Моя жизнь || «Красная звезда» 3 ноября 1942 года
Я ленинградец, рождения восьмого года, хорошо помню свое детство в темном домике, старом, деревянном, на Муравьевской улице за Невской заставой. Поле голое кругом, зимой ветер наметал огромные сугробы снега, весной - грязь непролазная. Мостовых нет. Унылая картина. Мать в вечной заботе. Пятеро нас было, один другого меньше. Отца почти не видели, редко приходил он с завода, кочегаром на Семянниковском работал. Заработка нехватало, нужда кругом. У отца от казачьей нагайки шрам на лице - памятка девятьсот пятого года.
А тут загремела Октябрьская революция. Ожили сразу мои старики, и переехали мы в Нарвский район, отец перешел на Красный Путиловец. Брат Александр стал работать на заводе. Сестра Мария тоже. Я расту и как будто со мной жизнь растет. Все оборачивается по-новому: уже никакого темного домика, а дали отцу квартиру в новом доме, большую, светлую, теплую - паровое отопление. Я в то время учился на слесаря. Потянуло меня на эту специальность. Пошел я в техникум. Кончил его.
Смотрю кругом, что делается. На моих глазах выросла Нарвская застава. Какие дома стоят, магазины, клубы, жизнь кипит! Лиц не узнать. Крепкий, сильный народ растет. Отец старик, и тот полон бодрости, перебросили его на Красный Треугольник - работает, несмотря на годы. Поехал я как-то за Невскую мою заставу, в край моего детства. Смотрю, нет моего деревянного домика, да я и не жалел, что нет его. Стоят большие каменные корпуса, стоят новые заводы, трамвай идет, под ногой асфальт - итти приятно. Чистота. Газетные киоски. Никакого голого поля. Чудеса!
Все эти чудеса принесла советская власть. Я не знаю, как преобразились дальние окраины наши, не приходилось там бывать, но зато я изо дня в день видел, как наш славный город Ленина становился все прекрасней…
Вспомнить сейчас, как я жил до немецкого нашествия! Какую жизнь нам прервали немцы! Я жил, как живет рядовой советский человек. Все у меня было: дом, семья, работа, мечта о том, как я пойду в Электротехнический институт. Все дороги открыты. Женился я, двое сыновей росли: Анатолий и Юрий. Работаю, учусь, от завода годовые билеты в театр, смотрю драму, дома библиотека: читаю Толстого, Гоголя, Горького, Пушкина, Лермонтова. Зимой, в выходной день, на лыжах с женой ходим. Летом в отпуск едем: на Висерскую, на дачу, на Кавказ, в Сочи, в Гагры. Какое там море, какие горы… Ежегодно в доме отдыха бывал. Воду люблю, Неву - на лодках гребным спортом стал заниматься, играл в волейбол. Мечтал: сыновья вырастут, учиться будут - еще шире свет увидят.
Город свой любил и радовался его расцвету. Казалось мне: чего захочу, того и добьюсь. Отец уже на пенсии был, как по Конституции полагается. Наступило лето сорок первого года. Захотелось отцу на родину поехать, давно не был у себя, соскучился, на старости лет проведать родные места захотелось. Взял моих сыновей и поехал к сестре. Она под Витебском крестьянствовала. Проводил я их на летний отдых. Остался с женой. Встаю в воскресный день, не торопясь, пью чай, завтракаю, вдруг радио. Говорит Вячеслав Михайлович Молотов. Немцы ворвались к нам! Война!
Все сразу по-другому стало. Надо итти на защиту, нечего ждать. Повестки не несут. Иду сам. Я партийный человек, должен быть в полной готовности. Прихожу - не берут, говорят: вы на особом учете. Пошел в райком. Там собирают отряд добровольцев - особый батальон. Попал в батальон. Присвоили мне звание воентехника. Попрощался я с женой и уехал на фронт.
Война быстро катила. И из газет вижу, что попали мои - и отец, и сестра, и сынишки в немецкие лапы. Немцы орудуют под Витебском. Нет с тех пор от них никаких известий. Что с ними, живы ли, как зиму прошлую под немецким игом прожили, - не знаю.
Стали мы на защиту Ленинграда. Едем на фронт по шоссе, и какое шоссе - не узнать. Все его застроили, улицей стало шоссе, шире Невского, дома - как дворцы, и Дворец Советов совсем готов. Миновали Пулково. Как сейчас помню, у Красногвардейска вечером 8 сентября идут на нас первые немецкие танки. Спешат к Ленинграду. Первые выстрелы я до сих пор помню. Три танка мы им подбили, пехоту разогнали. И с того дня пошло… Раскрылась передо мной война.
