноградники стали сворачиваться, о киевских винах скоро забыли, а выведенные в 17-18 веках местные скороспелые лозы, к концу 19 века сохранились лишь в коллекциях нескольких садоводов.
Начавшееся в 18 веке увлечение иностранными марками вин, в 19 веке приобрело характер всеобщего психоза. Все готовы были пить даже посредственные вина, лишь бы на них были иностранные наклейки. Однако нужно заметить, что ввозились из-за границы и первоклассные виноградные вина.
Самым лучшим вином в 18-м, первой половине 19 века считалось токайское (или венгерское), получаемое из специальной русской императорской фактории в венгерском городе Токае.
В быту, дорогое венгерское вино особого распространения не получило. Об этом свидетельствует уголовное дело, возникшее в 1773 году, по поводу закупки необычно большой для того времени партии этого напитка монахом Епифанием для большого лаврского трактира на польской границе в Василькове.
В скандал были вовлечены Печерский архимандрит Зосима, вся старшая братия Лавры, генерал-губернатор Воейков и его любимец, известный в то время правдоискатель, советник Губернской канцелярии Василий Флееров, а дело было всего лишь в 5 анталах (37, 5 ведра) "венгерского", закупленного то ли для монастыря, то ли для его пограничного трактира.
В начале 18 века, вскоре после смерти Людовика XV, в 1715 году, французские гурманы ввели в моду шампанское, изобретенное монахом Периньоном (1636-1715).
В Россию, первую партию этого вина привез французский посланник маркиз де ла Шатарди. При Елизавете Петровне оно было в Петербурге редкостью. Как гласит предание, россияне и украинцы пристрастились к нему лишь в 1760 году, благодаря открытым обедам, банкетам и приемам в доме графа Кирилла Разумовского.
В 1780 годах шампанское уже подавали наравне с токайским, на приемах и банкетах в киевском магистрате, на что совершенно незаконно тратились огромные суммы.
Шампанское упоминается и в известном "Плаче лаврских монахов". Оказывается, Печерские законники, имея большие доходы от монастырских имений и треб, успели пристраститься и к этой новомодной светской пагубе, и после конфискации в 1786 году церковных имуществ, имели все основания опасаться, что теперь им придется вместо "англицкого пива и вина шемпанского" пить простую воду.
К концу 18 века, венгерское вино вытесняется французским на второй план, но тем не менее продолжает пользоваться огромным успехом у горожан почти до конца 19 века. В "Киевском календаре на 1845год" "венгерское вино" упоминается среди "Главнейших статей заграничного привоза".
Большую роль в развитии гурманских наклонностей киевлян играла также оживленная торговля города с Молдавией. Посетивший Киев в 1805 году, немецкий врач Оттон фон Гун писал, что "молдавское вино пьют здесь даже и мужики. Венгерцы и жиды привозят сюда и французские вина".
Вероятно, речь о молдавских винах, которые культивировали за Днестром из французских и рейнских сортов винограда. Они продавались с соответствующими иностранными названиями (бордо, бургонское, рейнвейн, сотерн), но с прибавлением местных названий.
Большим спросом пользовались вина из болгарских колоний - аккерманские и буджакские.
В ресторанах и столовых залах лучших трактиров подавали дорогие заграничные напитки - шампанское, бургонское, лафит и мадеру. В трактирах попроще, посетителям предлагали вроде бы те же вина, но по более доступным ценам: "шампанское самой лучшей немецкой работы" и бургонское, составленное из "медка" (т.е. ситы) и десятой части рома, переваренного с сахаром.
"Мадера, - острила юмористическая газета "Стрекоза" в 1881 году, - бывает разных сортов: настоящая, самая настоящая и "гишпанская". Из них только "гишпанская" фабрикуется на Васильевском острове, а остальные сорта по большей части в Москве".
За лафит выдавался тот же "медок", приправленный ароматическими кореньями и сгущенный простым выпариванием. При этом происхождение таких "иностранных вин" ни для кого не было секретом.
Как писали устроители Всероссийской промышленно-художественной выставки в Москве, отечественный потребитель 19 века превозносил до небес иноземное виноделие.
"Большинство русских потребителей, - жаловались они, - даже предпочитают поддельные вина с этикетками "мадера", "херес", "бордо", "медок" и т. д. натуральным крымским и кавказским винам. Даже вполне самостоятельные виноделы, приноравливаясь ко вкусу публики, прибавляют на бутылках к названию своей фирмы иностранное название, смотря по сорту винограда, хотя вина эти отличаются от иностранных вин, которых названия они носят, гораздо более, чем многие иностранные вина друг от друга".
Интеллигентная публика вела себя иначе. Она не раболепствовала перед западными производителями и с удовольствием пила недорогие крымские (в том числе "удельные", массандровские) и кавказские вина: новые (изабелла, мускат, малагские) и старинные вина из Имеретии и Кахетии (саперави, ркацители, бендешир и др.). С Дона привозили знаменитые раздорские и цимлянские вина. И даже какое-то "донское шампанское", о достоинствах которого теперь уже судить трудно.