Пришли мы на Пулковские высоты. Дрались мы с немцем жестоко, за нами ведь был родной город. Вся разбойничья натура, все немецкое хищничество тут раскрылось. Небо в огне. Жжет все гитлеровский зверь. Видел я, как рухнули башни Гатчинского дворца, как горели парки Пушкина, деревья вверх летели, в стены дворцов снаряды били, кругом разрушение и зверство. Вот она, война с фашизмом - на жизнь и смерть! Идет враг все уничтожить, от нашей счастливой жизни камня на камне не оставить. Стояла на Пулковской горе обсерватория. Красивые тихие здания. Ничего от них больше нет. Четыре голых стены. Все обвалил немец. Ни на одном дереве вокруг ни одного сучка. Как по расписанию, каждый день палил по 500 снарядов в одно место. Только с весны стал бить потише, потому что уже ориентиров не осталось. Попал я в город зимой. Темно, мрачно, много развалин домов… В моем районе, где жил, тоже развалины. Окон в моей квартире нет, ветер гуляет, снег лежит. На улицах санки с мертвыми тащат.
Увидел я, что нет человека, который бы от немцев не пострадал. И ясно стало: вот стоим мы перед городом, грудью своей прикрыв все, что от нашего счастья осталось. Не уступать врагу ни шагу. Бить его! Я давно уже стал снайпером, но убитых не считал. И тут повели счет сначала. Все стали выходить на передний край охотиться за фрицами. Чем больше с ними бьемся, говорят бойцы, тем злее становимся. Каждый, как в разведку идет, дрожит от ярости. Им говоришь: ты фрица живого доставь, а им трудно, не утерпеть, им хочется побольше фрицев мертвыми увидеть. И я ожесточился. Положил уже двадцать пять фашистов. Выйдешь, и обратно не уходишь, пока его не свалишь. Так он закопался, что не сразу его отыщешь. Первого я убил из станкового пулемета, последнего в боевом охранении винтовкой снял.
Когда я на войну пошел, - каждый выстрел меня настораживал, а сейчас вокруг мины рвутся, и хоть бы что. Привык. Закалился, обстрелялся. Из воентехника строевым командиром стал. Сейчас я старший ад’ютант батальона. Бойцы тоже стали новыми, окрепли в борьбе.
И вот отсюда, с высоты, смотришь вечером: лежит наш прекрасный город, - за ним вся жизнь наша лежит, счастливая советская жизнь. За что мы сражаемся? За нее, за детей наших, за их будущее, за все, что не успел сделать, за все, что сделано. Придет враг - ничего не будет, развалины, кровь. Значит, бей, чтобы не прошел. Придет враг - все, что добыто Октябрьской революцией, затопчет, уничтожит - разве можно такое допустить!?
Мы защищаем завоевания Октября - надо защищать их до последней капли крови. Я мщу за отца, за сестру, за сыновей своих маленьких, за все их страдания там, под немецким игом. Я не могу воевать спокойно. Все нам дала родная советская власть - все хочет уничтожить немец. Жили мы счастливо - хочет он оставить нам одно горе. Вот почему будем мы стоять на своих рубежах непоколебимо, уничтожать врага, пока он весь не согнется под нашими ударами. Это - закон ленинградцев. // Старший лейтенант В.Крюков. г. ЛЕНИНГРАД.
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
НАСЕЛЕНИЕ ПРИКАРПАТСКОЙ УКРАИНЫ НЕ ХОЧЕТ БОРОТЬСЯ ПРОТИВ СССР
СТАМБУЛ, 2 ноября. (ТАСС). По полученным здесь в иностранных кругах сведениям, венгерские военные власти во второй половине сентября об'явили мобилизацию нескольких возрастов украинского населения в комитатах (уездах) Берег и Унг Прикарпатской Украины. Венгры надеялись сформировать украинский полк для отправки на советско-германский фронт. Однако эта мобилизация провалилась, так как большинство призванных не явилось на мобилизационные пункты и скрывается в настоящее время в лесах.
В связи с ростом партизанской борьбы в лесах Прикарпатской Украины венгерские власти в начале октября направили в комитаты Берег и Унг карательные отряды. Отряды получили задание произвести аресты семей партизан, «примерно наказать, не стесняясь никакими средствами, местных крестьян, помогающих партизанам». Венгерские карательные отряды расстреляли несколько десятков пойманных ими украинцев и арестовали сотни членов семей. Некоторые из арестованных были повешены.
Зверства карательной экспедиции вызвали огромное возмущение украинского населения, встревожившее венгерское правительство. 16 октября в Ужгород (Унгвар) приехал Каллаи для урегулирования «конфликта». Каллаи выступил в Ужгороде с речью, в которой предлагал украинцам «забыть о некоторых ошибках, допущенных совместно», и призвал их наладить нормальные отношения с венгерскими властями. Согласно опубликованному в газете «Пешт» от 19 октября тексту речи Каллаи, он заявил, что «заговорами ничего нельзя добиться». В то же время Каллаи предупредил, что венгерское правительство «не потерпит никаких проявлений недовольства». По полученным здесь сведениям, поездка Каллаи не дала никаких результатов. Сопротивление украинского населения венгерской мобилизации продолжается.
+ + + + + + +
Источник: « Красная звезда» №259, 3 ноября 1942 года
# А.Первенцев. Мы - русские! || «Известия» №122, 26 мая 1943 года
# И.Эренбург. Душа народа || «Красная звезда» №92, 19 апреля 1942 года