В сохранившемся до наших дней "готическом доме" у Золотых ворот (Подвальная, № 5), торговали отличным красным вином из кавказского имения Туишхо, принадлежавшего брату знаменитого инженера, барону Максиму Штейнгелю. Его продавали в бутылках и на розлив, из огромных бочек, видных с улицы сквозь большие стеклянные двери магазина. Без "Туишхо" с Подвальной не могло обойтись ни одно интеллигентное застолье в старом Киеве.
Лучшее и более дорогое вино барона подделывалось, поэтому он неоднократно предупреждал киевлян "не ограничиваться только названием фирмы (на бутылке), но и определять сорт вина "Туишхо", а также обращать внимание на бутылочный ярлык и штемпель на капсуле".
Хорошими винами славилась и аптека, основанная в 1866 году ученым фармацевтом Адольфом Марцинчиком, на Крещатике. Здесь продавалось "Вино из Пепсин Будо", которое рекомендовалось пить "при болях в желудке" и "отсутствии аппетита". Здесь же можно было приобрести и знаменитое общеукрепляющее вино 19 века - "Сен-Рафаэль".
Оно, уверяли аптекари, "способствовало пищеварению" и "предписывалось докторами предпочтительнее перед железистыми средствами и хинными винами, коих качества в нем содержатся при отсутствии их недостатков".
В этой же аптеке можно было получить (бесплатно) небольшую книжечку французского доктора Де Баре "О Сен-Рафаэльском вине" и прочесть о нем более вразумительные сведения.
Оказывается, это было действительно необыкновенное вино, чем-то напоминавшее кьянти. При его приготовлении "выбираются специально виноградники в теплом климате; уход за ними самый тщательный; сбор винограда совершается не иначе, как после полного созревания ягод, которые теряют при этом, вследствие испарения, значительную часть своей воды; хотя благодаря этому уменьшается количество сбора, но зато будущее вино выигрывает в качестве. Ягоды после сбора строго сортируются, тщательно очищаются, и только отборнейшие идут в дело. Метод, употребляющийся при приготовлении вина "Сен-Рафаэль" составляет его секрет".
Этот напиток издавна назначали выздоравливавшим больным, а в 19 веке по рекомендации знаменитого химика Субейрана, его ввели как общеукрепляющее в парижских госпиталях.
"Лекарство" это пили стаканами ежедневно и после каждой еды, что, конечно, не могло не поднимать настроения у больных и не способствовать их быстрому выздоровлению.
В середине 19 века, среди горожан был очень популярный еще один алкогольный напиток - Арака.
Это крепкая колониальная водка из Индии или Индонезии с приятным привкусом и ароматом. Ее изготовляли из пальмового сока и настаивали на экзотических пряностях.
Упоминаемая выше Сита, представляла из себя сладкий раствор, который получали при растворении меда в горячей воде.
Соты погружали в кипяток и бросали в него раскаленные камни. Потом раствор охлаждали и отделяли воск от подслащенной воды.
В те времена, когда колониальный сахар был недоступен для большинства горожан, ситу использовали для получения варенухи, узвара, смокв, цукатов, компотов, сбитня и сладких водок (ратафий).
Часть 3. Повествует о приспособлениях, терминах и специфическом роде занятий…
Начнем с "Карманной бутылки". Так назывался плоский штофик, который приспособили для контрабандной перевозки дорогих спиртных напитков в те времена, корда подъездные дороги к городу контролировались винными откупщиками. Их стражники обыскивали возы с кладью и экипажи с пассажирами.
Киевский купец, гласный городской думы Филипп Ясногурский, писал в своих мемуарах, что в те времена "ни одно лицо, приезжавшее в город, не было гарантировано от длинных железных шестов стражников, шнырявших в экипаже с целью обнаружения контрабандных напитков; в случае подозрения обыскивались даже карманы у проезжавших".
Поэтому "иностранные ликеры", вернее - имитирующие их напитки из трактиров и "еврейских заездов", коньяки и популярные настойки, продаваемые за городом по дешевке, разливались в плоские контрабандные штофчики, которые легко было утаить от взгляда стражника под одеждой.
А. Макаров пишет, что очевидно, таково происхождение плоских "сувенирных" бутылочек, в которых до сих пор продают марочные вина и коньяки.
Весьма популярными были и Малеванные пляшки - расписные штофы. Такие сувенирные бутылки мастера расписывали от руки.
Часто импровизировали, сочиняли жанровые и юмористические композиции со стихами, подчас самыми неожиданными.
Например, на одной грани под соответственной "картинкой" писалось: "Сядем, сядем, сядем в сани и поедем к дяде Сане", на другой сообщалось: "Дядя Саня пьяница, пьет он как пиявица".
А вот для приготовления и хранения такой любимой для населения варенухи использовали Черепяную тыкву. Так называли специальный сосуд, который изготовляли из бутылочной тыквы.
"Крюк" или "крючок" - название одноразовой нормы выпивки. Оно бытовало в Киеве 19 века, еще со времен Старокиевской крепости, когда в царских кабаках, водочная мерка подвешивалась на бочке, на длинном крючке.
В 17 веке так и говорили: "Выпил крючок".
А вот рюмку или стаканчик раньше называли Лампочкой. Казалось бы, невозможно отыскать логику, но, в старину, владельцы частных домов по праздникам ставили на окна светильники в виде разноцветных стаканчиков с маслом или топленым салом. Таким образом, они иллюминировали свои усадьбы.
Горящие плошки ставились на воротах и на кромках тротуаров. В Городском саду ими подсвечивались аллеи. Их же ставили за прозрачными транспарантами на улицах и площадях.
Но, в обыденные дни, эти стаканчики использовались для выпивки, отчего и произошло выражение "выпить лампочку коньяку (водки)", которое можно часто встретить на страницах некоторых мемуарах.
Так, вспоминая годы учения в академии, Н. Соколов писал, что студенты 1830 годов пили в общежитии "из плошки или стаканчика для иллюминации и закусывали хлебом".
На протяжении всего 19 века, полиция упорно, но совершенно безрезультатно, боролась с ритуальным пьянством на киевских кладбищах.
В определенные дни, на могилах родственников, устраивали поминальные церемонии - Тризны.
Особенно многолюдно и шумно было на старом общегородском Щекавицком кладбище в Фомин день (первое воскресение после Пасхи).
На могилах расстилали скатерти и ставили, как на столах, блюда с едой и бутылки с водкой. Родственники произносили поминальные речи, пили, пели сначала канты, а потом обычные песни.
Но поминание нередко переходило в пьянку.
Винный спирт использовали также для приготовления Светильного спирта. Это была сесь винного спирта с терпентинным маслом.
В первой половине 19 века, светильный спирт употребляли для заправки фонарей на улицах. В России такую смесь называли скипидаром, во Франции - газогеном.
Первые фонари с масляными лампами появились в Киеве в конце 18 века.
Как известно, в княжеские времена налог платили медом. В более позднее времена налог натурой (например, водкой, мукой или дровами) назывался Юргенсом (или акциденцией).
Он предназначался для членом магистрата (войтов, бурмистров, райцев, урядников, лавников, архитектора, капельмейстера и др.).
Например, войту выдавалось на год 100 ведер водки, меда и пива, 100 бревен соснового леса, 100 возов дров и т. д.
Спившиеся чиновники все еще пытались заработать на рюмку водку. Только делали они это не весьма честно.
Такой промысел назвался "аблакатсвом", а человека называли в городе - Аблакатом.
По-сути, это был темный делец, который устраивал чужие дела за плату и часто на кабальных условиях.
Эти самозваные "адвокаты", или ходоки по чужим делам, составляли для своих малограмотных клиентов прошения, проталкивали застрявшие в канцеляриях дела, организовывали нужные подписи и подыскивали места.
За "аблакатство" брались спившиеся неудачники или уволенные за неприглядные дела чиновники, имевшие "большие связи" в присутственных местах и полиции.
Своих клиентов они искали на улицах, а "конторами" им служили трактиры на Софийской и Михайловской улицах. Здесь за рюмкой водки писались бумаги и велись деловые разговоры.
Среди "аблакатов" было немало мелких аферистов, бесстыдно обиравших темных людей, и просто опустившихся пьяниц, занимавшихся писанием прошений и жалоб.
Составленные ими бумаги нередко становились предметом осмеяния городской прессы.
Вот таки пили и гуляли в старину… Но каждая эпоха создает свои вкусы, привычки, и по-сути, мало что изменилось. Все также мы любим хорошо выпить, вкусно закусить и приятно поговорить…
Ну и не много о названиях напитков:)
Для приготовления «Запеканки» надо взять простую водку, настоять на лимонных корках, перегнать дважды, разбавив, налить 4,92 л в бутыль из толстого стекла, взять 51,6 г корицы, 17,2 г бадьяна, 21,5 г кардамона, 21,5 г мускатного ореха или цвета. Все это растолочь, а орехи растереть на терке, и все это положить в бутыль с вином, обмазать бутыль ржаным тестом на 3 пальца и поставить в вольный дух в духовку на ночь, а утром вынимать бутыль; и так повторять четыре раза.
После этого вскрыть бутыль и подсластить содержимое: на 1,23 л - 410 г сахара. Затем придать ей нужный цвет. Если синий - настоять на васильках, зеленый - на немецкой мяте, красный - настоять на гарнике, фиолетовый - настоять на подсолнечных семенах, коричневый - настоять на скорлупе кедрового ореха.